- Да, - ответил Роберт Чинг. - Менее чем через месяц "Прометей"
полетит к Синюсу-61. После его возвращения ход истории человечества
коренным образом изменится - к лучшему или к худшему. Эра Гегемонии
кончится. Подумайте только: когда новость распространится, - и уж будьте
уверены, Братство позаботится об этом, - Торренсу придется выбирать: или
строить корабль для межзвездных полетов, или попытаться преградить путь к
звездам другим. Исходя из мелочных политических расчетов, если Торренс
выберет один из этих вариантов, Кустов обязательно выберет другой. К тому
же вы еще не знаете, что за нашим зондом при возвращении следовала чужая
беспилотная ракета. Ясно, что обитатели этой планеты тоже скоро предпримут
межзвездный полет. Если человек не придет к звездам, звезды придут к нему.
Во всяком случае, результат будет тем же: Галактика откроется человеку,
что вызовет падение Гегемонии. Свобода и Хаос восторжествуют. Что же
касается вас, господа, то я приглашаю вас участвовать в самом великом
предприятии всех времен.
Он повернулся к Джонсону, которому показалось, что во взгляде вождя
Братства мелькнула тень зависти.
- Борис Джонсон, вы завоевали себе место на борту "Прометея". Вы
сражались слепо, но это был бой за права человека. Ваша храбрость может
найти применение при первых контактах с мыслящими существами, отличными от
нас. К тому же необходимо, чтобы с самого начала была полная ясность:
звезды являются всеобщим достоянием человечества, а не собственностью
одной из сторон - будь то Гегемония или Братство.
Он повернулся к Горову.
- Что касается вас, то вы обладаете всеми необходимыми качествами,
чтобы вести переговоры с негуманоидами. Должен честно признаться, что
отсутствие эмоциональности, а также ваша постоянная безмятежность, не
вызывают у меня особого энтузиазма. Тем не менее ваш ум и ваша страсть к
чистым знаниям могут значительно облегчить первые шаги человека к
абсолютно чужой культуре.
Чинг сделал паузу и слегка улыбнулся.
- Однако, у нас нет такой привычки - ставить наших гостей перед
свершившимися фактами. Мы предоставляем вам право выбора, господа, - не
обижайтесь, если выбор довольно ограничен: или вы летите на "Прометее",
или выбираете легкую смерть, без страданий. Я вам это гарантирую. Что вы
мне ответите, друзья мои?
Джонсон кивнул головой - отчасти машинально, отчасти в знак согласия.
Он был окончательно сбит с толку; пережив крушение всего, чем он жил,
присутствовал в качестве бессильного свидетеля гибели всех своих иллюзий,
он получил теперь возможность начать новую жизнь, потенциальные
возможности и перспективы которой он впервые так ясно различил.
Битва, которую он вел, была битвой за свободу.
Теперь он понимал смысл этого слова: речь шла не об освобождении
человека от особой формы тирании и даже не от тирании вообще, а о свободе
воплощения. Свобода - это право каждого человека выбрать свою собственную
судьбу, а судеб было столько же, сколько людей. Свобода - это
бесконечность.
Звезды были единственной конкретной основой, на которой эта свобода
могла бы воплотиться в жизнь. В бесконечной Вселенной человек сам
становился бесконечным и поэтому, может быть, бессмертным.
Сам он, освобожденный от Гегемонии, мог, наконец, вздохнуть свободно
- и не в отдаленных мечтах, а сейчас и здесь!
Он снова кивнул, на этот раз с выражением полной уверенности.
- Я полечу, - сказал он. - И с радостью.
- А вы, Константин Горов? - спросил Роберт Чинг.
- Я возмущен, - ответил Горов даже без тени юмора. - Я возмущен тем,
что вы угрожаете мне смертью, если я не приму невероятное предложение
восполнить огромный пробел в моих знаниях. Вы принимаете меня за идиота?
Какой нормальный человек отказался бы от такого предложения? В результате
контакта с неземной цивилизацией мы сможем мгновенно получить такие
знания, на которые в обычных условиях у нас ушли бы тысячелетия. Вы
преподносите мне бесценное сокровище. Конечно, я согласен!
