— Я выезжаю.
— Слушаюсь!.. Вас там ждут.
— Кто?
— Курьер от чародея Лаптя.
Буня, не будучи уверенным, что застанет Света дома, прежде всего отправил к нему посыльного. Через посыльного разыскать человека проще. К тому же, курьеры привозят с собой официальную бумагу от министерства безопасности, и вы расписываетесь за ее получение. Конечно, если вы не подчинены Путяте Утреннику, вы можете на эту бумагу и начихать, но в случае какого-либо разбирательства между инстанциями эта бумага наверняка явится на свет.
Свет спустился вниз, расписался, вскрыл пакет. Все верно, послание лишь подтверждало полученное им по зеркалу приглашение.
— Передайте чародею Лаптю, что через десять минут я буду в пути.
Посыльный кивнул, а Свет отправился к волшебному зеркалу — отменять и сегодняшние консультации в Институте теории волшебства. Теперь уже — поскольку ныне была пятница — до окончания Паломной седмицы.
Около дома Барсука дежурили два стражника в партикулярном. Выслушали Света и вызвали Буню Лаптя — стражники были из министерства безопасности. Буня провел Света в дом.
Временная штаб-квартира сыскников располагалась в гостиной — кабинет академика осматривали в поисках документов, способных пролить хоть какой-нибудь свет на происшедшее.
В гостиной сидели двое в мундирах офицеров охраны порядка, писали какие-то бумаги. Тут же со своим колдовским баулом находился сыскник-волшебник Буривой Смирный. Со Смирным Свет был знаком — сыскник занимался особо важными преступлениями государственного значения, и Свету уже приходилось встречаться с ним. Смирный, правда, относился к Свету с некоторой ревностью, но от помощи никогда не отказывался, благо убедиться в способностях чародея Смороды ему пришлось еще в самый первый раз — при расследовании убийства одного из отпрысков княжеской фамилии. И осужденный позднее на казнь другой отпрыск был разоблачен исключительно потому, что не был волшебником и понятия не имел о том, что среди членов Колдовской Дружины появился колдун, кое в чем опережающий самого Кудесника.
Поздоровались. Буня попросил Смирного ознакомить его и чародея Смороду с добытыми следствием фактами.
— Вечор, — сказал Смирный, — около восьми часов, академик отправился из института домой. Как показал его кучер, ехали обычным маршрутом. Никаких происшествий по дороге не случилось. Академик находился в экипаже один. Никого с собой не подвозил. Никуда не заезжали. Когда въехали во двор дома, кучер спустился с козел, открыл дверцу кареты, а там — труп.
— Орудие преступления? — спросил Лапоть.
— Отсутствовало. Характер разреза тканей позволяет предположить, что смертельный удар был нанесен узким обоюдоострым режущим предметом. Более точные данные будут получены опосля аутопсии.
— Отпечатки перстов?
— Достаточно много. В наших архивах ни одного из них не зафиксировано. Впрочем, в экипаже с академиком в последние дни ездило немало людей.
— Иными словами, — сказал Лапоть, — академика мог убить человек, который ранее преступлений не совершал. Что-либо из вещей убитого пропало?
— Да. Пропал кошелек с кое-какой мелочью. Думаю, это попытка увести следствие в сторону, желание представить происшедшее как ограбление.
— Почему?
— Потому что обычный человек проникнуть в карету незаметно вряд ли способен, а волшебнику для ограбления не было необходимости убивать.
Буня подумал и сказал:
— Пожалуй, вы правы.
— Насколько мне стало известно, с сегодняшнего дня академика должны были взять под охрану стражники-волшебники, — продолжал Смирный. — Причины этого мне никто не сообщил, но полагаю, что произошло нечто, потребовавшее подобного уровня охраны.
— Произошло, — сказал Буня. — Если бы мне могло прийти в голову, что произойдет еще и убийство, я бы распорядился взять под охрану академика еще вчера. — Он виновато посмотрел на Света. — К сожалению, это потребовало бы кое-каких мероприятий, существенно осложнивших бы жизнь академику и задержавших его на работе до поздней ночи… Но мы слушаем вас, брат Смирный.
— В качестве предварительной версии предлагаю следующую… Нападение было произведено волшебником. А нож использовался для того, чтобы не применять Ночное волшебство и, стало быть, избежать возможности разоблачения со стороны Контрольной комиссии.
— Вы что же, — удивился Буня, — полагаете, что академик убит кем-то из наших?
