Я принялся бесстыдно таращиться на нее, однако она не обратила никакого внимания на мои призывные взгляды — видно, привыкла к подобному хамству. Мне стало не по себе, к тому же ее рассказ увлек меня. По ее словам выходило, что шесть миллионов лет. назад Франция представляла из себя подобие рая. И не только Франция, но и вся планета. Это был единственный период в геологической истории Земли, когда климат был мягким и ровным. На просторах Европы в плодородных степях, в густых дремучих лесах было обилие дичи и зверя. Здесь тогда водились дикие лошади, антилопы, слоны… Одним словом, кого здесь только не было. И трава тогда была зеленей, и вода мокрей… Свежо предание…
Далее она поведала, что желающие отправиться в плиоцен должны получить специальное разрешение у властей, пройти короткий курс по выживанию в первобытных условиях и только потом шагнуть в этот потерянный рай.
Когда мы на немного отошли от туристов, я признался Кайлу, что эти описания тронули меня до слез. Я готов немедленно заказать билет в плиоцен.
— Я тоже. — Он как-то по-волчьи ухмыльнулся. — Только беда в том, что эти Ворота работают только в одном направлении.
— Какая жалость! — воскликнул я. — Я был уверен, что в конце концов и здесь обнаружится какая-нибудь пакость.
— Бог знает, — философски заметил Кайл, — что нас встретит в том благословенном месте. Возможно, все беглецы в прошлое прекрасно устроились там, живут себе и в ус не дуют, но мне как-то не очень в это верится. Вспомни, даже в Эдеме была своя змея. И назови мне хотя бы одно благодатное место, которое люди бы не успели заср… , стоит им только там появиться.
Это было верное наблюдение. Такое впечатление, что Повелитель Мух следует за нами по пятам. Я вздохнул: жалко было расставаться со сказочкой о земле обетованной.
Затем экскурсанты направились в контору, которая находилась поодаль от гостиницы. Здесь нас с Кайлом оговорили: нечего шляться по святому месту без билетов, однако я успел купить в конторе маленькую дискету с описанием достопримечательностей этого места, а также взять несколько анкет, которые необходимо было заполнить желающим покинуть свое время. Тут я быстро усек, что оперантов в плиоцен не пускали — причем запрет этот, как я потом узнал, соблюдался очень строго. Только «нормальным» был туда ход.
К моменту возвращения в Лион пыл мой окончательно угас. Бар в гостинице, где мы устроились с Машей и Салли, показался мне не менее приятным местом, чем древний рай. Потом мы отправились обедать в «Пирамиду» — это был венец благодати. Там мы повстречали группу немецких психофизиков и остались в «Пирамиде» почти до утра. Вот только Салли, которую я весь вечер обстреливал страстными взорами, подставила мне ножку — когда я уже почти совсем проник в ее номер, она мягко отстранила меня и заперла дверь на ключ. Тогда я вернулся в бар и основательно принялся за германский шнапс. Здесь мне повезло больше, и к утру я уже был очень хороший и очень добрый.
Спустя год после так удачно проведенного уик-энда Кайл рассказал мне, как на рассвете я держал с ним пари, что сегодня же отправлюсь к мадам Гудериан и запишусь на от правку в прошлое. Черт с ней, с Салли!..
Вот что я хорошо запомнил, так это что не о Салли я горевал в ту чудесную осеннюю ночь. Признаться, меня до смерти тревожила история с Фурией. Я бы согласился сбежать от нее куда угодно, даже на шесть с половиной миллионов лет назад.
15
Хановер, Нью-Гемпшир, Земля
24 — 25 декабря 2078 года
Люсиль Картье долго и пристально изучала свое лицо в зеркале трюмо. Мысленным усилием подправила прическу — пригладила выбившиеся волоски, чуть подвила ресницы. Виски ее совершенно поседели, и это придавало Люсиль значительности и шарма. Как же, ведь у нее тридцать девять прапраправнуков. Пусть годы идут, она рада… На Рождество вся семья соберется вместе…
Она заглянула в шкатулку и достала ожерелье из крупных каледонских жемчужин. Это украшение должно очень подойти к ее шерстяному черному платью.
— Позволь, я застегну, — попросил Дени и подошел сзади.
— Спасибо.
Она обернулась. На лице у нее светилась улыбка. Он поцеловал ее в губы и в то же мгновение почувствовал, как в нем вспыхнуло желание. Люсиль тоже потянулась к нему… Это после восьмидесяти трех лет супружества!.. У Дени голова закружилась от счастья.
Расставаться не хотелось — было так приятно держать друг друга в объятиях, но время поджимало. Он с неохотой убрал руки и выпрямился.
