А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Чтобы попасть в верхний коридор, нужно сначала подняться по одному из боковых парапетов, а оттуда спрыгнуть на «лестницу». Я называю этот коридор «лестницей» только потому, что он круто поднимается вверх; но ступеней в нем нет, только стертые углубления для ног.
Чувствуя, что пол позади вас падает, вы начинаете карабкаться, держась за один из «парапетов».
И прежде всего вас поражает то, что все в этом коридоре представляет собой точную и тонкую работу. Линии идут прямо, углы правильны. Вместе с тем, нет никакого сомнения, что коридор сделан не для ходьбы. Тогда для чего же?
Ответ на этот вопрос дают «парапеты», на которых вы замечаете метки, расположенные на одинаковом расстоянии друг от друга. Эти метки напоминают деления линейки, их точность немедленно привлекает ваше внимание. Здесь есть какая-то идея, угадывается какое-то намерение. Внезапно вам становится ясно, что вверх и вниз по этому «коридору» должны были двигаться какие-то камни или металлические пластины, или «повозки», которые, в свою очередь, служили опорой для измерительного аппарата и могли неподвижно закрепляться в любом положении. Метки на парапете ясно показывают, что ими пользовались для каких-то измерений, для вычисления определенных углов.
У меня не осталось никакого сомнения, что этот коридор с парапетами – важнейшее место всей пирамиды. Его нельзя объяснить, не предположив, что какая-то «повозка» двигалась по наклонной плоскости вверх и вниз. А это, в свою очередь, меняет все понимание пирамиды и открывает совершенно новые возможности.
В определенное время года лучи некоторых звезд проникают в пирамиду сквозь отверстие, через которое мы входили. Так было до тех пор, пока эти звезды не сместились в результате протекания длительных астрономических циклов. Если предположить, что на пути лучей были установлены зеркала, тогда, проникая во входное отверстие пирамиды, они отражались в коридор и попадали на аппарат, укрепленный на движущейся платформе. Здесь, несомненно, производились какие-то наблюдения, записывались какие-то циклы, накапливались какие-то данные.
Гранитная глыба, вокруг которой шел так называемый «каменный водопад», закрывает путь этим лучам. Но значение этой глыбы, ее цель и время появления совершенно неизвестны.
Очень трудно определить цель и предназначение пирамиды. Пирамиды была обсерваторией, но не просто «обсерваторией» в современном смысле этого слова, поскольку она была также и «научным инструментом», – и не только инструментом или собранием инструментов, но и целым «научным трактатом», вернее, целой библиотекой по физике, математике и астрономии, а еще точнее – «физико-математическим факультетом» и одновременно «хранилищем мер»; последнее довольно очевидно, если принять во внимание измерения пирамиды, числовые соотношения ее высоты, основания, сторон, углов и т.д.
Позднее я очень конкретно ощутил идею пирамиды; это произошло при посещении знаменитой джайпурской обсерватории Джай Сингх в Раджпутане. «Обсерватория» представляет собой высокий квадрат, окруженный стенами и сооружениями необычного вида: каменными треугольниками высотой с крупный дом, большими кругами с делениями, пустыми резервуарами, похожими на пруды с перекинутыми через них мостами и полированным медным днищем для отражения звезд, таинственным каменным лабиринтом, который служит для нахождения определенных углов и созвездий. Все это не что иное, как гигантские физические и астрономические аппараты, гномоны, квадранты, секстанты и др., т.е. инструменты, которые ныне делают из меди и хранят в ящиках. Если представить себе, что все эти аппараты (и многие другие, неизвестные нам), соединены вместе, если предположить, что размеры и отношения их частей выражают фундаментальные отношения между разными частями, скажем, Солнечной системы, тогда мы получим в результате идею пирамиды.
Я отсылаю проводника в коридор и на несколько минут остаюсь один.
Какое-то очень странное чувство охватывает меня в этой каменной келье, скрытой в глубине пирамиды. Пульсация жизни, пронизывающая пирамиду и излучаемая ею, чувствуется здесь сильнее, чем где бы то ни было. Но кроме того, мне показалось, что «покой» что-то о себе сообщает. Я оказался в окружении разных голосов; их слова как будто звучали за стеной. Я мог расслышать их, но не мог понять. Казалось, стоит сделать небольшое усилие, и я услышу все. Но это усилие мне не удавалось; вероятно, дело было вовсе не в нем – меня отделяло от голосов что-то гораздо более важное...
