– Где остальные? – спросила Амелия.
– Ушли ночью.
– Почему нам не сказали?
– Они решили, что вы теперь хотите только одного – улететь на машине.
– Кто это начал? – вмешался я, подразумевая светопредставление за стенами здания.
– Это началось ночью, когда ушли остальные. И мы благополучно проспали уличный шум и смятение? Такое допущение казалось маловероятным. Я подошел к двери и выглянул на улицу. Треножник удалился восвояси, хотя его бронированная платформа еще виднелась над крышами соседних домов. Вдали поднимался столб черного дыма, а слева от меня полыхал небольшой пожар. За несколько кварталов грянул еще один взрыв; дыма я не разглядел, зато спустя секунду расслышал режущую слух перекличку двух боевых машин.
Я вернулся к Амелии.
– Пожалуй, нам лучше отправиться к пушкам. Возможно, мы еще сумеем проникнуть в снаряд.
Она кивнула в ответ, и мы двинулись туда, где мои вчерашние провожатые оставили для нас две черные туники. Когда мы напялили их на себя и настроились продолжать путь, Эдвина смерила нас взглядом, исполненным нескрываемых сомнений.
– Ты идешь с нами? – отрывисто спросил я.
Я устал от ее пронзительного голоска и недостоверности ее переводов. Интересно, сколькими ошибками в полученных нами сведениях мы обязаны исключительно ее неточным толкованиям…
– Ты хочешь, чтобы я пошла? – обратилась она к Амелии.
Амелия и сама колебалась.
– Как, по-твоему?
– Она будет нам нужна?
– Да, если понадобится с кем-нибудь поговорить. Какое-то время я обдумывал создавшееся положение. Я не доверял Эдвине, но она оставалась единственной ниточкой, связывающей нас с местным населением, и – по крайней мере в этом ей не откажешь – задержалась с нами и тогда, когда ушли все остальные. В конце концов я пришел к решению:
– Она может сопровождать нас до подножия пушки.
С тем мы и тронулись дальше, промедлив лишь одно мгновение, чтобы захватить с собой ридикюль Амелии.
Как мы ни торопились, однако не могли не заметить, что поднятое марсианами восстание разрушений пока не принесло или принесло совсем небольшие, на отдельных участках. Улицы отнюдь не обезлюдели, но сказать, что они кишат народом, тоже было нельзя. Кое-где марсиане собирались маленькими группами под охраной боевых машин, в отдалении завывали сирены. Лишь подойдя ближе к центру города, мы столкнулись с прямыми доказательствами мятежа. Каким-то образом несколько боевых треножников удалось опрокинуть, и они беспомощно лежали поперек мостовой, вполне успешно заменяя собой баррикады: поваленная набок башня уже не могла подняться и преграждала путь экипажам.
Когда мы приблизились к тому месту, где электрическое силовое поле вытягивалось туннелем в сторону снежных пушек, то поневоле обратили внимание на внушительное скопление чудовищ и их машин. До десятка многоногих экипажей и пять боевых треножников стояли плотным строем, подняв наизготовку генераторы тепла.
Мы замерли в неуверенности. Но сколько ни всматривались, нигде не было видно ни одного живого марсианина – лишь несколько обугленных тел валялись у стены здания. Вероятно, здесь совсем недавно происходила стычка, и чудовища доказали свое превосходство. А что, если еще шаг – и нас ожидает та же судьба?
Но, невзирая на понятную нерешительность, я отчетливо понимал, что необходимо добраться до снаряда как можно скорее, пока обстановка не ухудшилась еще более.
– Наверное, лучше повременить, – прошептала Амелия.
– По-моему, надо идти дальше, – тихо ответил я. – В этой форме нас вряд ли остановят.
– А как быть с Эдвиной?
– Ей придется остаться здесь.
Но, несмотря на всю мою напускную решимость, внутренне я не мог бы ни за что поручиться. Как раз в эту минуту на наших глазах один из боевых треножников переместился в сторону, угрожающе поводя своим тепловым орудием, и, запустив металлические руки-змеи в окна соседнего дома, принялся искать что-то – очевидно, проверял, не спрятался ли там кто-нибудь. Спустя мгновение он отступил и удалился прочь с завидной скоростью.
Вдруг Амелия воскликнула:
– Смотри, Эдуард!
Из окна противоположного здания нам подавал знаки какой-то марсианин – его длинные руки ходили кругами, как крылья мельницы. Бросив осторожный взгляд на треножники, мы подбежали к нему, и они с Эдвиной торопливо обменялись двумя-тремя фразами. Тут я узнал его: это был один из тех, с кем мы встречались накануне. Наконец Эдвина перевела:
– Он говорит, что дальше могут идти только те, кто управляет летающими боевыми машинами. Там вас ждут двое, которые были с вами вчера.