— Снег все еще идет? — спросила жена.
Он подошел к окну спальни — в свете фонаря, что висел над входом в библиотеку, было видно, как крупные редкие хлопья медленно падают на землю.
— Да. И какой крупный! Лучше погоды не придумаешь. У нас сегодня настоящий сочельник, как бывало когда-то в Новой Англии…
— Я рада, — ответила Люсиль. Теперь она надевала серьги. — К тому же и Поль наконец-то будет присутствовать на семейном празднике. За сколько лет — в первый раз… Все другие дети тоже. Кроме бедной Анн…
Анн скоро будет с нами, уже через несколько месяцев. Она обязательно отслужит полночную мессу за всех нас ей бы не хотелось чтобы ты сейчас беспокоилась за нее и испортила себе праздник.
В ответ на мысленный призыв мужа Люсиль так же ответила: Конечно нет, потом добавила вслух:
— Уже половина двенадцатого. Если мы предпочитаем сидеть, а не стоять, нам следует поторопиться. Где Роджи?
— Он сказал, что встретит нас в церкви.
Они спустились по лестнице. В старинном доме стояла уютная тишина, только добродушно постукивали стоявшие в вестибюле дедовские часы. Было сумрачно. Слабо посвечивали плафоны. В этом году Люсиль в первый раз дала взаймы дочери свою редкую коллекцию древних елочных игрушек. Елку было решено нарядить на ферме.
— Как-то странно чувствуешь себя, — призналась она мужу. — Такой праздник — и не у нас дома! Конечно, я Мари ни словом не обмолвилась. Она так настаивала… Я понимаю ее радость — приятно, что наша родовая ферма снова вернулась к семье. Кто там только не жил — все какие-то арендаторы.
— Я считаю, это отличная идея: вернуться к истокам и там встретить Рождество Христово, особенно теперь, когда нас стало так много. Тем более что нам уже и справляться с такой ратью не под силу. Подумать только, в прошлом году было восемьдесят девять гостей!
— И не говори! Но… Знаешь, становится грустно… Может быть, я ужасная эгоистка и совсем не обращаю внимания на наших правнуков. Надо бы чаще рассказывать им о традициях семьи. Омоложение как-то сбивает счет лет, а ведь на самом деле я совсем древняя старуха. Иной раз оторопь берет, когда вспоминаю, сколько же у нас правнуков.
— Благодари небеса, — засмеялся муж.
— Нет, я серьезно… В этом нет ничего смешного. Раньше родители всегда были во главе семьи. С этим мы и живем — за всех хлопочем, обо всех заботимся. Омолаживаемся, а мысли все равно те же: как там да что там с детьми, внуками. А нужны ли мы им? Можем ли разобраться с их новыми заботами? Помнишь, как ты решительно отказался продолжать руководить Метапсихическим департаментом? Я еще укоряла тебя: ты же полон сил, тебе нет замены… Я была не права, Дени. Прошел наш срок, и пусть наши дети возьмут на себя ответственность за все, что происходит в семье. И на работе тоже.
Муж обнял ее за плечи.
— Конечно, омоложение порождает много проблем. Тем более в нашей семье, где все члены практически бессмертны. Но я думаю, что время все расставит по своим местам. Не беспокойся, Галактическому Содружеству не угрожает опасность геронтократии как то творится у лилмиков.
Она прижалась к нему — приятно было ощущать знакомое теплое плечо. Тут ее взгляд упал на маленькую искусственную елочку, стоявшую в углу.
— Я не хочу жить вечно, Дени. Это неестественно. Молодежь может мечтать о бессмертии, но нам, старикам, это уже не к лицу. Знаешь, иногда меня охватывает такая усталость. Безмерная, могильная, видеть никого и ничего не хочется. Так бы закрыла глаза и больше никогда бы не открывала.
— Понимаю, милая. Неожиданно она резко спросила:
— Думаешь, оппозиционеры взяли курс на восстание? Он искренне ответил:
— Молю Бога, Люсиль, чтобы до этого не дошло.
— Но ты что, не замечаешь, что Катрин готова хоть завтра призвать к гражданскому неповиновению? Этак мы можем всех потерять. Сначала Адриен, потом Севи и, наконец, Кэт…
Дени вздохнул.
— Она призналась мне чуть больше месяца назад. Точнее, объявила о своем решении. Это все из-за Марка.
— Как раз выбор Марка меня совсем не шокировал. Но Кэт! Всегда такая здравомыслящая, такая отзывчивая… Когда она сообщила мне, что встала на сторону мятежников, я не сдержалась. Теперь мне стыдно за то, что я ей наговорила. И все-таки!.. Неужели она не понимает, что оппозиционеры всерьез решились применить силу? Я помню войны, которые велись на Земле еще до Вторжения. Я не вынесу, если это повторится. Они не понимают, с чем они играют. Может, ты сможешь убедить, их?
