Все знали,
что это невозможно...
Если только Гегемонии не удалось убедить всех, что это невозможно.
11
В силу своего исключительно
антиэнтропического характера Порядок для своего
нормального существования нуждается в определенной
и лимитированной сущности.
В Хаосе же содержится бесконечное количество
таких сущностей - обычно не принимаемых во
внимание частичек - в которых временно
обосновывается сопротивление всеобщей тенденции к
возрастающей Социальной Энтропии.
(Грегор Марковиц. "Хаос и Культура")
Роберт Чинг сидел в полном одиночестве за каменным столом в Зале
Собраний.
Сегодняшний день должен был подвести итог всей его жизни, он стал
апогеем всей его карьеры Главного Агента - а он не делал различия между
своей жизнью и своей карьерой. Это был тот самый момент жизни, который он
не мог разделить ни с кем.
Итак, три человека, судьба которых полностью зависела от личности,
которая им самим представлялась неразрешимо загадочной, ждавшие своей
смерти с минуты на минуту. Однако никто из них не умрет, если только сам
этого не захочет. Для двоих спасение, а для третьего - судьба худшая, чем
сама смерть.
Во всяком случае, значительно более хаотичная судьба, чем простое
возвращение в ничто.
В самом деле, события ускоряли свой ход, как будто для того, чтобы
подготовить развязку драмы, начавшейся века назад. Менее чем за месяц
"Прометей" будет готов к полету, а Гегемония почувствует возникновение
Факторов Случайности в таком ритме, какого она еще не знала в своей
истории.
Лиги больше не было. Отныне Совет Гегемонии будет вынужден признавать
руку Братства в любом событии, способном поколебать его порядок. Разница
станет значительной: ведь теперь Гегемонии придется столкнуться с
организацией не наивных конспираторов-идеалистов, которыми она
манипулировала, как хотела, а с таинственной силой, действия которой
нелегко предвидеть, в намерения которой невозможно проникнуть.
То же касается изменений в Совете Гегемонии, то они могли только
усилить Социальную Энтропию. Такой оппортунист, как Джек Торренс, окажется
более гибким, чем Кустов, что не помешает ему, в случае необходимости,
быть еще более свирепым. Когда "Прометей" взорвет замкнутый мир Гегемонии,
устремившись в бесконечность Хаоса, Торренс - в отличие от Кустова -
предпочтет скорее извлечь выгоду из этого, чем напрасно противиться
неизбежному. На этой стадии операции лучше было иметь дело с оппортунистом
- даже если это был такой полупсихопат, как Торренс - чем с таким
фанатиком, как Кустов, особенно, если упомянутый фанатик оставался
настоящим дамокловым мечом, висевшим над головой нового Координатора. И в
самом деле, живой Кустов мог по-своему служить интересам Хаоса...
Жужжание интерфона прервало размышления Чинга. Он нажал клавишу
приема.
- Слушаю.
- Пленники здесь, Главный Агент.
- Впустите их. Одних. Но пусть стража будет рядом и готова вмешаться.
Через несколько секунд дверь открылась, и несколько внушительного
сложения Братьев ввели Джонсона, Горова и Кустова.
Роберт Чинг внимательно обвел взглядом лица трех мужчин, которые
нерешительно продвигались в его сторону.
Борис Джонсон казался заинтригованным, скорее сдержанным, но без
всякой враждебной предвзятости. Он выглядел как человек, покончивший со
своими иллюзиями, который с определенным любопытством ждет, когда ему
предложат что-нибудь взамен, может быть, даже с определенным нюансом
готовности к этому. Это поведение, если оно и не вызывало восхищения у
Чинга, то производило на него скорее благоприятное впечатление.
Мысли, волновавшие Кустова, ясно читались у него на лице. Он явно
испытывал страх, но в глазах его читались одновременно ненависть и
презрение, то самое инстинктивное презрение, которое испытывает фанатик к
другому фанатику, который служит другой идее, противной его собственной.
Против воли Чинг признал, что, может быть, инстинкт его и не обманывал.
