На льду полыхнула яркая вспышка - небольшой промах.
Следующий заряд попал в яблочко - точно в грудь, в самый центр черной
броневой пластины. Скорпион даже не покачнулся.
- Бей в глаз, Карл Паттон!
- Какой еще глаз! - возопил я. - Все, что я вижу - это листовая броня да
ходули! - я выстрелил, стараясь попасть по ногам, промахнулся, снова
промахнулся, потом увидел, как куски конечностей полетели в разные стороны.
Их обладатель замешкался на какую-то пару микросекунд, а может быть, я
просто моргнул. Я даже не смог бы теперь с уверенностью сказать, в которого
из них я попал. Они продолжали приближаться, смыкая ряды, и теперь казались
намного крупнее, гораздо смертоноснее, став похожими на вал торчащих шипов,
совершенно неуязвимый, и этому валу не противостоял никто, если не считать
человека с палкой, замученного старого пса и меня с моей дурацкой хлопушкой.
Я почувствовал, что пистолет дергается в руке, и понял, что стреляю, не
переставая. Отступив на шаг, я отшвырнул пистолет с его законными, но
бесполезными пулями, и сжал в ладони рукоять кратерного излучателя. К этому
времени линия нападающих достигла как раз того места, где скрючилась без
движения Вула.
Но вместо того, чтобы сходу налететь на гигантского пса, пара, которая
двигалась прямо на Вулу, вдруг затормозила и замерла на месте, очень быстро
и совершенно непонятным образом перегруппировала свои конечности, опустила
передние части туловищ к земле, а зады задрала вверх, и тогда вперед
простерлись два футовой длины жала, которые раскачивались, готовые вонзиться
в ничем не защищенное тело...
Никогда бы я не поверил, если бы мне сказали, что такая огромная туша может
настолько молниеносно двигаться. Она метнулась прямо с места, как крикетный
шар, пролетела по воздуху разделявшее их расстояние, в прыжке изогнувшись,
чтобы впиться челюстями, огромными, как медвежий капкан, в того, что был
слева, приземлилась, распростершись, извернулась и цапнула второго. После
этого она замерла, пыча, на месте, в то время как оба ее противника
безуспешно долбили жалами лед в том месте, где она находилась раньше. Все
это произошло в какие-то доли секунды, пока я поднимал излучатель, чтобы
выпустить мультимегаваттный разряд в чудовище, выросшее прямо передо мной.
Выстрел проделал в панцире дыру диаметром не меньше фута и отбросил
нападающего примерно на ярд - но совершенно не замедлил его удара. Жало
взвилось вверх и вонзилось в лед у меня между ногами.
- Глаз! - голос великана перекрыл рычание Вулы и сердитое жужжание
атакующих. - Глаз, Карл Паттон!
И тогда я увидел его: трехдюймовый кружочек, похожий на кусок сетчатого
стекла, темно-красного цвета, выглядывающий из-под края брони над
крючковатым носом. Я выстрелил туда, и глаз словно взорвался. Я метнулся
влево, снова выстрелил и заметил, что великан размахивает дубиной. Спрыгнув
со своего возвышения, я принялся прокладывать дорогу к нему, стреляя в тех
тварей, которые были ближе всего. Скорпионы просто-таки кишели вокруг, но
одновременно у края вытоптанной великаном ямы могли оказаться только
шестеро. Один скорпион соскользнул в яму, сорвавшись с края, попытался
подняться на ноги, но издох, разможженный ударом опустившейся дубины. Я
прикончил еще одного и спрыгнул к великану.
- Спиной к спине, Карл Паттон! - крикнул он. Пара скорпионов одновременно
вскарабкалась на баррикаду из тел мертвых чудовищ, но пока они
изготавливались к нападению, я перестрелял их, а потом прикончил еще одного,
который старался забраться на еще корчащиеся трупы. Затем внезапно наступила
передышка, и слышно стало только тяжелое дыхание великана, похожее на звуки
парового котла, и сдавленное рычание пса. Тут я почувствовал боль в бедре и
ощутил, что дыхание обжигает мне глотку. Футах в десяти один скорпион еще
приплясывал на своих ногах, но ближе не подходил. Остальные откатывались
назад, жужжа и щелкая. Я начал вылезать наверх, но рука, огромная, как
корабельный утлегарь, остановила меня.
- Пусть они сами подойдут... - голос великана прервался. Лицо его
покраснело, и он с трудом глотал воздух широко открытым ртом. Но на его лице
была улыбка.
- Тебе виднее, - сказал я.
- Твое маленькое оружие бьет не хуже настоящего мужчины, - заметил он вместо
того, чтобы пройтись насчет моей глупости.
- Из чего они? У меня было такое впечатление, что я стреляю в легированную
сталь двухдюймовой толщины.
