Ну, как я, например.
– Мы сейчас могли бы с ним поладить, это правда, – сказал сержант.
– Да, – ответил Снибрил. – Гм. Что же нам делать сейчас? Я хочу сказать, что сегодня вечером нам надо разбить лагерь. Но я не знаю, какие указания ты собираешься им дать на этот счет.
Сержант ласково поглядел на него.
– Ты говоришь им: «Здесь мы разбиваем лагерь», – сказал он.
Taken: , 117
Разбросанные повсюду бивуачные костры звездами пронизывали темноту. Была вторая ночь путешествия четырех рас. И пока еще никто не был убит.
Снибрил и сержант позаботились о том, чтобы у каждого бивуачного костра в качестве третейского судьи оставался один манранг.
– Мне бы хотелось, чтобы в наших битвах участвовало больше человечков, – сказал Кареус. – Я только что наблюдал за одним из них, когда тренировались наши мальчики, – как он владеет луком! Я хочу сказать: как это было, когда они пользовались луками в давние прежние времена? Он просто смотрел некоторое время, а потом пронзил стрелой точно центр мишени. Вот так.
– Ну, в таком случае, они с таким же успехом могут и не драться, – сказал Снибрил. – Может быть, лучше предоставить это людям, не столь хорошо умеющим обращаться с луком? А каков план?
– План? – спросил Кареус. – Не знаю. Я просто сражаюсь. Сражался всю свою жизнь. Всегда был солдатом. Все, что я знаю, – это то, что сказал гонец… все легионы должны вернуться обратно в Уэйр.
– Все пятнадцать? – спросил Снибрил. Он потер голову. Казалось, ее что-то сжимает…
Сержант казался удивленным.
– Пятнадцать? Пятнадцать у нас не наберется. Ах, да. Наш называется Пятнадцатым. Но многие расформированы. В них нет нужды. Понимаешь? Не осталось почти никого, с кем надо было бы сражаться. Так устроена Империя. Один день сражаешься со всеми, а на следующий все утрясается и все идет, как требуют законы. И по правде говоря, солдат больше не требуется.
– Сколько их здесь? – спросил Снибрил.
– Три.
– Три легиона? А сколько в них народу?
– Около трех тысяч человек.
– И это все?
Кареус пожал плечами.
– Сейчас, думаю, и того меньше. Все они тоже рассеяны по разным местам.
– Но этого недостаточно, – Снибрил осекся, а потом медленно поднес руки к голове. – Скажи всем, чтобы легли на землю, – пробормотал он. – Погасите огни и лежите тихо.
На линиях, где стояли часовые заржала одна, потом другая лошадь. У него было такое ощущение, будто кто-то ходит у него по голове и наступает на нее, давит. Он с трудом мог думать. Где-то в ворсинках скрипучим голосом закричало животное.
Кареус смотрел на него, как на больного.
– В чем… – начал он спрашивать.
– Пожалуйста. Я не могу объяснить! Сделай это, и сейчас же!
Кареус ушел. Снибрил слышал, как тот кричит на капралов, отдавая приказания. Дефтминам и манрангам не требовалось повторять дважды.
Минутой позже Фрэй нанес удар.
Он был где-то поблизости, на юге. Давление все нарастало, настолько, что даже дьюмайи смогли его ощутить. Ворсинки кланялись, а потом начали яростно хлестать – подул ветер, сметая с Ковра облака пыли. Солдаты, которые замешкались и не успели выполнить приказ, были подняты ветром и, кувырком покатились по пыли.
А потом послышался глухой удар.
После этого наступила долгая, наполненная мыслями и чувствами пауза, момент, в который каждый решает, что несмотря на то, что сильно помят и, возможно, даже оказался вниз головой, с ногами, поднятыми в воздух, он, к своему удивлению, все еще жив.
Кареус ползал кругом до тех пор, пока не нашел под кустом свой шлем, и тогда, все еще не поднимаясь на ноги, зашаркал по направлению к Снибрилу.
– Ты почувствовал, что он приближается, – сказал он. – Даже раньше животных!
– Но и моулы тоже это чувствуют, – ответил Снибрил. – И в этом отношении они превосходят меня! Они не призывают Фрэй! Они просто чувствуют, когда это произойдет! А после нападают, в тот момент, когда никто еще не оправился от удара…
Он и Кареус огляделись, всматриваясь в ворсинки.
– Все к оружию! – завопил сержант.
Дефтмин поднял руку.
– Что это означает? – спросил он. – Мы же держим его в руках! Зачем к нему идти?