Напротив, лицо Горова было абсолютно бесстрастно. Подтверждались
слухи, что это был, скорее, не человек, а живой робот, думающая машина,
личность, которую оживляла только жажда познания. Однако, несмотря на
инстинктивную неприязнь, которую ему внушал Горов, Роберт Чинг чувствовал
определенное сходство характеров с этим человеком. Ведь невзирая на все
то, что их разделяло, у обоих была способность восхищаться снова и снова
чудесами окружавшего их мира. Способность восхищаться - и Горов,
несомненно, стал бы отрицать это - переходящая в какое-то мистическое
чувство. Чинг знал, что из этих троих именно Горов был лучше всех готов
воспринять смысл слов, которые Чинг собирался сейчас произнести.
- Добро пожаловать в генштаб Братства Убийц, - произнес он
торжественно. - Садитесь, господа.
Не колеблясь, Борис Джонсон тотчас уселся напротив Чинга, и его
любопытный взгляд так и застыл на лице Главного Агента. Чинг должен был
признать, что таких, как Джонсон, людей Гегемонии удавалось воспитывать
лучше всего: скрытые бунтовщики, непримиримые оппозиционеры, которые были
в то же время способны на удивительную приспособляемость, когда этого
требовали обстоятельства.
Поколебавшись минуту, Горов уселся рядом с Джонсоном. Владимир Кустов
остался стоять, вызывающе смотря прямо в глаза Чингу.
- Ну, господин Кустов! - обратился к нему Чинг одновременно
укоризненным и покровительственным тоном. - Вы же не станете вынуждать
меня призвать стражу. Вы ведь прекрасно знаете, что мне всегда неудобно,
когда кто-либо стоит, в то время как сам я сижу. Я позволю себе
настаивать. Я прихожу в ужас от ненужного насилия...
- Вы... - пробормотал Кустов, запинаясь.
Впрочем, он тотчас же упал в кресло.
- Вы приходите в ужас от насилия! Вы, который руководит бандой
безумцев! Убийц! Садистов! Опасных фанатиков!
- Я имел в виду ненужное насилие, - поправил его спокойно Чинг. - Но
получилось так, что в условиях жизни, созданных Гегемонией, даже самый
миролюбивый человек вынужден обратиться к насилию, чтобы заставить
услышать свой голос. И только насилие может сокрушить Гегемонию.
- Так Аркадий говорил правду! - воскликнул Борис Джонсон. - Вы в
самом деле противники Гегемонии? Но почему тогда вы систематически мешали
нам? Вы же знали, что мы, как и вы, боремся против Гегемонии. Мы могли бы
объединить усилия. В конце концов, у нас был общий противник. Зачем же
постоянно вставлять нам палки в колеса?
Чинг не очень-то твердо знал, что отвечать. Как объяснить такому
человеку, что своими заговорами он постоянно вредил тому самому делу,
которому, как он думал, служит? Как объяснить ему это, не сломив его
окончательно?
Он все-таки попробовал навести его на мысль.
- Вы когда-нибудь слыхали что-либо о Законе Социальной Энтропии?
Джонсон вытаращил глаза.
Чинг вздохнул. Конечно, нет. Да и откуда?
- По крайней мере, имя Грегора Марковица говорит вам хоть что-нибудь?
- Пророк Века Религий? - пробормотал Джонсон застенчиво. - Ходят
слухи, что вы его последователи, что вы принимаете решения, глядя на
внутренности животных, причем консультируетесь по кодексу, который
называется "Библией". Именно поэтому все, что вы делаете, с виду не имеет
смысла?
Чинг расхохотался.
- Внутренности животных! Библия! Мой бедный друг, я и не знал, что
Гегемония воспитала вас в таком темном невежестве! Но мы не Авгуры, а
Марковиц никогда не объявлял себя пророком. Такие люди раньше назывались
социологами или этнологами. И "Теория Социальной Энтропии" не сборник
пророчеств, а научный труд. Уверяю вас, что в основе всех моих действий -
безупречная логика. А кажутся они нелогичными только тому, кто не знает,
что логика - это Случай.
- Я и не понимаю, - не сдавался Джонсон. - Мне это кажется
противоречивым.