- С ними нелегко справиться, - он кивнул. - И все-таки мы убили девять штук.
- Он взглянул на собаку, которая, тяжело дыша, стояла мордой к противникам.
- Вула прикончила шестерых. Впредь они будут осторожнее... - он запнулся,
посмотрев на меня - на мою ногу. Потом он опустился на одно колено и
дотронулся до прорехи в скафандре, которой я даже не заметил. Вид
разорванного скафандра меня просто потряс. Этот материал невозможно пробить
даже из игольного ружья - и, тем не менее, с ним справилось скорпионье жало.
- До кожи не дошло, - сказал он. - Счастье сопутствовало тебе сегодня, Карл
Паттон. Укол жала смертелен.
Что-то шевельнулось позади него. Я вскрикнул, выстрелил, и в тот же миг на
то место, где он только что стоял, прыгнул скорпион. Я упал, перекатился и
выстрелил ему в глаз, куда тотчас же угодила и дубина Джонни Грома. Я
поднялся на ноги и увидел, что остальные уходят, спускаясь вниз по склону.
- Дурень чертов! - заорал я на великана. От ярости голос мой прервался. - Ты
что, сам за собой последить не можешь?!
- Я в долгу перед тобой, Карл Паттон, - только и вымолвил он.
- К черту долги! Никто мне ничего не должен... и, соответственно, наоборот!
На это он ничего не ответил, только взглянул на меня с высоты своего роста и
слегка улыбнулся, как улыбнулся бы взрослый расшалившемуся ребенку. Я сделал
пару глотков подогретого и обогащенного воздуха из баллона и почувствовал
небольшое облегчение... но очень небольшое.
- Может быть, ты назовешь мне свое настоящее имя, маленький воин? - спросил
великан.
Я ощутил холодок в груди.
- Что ты имеешь в виду? - растерянно спросил я.
- Мы сражались бок о бок. И теперь мы должны обменяться тайными именами,
которые при рождении дали нам матери.
- Ах, магия,да? Джуджу? Таинственные могущественные заклинания? Брось,
здоровяк. С меня хватит и Джонни Грома.
- Как хочешь... Карл Паттон. - И он отправился осматривать пса, а я стал
осматривать поврежденный скафандр. Сервомоторы ног лишились части мощности и
пострадал обогреватель. Это было плохо. Мне еще предстояло гнать великана
довольно долго, прежде чем я выполню свою миссию.
Когда через полчаса мы снова двинулись в путь, я все еще удивлялся - почему
это я так поторопился спасти жизнь человеку, которого должен убить.
* * *
Три часа спустя мы расположились на ночлег. Когда мы устроились в
вытоптанных в снегу ямах, было уже темно. Джонни Гром сказал, что скорпионы
больше не вернутся, но я все никак не мог успокоиться в своих поврежденных
доспехах. Ощущение было такое, что я заживо похоронен в темной глубокой
безвестной могиле. Потом я, должно быть, уснул, потому что, когда пришел в
себя, в лицо мне лился бело-голубой свет. Над вершинами хребта взошла
внутренняя луна - Кронус, изрытый кратерами диск, почти полный и висящий так
низко, что, казалось, до него можно допрыгнуть и со звоном стукнуться
головой.
При лунном свете мы двигались достаточно живо, особенно если учесть, что
подниматься приходилось по склону ледника. На высоте сорок пять тысяч футов
мы достигли перевала и некоторое время смотрели на долину внизу и
возвышающийся за ней следующий хребет. Он отстоял от нас миль на двадцать и
при ночном освещении казался серебряно-белым.
- Может быть, за ним мы обнаружим твоих друзей, - сказал великан. Голос его
стал каким-то бесцветным, будто потерял тембр. Лицо у него, похоже, было
обморожено и онемело от ледяного ветра. Вула скорчилась за его спиной,
выглядя подавленной и старой.
- Вполне, - сказал я. - А может, за тем, что позади него.
- За этими хребтами лежат Башни Нанди. Если твои друзья оказались там, то их
сон будет долог - да и наш тоже.
До следующего хребта было два перехода. Когда мы достигли его, луна
поднялась уже высоко и освещала окрестности призрачным светом. Но вокруг не
видно было ничего, кроме бесконечного льда. Мы сделали на льду привал, затем
тронулись дальше. Скафандр теперь причинял мне неудобства,
разрегулировавшись, и у меня начали мерзнуть пальцы на правой ноге. И,
несмотря на то, что по дороге я то и дело принимал горячие концентраты, а в
вену мне через определенные промежутки времени впрыскивались стимулирующие
средства, появилась усталость. Конечно, я уставал меньше, чем Большой Джон,
у которого вид стал совсем измученный и голодный, а ноги он передвигал так,
словно к ним было приковано по наковальне. Он по-прежнему позволял себе и
собаке съедать более чем скромные порции пищи, при этом выделяя мне даже
больше, чем себе. И я по-прежнему запихивал то, что не мог съесть, в карман
рукава и смотрел, как он мучается от голода. Но он был очень вынослив: он
слабел от голода медленно, нехотя уступая пядь за пядью.