– Это означает, что нам предстоит бой!
– Ах, вот как!
Всего несколько секунд спустя моулы напали. Но этих секунд было достаточно. Примерно с сотню моулов галопом ворвались в лагерь, где должны были находиться ошарашенные, раненые и не готовые к нападению жертвы. Но вместо этого они застали там прекрасно подготовленных и, более того, разъяренных бойцов.
Они были удивлены. Но их удивление длилось недолго. Этот момент был, вероятно, самым великим в их жизни.
Нападение моулов все изменило. Дефтмины и дьюмайи испокон века воевали друг с другом, но никогда не были союзниками. Трудно питать враждебность к человеку, который накануне спас тебя от тех, кто набросился на тебя с топорами и другим оружием.
Маленькая армия двинулась по дороге на Уэйр. Шли с песнями. Собственно говоря, существовало три разных песни, предназначенных для марша, все на разные мотивы, но общее впечатление создавалось такое, будто звучала одна гармоничная мелодия, если для человека было не так уж важно разобрать слова.
– Иногда ребята пели песни обо мне, – сообщил сержант. – Там было семь строф. Некоторые звучали очень грубо, а одна была просто непроизносимой. Я делал вид, что не слышу. А ты заметил, что человечки ночью сбежали?
– Не сбежали, – возразил Снибрил. – Не думаю, что они сбежали. Это на них непохоже. Я думаю, они решили предпринять нечто другое.
– После боя они сгрудились в кучку, – сказал сержант.
– Может быть, они разработали план, – начал Снибрил. Он осекся.
Они проходили через пространство, которое как раз претерпело атаку Фрэя. Ворсинки были погнуты и перекручены. А над дорогой нависала арка. Когда-то нависала.
Рядом валялось несколько убитых солдат и один мертвый моул.
Легион растянулся по дороге в полном молчании, наблюдая за ворсинками. Послали взвод солдат похоронить убитых.
– Если бы не ты, на их месте были бы мы, – сказал Кареус. – Когда ты чувствуешь опасность?
– За минуту или две до начала… – ответил Снибрил. – Если все вокруг спокойно, может быть, чуть раньше.
– А какое у тебя возникает ощущение?
– Будто кто-то ходит по моей голове, наступает на нее! Что это за место?
– Это одни из ворот в земли Уэйра. А город вон там, дальше.
– Мне всегда было интересно, – сказал Снибрил.
– И мне тоже, – ответил сержант.
– Ты хочешь сказать, что никогда его не видел? – спросил Снибрил.
– Нет. Я родился в городишке при гарнизоне. И жил своей солдатской жизнью там или где-нибудь поблизости от него. И никогда не был в Уэйре. Слышал, что он производит большое впечатление. Славное местечко, стоит на него взглянуть, – сказал Кареус. – Мы должны до него добраться через несколько часов.
– Уэйр! – воскликнул Снибрил.
Taken: , 118
Уэйр был построен между пяти гигантских ворсинок и располагался вокруг них. Собственно, там было три города, образовывавших три кольца, один внутри другого. Внутри всех их, за толстыми наружными стенами, находился Императорский Уэйр, город с широкими улицами, вымощенными деревом и солью, утыканный статуями; открывавший впечатляющие виды, с великолепными зданиями, на каждом углу там стояли памятники в честь прежних битв и славных побед и даже в честь одного или двух поражений, получивших особую известность и снискавших особую славу.
В Императорском Уэйре, по сути дела, жило немного людей. Всего-то несколько сторожей и садовников и дюжина скульпторов. Это был город, предназначенный для того, чтобы им любоваться, а не жить в нем.
Снаружи, отделенный от внутреннего города стеной из заостренных, как пики, ворсинок находился Купеческий Уэйр, город, который большинство людей и считало собственно Уэйром. Обычно его узкие улицы были запружены прилавками и толпами народа из всех частей Ковра. Все старались надуть друг друга в процессе нескрываемого и явного обмана, который носит название «бизнес». Здесь часто можно было слышать слова на всех языках и наречиях, иногда произносимые даже слишком громко.
Уэйр был местом, куда люди съезжались торговать.
Дьюмайи построили свою Империю мечом, но поддерживали ее с помощью денег. Это они изобрели деньги. До появления денег люди пользовались для обмена коровами и свиньями, и это было не особенно эффективно, потому что животных надо было кормить и содержать в безопасности, и это следовало делать всегда, но иногда животные умирали. И вдруг дьюмайи придумали деньги, которые было легко носить и хранить, потому что они были маленького размера, деньги которые можно было спрятать в носок под матрас, что едва ли было возможно в отношении коров и свиней.