- Да, я знаю. Это как раз то, что вам вдалбливала Гегемония. Порядок
логичен, а Хаос - нет. Те, кто служит Порядку - реалисты, а кто Хаосу -
религиозные фанатики. Однако вдумайтесь в положения Закона Социальной
Энтропии. Разрешите мне изложить его вам в доступных выражениях. Мир
физики, в общем, стремится к все более возрастающей в объеме
неорганизованной материи - к постоянному разложению материи. Именно это мы
и имеем в виду, говоря о Хаосе или об Энтропии. Но точно так же обстоит
дело в области человеческой культуры. Нужно потратить немало энергии,
чтобы остановить в пространстве и во времени склонность к энтропии в
области материи. Тот же феномен наблюдается в случае человеческого
общества - Социальная Энтропия. Чем больше данное общество упорядочено - а
потому ненатурально - тем больше требуется Социальной Энергии, чтобы
поддерживать этот противоестественный порядок. А где взять эту Социальную
Энергию? А просто-напросто организовать общество так, что оно будет
производить ее. Что требует еще более строгого Порядка, и, соответственно,
еще большее количество Социальной Энергии, чтобы поддерживать этот
Порядок. Теперь вы понимаете, в чем парадокс?
Выражение лица Джонсона передавало усилие, которое он делал, чтобы
понять, о чем шла речь.
- Обратитесь к вашему же опыту, - продолжал Чинг. - Гегемония
является неестественным образованием, строго организованной структурой,
которая противопоставляет себя полностью хаотичной природе вселенной.
Демократическая Лига попыталась свергнуть этот Порядок вполне определенным
способом. Попытка заранее обречена на неудачу, так как Гегемония
несравненно более организована, чем Лига, и вам было абсолютно неоткуда
взять достаточно Социальной Энергии, чтобы ее Порядок заменить своим. В
самом деле, своими действиями Лига объективно способствовала консолидации
вражеских сил, среди которых всегда имелись определенные противоречия, в
частности, в верхушке Гегемонии. Лига преобразовывала Факторы Случайности
в факторы предвидимые и таким образом способствовала усилению Порядка,
который хотела свергнуть. А что касается нас, то наоборот, действуя
методом случайности, внося в события невероятные Факторы Случайности, мы
обязательно должны были добиться конечного успеха, потому что мы боролись,
используя теорию Хаоса, следуя естественному развитию Вселенной.
- Довольно глупостей! - воскликнул Кустов. - Убейте нас - и покончим
с этим! Незачем еще и мучить нас дурацкими рассуждениями...
- Убить вас? - Чинг улыбнулся. - Это было бы слишком логично,
предсказуемо. Вы враг, а врага надо нейтрализовать. Это как раз то, что вы
бы и сделали на моем месте, не так ли? Но вы представитель Порядка, а я -
Хаоса. Поэтому мне кажется, что в данной ситуации вас надо пощадить...
С загадочной улыбкой Чинг следил за реакцией своих собеседников. На
лице Кустова можно было прочесть надежду, ничем не прикрытое презрение, а
также лихорадочно обдумываемые возможные варианты и проекты. Выражение
лица Джонсона выдавало абсолютное непонимание происходящего.
Только Горов оставался безмятежным, как будто он ожидал именно такого
развития событий. Чинг подумал, что он правильно сделал, выведя его из
Совета Гегемонии: этот человек, наряду с ненасытной жаждой знаний, точно
так же стремился к безграничной власти. В самом деле, Горов в качестве
Главного Координатора был бы грозным соперником!
- Естественно, - продолжал Чинг. Он по-прежнему обращался к Кустову.
- Я попрошу вас еще некоторое время оставаться моим гостем на другой базе
Братства. Мне кажется, что шести стандартных месяцев для этого вполне
хватит. По истечении этого срока вас отпустят. Ваше неожиданное появление
после довольно долгого пребывания в рядах Братства вызовет у Джека
Торренса реакцию довольно хаотичную!
Кустов побледнел.
- Вы не можете так поступить со мной! Совет подумает, что я все это
время сотрудничал с вами! Торренс уже неоднократно намекал на это. Они
казнят меня!
Может быть, - ответил Роберт. - А может быть, и нет. Ведь вы
позволили Торренсу захватить власть, поэтому мне кажется справедливым
предложенный вам способ сохранить жизнь. Подумайте сами: вы можете сказать
Совету, что казнь экс-Координатора может нанести урон интересам Гегемонии,
особенно, если пойдут слухи, что этот Координатор всегда был агентом
Братства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
что это невозможно...