В ту ночь, когда мы лежали за построенной им из снега загородкой, защищавшей
нас от ветра, он задал мне вопрос:
- Карл Паттон, интересно, каково это - путешествовать в пространстве между
мирами?
- Как в одиночном заключении, - ответил я.
- Тебе не по душе одиночество?
- Какая разница? Это моя работа.
- А что тебе нравится, Карл Паттон?
- Вино, женщины и песни, - ответил я. - В крайнем случае, без песен
можно обойтись.
- Тебя ждет женщина?
- Женщины, - поправил я. - Но они не ждут меня.
- Кажется, ты немногое любишь, Карл Паттон. Тогда что же ты ненавидишь?
- Дураков, - сказал я.
- Так, значит, это дураки послали тебя сюда?
- Меня? Меня никто никуда не посылал. Я всегда отправляюсь туда, куда сам
пожелаю.
- Тогда, значит, тебя привлекает свобода. Нашел ли ты ее здесь, в моем мире,
Карл Паттон? - Лицо его было похоже на скорбную маску или на выветренную
скалу, но голос, казалось, насмехался надо мной.
- Ты понимаешь, что погибнешь здесь, или нет? - я не собирался говорить
этого. Но слова вырвались сами собой, и тон их показался мне безжалостным.
Он взглянул на меня так, как делал это всегда, прежде чем заговорить - как
будто старался прочесть что-то, написанное у меня на лице.
- Человек должен когда-нибудь погибнуть, - сказал он.
- Тебе нечего делать здесь. Брось меня, возвращайся и забудь обо всем.
- Но ведь и ты мог бы сделать то же самое, Карл Паттон.
- Я? Вернуться? - воскликнул я. - Ну нет, благодарю. Я еще не закончил своих
дел.
Он кивнул.
- Человек должен всегда доводить свои дела до конца. Иначе он ничем не будет
отличаться от снежинки, гонимой ветром.
- Так ты, значит, думаешь, что это игра? - рявкнул я. - Состязание? Исполни
или погибни, или, может быть, и то, и другое вместе, и пусть победит
силбнейший?
- А с кем мне состязаться, Карл Паттон? Разве мы с тобой не товарищи, идущие
бок о бок?
- Мы чужие друг другу, - ответил я. - Ты не знаешь меня, а я не знаю тебя. И
прекрати доискиваться причин, по которым я делаю то, что делаю. Я делаю так,
и точка.
- Ты отправился в путь, чтобы спасти жизни беспомощных, потому что это твой
долг.
- Да, мой, но не твой! Ведь ты-то не обязан сворачивать себе шею в этих
горах! Ты спокойно можешь покинуть эту фабрику льда и до конца своих дней
жить героем человечества, имея в распоряжении все, чего душа пожелает...
- То, чего бы я пожелал, никто не в силах мне дать.
- Должно быть, ты ненавидишь нас, - заметил я. - Ведь мы - чужаки, которые
явились сюда и погубили твой мир.
- Разве можно ненавидеть силы природы?
- Хорошо, тогда что же ты ненавидишь?
На какое-то мгновение мне показалось, что он не станет отвечать на этот
вопрос.
- Я ненавижу труса в своей душе, - произнес он. - Голос, который нашептывает
спасительные советы. Но если бы я бежал и тем самым спас свою плоть, каким
бы духом потом жила она и освещалась?
- Если хочешь бежать - беги! - почти закричал я. - Ты проиграешь эти гонки,
великан! Отступи, пока не поздно!
- Я пойду дальше - пока смогу. Если мне повезет, то плоть моя погибнет
раньше духа.
- Дух, дух, черт побери! У тебя просто мания самоубийства!
- Что ж, тогда я в неплохой компании, Карл Паттон.
Отвечать ему я не стал.
* * *
Во время следующего перехода мы, перевалив еще через один хребет, гораздо
выше предыдущего, преодолели стомильный рубеж. Холод стоял по-настоящему
арктический, а ветер был подобен летающим стрелам. Луна зашла и начало
светать. Локатор сообщил, что до грузового отсека оставалось десять миль, и
все системы жизнеобеспечения работают нормально. Источников питания хватило
бы еще на сотню лет. Если бы даже, в конце концов, я загнулся по дороге,
шахтеры все равно проснулись бы - пусть через сто лет, но проснулись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10