- Я подумал, что, может быть, храня верность вашей Гегемонии...
- Гегемония является переходным этапом, - возразил почти что
обиженным тоном Горов. - Структурой, которая была, я подчеркиваю это,
полезной человечеству в данной конкретной ситуации. А теперь условия
изменились и наш долг - измениться вместе с ними. Только Знание неизменно
и бессмертно!
- Вы сделали правильный выбор, господа, - сказал Роберт Чинг. - Я
сожалею только о том, что не могу улететь с вами. Возраст у меня уже не
тот, да и столько текущих дел ждут меня здесь. Дело Братства можно считать
завершенным только тогда, когда все человечество сможет свободно достичь
звезд, как это сделаете вы. "Прометей" всего лишь начало. Как и герой, у
которого он позаимствовал свое имя, он принесет человеку небесный огонь -
Хаос, бесконечность. Но необходимо, чтобы этот дар исходил с небес, а не
от Лукавого. И пока существует Гегемония, Братство будет существовать в
этой системе, которая до сих пор была нашей... Однако, я слишком далеко
забрался, ведь еще столько предстоит сделать в течение месяца. За работу,
друзья мои!

12
Человек стремится к жизни и не хочет смерти.
Человек стремится к победе и старается избежать
поражения. Тогда что же может быть еще более
необыкновенным, чем парадокс стремления к триумфу
посредством смерти? Что может быть более явно
хаотичным, чем победа посредством самоубийства?
(Грегор Марковиц. "Хаос и культура")
Аркадий Дунтов находился в помещении центрального поста "Прометея",
того самого "Прометея", которого он начал считать своим после целого
месяца подготовки.
Месяц этот заканчивался завтра.
В самом деле, этот корабль будет полностью принадлежать ему, по
крайней мере, в течение всего полета к Синюсу-61.
Его назначили капитаном, начальником экспедиции. Как только цель
будет достигнута, он уступит свое место другим, среди которых и прежний
недруг Горов. Но на время полета это был его корабль.
Завтра наступит долгожданный день.
Все необходимое оборудование и запасы были уже погружены, а завтра
наступит черед экипажа. Дунтов обвел любовным взглядом экраны и
переключатели, которыми он мог теперь, казалось, манипулировать с
закрытыми глазами. Корабль был оборудован двумя автономными системами
управления: одна была классической, другая была не похожа на все до сих
пор известное. Для старта, посадки и для полетов в пределах Солнечной
системы применялась обычная антигравитационная система двигателей. И
только за орбитой Плутона включится сверхсветовая...
Дунтов в сомнении покачал головой перед пультом управления этой
системой. В течение истекшего месяца он не покидал профессора Шнеевайса.
Если система управления показалась ему достаточно простой, то в теории он
чувствовал себя далеко не так уверенно. Сейчас он старался по возможности
точно вспомнить слова профессора:
"Существование "Прометея" никоим образом не противоречит уравнениям
Эйнштейна, определяющим скорость света как конечную скорость тел, которые
двигаются в пространстве".
Он представил себе Шнеевайса, объяснявшего ему, что необходима
определенная конечная скорость, чтобы разогнать корабль до сверхсветовой
скорости в том, что он называл "первичным пространственно-временным
континуумом".
"Затем нам надо выбраться из него. Вы применяете обычную систему
двигателей, чтобы направить корабль по курсу к Синюсу-61 и достичь обычной
высокой скорости. Затем вы включаете стазовый генератор. "Прометей" и
часть пространства вокруг него окажутся как бы заключенными во временную
капсулу или, точнее, попадут в "трещину" во времени по отношению к
первичному пространственно-временному континууму. По отношению к этому
микроконтинууму корабль превышает скорость света, однако сама капсула
перемещается по первичному континууму со скоростью света. Но, в силу того,
что корабль уже не занимает определенное пространственно-временное
положение в первичном континууме, выводам теории Эйнштейна это не
противоречит".
Для Дунтова теория полета была не более ясна, чем "Теория Социальной
Энтропии", которую дал ему почитать Роберт Чинг: он понимал все слова,
однако то, что они означали, оставалось затянутым густым туманом.