— Я покудова ничего не полагаю, — сказал Смирный, — я излагаю возможные варианты. К тому же, насколько мне известно, Контрольные комиссии существуют не только у нас, но и во всех цивилизованных странах.
— Хорошо. — Буня повернулся к Свету. — Будут ли у чародея Смороды вопросы?
— Нет, — сказал Свет. — Факты ясны. А предположения и варианты на данном этапе мне кажутся излишними. Сначала надо сделать магическое проявление.
Они отправились во двор.
Карета, в которой было совершено преступление стояла в сарае. Тут царил полумрак, и для волшебного действа обстановка была очень даже подходящей: работе не мог помешать ни солнечный свет, ни ветер.
Проявляющая смесь у сыскника была уже готова. Он достал из своего баула курительницу, спички и посмотрел на Света:
— Тут есть одна сложность. Место преступления — я имею в виду экипаж академика — невелико по объему. Боюсь, нам будет не очень удобно находиться при окуривании внутри.
Свет задумался. И в самом деле, в карете во время окуривания много не насидишь — дым глаза выест. А дверцы должны быть закрытыми, иначе окуривание станет бесполезным. Если же окуривать весь сарай, то потребуется не курительница, а стационарное кадило. И не будет никаких гарантий, что в спектрограмме следы вчерашнего происшествия не смешаются со следами каких-либо событий, происходивших в самом сарае — вон он какой старый. Может, здесь баранов резали!.. И хотя баран — не человек, его смертный ужас вполне мог впечататься в стены сарая. Тем паче если баранов было много… Поди потом разберись!
— У экипажа дверцы с обеих сторон, — сказал Смирный. — Можно поставить курительницу на пол кареты, а самим подождать здесь. Потом быстро, через обе дверцы, проникнуть внутрь. Чтобы дым не успел выветриться. Только там вряд ли хватит места для троих.
— Я бы тоже хотел посмотреть, — сказал Буня Лапоть, глядя на Света.
Свет пожал плечами:
— Пожалуйста! Я могу и здесь постоять.
Буня, по-прежнему глядя на Света, некоторое время пребывал в раздумьи.
— Нет, — сказал он наконец. — Чего ради мы тогда вас сюда вызвали? Смотрите вы вдвоем. Брат Смирный достаточно квалифицированный сыскник, а у вас есть алиби. Так что резона мешать следствию с вашей стороны нет.
Ого, подумал Свет. Они уже и меня прощупали. Когда, интересно? Не иначе утренний «курьер» позаботился. Успел поинтересоваться, в какое время хозяин вечор вернулся и не уезжал ли еще куда-либо. Надо будет разобраться, у кого длинный язык. Впрочем, было бы странно, если бы Буня прежде, чем привлечь меня к делу, не произвел проверку.
Он кивнул. Сыскник насыпал в курительницу проявляющую смесь, зажег и поставил бронзовую пиалку на пол кареты. Закрыл плотно дверцу.
— Надеюсь, мы узнаем что-нибудь новое, — сказал Буня. — В противном случае все обернется лишь потерей времени.
— Никогда не мешает проделать дополнительную проверку, — не согласился с ним сыскник. — Пусть ничего нового не узнаем, зато спать будем с чистой совестью.
— В этом вы правы, — сказал Буня, — но я все равно не буду спать спокойно, покудова не найдем убийцу.
Сыскник пожал плечами: для него это было обычное дело в цепочке таких же дел, ведь он не знал об установке, которую изобрел академик.
— У Барсука было много недругов в ученом мире? — спросил Свет.
— Вы имеете в виду убийство по найму? — Сыскник еще раз пожал плечами. — Думаю, были. В науке, как в любви, — всегда найдутся ревнивые соперники. Тем паче в нетрадиционной науке… Мы еще не успели заняться этим направлением.
— А почему вы упомянули нетрадиционную науку? Думаете, там работают морально нечистоплотные люди?
— Да нет, я бы не сказал… Просто там еще нет признанных авторитетов, и каждый стремится оставить в истории собственное имя. В такой ситуации склоки неизбежны.
Из щелей кареты начали вытягиваться тонкие струйки дыма. Смирный достал из баула янтарную Волшебную Палочку, сжал ее перстами десницы. Потом вытащил крышку курительницы, передал ее Свету.
— Давайте забирайтесь в экипаж с противоположной стороны. Постарайтесь не уронить курительницу. Как только захлопнете дверцу, задержите дыхание. Потом заскочу я. Так мы не выпустим из кареты много дыма. Когда я сотворю заклинание, накроете курительницу крышкой. Потом обменяемся мнениями по поводу толкования спектрограммы.