«Покой царицы» мало отличается от «покоя царя», но по какой-то причине не вызывает таких же ощущений. Нижняя подземная комната, до которой труднее добраться и воздух в которой очень удушлив, немного больше «покоя царя» и тоже наполнена мыслями и неслышными голосами, пытающимися что-то вам передать.
На вершине пирамиды мое внимание привлекла дахшурская пирамида с неправильными сторонами, которая видна вдали в бинокль; вблизи расположена необычная ступенчатая пирамида, а рядом с ней возвышается большая белая пирамида.
* * *
Через несколько дней я поехал верхом из Гизы к дальним пирамидам. Мне хотелось составить общее представление об этой части пустыни, но желания увидеть что-то определенное не было. Проехав мимо пирамиды Хеопса и сфинкса, я оказался на широкой дороге в Абусир. Собственно, это не дорога: передо мною тянулась широкая колея, изрытая следами лошадей, ослов и верблюдов. Слева, по направлению к Нилу, раскинулись распаханные поля. Справа расстилалась каменное плато; за ним начиналась пустыня.
Как только я выехал за Гизой на дорогу, возникло это странное присутствие прошлого в настоящем, которое по какой-то непонятной причине вызывал во мне египетский ландшафт. Но на этот раз я захотел понять свои ощущения лучше – и потому с особой напряженностью взирал на все, что меня окружало, пытаясь разгадать тайну магии Египта. Я подумал, что эта тайна, возможно, заключается в удивительной неизменности египетского ландшафта и его красок. В других странах природа несколько раз в году меняет свой облик; даже там, где она практически не меняется на протяжении веков (как, например, в лесах и степях), внешний покров – трава, листья – полностью обновляется, рождается заново. А здесь и песок, и камни – те же самые, что видели строителей пирамид, фараонов и халифов.
Мне казалось, что в видевших столь многое камнях кое-что из виденного сохраняется благодаря установленной ими связи с той жизнью, что существовала здесь раньше; казалось, она продолжает в них незримо присутствовать.
Мой серый арабский пони быстро бежал галопом по неровной каменной равнине, которая лежала справа от дороги – то ближе к ней, то дальше. Все сильнее и сильнее поглощало меня удивительное чувство освобождения – освобождения от всего, чем мы обычно живем.
Настоящее совершенно отсутствовало; вернее, оно казалось призрачным, подобно туману; и сквозь этот туман прошлое становилось все более видимым; оно не принимало никакой определенной формы, а проникало внутрь меня тысячью разных ощущений и эмоций.
Никогда ранее не ощущал я нереальность настоящего столь явно; здесь же понял: все, что мы считаем существующим, – не более чем мираж, проходящий по лику земли, возможно, тень какой-то другой жизни или ее отражение, возможно мечты, созданные нашим воображением, результат каких-то скрытых влияний и неясных звуков, которые достигают сознания из окружающего нас Неведомого.
Я почувствовал, что все исчезло – Петербург, Лондон, Каир, гостиницы, железные дороги, пароходы, люди; все превратилось в мираж. А пустыня вокруг меня существовала; существовал и я, хотя каким-то странным образом – лишенный всякой связи с настоящим, но невероятно прочно связанный с неведомым прошлым.
И во всех моих чувствах была какая-то не вполне понятная, очень тонкая радость. Я бы назвал ее радостью освобождения от самого себя, радостью постижения невероятного богатства жизни, которая никогда не умирает, а существует в виде бесконечных и разнообразных форм, для нас невидимых и неощутимых.
Проехав через Сахару и миновав ступенчатую пирамиду, я направился дальше, к пирамидам Дахшура. Дороги здесь уже не было. Песок сменился мелким кремнем, образовавшим как бы гигантские волны. Когда я выезжал на ровное место и пони пускался в галоп, мне несколько раз казалось, что я уронил деньги: кремни, вылетавшие из-под копыт, звенели, как серебро.
