- В основном
это машина, но с некоторыми качествами живого существа - что-то вроде
старой девы, которую ты придумал, чтобы объяснить поведение Прелести.
Разумеется, могло быть и так. Впрочем, тут годилось почти любое
предположение.
- Может, это силикатовая жизнь? - тут же предположил Джимми.
- Не силикатовая, - уверенно сказал Бен. - Металлическая. Любая форма
силикатовой жизни при прямом попадании рассыпается в пыль. Один вид такой
жизни найден много лет назад на Тельме-5.
- Нет, это в основном не живое существо, - сказал я. - У живого
существа не может быть колес. Колеса, кроме особых случаев; обычно
изобретаются лентяями для передвижения. Элмер может быть только, как
сказал Бен, специально созданной комбинацией машины и живого существа.
- И, значит, здесь есть разумные существа, - сказал Бен.
Мы сидели вокруг костра, потрясенные этой мыслью. За многие годы
поисков найдена лишь горстка разумных рас, но в общем их уровень развития
не очень-то высок. Разумеется, среди них никто не обладает таким разумом,
который позволил бы создать что-либо подобное Элмеру.
До сих пор в исследованной части Вселенной человека не превзошел
никто. Никто не мог сравниться с ним по интеллекту.
А тут совершенно случайно мы свалились на планету, на которой увидели
признаки существования разума, равного человеческому... и, может быть,
даже превосходящего его.
- Меня беспокоит одно, - сказал Бен. - Почему Прелесть не проверила
это место, перед тем как приземлиться? Наверно, она хотела бросить нас
здесь и улететь. Но, видно, ей все же пришлось подчиниться закону,
согласно которому робот не может нанести вреда человеку. А если она
следует этому закону, то, прежде чем она покинет нас, ей придется...
хочешь не хочешь, а придется - убедиться в том, что нам не угрожает
никакая опасность.
- Может, она свихнулась? - предположил Джимми.
- Только не Прелесть, - возразил Бен. - Мозг у нее работает как
швейцарские часы.
- Знаете, что я думаю? - сказал я. - Я думаю: Прелесть
эволюционировала. Это совершенно новый тип робота. В нее накачали слишком
много человеческого...
- А она и должна быть очеловеченной, - заметил Джимми. - Иначе она не
справится со своими задачами.
- Дело в том, - сказал я, - что робот, очеловеченный до такой
степени, как Прелесть, уже не робот. Это что-то другое. Не совсем человек,
но и не робот. Что-то среднее. Какой-то новый, непонятный вид жизни. И за
ним нужен глаз да глаз.
- Интересно, она все еще дуется? - сказал Бен.
- Конечно, дуется.
- Мы должны пойти дать ей нахлобучку и вывести ее из этого состояния.
- Оставь ее покое, - сердито приказал я. - Нам остается одно -
игнорировать ее. Ей оказывают внимание, вот она и дуется.
И мы оставили ее в покое. Больше делать было нечего.
Я пошел к морю мыть посуду, но на этот раз взял с собой оружие.
Джимми пошел в лес поискать ключ. Полдюжины банок воды, которыми снабдила
нас Прелесть, не хватит навечно, а мы не были уверены, что потом она
выдаст еще.
Впрочем, она нас не забыла, не вычеркнула полностью из своей жизни.
Она дала Элмеру взбучку, когда тот слишком разошелся. Меня очень тешила
мысль о том, что она поддержала нас, когда дело была табак. Значит, есть
еще надежда, что мы как-нибудь поладим.
Я присел у лужи в песке и, моя посуду, думал, какая потребуется
перестройка, если когда-нибудь все роботы станут такими, как Прелесть. Я
уже видел появление Декларации прав роботов, специальных законов для
роботов, лобби роботов при конгрессе, а поразмышляв еще, совсем запутался.
В лагере Бен натягивал палатку, и я, вернувшись, помог ему.
- Знаешь, - сказал Бен, - чем больше я думаю, тем больше мне кажется,
что я был прав, когда говорил, что Прелесть не может оставить нас, пока мы
на виду. Простая логика: она не может взлететь, потому что мы стоим прямо
перед ней и напоминаем ей об ответственности.
- Ты клонишь к тому, что кто-нибудь из нас должен все время быть
поблизости от нее? - спросил я.
- В общем, да.
Я не спорил с ним. Что толку спорить, верить, не верить? У нас не то
положение, при котором можно позволить себе совершить глупую ошибку.
Когда мы натянули палатку, Бен сказал мне:
- Если ты не возражаешь, я немного пройдусь за холмы.