Во всяком случае, все это не так уж его и трогало: его знаний вполне
хватало, чтобы действовать, чтобы правильно выполнять приказы и вести
корабль к намеченной цели - вот что было главным.
Теорией занимались другие. Вспомнив о приготовлениях последних
недель, он спросил себя, нет ли среди тех, кто умел только думать, но не
действовать, людей, способных тайно завидовать ему - кроме Чинга,
естественно - хоть в какой-то мере...
Константин Горов парил рядом с Чингом в просторном помещении
сферической обсерватории, оборудованной в глубине астероида.
Он чувствовал нечто вроде странного головокружения, которое как будто
обволакивало их со всех сторон. Чувство восхищения, смешанное с почти что
религиозным ужасом.
Это место притягивало его, как и сама личность Роберта Чинга.
Чинг был и в самом деле необыкновенным человеком. Он был во многом
похож на самого Горова: он точно так же стремился к знанию, у него был
изощренный ум, он точно так же уважал тягу к Знанию у других - редкостное
свойство у представителей человеческой расы.
Некоторые аспекты личности Чинга в то же время отталкивали Горова.
Как такой умный человек мог поддерживать явно устаревшие, почти что
религиозные нравы? А его приверженность теории Хаоса... Как мог человек
такого ума всерьез восхищаться пустотой, Случайностью - на грани мании
неуверенности Гейзенберга! Это было смешно и в то же время ужасно.
- Смотрите, Горов, - говорил в это время Чинг. - Эти мириады звезд,
каждое из которых является Солнцем, потенциальное место жительства
человека. Бесконечность Хаоса, действительные размеры Вселенной...
Но вот уже несколько секунд Горов не слушал его. Он только что
заметил несколько двигавшихся тел, летевших со стороны Солнца, со стороны
Земли.
- Смотрите! - воскликнул он. Он указал пальцем. - Космические
корабли!
Чинг вздрогнул и повернулся в ту же сторону.
- За нами охотятся! - сделал он вывод. - Эти корабли приближаются к
астероиду! Можете вы определить их принадлежность, тотчас вычислить их
траекторию?
Наступила продолжительная пауза, в течение которой Чинг сначала на
что-то надеялся, а потом глухое отчаяние охватило его. Кто же еще, кроме
Гегемонии, мог послать эти корабли? И как их задержать? Все старания
пойдут прахом, когда до цели рукой подать, когда только и оставалось
коснуться звезд...
Голос дежурного офицера раздался в зале:
- Это крейсеры Гегемонии, Главный Агент. Тридцать кораблей. Они
двигаются прямо на нас, как будто уверены в нашем присутствии. Они будут
здесь примерно через три стандартных часа.
- Невероятно! - воскликнул Чинг. - Все наше оборудование находится
под землей. Реактор абсолютно изолирован. Мы соблюдали полное
радиомолчание. Каким же образом...
- Вот наглядный пример того, что касается методов Гегемонии, -
вмешался Горов. - Каким бы дураком Торренс ни был, он в конце концов
должен был прийти к выводу, что генштаб Братства находится где-то в Поясе
Астероидов. Затем он целый месяц вел расследование. Есть, однако, признак,
который невозможно скрыть на сто процентов. Это тепло. Они, несомненно,
подвергли каждый из булыжников исследованию с помощью приборов,
сверхчувствительных к выделению тепла. Работа, конечно, еще та. Учитывая
отсутствие внутренних источников тепла у астероидов, любая разница
температуры по отношению к окружающей среде тотчас же выдает присутствие
человека, и с этим вы ничего не можете поделать. Сопротивляться этим
крейсерам вы тоже не можете. Но у нас есть три часа. Разве нельзя ускорить
подготовку к отлету "Прометея"?
- Это было бы выходом, - ответил Чинг. - Но "Прометей" не сможет
обогнать вражеские корабли. В условиях обычного полета его скорость
несколько меньше, чем у обычного корабля, а стазовый генератор нельзя
включить на незначительном расстоянии от такой гигантской массы, как
Солнце. Это утверждение Шнеевайса. Если только.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26