Свет кивнул: поскольку сыскник, в отличие от него, должен был производить волшебные манипуляции, тому было лучше оказаться в экипаже вторым. Свет обошел карету и сказал:
— Я готов.
— Давайте!
Свет медленно, стараясь не создавать вихрей внутри экипажа, открыл дверцу, зажмурился, вскочил на ступеньку, втиснулся в уголок сиденья и захлопнул дверцу. Через секунду экипаж качнулся — Смирный присоединился к своему коллеге. Свет услышал, как он творит акустическую формулу заклинания, и снова почувствовал, как качнулась карета — сыскник взмахивал Волшебной Палочкой. Свет подождал пять секунд, наклонился и приоткрыл правый глаз.
Все было в порядке. Центр экипажа почти очистился — дым, подчиняясь колдовским манипуляциям Смирного, устремился к стенкам кареты.
Свет быстро накрыл крышкой курительницу и вздохнул. Ничего, запах, когда не слишком интенсивен, даже кажется приятным. Впрочем, и аромат духов бывает противен, если переборщить с количеством.
Сыскник подождал, пока дым не сгустится тонким слоем у стенок кареты, и сотворил новое заклинание. Частички дыма качнулись, заметались, успокоились. Свет потер Серебряное Кольцо, включил Зрение, и перед его волшебным взором родилась ее милость Спектрограмма. Смирный тоже крутил головой, бормотал что-то себе под нос, внимательно изучая невидимые глазу обычного человека переплетения разноцветных полос. Наконец он повернулся к Свету:
— Вы закончили, чародей?
— Да. Думаю, больше отсюда мы ничего не вытянем.
— Жаль, повторное заклинание уже не дает возможности получить правильную картину. А то бы и чародей Лапоть мог проверить наши впечатления.
— Увы, брат… Семарглу виднее.
Они выбрались из кареты.
— Ну как? — Буня с нетерпением переводил взгляд с одного волшебника на другого. — Что вы обнаружили?
— Кто начнет? — спросил Свет.
— Давайте вы, чародей, — сказал сыскник. — Все равно отчет писать мне. Да и Зрение у вас острее.
— Ничего нового к тому, что вы уже установили, я не обнаружил. Психологическая картина происшедшего чрезвычайно проста. Никаких отпечатков ужаса. Лишь очень короткий болевой шок. Либо академика убил неожиданным ударом кто-то хорошо ему знакомый, кого он ни в коей мере не опасался. Либо убийца наложил заклятье на невидимость, и академик вообще его не видел. Как известно, присутствие заклятья на невидимость можно обнаружить в течение очень короткого времени после его действия. Вот если бы мы могли произвести проявление сразу после убийства…
— Если бы такое было возможно, убийства, совершаемые волшебниками, вообще ушли бы из жизни общества, — сказал Буня. — А ваши выводы, брат Смирный?
— Я полностью согласен с чародеем Смородой. Практически ничего нового проявление нам не дало. Придется вести сыск обычным путем: мотив, способ и тому подобное.
Буня покачал головой:
— Мда-а-а… Я, честно говоря, рассчитывал на большее…
Сыскник собрал свой баул и сказал:
— Пойду оформлять протокол. — Он повернулся к Свету. — Вы подождете или прислать его вам на подпись с посыльным?
Свет вопросительно посмотрел на Буню.
— Думаю, брат, мы не будем задерживать чародея Смороду, — сказал Буня. — Оформление полученных результатов подобных жертв не требует.
Смирный попрощался со Светом и ушел в дом.
— Вы намерены привлечь меня к расследованию? — спросил Свет Буню.
Буня некоторое время раздумывал. Потом махнул рукой:
— Нет. Коли сыск будет вестись обычным путем, ваша помощь вряд ли потребуется. Брат Смирный в этом деле дока. Вам же, мне кажется, надо поплотнее заняться вашей гостьей. Сдается мне, почти одновременное ее появление и убийство академика Барсука суть звенья одной цепи.
— Может быть, — сказал Свет. — А может, и нет. Не исключена и случайность.
— Не исключена и случайность, — пробормотал Буня. Он напряженно над чем-то размышлял.
— Смерть Барсука чрезвычайно своевременна для наших противников, — сказал Свет. — Если они тоже занимаются этой проблемой, у них будет фора.
— Им до успехов академика еще далеко, — сказал Буня. И спохватился: — Впрочем, этого я вам не говорил. Это уже относится к государственной тайне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
— Слушаюсь!.. Вас там ждут.