- Берегись Элмера, - предупредил его я.
- Он не осмелится беспокоить нас. Прелесть сбила с него спесь.
Он взял оружие и ушел.
Я побродил по лагерю наводя порядок. Кругом были мир и спокойствие.
Пляж сверкал на солнце, море было гладким и красивым. Летали птицы, но
никаких признаков других существ не было. Прелесть продолжала дуться.
Вернулся Джимми. Он нашел ключ и принес ведро воды. Потом он стал
рыться в припасах.
- Что ты ищешь? - спросил я.
- Бумагу и карандаш. Прелесть не могла забыть про них.
Я хмыкнул, но он был прав. Будь я проклят, если Прелесть не
приготовила для него стопы бумаги и коробки карандашей.
Он устроился под грудой ящиков и начал писать стихи.
Вскоре после полудня вернулся Бен. Я видел, что он взволнован, но не
стал тотчас расспрашивать.
- Джимми наткнулся на ключ, - сказал я. - Ведро там.
Он попил и тоже сел в тень под груду ящиков.
- Я нашел. - сказал он торжествующе.
- А разве ты что-нибудь искал?
Он взглянул на меня и криво улыбнулся.
- Элмера кто-то сделал.
- И ты так прямо пошел, как по улице, и нашел...
Бен покачал головой.
- Кажется, мы опоздали. Опоздали на три тысячи лет, если не больше. Я
нашел развалины и долину с уймой могильных холмов. И несколько пещер в
известняковом обрыве над долиной.
Бен встал, подошел к ведру и снова напился.
- Я не мог подойти поближе, - сказал он. - Элмер караулит. - Бен снял
шляпу и вытер рукавом лицо. - Ходит взад-вперед, как часовой. Видел бы ты,
какие колеи он проложил за многие годы, проведенные на этом посту.
- Так вот почему он на нас напал, - сказал я. - Мы вторглись на
охраняемую территорию.
- Наверно.
В тот вечер мы все обговорили и порешили, что надо выставить пост для
наблюдения за Элмером, чтобы изучить его повадки и часы дежурства, если
таковые были. Нам было важно узнать, что можно предпринять в отношении
руин, которые охранял Элмер.
Впервые человек столкнулся с высокой цивилизацией, но пришел слишком
поздно и - из-за дурного настроения Прелести - слишком плохо снаряженный,
для того чтобы исследовать хотя бы то, что осталось.
Чем больше я думал об этом, тем больше распалялся и наконец пошел к
Прелести и изо всех сил стал стучать по ней ногами, чтобы привлечь ее
внимание. Никакого толку. Я орал на нее, но она не отвечала. Я рассказал
ей, что тут заваривается. Говорил, что мы нуждаемся в ней - ведь она
просто обязана нам помочь, для этого ее и создали. Но она была холодна.
Я вернулся и плюхнулся у костра, где сидели мои товарищи.
- Она ведет себя так, будто умерла.
Бен поворошил костер, и пламя стало немного выше.
- От разбитого сердца, - участливым тоном сказал Джимми.
- А ну тебя вместе с твоей поэтической терминологией! - озлился я. -
Вечно бродит как во сне. Вечно разглагольствует. Да если бы не твои
проклятые стихи!..
- Замолчи, - сказал Бен.
Я взглянул поверх костра ему в лицо, освещенное пламенем, и замолчал.
Что ж, в конце концов, и я могу ошибаться. Джимми не может не писать своих
паршивых стихов.
Я смотрел на пламя и думал: неужто Прелесть умерла? Конечно, нет.
Просто она упряма как черт. Она нам всыпала по первое число. А теперь
наблюдает, как мы маемся, и ждет подходящего случая, чтобы выложить
козыри.
Утром мы начали наблюдать за Элмером и делали это изо дня в день.
Кто-нибудь из нас взбирался на гребень гряды милях в трех от лагеря и
устраивался там с нашим единственным биноклем. Потом его сменял другой, и
так дней десять мы наблюдали за Элмером в дневные часы.
Элмер обходил свои владения дозором регулярно. В качестве
наблюдательных пунктов он использовал некоторые могильные холмы, взбираясь
на них каждые пятнадцать минут. Чем больше мы наблюдали за ним, тем больше
убеждались, что он прекрасно справляется со своими обязанностями. Пока он
был там, в занесенный город не пробрался бы никто.
Кажется, на второй или третий день он обнаружил, что за ним
наблюдают. Он стал вести себя беспокойно. Взбираясь на свои наблюдательные
вышки, он смотрел в нашу сторону дольше, чем в другие. А раз, когда я был
на посту, он, похоже, начал приготовления к атаке, но только я решил
смыться, как он успокоился и стал кружить, как обычно.
