Клим прислушался к себе, голова еще была тяжелая, как после хорошего
нокдауна. Он осторожно пощупал ссадину на виске, поморщился. Это надо же,
как его шарахнуло!
А где Ника?
И чего он здесь разлегся, как настоящий больной?
Он перебросил ноги через край лежанки и сел. На полу стоял кувшин,
Клим заглянул в него, поболтал - похоже, там была вода. Он сделал пару
хороших глотков - вода чуть отдавала ржавчиной. Вытер лицо рукавом
рубашки.
Дверь каюты была распахнута настежь. В коридоре еще лежали обломки
досок каютной переборки.
Клим вспомнил, как вздрогнула "Аркебуза", когда в ее борт ударило
ядро... Дешево отделался - попади ядро чуть ближе к дверям. Интересно,
каким бы он тогда дернулся в двадцатый век?
Он поднялся с лежанки и выглянул в окно.
Тумана на море не было. Ветра тоже не было. Черный трехмачтовый
корабль, который обстрелял их вчера, медленно покачивался на пологой
волне, до него было не менее километра. Верхние порты были открыты, медные
жерла пушек тускло поблескивали на солнце. Паруса на реях свисали, как
простыни, повешенные для просушки. Какой был флаг на корабле, Клим
разглядеть не мог.
Кажется, Ника перед уходом сказала, что корабль захватили испанцы.
Тогда где эти испанцы, и где она сама? Куда она ушла? Нечего ей делать у
испанцев...
С палубы до него донеслось позвякивание.
Никак не связывая эти звуки с отсутствием Ники, даже не задумываясь о
природе такого звяканья, Клим отправился ее искать. Перешагнув через
обломки досок в коридоре, он подошел к лестнице, поднялся на несколько
ступенек... и остановился.
Как Нике, так сейчас и ему мысль о театре пришла первой, настолько
все то, что он увидел на палубе, походило на сценическое представление или
киносъемку по мотивам романтических историй средневековья. Первой Клим
разглядел женщину, она стояла спиной к нему - он только чуть различал ее
профиль и смуглую щеку, покрытую завитками черных волос. В красном платье
с черной кружевной шалью, наброшенной на плечи, она вполне походила на
Кармен, какой ее описал Мериме.
Рядом с женщиной привалился к стене каютной надстройки такой же
смуглый и черноволосый мужчина в замшевой куртке, в сдвинутой на ухо
зеленой шапочке с лихо торчащим перышком. Это был, конечно. Робин Гуд,
только с испанской внешностью, правда, ему не хватало доброго лука и
колчана со стрелами, зато вместо них из-за пояса высовывалась рукоятка
пистолета.
И Кармен, и Робин Гуд смотрели в одну сторону. Клим поглядел туда же.
И увидел Нику.
Со шпагой и в боевой позиции - против нее - коренастого плотного
матроса тоже со шпагой. На окружавшую их живописную толпу зрителей Клим
уже не глядел. Он задержался взглядом на лице Ники, вспомнил слова ее
тренера Петровича и тут же догадался, что сейчас произойдет.
Кармен крикнула по-испански:
- Чего ты боишься, дурачок!
Подстегнутый насмешкой, матрос резким движением, отбил шпагу Ники
вверх и кинулся вперед.
А Ника нырнула под его удар.
Она нагнулась так низко, что коснулась левой рукой палубы, встречное
движение ее было настолько быстрым, что Клим не успел заметить, ударила ли
она в ответ. Но матрос вдруг замер на месте... тряхнул головой, как бы
отгоняя муху и тут же со стуком упал перед Никой на оба колена и ткнулся
лицом в палубу.
Отступив на шаг, она смотрела на него сверху, как бы удивляясь, как
бы не догадываясь, что произошло. И хотя рука матроса все еще сжимала
шпагу, Клим понял, что попала Ника точно и матрос уже мертв.
Присутствующие, видимо, еще не догадывались ни о чем. Все замерли на
своих местах, недоуменно поглядывая то на Нику, то на матроса,
скорчившегося у ее ног.
Надо отдать должное Кармен - она оценила положение быстрее всех.
Не раздумывая, она тут же выдернула из-за пояса Робин Гуда пистолет,
умела взвела курок. Быстро прицелилась в Нику, но Клим концами сильно
сжатых пальцев толкнул женщину в локоть и следом за выстрелом услышал визг
пули, которая ударилась в ванты и унеслась в море.
Робин Гуд тоже действовал быстро и решительно. Не тратя время на
разглядывание Клима, он подхватил выпавший из рук Кармен пистолет,
замахнулся... только Клим оказался проворнее - зубы Робин Гуда звонко
чавкнули, и он покатился по палубе, прямо на груду сваленного у борта
оружия. А Клим тут же пожалел, что не ударил посильнее, так как Робин Гуд
вскочил, прихватив с палубы мушкет.
- Плохо дело! - мелькнуло в голове у Клима. - Пожалуй, он успеет
выстрелить раньше, чем я до него дотянусь...
События быстро следовали одно за другим, на размышления не оставалось
времени. Поймав Кармен за локоть, Клим развернул ее навстречу поднявшемуся
дулу мушкета. Испанка запоздало рванулась, но он только чуть сильнее сжал
ее локоть, и женщина со стоном запрокинулась назад.
- Спокойнее! - сказал он. - Я могу сломать вам руку. Ника, ко мне!
Кто-то попытался Нику задержать, но она только подняла шпагу, и перед
ней отступили.
Женщина уже не вырывалась, стояла, откинувшись спиной Климу на грудь.
Он отклонился чуть вбок, чтобы ее волосы не лезли ему в глаза, и следил за
Робин Гулом, который по-прежнему держал их под прицелом мушкета. По
перекосившейся от боли и гнева физиономии можно было заключить, что на
мирные переговоры он не пойдет.
И тут среди оторопелой тишины послышался грубый и решительный голос:
- Оливарес! Не вздумай стрелять. Ты убьешь жену, дурень!
Верхом на борту, спустив одну ногу на палубу, сидел пожилой, грузный
человек в черной плюшевой безрукавке, надетой на тонкую батистовую рубашку
с неизменными кружевами на воротнике. Лицо его было багровым, он тяжело
дышал, видимо, ему стоило больших усилий подняться по веревочной лестнице
на борт "Аркебузы".
- Упади грот-мачта на ваши головы, бездельники! Кто, в конце концов,
поможет мне перебраться через борт?
- Капитан Кихос! - тут же засуетились матросы. - Капитан Кихос!
Кто-то кинулся к капитану, помогая ему спуститься на палубу.
Подкатили бочонок, вместо стула, даже обмахнули рукавами его днище, прежде
чем усадить капитана Кихоса. Клим не мог не отметить, что вся эта отпетая
матросня, если и не уважала, то, во всяком случае, побаивалась своего
капитана, - удивительного здесь ничего не было - в семнадцатом веке нравы
капитанов не отличались мягкостью, а их власть над матросами, практически,
границ не имела.
Пока капитан Кихос устраивался на бочонке, сеньор Оливарес весьма
неохотно прислонил мушкет к борту.
Клим выпустил локоть женщины.
Она повернулась и некоторое время разглядывала его своими черными
миндалевидными глазами, в которых выражение боли уже уступило место
любопытству.
Капитан Кихос перевел дух.
- Ты здесь за капитана, Оливарес. Потрудись объяснить, что происходит
на доверенном тебе корабле?
Оливарес угрюмо потер распухшую щеку и помолчал.
Климу уже нетрудно было сообразить, что сейчас от капитана Кихоса
зависит многое. Обняв Нику за плечи, он выступил вперед, повторил свою
легенду их появления на "Аркебузе", добавив, что матросы Оливареса
вздумали глумиться над его сестрой, пока он лежал в каюте и не мог ее
защитить.
Клим говорил с капитаном Кихосом без переводчика и считал, что и
здесь, среди испанцев, его не заподозрят в обмане, если он выдаст себя и
Нику за англичан. Выслушав его, капитан Киксе сердито насупил седые
мохнатые брови.
- Ты глупец, Оливарес! - вздохнул он. - И разума в тебе не больше,
чем в годовалом теленке. Мы идем в Порт-Ройял, на Ямайку, и хозяин там
английский герцог Арбемарль, а ты издеваешься над его соотечественниками.
Тебе бы самое время извиниться перед ними, но ты никогда не умел этого
делать. Но о тебе разговор потом. А вот это что такое?
Убитый матрос все еще лежал на палубе. Никто к нему даже не подошел.
Шпага была у Ники в руках.
- Вытри, - показал на шпагу Клим. - Кровь.
Возможно, Нике послышались нотки осуждения в его голосе, она упрямо
прикусила губу. Наклонилась к убитому и вытерла шпагу о его куртку.
"Ну и ну!" - только и подумал Клим.
Однако отвечать капитану Кихосу было нужно. Ника рассказала. Клим
перевел на испанский, и капитан Кихос глянул на женщину в мантилье.
- Оливарес до такого, конечно бы, не додумался. Это, видимо, твоя
затея, Долорес? Я правильно догадываюсь?
Та молча повернулась к нему спиной.
Капитан Кихос ухмыльнулся. Затем придирчиво, с сомнением, оглядел
Нику.