Кроме того, на деньгах было миниатюрное изображение Императора и разных вещей; некоторые было занятно поглядеть. По крайней мере, смотреть на них было интереснее, чем на коров и свиней.
И, как однажды сказал Писмайр, вот так дьюмайи и поддерживали свою Империю. Потому что стоило начать пользоваться деньгами дьюмайи (а это было так легко и удобно, и они не мычали всю ночь, как коровы), вы начинали хранить и продавать разные вещи в ближайших городах и городишках, где существовал рынок, и оседать на земле, и сражаться с соседними племенами не так часто, как прежде. Теперь вы могли покупать на рынках вещи, которых вы прежде никогда не видели, – например, пестрые тряпки, а также плоды и книги. И очень скоро вы начинали жить наподобие того, как жили дьюмайи, потому что от этого жизнь становилась лучше.
Ну, вы, конечно, продолжали вздыхать о том, насколько жизнь была лучше в прежние дни, до того, как появились все эти деньги и вокруг воцарился мир, и сколько удовольствий было, когда люди вечерами ходили в тяжелых латах и вооруженные до зубов, и как они выходили поразвлечься таким вот способом – но, по правде говоря, никто не хотел возврата к старому.
– Экономический империализм! – сказал однажды Писмайр, поднимая горстку монет. – Великолепная мысль. Так аккуратно и просто. Как только вы пустили их ходить по свету, они действуют сами. Видите, Император гарантирует, что деньги дадут вам возможность покупать товары. Каждый раз, когда кто-нибудь передает их или принимает хотя бы одну из этих монет, он становится маленьким солдатом, стоящим на страже Империи. Удивительно!
Никто не понял ни слова из того, что старик сказал, поняли только одно: он считает это важным.
Но с одной стороны этого бурлящего жизнью и переполненного людьми города находилась обнесенная стенами территория величиной с деревню.
Это был Уэйр. Первый Уэйр. Маленькая деревенька, которую основали дьюмайи. Оттуда они и происходили. Собственно, никто не знал, как или почему Судьба избрала это маленькое племя, а потом растянула его, как большую резиновую ленту, и послала завоевывать мир. В настоящее время мало кто заглядывал в этот старый Уэйр. Вероятно, его бы скоро снесли, чтобы освободить место для нескольких новых статуй.
Снибрил увидел Старый Уэйр не скоро. Он разглядел стены города, тянувшиеся в обе стороны. Он заметил блеск лат на стенах, когда часовые расхаживали по ним. Все выглядело мирно, как если бы ничего подобного Фрэю не существовало на свете.
Кареус снял шлем и незаметно начал его полировать.
– Может возникнуть затруднение, если мы попытаемся ввести в город дефтминов, – шепнул он Снибрилу.
– Не может возникнуть, – согласился Снибрил, – а обязательно возникнет.
Снибрил оглядел стены.
– Все выглядит так спокойно и мирно, – сказал он. – Я думал, что здесь война! Почему вас отозвали сюда?
– Вот чтобы это узнать, я здесь и нахожусь, – ответил Кареус. Он плюнул на руку и попытался слегка пригладить волосы.
– Что-то не так, – сказал он. – Ты знаешь, как ты себя чувствуешь, когда Фрэй собирается нанести удар?
– Да.
– А я вот так же чувствую неприятности, которые нам здесь грозят. Я могу это ощутить. Пошли.
Снибрил ехал за сержантом по улицам города. Все казалось обычным. По крайней мере, выглядело так, думал он, как, вероятно, должно выглядеть, если все обстоит благополучно. Город походил на Тригон Марус, но был больше.
Намного больше. Снибрил попытался приподняться среди толп, заполнявших улицы, и посмотреть, знакомо ли все то, что он видит.
Когда он был моложе и задумывался об Уэйре, он представлял этот город окруженным сиянием. Потому что именно в таком тоне люди говорили о нем. Он представлял себе Уэйр по-разному, как всевозможные незнакомые места, но одного он не представлял никогда: того, что это самый обычный город, только намного больше всех городов, какие ему доводилось видеть, и людей и статуй здесь было больше.
Кареус вел Снибрила к казармам за пределами Императорского города, и в конце концов они нашли стол под открытым небом, за которым перед горой бумаг сидел тощий маленький дьюмайи. Гонцы подходили и брали со стола некоторые бумаги, а другие приносили кипы новых. Чиновник выглядел обеспокоенным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23