Если не считать наблюдения за Элмером, нам жилось неплохо. Мы
купались в море и ловили рыбу, рискуя жизнью всякий раз, когда жарили и
ели рыбу нового вида, но нам повезло - ядовитых не попадалось. Мы бы не
ели ее вообще, если бы не было необходимости экономить припасы.
Когда-нибудь они должны были кончиться и никто не давал гарантии, что
Прелесть снова подаст нам милостыню. Если бы она этого не сделала, нам
пришлось бы добывать себе пропитание самим. Бен забеспокоился: вдруг на
этой планете есть времена года? Он убедил себя, что так оно и есть, и
отправился в лес, чтобы подыскать место для постройки хижины.
- Нельзя же жить в палатке на пляже, когда ударят морозы, - сказал
он.
Но его тревога не заразила ни меня, ни Джимми. Что-то подсказывало
мне, что рано или поздно Прелесть сменит гнев на милость и мы сможем
заняться делом. А Джимми с головой окунулся в бессмысленнейшее из занятий,
которое он называл сочинением саги. Может, это действительно была сага.
Черт ее разберет. Саги - это не по моей части.
Он назвал ее "Смерть Прелести" и заполнял страницу за страницей
чистейшей чепухой. Мол, была она хорошей машиной и, несмотря на железный
облик, душа у нее была кристальной чистоты. Ладно бы уж, если бы к нам не
приставал, а то он каждый вечер после ужина читал эту халтуру вслух.
Я терпел сколько мог, но однажды вечером взорвался. Бен стал на
сторону Джимми, но, когда я пригрозил, что возьму свою треть запасов и
разобью собственный лагерь вне пределов слышимости, Бен сдался и перешел
на мою сторону. Мы вдвоем проголосовали против декламации. Джимми встал на
дыбы, но мы оказались в большинстве.
Так вот, первые десять дней мы наблюдали за Элмером только издали, но
затем он, видно, стал нервничать и по ночам мы слышали рокот его колес, а
по утрам находили следы. Мы решили, что он подсматривает, как мы себя
ведем в лагере, и старается, так же как и мы, разобраться, что к чему. На
нас он не нападал, мы тоже не беспокоили его, только во время ночных
дежурств стали более бдительными. Даже Джимми умудрялся не спать, когда
стоял на посту.
Впрочем, были кое-какие странности. Казалось бы, после взбучки,
которую дала ему Прелесть, Элмер должен держаться от нее подальше. Однако
по утрам мы обнаруживали его следы рядом с ней.
Мы решили, что он пробирается сюда и прячется позади Прелести, чтобы,
выглядывая из-за этой мрачной громады, наблюдать за лагерем с близкого
расстояния.
Что же касается зимней квартиры, то Бен продолжал настаивать и почти
убедил меня, что надо что-то делать. И однажды мы с ним объединились в
строительную бригаду. Оставив в лагере Джимми, взяв с собой топор, пилу и
оружие, мы отправились в лес.
Должен признать, что Бен подобрал для нашей хижины прекрасное место.
Рядом ключ, с трех сторон, от ветра защищают крутые склоны, и деревьев
много поблизости, так что не надо было таскать дрова издалека.
Я все еще не верил, что зима будет вообще. Я был совершенно убежден в
том, что, если даже она и наступит, мы ее не дождемся. Буквально со дня на
день мы с Прелестью сможем прийти к какому-нибудь компромиссу. Но Бен
беспокоился, и я знал, что у него будет легче на душе, если мы начнем
строить дом. А делать ведь все равно было нечего. Я утешал себя тем, что
строить хижину - это лучше, чем просто сидеть.
Мы прислонили оружие к дереву и начали работать. Мы повалили одно
дерево и начали приглядывать другое, как вдруг я услыхал позади треск
кустарника.
Я бросил пилу, выпрямился и оглянулся: вниз по склону на нас мчался
Элмер.
Хватать оружие было некогда. Бежать - некуда. И вообще положение было
безвыходное.
Я завопил, подпрыгнул, ухватился за сук и подтянулся. Я почувствовал,
как меня качнуло ветром, который поднял пронесшийся подо мной Элмер.
Бен отпрыгнул в сторону и, когда Элмер проносился мимо, метнул в него
топор. И метнул как надо. Топор ударился о металлический бок, и ручка
разлетелась на кусочки.
1 2 3 4 5 6 7