— Кто?
— Курьер от чародея Лаптя.
Буня, не будучи уверенным, что застанет Света дома, прежде всего отправил к нему посыльного. Через посыльного разыскать человека проще. К тому же, курьеры привозят с собой официальную бумагу от министерства безопасности, и вы расписываетесь за ее получение. Конечно, если вы не подчинены Путяте Утреннику, вы можете на эту бумагу и начихать, но в случае какого-либо разбирательства между инстанциями эта бумага наверняка явится на свет.
Свет спустился вниз, расписался, вскрыл пакет. Все верно, послание лишь подтверждало полученное им по зеркалу приглашение.
— Передайте чародею Лаптю, что через десять минут я буду в пути.
Посыльный кивнул, а Свет отправился к волшебному зеркалу — отменять и сегодняшние консультации в Институте теории волшебства. Теперь уже — поскольку ныне была пятница — до окончания Паломной седмицы.
Около дома Барсука дежурили два стражника в партикулярном. Выслушали Света и вызвали Буню Лаптя — стражники были из министерства безопасности. Буня провел Света в дом.
Временная штаб-квартира сыскников располагалась в гостиной — кабинет академика осматривали в поисках документов, способных пролить хоть какой-нибудь свет на происшедшее.
В гостиной сидели двое в мундирах офицеров охраны порядка, писали какие-то бумаги. Тут же со своим колдовским баулом находился сыскник-волшебник Буривой Смирный. Со Смирным Свет был знаком — сыскник занимался особо важными преступлениями государственного значения, и Свету уже приходилось встречаться с ним. Смирный, правда, относился к Свету с некоторой ревностью, но от помощи никогда не отказывался, благо убедиться в способностях чародея Смороды ему пришлось еще в самый первый раз — при расследовании убийства одного из отпрысков княжеской фамилии. И осужденный позднее на казнь другой отпрыск был разоблачен исключительно потому, что не был волшебником и понятия не имел о том, что среди членов Колдовской Дружины появился колдун, кое в чем опережающий самого Кудесника.
Поздоровались. Буня попросил Смирного ознакомить его и чародея Смороду с добытыми следствием фактами.
— Вечор, — сказал Смирный, — около восьми часов, академик отправился из института домой. Как показал его кучер, ехали обычным маршрутом. Никаких происшествий по дороге не случилось. Академик находился в экипаже один. Никого с собой не подвозил. Никуда не заезжали. Когда въехали во двор дома, кучер спустился с козел, открыл дверцу кареты, а там — труп.
— Орудие преступления? — спросил Лапоть.
— Отсутствовало. Характер разреза тканей позволяет предположить, что смертельный удар был нанесен узким обоюдоострым режущим предметом. Более точные данные будут получены опосля аутопсии.
— Отпечатки перстов?
— Достаточно много. В наших архивах ни одного из них не зафиксировано. Впрочем, в экипаже с академиком в последние дни ездило немало людей.
— Иными словами, — сказал Лапоть, — академика мог убить человек, который ранее преступлений не совершал. Что-либо из вещей убитого пропало?
— Да. Пропал кошелек с кое-какой мелочью. Думаю, это попытка увести следствие в сторону, желание представить происшедшее как ограбление.
— Почему?
— Потому что обычный человек проникнуть в карету незаметно вряд ли способен, а волшебнику для ограбления не было необходимости убивать.
Буня подумал и сказал:
— Пожалуй, вы правы.
— Насколько мне стало известно, с сегодняшнего дня академика должны были взять под охрану стражники-волшебники, — продолжал Смирный. — Причины этого мне никто не сообщил, но полагаю, что произошло нечто, потребовавшее подобного уровня охраны.
— Произошло, — сказал Буня. — Если бы мне могло прийти в голову, что произойдет еще и убийство, я бы распорядился взять под охрану академика еще вчера. — Он виновато посмотрел на Света. — К сожалению, это потребовало бы кое-каких мероприятий, существенно осложнивших бы жизнь академику и задержавших его на работе до поздней ночи… Но мы слушаем вас, брат Смирный.
— В качестве предварительной версии предлагаю следующую… Нападение было произведено волшебником. А нож использовался для того, чтобы не применять Ночное волшебство и, стало быть, избежать возможности разоблачения со стороны Контрольной комиссии.
— Вы что же, — удивился Буня, — полагаете, что академик убит кем-то из наших?