Уже первая из пирамид Дахшура вызывает очень своеобразное впечатление; кажется, что она была погружена в собственные мысли, а сейчас заметила вас – и явно хочет с вами поговорить. Я медленно объехал вокруг; не видно ни души – только песок да пирамида с неправильными сторонами вдали.
Я направился к ней. Эта пирамида – самая необычная из всех. Я очень пожалел, что нельзя было перенестись из Каира сразу к этой пирамиде и не видеть и не чувствовать ничего другого. Я уже полон был впечатлений и не мог как следует оценить то, что пережил. Но я почувствовал, что камни здесь живые и на них возложена определенная задача. Южная пирамида Дахшура с неправильными линиями поразила меня своей определенностью, в которой скрывалось что-то пугающее.
Вместе с тем, я избегал, даже для себя, каких-либо формулировок того, что почувствовал. Все слишком напоминало игру воображения.
Мои мысли по-прежнему текли, не повинуясь мне: временами казалось, что я просто что-то придумываю. Но ощущение ничуть не было похоже на воображаемое – в нем было нечто необъяснимо реальное.
Я повернул пони и медленно поехал назад. Пирамида смотрела на меня, как будто чего-то ожидая.
«До новой встречи!» – сказал я ей.
В тот момент я не совсем понимал свои чувства. Но я чувствовал, что, если бы я оставался здесь еще, мои мысли и ощущения достигли бы такой степени напряженности, что я увидел бы и услышал то, что невозможно увидеть и услышать. Возникла ли у меня какая-то подлинная связь со странной пирамидой, или мое чувство оказалось итогом целой недели необычных ощущений – трудно сказать. Но я понял, что здесь мое чувство Египта достигло высочайшей напряженности.
* * *
Современные научные представления о пирамидах можно разделить на две категории. К первой принадлежит теория гробниц, ко второй – астрономические и математические теории.
Историческая наука египтология почти полностью связана с теорией гробниц; лишь изредка и с нерешительностью она допускает возможность использования пирамид для астрономических наблюдений. Так, профессор Петри в своей «Истории Египта» говорит о трех глубоких бороздах, высеченных в скале; их длина равняется 160 футам, глубина – 20 футам, а ширина – не более пяти-шести футов. «Назначение этих борозд совершенно непонятно; возможно, существовали какие-то системы наблюдений за азимутами звезд при помощи поверхности воды, находившейся на дне; наверху от одного конца к другому натягивали веревку; отмечая момент перехода отражения звезд через веревку, можно было определить точный азимут.»
Но в целом, историческую науку не интересует астрономическое и математическое значение пирамид. Если египтологи когда-либо и касаются этой стороны вопроса, то разве что на любительском уровне; в этих случаях их взгляды особой ценности не имеют. Хороший пример – упоминаемая ниже книга Р.Э. Проктора.
Описание строительства пирамид (главным образом, великой пирамиды), которое мы находим у Геродота, принимается за окончательное. Геродот передает то, что ему рассказывали о постройке Великой пирамиды, которая происходила за две или три тысячи лет до его времени. Он говорит, что на гранитных глыбах, покрывающих пирамиду, были высечены иероглифические надписи, которые относились к разным фактам, связанным с постройкой. Среди прочего, было записано количество чеснока, лука и редиски, съеденных рабами; на этом основании удалось сделать выводы о количестве рабов и продолжительности строительства.
Геродот говорит, что прежде чем построить Великую пирамиду, пришлось для подвоза материала проложить через пустыню временную дорогу к пристани. Он сам видел эту временную дорогу, которая по его словам, представляла собой не меньшее сооружение, чем сама пирамида.
Приблизительная дата постройки, которую дал Геродот, благодаря обилию указанных им мелких деталей, считается в египтологии неоспоримой.
На самом же деле все, что говорит Геродот, ничуть не убедительно. Следует помнить, что сам Геродот иероглифы читать не умел. Это знание тщательно охранялось и было привилегией жрецов. Геродот мог записать лишь то, что ему переводили; иначе говоря, то, что подтверждало и подкрепляло официальную версию строительства пирамиды. Официальная же версия, принятая в египтологии, кажется далека от истины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов