- Все самое ценное для меня! - На Форса опять навалилось прежнее
чувство беспомощности и непохожести на других. - Они на клочки разодрали
Звездную Сумку и сожгли мои заметки. И, может...
- Остались наконечники стрел, - не отставал Эрскин. - Их не сожгли.
Поскольку он, казалось, всерьез решился на эту экспедицию, Форс начал
подумывать, что у южанина была какая-то собственная цель. Сам же он не
видел никакой причины для того, чтобы возвращаться в Овраг Ящериц. Он все
еще внутренне сопротивлялся, когда они поднялись на вершину возвышенности,
с которой Эрскин спустился, чтобы спасти его и Люру. Люра отказалась
сопровождать их дальше края Земли Взрыва, и они оставили ее там. Она
бегала взад и вперед, прижав уши и дергая хвостом. Таким образом она
выражала свое несогласие со всем этим безумием.
Они стояли, глядя вниз на дикую сцену, от которой желудок Форса
подкатился к горлу. Он сглотнул и сжал свои распухшие пальцы в кулаки,
чтобы боль отвлекла внимание. Ящерицы, может быть, и питались росшей на
террасах травой, но, похоже, они так же не брезговали и мясом и сейчас
убирали запасы, которыми их снабдил случай.
Два Чудища уже превратились в скелеты, и толпа обитателей оврага
споро работала над другими. Цепочка тяжело нагруженных носильщиков
взбиралась к входам в пещеры в то время, как их собратья внизу взмахивали
крошечными ножами с таким же умением, с каким жертвы до этого действовали
своими серпами.
- Посмотри вон туда - слева от того камня. - Хотя прикосновение
Эрскина вызвало боль во всей руке, Форс покорно посмотрел туда, куда
указывал его друг.
Там была куча всякого добра. Форс опознал остатки своих краг и пояс,
такой же, какой носили Чудища. Но блестки света за этой кучей добычи,
сваленной в беспорядке, были интересней. Они находились в крошечной нише
стены - три голубых брусочка, всего лишь с палец высотой... очень
знакомые...
Озадаченность Форса исчезла. Эти брусочки... это были те фигурки,
которые он принес из музея в Звездной Сумке. Теперь их установили там - и
в ногах у каждой из них была кучка подношений.
Они были их богами. И с внезапным просветлением он понял, почему
народ ящериц чтил эти фигурки.
- Эрскин! Эти фигурки - вон в той нише - это те, что я принес из
музея... и они делают им подношения... поклоняются им!
Южанин потер челюсть ладонью в знакомом Форсу жесте, означавшем
озадаченность. Затем он порылся в дорожной сумке на своем поясе и достал
четвертую фигурку.
- Разве ты не видишь, что они поступают так из-за этого. - Форс
указал на маленькую головку резной фигурки. Хотя фигурка и была
человеческой, голова у нее была от хищной птицы с кривым клювом.
- У одной из фигурок там, внизу, голова ящерицы - по крайней мере,
она похожа на голову ящерицы!
- Так. И поэтому... да... я понимаю!
Эрскин бросился вниз по склону, и из его уст вырвался тот же шипящий
звук, который он издавал и прежде. Произошло мимолетное движение. Форс
мигнул. Рабочие исчезли, спрятались в укрытиях за камнями, покинув овраг.
Южанин ждал с терпением охотника одну минуту, две, потом снова
зашипел. Он держал на вытянутой руке между пальцев статуэтку с птичьей
головой, и ее голубой блеск был чистым и ясным. Наверное, он-то и выманил
их вожаков из укрытия.
Они подошли, осторожно скользя между камней. Увидеть их мог только
самый внимательный наблюдатель. И, как с опаской отметил Форс, они сжимали
в лапах свои колючие копья. Но Эрскин находился много выше того места,
куда упали колючие шарики. Он поставил голубую фигурку на землю и широким
шагом отступил вверх по склону.
Именно статуэтка и привлекла их. Трое подошли своей особой
стремительной походкой. Когда они оказались на таком расстоянии, что могли
коснуться фигурки, они остановились, их головы завертелись во все стороны,
наклоняясь под странными углами. Они словно хотели убедиться, что это не
какая-то ловушка с приманкой.
Когда одна из ящериц положила свою лапку на фигурку, Эрскин двинулся
вперед, но не к ним, а к сваленной в кучу добыче. Он шел осторожно, изучая
землю дюйм за дюймом и, казалось, вообще не обращал на ящериц никакого
внимания. Три ящерицы стояли, замерев на месте, только их глаза следили за
людьми.