Что-то в ее словах, вернее, в том, как она произнесла их, заронило мне в душу смутное подозрение, но за неимением четких улик я и сам не понимал, почему.
– Ты идешь с нами? – спросила Амелия.
– Нет. Я остаюсь, чтобы сражаться.
– Тогда где же те двое? – спросил я.
– В летающей боевой машине.
Я отвел Амелию в сторонку.
– Что же нам делать?
– Надо идти. Восстание может осложнить ситуацию еще более, и тогда не исключено, что мы вообще не сумеем никуда улететь.
– Откуда нам знать, не заманивают ли нас в ловушку? – спросил я.
– Но кому это может понадобиться? Если мы перестанем доверять народу, тогда мы просто пропали.
– То-то меня и тревожит, – признался я. Марсианин, махавший нам руками, уже исчез в глубинах здания, да и Эдвина, по-видимому, едва сдерживала желание последовать за ним. Я бросил взгляд через плечо на боевые порядки чудовищ, но не заметил там никакого движения.
– Прощай, Эдвина, – сказала Амелия. Она подняла руку и растопырила пальцы; девочка-марсианка ответила ей таким же жестом.
– Прощай, Амелия, – произнесла Эдвина, повернулась и скрылась в дверном проеме.
– До чего же холодно вы расстались, – заметил я. – Особенно если принять во внимание, что ты вождь восстания…
– Сама не понимаю, в чем дело.
– И я не понимаю. Но думаю, что надо как можно скорее добраться до снаряда.
5
Мы подходили к боевым треножникам с изрядным трепетом, опасаясь худшего буквально на каждом шагу. Но нас никто не остановил, и вскоре мы, прокравшись под задранными к небу платформами башен, уже шагали по туннелю в направлении пушек. Признаюсь, я сильно сомневался в благоприятном исходе нашего предприятия; меня очень тревожил предстоящий придирчивый осмотр со стороны чудовищ, охраняющих подступы к цехам и арсеналу. Терзающее меня беспокойство усилилось, когда три-четыре минуты спустя из города донеслись новые взрывы и я разглядел до десятка боевых машин, которые промчались по улицам с включенными тепловыми генераторами, изрыгающими пламя.
– Как ты думаешь, – обратился я к Амелии, – дознались чудовища о нашей роли в мятеже? Неспроста твоя юная подруга явно не хотела оставаться с нами.
– У нее не было формы.
– И то правда, – согласился я, хотя чувствовал себя по-прежнему не в своей тарелке.
Мало-помалу мы очутились у входа в зону, примыкающую к пушкам; над нами мрачными громадами нависли гигантские цеха. В самый последний момент, когда до сторожевых будок, где засели чудовища, оставалось буквально несколько шагов, мы увидели одного из двух молодых марсиан, сопровождавших меня накануне. Разумеется, мы направились прямо к нему. У края дороги стоял пустой многоногий экипаж, и марсианин обогнул металлическую тушу сзади, а мы последовали за ним. Едва скрывшись из поля зрения чудовищ, он разразился каскадом присвистываний и объясняющих жестов.
– О чем это он? – спросил я у Амелии.
– Не имею ни малейшего представления.
Мы подождали, пока марсианин закончил свои монолог и уставился на нас, словно ожидая ответа. Немного помолчав, он собрался было повторять свою тираду, когда Амелия догадалась показать на снежные пушки.
– Можно нам туда? – спросила она, основываясь, как я думаю, на вполне логичной посылке: раз он обращается к нам на своем языке, то и мы вправе обратиться к нему на своем, тем более что Амелия помогла ему уразуметь смысл вопроса движением руки.
Однако его ответа мы так и не поняли.
– Думаешь, он сказал «да»? – спросил я.
– Есть только один способ установить это. Амелия подняла ладонь в прощальном салюте и двинулась к сторожевым постам. Я последовал за ней, и мы, не сговариваясь, оглянулись в надежде проверить, не вызовет ли наше намерение отрицательной реакции с его стороны. Он, казалось, не делал попыток удержать нас, напротив, сам поднял руку, и мы решились продолжать путь.