— Я покудова ничего не полагаю, — сказал Смирный, — я излагаю возможные варианты. К тому же, насколько мне известно, Контрольные комиссии существуют не только у нас, но и во всех цивилизованных странах.
— Хорошо. — Буня повернулся к Свету. — Будут ли у чародея Смороды вопросы?
— Нет, — сказал Свет. — Факты ясны. А предположения и варианты на данном этапе мне кажутся излишними. Сначала надо сделать магическое проявление.
Они отправились во двор.
Карета, в которой было совершено преступление стояла в сарае. Тут царил полумрак, и для волшебного действа обстановка была очень даже подходящей: работе не мог помешать ни солнечный свет, ни ветер.
Проявляющая смесь у сыскника была уже готова. Он достал из своего баула курительницу, спички и посмотрел на Света:
— Тут есть одна сложность. Место преступления — я имею в виду экипаж академика — невелико по объему. Боюсь, нам будет не очень удобно находиться при окуривании внутри.
Свет задумался. И в самом деле, в карете во время окуривания много не насидишь — дым глаза выест. А дверцы должны быть закрытыми, иначе окуривание станет бесполезным. Если же окуривать весь сарай, то потребуется не курительница, а стационарное кадило. И не будет никаких гарантий, что в спектрограмме следы вчерашнего происшествия не смешаются со следами каких-либо событий, происходивших в самом сарае — вон он какой старый. Может, здесь баранов резали!.. И хотя баран — не человек, его смертный ужас вполне мог впечататься в стены сарая. Тем паче если баранов было много… Поди потом разберись!
— У экипажа дверцы с обеих сторон, — сказал Смирный. — Можно поставить курительницу на пол кареты, а самим подождать здесь. Потом быстро, через обе дверцы, проникнуть внутрь. Чтобы дым не успел выветриться. Только там вряд ли хватит места для троих.
— Я бы тоже хотел посмотреть, — сказал Буня Лапоть, глядя на Света.
Свет пожал плечами:
— Пожалуйста! Я могу и здесь постоять.
Буня, по-прежнему глядя на Света, некоторое время пребывал в раздумьи.
— Нет, — сказал он наконец. — Чего ради мы тогда вас сюда вызвали? Смотрите вы вдвоем. Брат Смирный достаточно квалифицированный сыскник, а у вас есть алиби. Так что резона мешать следствию с вашей стороны нет.
Ого, подумал Свет. Они уже и меня прощупали. Когда, интересно? Не иначе утренний «курьер» позаботился. Успел поинтересоваться, в какое время хозяин вечор вернулся и не уезжал ли еще куда-либо. Надо будет разобраться, у кого длинный язык. Впрочем, было бы странно, если бы Буня прежде, чем привлечь меня к делу, не произвел проверку.
Он кивнул. Сыскник насыпал в курительницу проявляющую смесь, зажег и поставил бронзовую пиалку на пол кареты. Закрыл плотно дверцу.
— Надеюсь, мы узнаем что-нибудь новое, — сказал Буня. — В противном случае все обернется лишь потерей времени.
— Никогда не мешает проделать дополнительную проверку, — не согласился с ним сыскник. — Пусть ничего нового не узнаем, зато спать будем с чистой совестью.
— В этом вы правы, — сказал Буня, — но я все равно не буду спать спокойно, покудова не найдем убийцу.
Сыскник пожал плечами: для него это было обычное дело в цепочке таких же дел, ведь он не знал об установке, которую изобрел академик.
— У Барсука было много недругов в ученом мире? — спросил Свет.
— Вы имеете в виду убийство по найму? — Сыскник еще раз пожал плечами. — Думаю, были. В науке, как в любви, — всегда найдутся ревнивые соперники. Тем паче в нетрадиционной науке… Мы еще не успели заняться этим направлением.
— А почему вы упомянули нетрадиционную науку? Думаете, там работают морально нечистоплотные люди?
— Да нет, я бы не сказал… Просто там еще нет признанных авторитетов, и каждый стремится оставить в истории собственное имя. В такой ситуации склоки неизбежны.
Из щелей кареты начали вытягиваться тонкие струйки дыма. Смирный достал из баула янтарную Волшебную Палочку, сжал ее перстами десницы. Потом вытащил крышку курительницы, передал ее Свету.
— Давайте забирайтесь в экипаж с противоположной стороны. Постарайтесь не уронить курительницу. Как только захлопнете дверцу, задержите дыхание. Потом заскочу я. Так мы не выпустим из кареты много дыма. Когда я сотворю заклинание, накроете курительницу крышкой. Потом обменяемся мнениями по поводу толкования спектрограммы.