Если только Гегемонии не удалось убедить всех, что это невозможно.
11
В силу своего исключительно
антиэнтропического характера Порядок для своего
нормального существования нуждается в определенной
и лимитированной сущности.
В Хаосе же содержится бесконечное количество
таких сущностей - обычно не принимаемых во
внимание частичек - в которых временно
обосновывается сопротивление всеобщей тенденции к
возрастающей Социальной Энтропии.
(Грегор Марковиц. "Хаос и Культура")
Роберт Чинг сидел в полном одиночестве за каменным столом в Зале
Собраний.
Сегодняшний день должен был подвести итог всей его жизни, он стал
апогеем всей его карьеры Главного Агента - а он не делал различия между
своей жизнью и своей карьерой. Это был тот самый момент жизни, который он
не мог разделить ни с кем.
Итак, три человека, судьба которых полностью зависела от личности,
которая им самим представлялась неразрешимо загадочной, ждавшие своей
смерти с минуты на минуту. Однако никто из них не умрет, если только сам
этого не захочет. Для двоих спасение, а для третьего - судьба худшая, чем
сама смерть.
Во всяком случае, значительно более хаотичная судьба, чем простое
возвращение в ничто.
В самом деле, события ускоряли свой ход, как будто для того, чтобы
подготовить развязку драмы, начавшейся века назад. Менее чем за месяц
"Прометей" будет готов к полету, а Гегемония почувствует возникновение
Факторов Случайности в таком ритме, какого она еще не знала в своей
истории.
Лиги больше не было. Отныне Совет Гегемонии будет вынужден признавать
руку Братства в любом событии, способном поколебать его порядок. Разница
станет значительной: ведь теперь Гегемонии придется столкнуться с
организацией не наивных конспираторов-идеалистов, которыми она
манипулировала, как хотела, а с таинственной силой, действия которой
нелегко предвидеть, в намерения которой невозможно проникнуть.
То же касается изменений в Совете Гегемонии, то они могли только
усилить Социальную Энтропию. Такой оппортунист, как Джек Торренс, окажется
более гибким, чем Кустов, что не помешает ему, в случае необходимости,
быть еще более свирепым. Когда "Прометей" взорвет замкнутый мир Гегемонии,
устремившись в бесконечность Хаоса, Торренс - в отличие от Кустова -
предпочтет скорее извлечь выгоду из этого, чем напрасно противиться
неизбежному. На этой стадии операции лучше было иметь дело с оппортунистом
- даже если это был такой полупсихопат, как Торренс - чем с таким
фанатиком, как Кустов, особенно, если упомянутый фанатик оставался
настоящим дамокловым мечом, висевшим над головой нового Координатора. И в
самом деле, живой Кустов мог по-своему служить интересам Хаоса...
Жужжание интерфона прервало размышления Чинга. Он нажал клавишу
приема.
- Слушаю.
- Пленники здесь, Главный Агент.
- Впустите их. Одних. Но пусть стража будет рядом и готова вмешаться.
Через несколько секунд дверь открылась, и несколько внушительного
сложения Братьев ввели Джонсона, Горова и Кустова.
Роберт Чинг внимательно обвел взглядом лица трех мужчин, которые
нерешительно продвигались в его сторону.
Борис Джонсон казался заинтригованным, скорее сдержанным, но без
всякой враждебной предвзятости. Он выглядел как человек, покончивший со
своими иллюзиями, который с определенным любопытством ждет, когда ему
предложат что-нибудь взамен, может быть, даже с определенным нюансом
готовности к этому. Это поведение, если оно и не вызывало восхищения у
Чинга, то производило на него скорее благоприятное впечатление.
Мысли, волновавшие Кустова, ясно читались у него на лице. Он явно
испытывал страх, но в глазах его читались одновременно ненависть и
презрение, то самое инстинктивное презрение, которое испытывает фанатик к
другому фанатику, который служит другой идее, противной его собственной.
Против воли Чинг признал, что, может быть, инстинкт его и не обманывал.