Дени почувствовал, как расстроилась жена, но чем он мог ее утешить?..
— Ты думаешь, это поможет? Даже если я начну играть более заметную роль в стане тех, кто предан Содружеству?
— Ты же веришь в Единство, — мягко сказала Люсиль. — Ты же сам уверял меня, что оно необходимо. Что оно ни в коем случае не посягает на нашу индивидуальность, как ут верждают мятежники. Ты же самый большой авторитет в наших областях науки, твои книги определенно помогут прояснить суть дела. Тем более если ты стал членом Консилиума, ты просто обязан встать против таких, как Анна Гаврыс, или Оуэн Бланшар, или Хироси Кодама. И Марк…
— Ну, с Марком вопрос сложный. — Лицо Дени посуровело. — Выбрав его в руководители, мятежники еще не знают, с кем они имеют дело — то ли с ангелом, то ли с дьяволом. Я, впрочем, тоже.
— Ты можешь объявить об этом на дебатах в Консилиуме. Ты сам знаешь, что можешь. Обязан! Как ни прикидывай, все равно выходит, что Единство строится на альтруистической, добровольной основе. И все это Марк готов взорвать исключительно из собственных эгоистических соображений и ненависти к отцу.
— Люсиль, я никогда не был борцом…
— Это вовсе не борьба! Это моральный долг!.. Встать и сказать, что ты думаешь, — больше ничего. Я же помню, как ты вел себя на Белой горе в ту злополучную ночь. Ты можешь повторить это.
Он потряс головой:
— Сейчас совсем другая ситуация.
— Лилмик поддержит тебя. Они же понимают, как ты нужен Консилиуму. И Дэви Макгрегор все время настаивает, чтобы ты не стоял в стороне сложив руки. Я знаю, как ты ценишь свою независимость, дорогой, но не забывай, что ты тоже гражданин.
Он молча поцеловал ее в щеку.
Дорогая, ты хорошо меня знаешь. Дэви и ты — не вы первые, кто обвиняет меня в малодушии. Есть существо, которое тоже долгое время призывает меня. Все вы правы. Я признаю, что вы правы. Нам сюда! Je te souhaite un joyeux Noel.
— Так это, значит, он?
— Да. Лилмик опять обратился ко мне с подобной просьбой.
— Mersi, mersi, mon amour. — В ее глазах неожиданно блеснули слезы. — Mon amour seul et unique
Он помог надеть ей шубу, сам надел кашемировое пальто.
— Я забыла сказать тебе, Мари просила нас остаться на ночь, — сказала Люсиль. — Она уже приготовила нашу старую спальню и все, что нужно. Я ответила, что мы не прочь, если тебе понравится эта идея. Действительно, зачем все время ездить? Завтра там соберутся дети и внуки…
— Это даже интересно, — согласился Дени, — заснуть в кровати, на которой не спал столько лет. В окошко можно видеть, как падают снежинки. Давай так и сделаем. Я дей ствительно очень рад, что на ферме наконец снова живут члены нашей семьи. Знаешь, как я расстроился, когда был вынужден покинуть ее?
— Ты никогда не говорил об этом. Я всю жизнь считала, что ты был рад уехать оттуда.
— Ну конечно, я тогда не придавал этому значения. Все равно приятно вернуться туда, где прошло детство. Жаль, что Поль отказался поселиться на ферме.
— Но это было невозможно — кто бы помогал ему? Сам знаешь… Я не представляю, как один человек способен справляться с тем объемом работы, который достался Полю. О какой нормальной семейной жизни в этом случае можно говорить? Будь доволен, что у всех остальных наших детей хорошие семьи.
— Но не такие, как у нас — Он вновь обнял ее. Люсиль прошептала его имя, и они поцеловались. Тяжелые зимние одежды не могли помешать оперантам такого уровня испытать сладость слияния. Без всякого намека на телесные движения они испытали радость обладания. Им хватило для этого мгновения — потом они отстранились друг от друга и вышли на крыльцо, где Люсиль подождала, пока Дени закроет входную дверь на ключ.
Снегопад между тем усилился. Снежные хлопья покрупнели, стали падать гуще; холода не ощущалось — напротив, в воздухе была разлита необыкновенная, первозданная свежесть, какая-то волнующая бодрость. На улице был проложен только один тротуар — вдоль противоположного ряда домов. Там, посыпаемые снегом — Божьим причастием?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83