- Ты говоришь, мой мальчик, - обратился он к Климу, что твоя сестра
собственноручно уделала и этого молодца? Девчонка ростом чуть побольше
своей шпаги, а управилась с двумя рослыми молодцами. Я, признаться, не то
что не видел ничего похожего, но и не слыхал о таком. Может быть, Оливарес
набрал себе никудышных бойцов, которые не отличат шпагу от вертела, на
котором жарят поросят. Но ты сам, Оливарес, из дворянской семьи, я видел
тебя в деле. Окажи услугу, я, так и быть, прощу твое самоуправство, -
составь компанию девчонке. На самом ли деле этот комарик умеет так больно
кусаться?
Сеньор Оливарес без особой охоты принял предложение капитана - отказ
могли расценить как трусость. Присутствующие оживились. Кто-то уже бросил
Оливаресу шпагу, он поймал ее на лету.
- Только ты не очень, - покосился на него капитан Кихос. - Девчонка
все-таки... А вы, ребятки, уберите-ка этого, как его звали?.. Ах, Эстебан.
Откуда он?.. Из-под Валенсии? Ну, пусть Господь примет его душу и
определит ему место в чистилище.
Матросы оттащили убитого к борту. Кто-то замыл мокрой тряпкой
кровавое пятно на палубе.
Оливарес сбросил свою куртку и остался в одной рубашке. Как заметила
Ника, рубашка на нем была чистая - Долорес, видимо, следила за одеждой
своего мужа. Он вышел на середину освободившейся палубы, холодно кивнул
Нике. Она ответила тем же.
Зрители расположились поудобнее, кое-кто залез даже на ванты - на
зрелище матросам сегодня определенно везло.
Сеньор Оливарес поднял шпагу, и Клим сразу забеспокоился:
- Ника! - сказал он по-русски. - Ты смотри, будь осторожнее. У него
шпага длиннее твоей. И вообще...
- Ладно, Клим. Думаю, сеньор Оливарес не такой уж там искусник, пусть
он и дворянин, и учился у самого кавалера де Курси. Нельзя же отказывать
капитану Кихосу в спектакле, который он заказал.
Ника небрежно перебросила шпагу из левой руки в правую.
"Вот девчонка!" - проворчал про себя Клим. - "На публику играет..."
А через какую-то минуту холодная усмешка исчезла с лица сеньора
Оливареса, и защищаться ему пришлось всерьез. Он стиснул зубы, покраснел
от стыда и злости. Пользуясь длиной руки и шпаги, он уходил от сближения,
он уже понял, что победа этой девчонки в двух поединках была не случайной
и, рассчитывая поймать ее на контратаке, делал коварные прямые выпады. А
Клим смотрел со страхом и тревогой, понимая, что если хоть один удар
Оливареса попадет в цель, то он проткнет Нику насквозь. И кресло дона
Мигеля вернет ее в двадцатый век уже мертвой...
Тревога невольно появилась и на его лице, и Ника, как ни была занята
поединком, это заметила. Уходя от прямых ударов сеньора Оливареса, она
сделала круг и, поравнявшись с Климом, сказала:
- Не беспокойся ты! Сеньор Оливарес далеко не мастер... - она опять
ушла в бок, и шпага Оливареса только коснулась ее рубашки, - работает на
уровне областных соревнований, не более... В сборную республики Петрович
бы его не взял...
И она сама резко пошла на сближение с Оливаресом, острие ее шпаги
замелькало перед его глазами. Оливарес отступил, капельки пота выступили
на его лбу, отступил еще... еще... и вдруг упал, поскользнувшись на мокром
месте палубы.
Ника опустила шпагу.
И тут капитан Кихос захохотал.
Он долго не мог выговорить ни слова и только хлопал себя ладонями по
коленям:
- Ох, хо-хо!.. Оливарес... скажи ей спасибо, что пожалела твою
физиономию и не нарисовала на ней пару крестов, хотя и могла это
сделать... Ай да комарик! Ох, хо-хо!..
Внезапно он оборвал смех, ухватился за левый бок. Лицо его
побагровело еще более, он качнулся и, наверное, упал бы с бочонка, но Клим
оказался возле него раньше всех. Он придержал капитана за плечи. Ника
подняла бессильно повисшую руку.
- Сердечный приступ, похоже, - сказала она. - Нитроглицерину бы.
- Ну, знаешь. Нитроглицерин еще не придумали.
- Тогда коньяку глоток.
- Рому?
- Хотя бы. Сосудорасширяющее, все-таки.
Ника стала за спину капитана, сунула руку за ворот его рубашки, легко
поглаживая грудь в области сердца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25