Южанин старательно и методично перерыл все, что там лежало.
Вернувшись, он принес сапоги горца и то, что осталось от его одежды. Он
прошел мимо ящериц так, словно их здесь не было вовсе. После того, как он
прошел, вожак схватил голубую фигурку и юркнул за камень. Его собратья
чуть не наступали ему на хвост. Эрскин поднялся наверх по склону тем же
неспешным шагом, но на лбу и щеках у него блестели бисеринки пота.
Форс сел и натянул сапоги на свои натруженные ноги. Он поднялся и
снова посмотрел на долину. Рабочие все еще прятались в своих норах, но в
скальном святилище теперь стояло четыре фигурки, а не три.
На следующий день они двинулись на юг, оставив далеко позади Землю
Взрыва. И на второй день они уже далеко углубились в открытые поля, где
зрели, колыхаясь под солнцем, пятна пшеницы-самосевки.
Форс наполовину перелез через каменную стену, остановился и
прислушался. Звук, который он услышал, был слишком слабым и низкого тона,
чтобы быть громом, и в нем прослушивался четкий ритм.
- Подожди!
Когда Эрскин остановился, Форс вспомнил, где он слышал такой звук
раньше, - это был голос сигнального барабана. Он сказал об этом Эрскину, и
тот упал на землю рядом с камнем, приложив ухо к земле. Но послание быстро
оборвалось. Южанин, нахмурившись, снова поднялся на ноги.
- Что?.. - рискнул спросить Форс.
- Это был призыв. Да, ты был прав, это был барабан моего народа, и
то, что он сказал - очень плохо. Зло надвигается сейчас на них, и они
вынуждены отозвать назад всех воинов, чтобы они могли встать на защиту
племени...
Эрскин заколебался, и Форс предложил сам.
- Я не копьеносец, а теперь даже и не лучник. Но у меня на поясе все
еще висит меч, и у меня есть некоторый опыт в обращении с ним. Мы идем?
- Как далеко? - спросил Форс после нескольких минут молчания.
Эрскин принял его предложение. Но бежать, как это решил сделать
Эрскин, было легче для четырех лап Люры, чем для двух ног Форса.
- Могу только догадаться. Этот барабан был создан для того, чтобы
созывать людей в пустынной местности. Здесь его, может быть, можно слышать
на гораздо большем расстоянии, чем мы думаем.
Они в тот день еще дважды слышали призывное громыхание, доносившееся
из-за далеких холмов. Оно будет звучать с интервалами, так сказал Форсу
Эрскин. И будет звучать до тех пор, пока не вернутся все разведчики. Ночью
юноши укрылись в леске, но костра разжигать не стали. И еще до рассвета
они тронулись в путь.
Форс не потерял чувства направления, но эта местность была ему
неизвестна, он ничего не знал о ней из отчетов Звездных Людей. Переход
через Землю Взрыва завел их так далеко от территории, обозначенной на
любой, когда-либо виденной им крупномасштабной карте, что он совершенно
заблудился. Про себя он начал гадать, сможет ли он вернуться обратно в
Айри, как он планировал, или ему придется продолжать это путешествие и не
возвращаться по своим следам обратно в город. Земля эта была обширна, а
известные ему тропы очень и очень многочисленны.
На третий день они вышли к реке, той самой, как считал Форс, которую
он пересек раньше. Она разбухла от дождей, и они провели большую часть
дня, сооружая плот для переправы. Течение унесло их на несколько миль в
сторону, прежде чем они смогли выбраться на берег на противоположной
стороне реки.
На закате они снова услышали барабан, и на этот раз пульсация звука
была подобна грому. Эрскин, казалось, расслабился. У него были свои
доказательства, что они двигались в нужном направлении. Но когда он
прислушался к продолжавшимся раскатам барабанного боя, рука его потянулась
к рукоятке ножа.
- Опасность! - читал он выбиваемые слова. - Опасность... смерть...
бродит... опасность... смерть... в... ночи...
- Так говорит барабан?
Эрскин кивнул.
- Барабанный язык. Но я никогда раньше не слышал, чтобы он произносил
эти слова. Говорю тебе, брат, наши барабаны посылают предупреждение не
из-за какой-то обычной опасности. Слушай!
Эрскину не было нужды поднимать руку, потому что Форс и так уловил
другой звук раньше, чем его спутник заговорил. В ответ раздалось легкое
постукивание, но оно было слабее, чем клановый сигнал, но было достаточно
отчетливо.