Напротив, лицо Горова было абсолютно бесстрастно. Подтверждались
слухи, что это был, скорее, не человек, а живой робот, думающая машина,
личность, которую оживляла только жажда познания. Однако, несмотря на
инстинктивную неприязнь, которую ему внушал Горов, Роберт Чинг чувствовал
определенное сходство характеров с этим человеком. Ведь невзирая на все
то, что их разделяло, у обоих была способность восхищаться снова и снова
чудесами окружавшего их мира. Способность восхищаться - и Горов,
несомненно, стал бы отрицать это - переходящая в какое-то мистическое
чувство. Чинг знал, что из этих троих именно Горов был лучше всех готов
воспринять смысл слов, которые Чинг собирался сейчас произнести.
- Добро пожаловать в генштаб Братства Убийц, - произнес он
торжественно. - Садитесь, господа.
Не колеблясь, Борис Джонсон тотчас уселся напротив Чинга, и его
любопытный взгляд так и застыл на лице Главного Агента. Чинг должен был
признать, что таких, как Джонсон, людей Гегемонии удавалось воспитывать
лучше всего: скрытые бунтовщики, непримиримые оппозиционеры, которые были
в то же время способны на удивительную приспособляемость, когда этого
требовали обстоятельства.
Поколебавшись минуту, Горов уселся рядом с Джонсоном. Владимир Кустов
остался стоять, вызывающе смотря прямо в глаза Чингу.
- Ну, господин Кустов! - обратился к нему Чинг одновременно
укоризненным и покровительственным тоном. - Вы же не станете вынуждать
меня призвать стражу. Вы ведь прекрасно знаете, что мне всегда неудобно,
когда кто-либо стоит, в то время как сам я сижу. Я позволю себе
настаивать. Я прихожу в ужас от ненужного насилия...
- Вы... - пробормотал Кустов, запинаясь.
Впрочем, он тотчас же упал в кресло.
- Вы приходите в ужас от насилия! Вы, который руководит бандой
безумцев! Убийц! Садистов! Опасных фанатиков!
- Я имел в виду ненужное насилие, - поправил его спокойно Чинг. - Но
получилось так, что в условиях жизни, созданных Гегемонией, даже самый
миролюбивый человек вынужден обратиться к насилию, чтобы заставить
услышать свой голос. И только насилие может сокрушить Гегемонию.
- Так Аркадий говорил правду! - воскликнул Борис Джонсон. - Вы в
самом деле противники Гегемонии? Но почему тогда вы систематически мешали
нам? Вы же знали, что мы, как и вы, боремся против Гегемонии. Мы могли бы
объединить усилия. В конце концов, у нас был общий противник. Зачем же
постоянно вставлять нам палки в колеса?
Чинг не очень-то твердо знал, что отвечать. Как объяснить такому
человеку, что своими заговорами он постоянно вредил тому самому делу,
которому, как он думал, служит? Как объяснить ему это, не сломив его
окончательно?
Он все-таки попробовал навести его на мысль.
- Вы когда-нибудь слыхали что-либо о Законе Социальной Энтропии?
Джонсон вытаращил глаза.
Чинг вздохнул. Конечно, нет. Да и откуда?
- По крайней мере, имя Грегора Марковица говорит вам хоть что-нибудь?
- Пророк Века Религий? - пробормотал Джонсон застенчиво. - Ходят
слухи, что вы его последователи, что вы принимаете решения, глядя на
внутренности животных, причем консультируетесь по кодексу, который
называется "Библией". Именно поэтому все, что вы делаете, с виду не имеет
смысла?
Чинг расхохотался.
- Внутренности животных! Библия! Мой бедный друг, я и не знал, что
Гегемония воспитала вас в таком темном невежестве! Но мы не Авгуры, а
Марковиц никогда не объявлял себя пророком. Такие люди раньше назывались
социологами или этнологами. И "Теория Социальной Энтропии" не сборник
пророчеств, а научный труд. Уверяю вас, что в основе всех моих действий -
безупречная логика. А кажутся они нелогичными только тому, кто не знает,
что логика - это Случай.
- Я и не понимаю, - не сдавался Джонсон. - Мне это кажется
противоречивым.