Свет кивнул: поскольку сыскник, в отличие от него, должен был производить волшебные манипуляции, тому было лучше оказаться в экипаже вторым. Свет обошел карету и сказал:
— Я готов.
— Давайте!
Свет медленно, стараясь не создавать вихрей внутри экипажа, открыл дверцу, зажмурился, вскочил на ступеньку, втиснулся в уголок сиденья и захлопнул дверцу. Через секунду экипаж качнулся — Смирный присоединился к своему коллеге. Свет услышал, как он творит акустическую формулу заклинания, и снова почувствовал, как качнулась карета — сыскник взмахивал Волшебной Палочкой. Свет подождал пять секунд, наклонился и приоткрыл правый глаз.
Все было в порядке. Центр экипажа почти очистился — дым, подчиняясь колдовским манипуляциям Смирного, устремился к стенкам кареты.
Свет быстро накрыл крышкой курительницу и вздохнул. Ничего, запах, когда не слишком интенсивен, даже кажется приятным. Впрочем, и аромат духов бывает противен, если переборщить с количеством.
Сыскник подождал, пока дым не сгустится тонким слоем у стенок кареты, и сотворил новое заклинание. Частички дыма качнулись, заметались, успокоились. Свет потер Серебряное Кольцо, включил Зрение, и перед его волшебным взором родилась ее милость Спектрограмма. Смирный тоже крутил головой, бормотал что-то себе под нос, внимательно изучая невидимые глазу обычного человека переплетения разноцветных полос. Наконец он повернулся к Свету:
— Вы закончили, чародей?
— Да. Думаю, больше отсюда мы ничего не вытянем.
— Жаль, повторное заклинание уже не дает возможности получить правильную картину. А то бы и чародей Лапоть мог проверить наши впечатления.
— Увы, брат… Семарглу виднее.
Они выбрались из кареты.
— Ну как? — Буня с нетерпением переводил взгляд с одного волшебника на другого. — Что вы обнаружили?
— Кто начнет? — спросил Свет.
— Давайте вы, чародей, — сказал сыскник. — Все равно отчет писать мне. Да и Зрение у вас острее.
— Ничего нового к тому, что вы уже установили, я не обнаружил. Психологическая картина происшедшего чрезвычайно проста. Никаких отпечатков ужаса. Лишь очень короткий болевой шок. Либо академика убил неожиданным ударом кто-то хорошо ему знакомый, кого он ни в коей мере не опасался. Либо убийца наложил заклятье на невидимость, и академик вообще его не видел. Как известно, присутствие заклятья на невидимость можно обнаружить в течение очень короткого времени после его действия. Вот если бы мы могли произвести проявление сразу после убийства…
— Если бы такое было возможно, убийства, совершаемые волшебниками, вообще ушли бы из жизни общества, — сказал Буня. — А ваши выводы, брат Смирный?
— Я полностью согласен с чародеем Смородой. Практически ничего нового проявление нам не дало. Придется вести сыск обычным путем: мотив, способ и тому подобное.
Буня покачал головой:
— Мда-а-а… Я, честно говоря, рассчитывал на большее…
Сыскник собрал свой баул и сказал:
— Пойду оформлять протокол. — Он повернулся к Свету. — Вы подождете или прислать его вам на подпись с посыльным?
Свет вопросительно посмотрел на Буню.
— Думаю, брат, мы не будем задерживать чародея Смороду, — сказал Буня. — Оформление полученных результатов подобных жертв не требует.
Смирный попрощался со Светом и ушел в дом.
— Вы намерены привлечь меня к расследованию? — спросил Свет Буню.
Буня некоторое время раздумывал. Потом махнул рукой:
— Нет. Коли сыск будет вестись обычным путем, ваша помощь вряд ли потребуется. Брат Смирный в этом деле дока. Вам же, мне кажется, надо поплотнее заняться вашей гостьей. Сдается мне, почти одновременное ее появление и убийство академика Барсука суть звенья одной цепи.
— Может быть, — сказал Свет. — А может, и нет. Не исключена и случайность.
— Не исключена и случайность, — пробормотал Буня. Он напряженно над чем-то размышлял.
— Смерть Барсука чрезвычайно своевременна для наших противников, — сказал Свет. — Если они тоже занимаются этой проблемой, у них будет фора.
— Им до успехов академика еще далеко, — сказал Буня. И спохватился: — Впрочем, этого я вам не говорил. Это уже относится к государственной тайне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45