И снова Эрскин прочел послание:
- Уран здесь... идет... - Это Уран-Быстрая Рука, вожак наших
разведчиков. Он отправился на запад, а я отправился на север как можно
дальше. И...
Его снова перебил легкий шум барабана разведчика.
- Балакан идет, Балакан идет. Теперь, - облизал губы Эрскин, -
остается только Норатон, который еще не ответил. Норатон и я, который _н_е
м_о_ж_е_т_ ответить!
Но, хотя они довольно долго стояли и ждали, не последовало никакого
другого ответа. Вместо этого, после некоторой паузы, снова раздался звук
барабана клана, раскатываясь по бескрайним полям. Так, с некоторыми
интервалами, продолжалось всю ночь.
Они остановились только на рассвете, чтобы поесть, и пошли дальше
беглым шагом. Но теперь барабан молчал, и Форс счел эту тишину зловещей.
Он не задавал вопросов. Эрскин теперь был постоянно мрачен и чего-то ждал.
Он, казалось, совсем забыл о тех, кто бежал сейчас рядом с ним.
Чтобы передвигаться как можно быстрее, они выбрали одну из дорог
Древних, которая шла в нужном им направлении. Когда она свернула в
сторону, они снова двинулись по звериным тропам, перейдя вброд ручеек,
который Люра перескочила одним прыжком. Теперь Форс увидел еще кое-что:
кружившиеся в небе черные силуэты. Он посмотрел на них. Один из них
отделился от остальных и спланировал на землю. Он вцепился в махавшую на
ходу руку Эрскина.
- Птицы смерти! - Форс с трудом остановил южанина. Там, где пировали
птицы смерти, всегда была беда

12. ГДЕ КАТЯТСЯ ВАЛЫ ВОЙНЫ
Они обнаружили впадину в поле. На истоптанной и запятнанной земле
лежало то, что не было приятным зрелищем. Эрскин опустился на колено у
мертвого тела, Люра рычала и бросалась на птиц-трупоедов, протестовавших
против такого вмешательства громкими визгливыми криками.
- Он мертв - проткнут копьем!
- Давно? - спросил Форс.
- Может быть, даже этим утром. Ты знаком с такой работой? - Эрскин
резким движением выдернул и поднял сломанное древко, кончавшееся
окровавленным листообразным острием.
- Это сделано степняками. И это часть одной из их пик, а не копье. Но
кто?..
Эрскин провел пучком травы по обезображенному лицу мертвеца.
- Норатон! - Он словно откусил звук, и зубы его лязгнули друг о
друга. - Другой разведчик, тот, который не ответил на вызовы.
Эрскин вытер руки о траву, жестоко раня их и словно не замечая, к
чему они прикасались. Лицо его окаменело.
- Когда племя высылает вперед разведчиков, эти разведчики клянутся на
святынях. Они никому не должны показывать обнаженного меча, если враг не
нападет на них первым. Если это возможно, мы приходим с миром. Норатон был
мудрым человеком, и у него был спокойный и ровный характер. Этот бой был
спровоцирован не им...
- Ваш народ движется, чтобы обосноваться на севере, - медленно
размышлял Форс. - Степняки - люди с гордым сердцем и у них горячий
характер. Они могут видеть в вашем приходе угрозу своему образу жизни -
они очень привязаны к старинным традициям и обычаям...
- Так, значит, они хватаются за меч для того, чтобы разрешить
разногласия. Ну, если они этого хотят... Да будет так! - Эрскин
выпрямился.
Форс вынул меч, разрезал им торф. Они молча работали вместе, пока не
выкопали могилу. А потом над этой могилой они навалили холмик, чтобы
защитить усопшего. На вершине его Эрскин глубоко вонзил длинный нож,
найденный у Норатона, и тень его крестообразной рукоятки легла на
развороченную землю.
Теперь они пробирались по миру, полному опасностей. Смерть сразила
Норатона и та же самая смерть могла теперь встать между ними и племенем
Эрскина. Они придерживались укрытий, снова жертвуя скоростью ради
осторожности. Эрскин достал свое оружие из ремней и камней и приготовил
его.
Их путешествию пришел конец, когда они обогнули небольшие руины и
увидели перед собой огромное открытое поле. Чтобы воспользоваться
прикрытием, видневшимся на его краях, нужно было свернуть далеко в
сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31