- Да, я знаю. Это как раз то, что вам вдалбливала Гегемония. Порядок
логичен, а Хаос - нет. Те, кто служит Порядку - реалисты, а кто Хаосу -
религиозные фанатики. Однако вдумайтесь в положения Закона Социальной
Энтропии. Разрешите мне изложить его вам в доступных выражениях. Мир
физики, в общем, стремится к все более возрастающей в объеме
неорганизованной материи - к постоянному разложению материи. Именно это мы
и имеем в виду, говоря о Хаосе или об Энтропии. Но точно так же обстоит
дело в области человеческой культуры. Нужно потратить немало энергии,
чтобы остановить в пространстве и во времени склонность к энтропии в
области материи. Тот же феномен наблюдается в случае человеческого
общества - Социальная Энтропия. Чем больше данное общество упорядочено - а
потому ненатурально - тем больше требуется Социальной Энергии, чтобы
поддерживать этот противоестественный порядок. А где взять эту Социальную
Энергию? А просто-напросто организовать общество так, что оно будет
производить ее. Что требует еще более строгого Порядка, и, соответственно,
еще большее количество Социальной Энергии, чтобы поддерживать этот
Порядок. Теперь вы понимаете, в чем парадокс?
Выражение лица Джонсона передавало усилие, которое он делал, чтобы
понять, о чем шла речь.
- Обратитесь к вашему же опыту, - продолжал Чинг. - Гегемония
является неестественным образованием, строго организованной структурой,
которая противопоставляет себя полностью хаотичной природе вселенной.
Демократическая Лига попыталась свергнуть этот Порядок вполне определенным
способом. Попытка заранее обречена на неудачу, так как Гегемония
несравненно более организована, чем Лига, и вам было абсолютно неоткуда
взять достаточно Социальной Энергии, чтобы ее Порядок заменить своим. В
самом деле, своими действиями Лига объективно способствовала консолидации
вражеских сил, среди которых всегда имелись определенные противоречия, в
частности, в верхушке Гегемонии. Лига преобразовывала Факторы Случайности
в факторы предвидимые и таким образом способствовала усилению Порядка,
который хотела свергнуть. А что касается нас, то наоборот, действуя
методом случайности, внося в события невероятные Факторы Случайности, мы
обязательно должны были добиться конечного успеха, потому что мы боролись,
используя теорию Хаоса, следуя естественному развитию Вселенной.
- Довольно глупостей! - воскликнул Кустов. - Убейте нас - и покончим
с этим! Незачем еще и мучить нас дурацкими рассуждениями...
- Убить вас? - Чинг улыбнулся. - Это было бы слишком логично,
предсказуемо. Вы враг, а врага надо нейтрализовать. Это как раз то, что вы
бы и сделали на моем месте, не так ли? Но вы представитель Порядка, а я -
Хаоса. Поэтому мне кажется, что в данной ситуации вас надо пощадить...
С загадочной улыбкой Чинг следил за реакцией своих собеседников. На
лице Кустова можно было прочесть надежду, ничем не прикрытое презрение, а
также лихорадочно обдумываемые возможные варианты и проекты. Выражение
лица Джонсона выдавало абсолютное непонимание происходящего.
Только Горов оставался безмятежным, как будто он ожидал именно такого
развития событий. Чинг подумал, что он правильно сделал, выведя его из
Совета Гегемонии: этот человек, наряду с ненасытной жаждой знаний, точно
так же стремился к безграничной власти. В самом деле, Горов в качестве
Главного Координатора был бы грозным соперником!
- Естественно, - продолжал Чинг. Он по-прежнему обращался к Кустову.
- Я попрошу вас еще некоторое время оставаться моим гостем на другой базе
Братства. Мне кажется, что шести стандартных месяцев для этого вполне
хватит. По истечении этого срока вас отпустят. Ваше неожиданное появление
после довольно долгого пребывания в рядах Братства вызовет у Джека
Торренса реакцию довольно хаотичную!
Кустов побледнел.
- Вы не можете так поступить со мной! Совет подумает, что я все это
время сотрудничал с вами! Торренс уже неоднократно намекал на это. Они
казнят меня!
Может быть, - ответил Роберт. - А может быть, и нет. Ведь вы
позволили Торренсу захватить власть, поэтому мне кажется справедливым
предложенный вам способ сохранить жизнь. Подумайте сами: вы можете сказать
Совету, что казнь экс-Координатора может нанести урон интересам Гегемонии,
особенно, если пойдут слухи, что этот Координатор всегда был агентом
Братства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26