Теперь нами владела одна мысль – покончить с неопределенностью как можно скорее, и мы проскочили мимо стеклянных экранов, за которыми укрылись чудовища, едва ли не раньше, чем отдали себе в этом отчет. Но… еще один шаг, второй, третий – и нас нагнал хриплый окрик из будки, от которого в наших жилах застыла кровь. Нас разоблачили!.. Мы обмерли, потом я понял, что меня колотит дрожь. Амелия побледнела как полотно.
Окрик повторился, прозвучал в третий раз.
– Эдуард… не оборачивайся, надо идти вперед!
– Но нас остановили! – выдохнул я.
– Мы не знаем, за что. Надо идти дальше – другой возможности у нас нет…
И, с замиранием ожидая, что нас о лучшем случае вновь окликнут, а в худшем разрежут на куски тепловым лучом, мы поспешили в глубь охраняемой зоны, к пушкам.
Но, о чудо, – нового окрика не последовало.
6
Мы почти бежали – до цели было рукой подать. Пересекли шеренги снарядов, замерших в ожидании, и устремились по прямой к казенной части исполинской пушки. Амелия, впервые попавшая в эту зону, едва верила собственным глазам.
– Их так много! – прошептала она, с трудом переводя дыхание: ведь бежать приходилось вверх по склону.
– Да, нашествие подготовлено с размахом, – отозвался я. – Мы просто не вправе позволить чудовищам высадиться на Землю!..
Накануне, когда я проходил здесь, чудовища ограничили свои заботы цехами, где производилась сборка машин, а этот склад блистающих снарядов никто не охранял. Сегодня же все примыкающее к пушкам пространство кишмя кишело чудовищами и их экипажами. Но нам по-прежнему никто не препятствовал. Вокруг не было ни одного человеческого существа. Впрочем, нас уверяли, что к тому моменту, когда мы доберемся до снаряда, наши друзья будут наготове у приборов, управляющих запуском. Я всей душой надеялся, что весть о нашем прибытии своевременно передана по назначению: мне отнюдь не улыбалась перспектива слишком долгого ожидания взаперти, в чреве снаряда.
Трап был на том же месте, что и вчера, и я повел Амелию по ступенькам вверх туда, где чернел проход внутрь ствола. Мы так спешили, что, когда одно из чудовищ, ползавших у основания трапа, обрушило на нас лавину скрежещущих фраз, мы просто не удостоили его вниманием. Наша цель была теперь так близка, а вероятность возвращения на Землю так реальна, что мы, казалось, смели бы с дороги любые препятствия.
Я хотел посторониться, чтобы пропустить Амелию вперед, но она справедливо возразила: лучше, чтобы я шел первым. Я выполнил ее волю и нырнул в темный, насквозь промерзший лаз, прочь от бледного света марсианской пустыни.
Люк самого снаряда оставался распахнутым, и на сей раз Амелия согласилась возглавить шествие. Она проследовала под уклон в глубь кабины, а я задержался у люка, закрывая замки, как меня учили. В эти секунды, когда мы успешно проникли внутрь, отмежевавшись от шумов и загадок марсианской цивилизации, я вдруг почувствовал удивительное спокойствие и уверенность в себе.
Просторные помещения снаряда, тихие, тускло освещенные, совершенно пустые, представляли собой еще один мир, отличный от города с его обездоленным населением; этот корабль, создание самого безжалостного разума Вселенной, обещал нам кров и спасение. Да, он мог бы стать провозвестником кошмарного нашествия инопланетян; ныне, попав в наше с Амелией распоряжение, он сулил нашему родному миру избавление от грозящей ему беды. Его можно было рассматривать как военный трофей, хотя о самой готовящейся войне люди Земли пока и не подозревали.
Я вновь проверил люк, желая удостовериться, что все в полном порядке, потом привлек Амелию к себе и легонько поцеловал.
– Снаряд невообразимо велик, Эдуард, – сказала она. – Ты уверен, что справишься?
– Предоставь это мне.
Самое замечательное, что моя самоуверенность была непритворной. Однажды я уже решился на отчаянный поступок, пытаясь обмануть злой рок, и вот опять наше будущее оказалось в моих руках. Бесконечно многое зависело сейчас от моей ловкости и сноровки, от моей решимости; на мои плечи ложилась ответственность за судьбу родной планеты. Я не мог, не имел права просчитаться!
Помогая Амелии подняться по наклонному полу кабины, я показал ей противоперегрузочные камеры, которые должны были поддерживать и защищать нас во время запуска. По моему мнению, следовало забраться в них не откладывая: кто взялся бы предсказать, когда нашим «друзьям» за бортом взбредет в голову произвести выстрел? Обстоятельства настолько осложнились, что влиять на развитие событий стало не в нашей власти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55