То ли выверток действительно промахивался, то ли взялся шутковать, обкладывать.
Ломанулся сквозь густое и с размаху влетел в болото. Еще успел развернуться, рвануться назад, но ноги уже ухватило мертво, только хуже сделал. Обидно-то как! Берег-то совсем рядом, крепкий берег, едва не дотягивался. А выверток уже сидит напротив на четвереньках.
– Это уже было! - возмутился Бригадир.
– Было! Ну и что? - хохотнул выверток. - Зато как весело! Весело же?
Выпрямился и прошел по болотцу вокруг Бригадира. И Бригадир понял, что морок это, не может он, выверток, даже такой легкий, ходить по воде и не проваливаться. И рожа у него больше прикладом не примятая. С усилием выдернул себя…
5/3
Вынырнул, глотнул воздуха. Вынырнул Бригадир из сна. В сумраке выла то ли собака, то ли человек.
Костерок прогорел. Луна высеребрила полянку. Выверток ловко освободился от перекладины и теперь грыз бинты на руках…
Черт милостив - кредит дает, не спрашивает на что, а спрашивает - под что. А здесь-то - под что?
Бригадир вынул засапожник, бросил вывертку, положил на колени ружьецо и стал слушать лес…
…
6.
Через полчаса, сидя у костерка, курили сухой гриб, передавая друг другу.
Бригадир, по задумчивой рассеянности, попытался пошурудить в костре чьим-то маслом, ухватив его среди разбросанных вокруг костей. Отбросил, наклонился ближе, сдул золу, обсмолил шляпку гриба в углях, вынул, раскурил, посасывая длинную ножку, передал вывертку и снова откинулся на спину.
– Отлить бы! - сказал Бригадир
– Даже и не думай! - посуровел выверток.
– Да не на тебя, не думай.
– А я и не думаю.
– Думаешь-думаешь!
– Да не думаю я!
– Вот я и говорю - нечем вам думать - мозги круглые…
– Ваши выжатые и новым дерьмом заполненные.
– Молчал бы, лесной мутила!
– Недоумок городской! Четвертый круг хочешь начать?
Падальщик в очередной раз надоедливо расхрякался, поторапливая человеков или нечеловеков, чтобы, наконец, убирались, не мешали намечавшемуся пиршеству. Бригадир все лежал, так, лежа на спине, нашел свой одиннадцатый, направил сложенную дурь на цель - полетели перья…
– Душно что-то, - сказал Бригадир, - словно и не осень.
– Жара идет. Не ко времени.
– Да, - согласился Бригадир, - не ко времени.
И подумал - могло ему такое сгрезиться, что вот так, разделенный всего лишь маленьким костерком, будет лежать на спине с вывертком, в предвкушении умной беседы "про жизнь".
Выверток подумал, что день сегодняшний, а ученик насквозь вчерашний. Попробуй такого сломи - выкорчуй, что в него вчерашним днем вбито.
А лысый падальщик намертво вцепился в ветвь, и ни о чем ином не думал, как лишь бы не упасть…
____________________
"Лягушка сохраняет жизнь в течение нескольких часов после удаления головы, сердца и внутренностей, но, если проколешь спинной мозг, она немедленно же скорчивается и умирает…"
Леонардо да Винчи
ВТОРОЕ ЛИХО: "БРИГАДИР И ФАНТОМ"
С неба ли, с восточной стороны, с грехов ли или с грехами - и с неба и с востока, но упала жара. Будто сунулась в удел огромная солнечная морда и принялась усмехаться всему, но более всего тем ужимкам, которыми пытались спрятаться от ее взгляда люди. Листва обвяла и смотрелась настолько противно, насколько смотрится свявший характером человек. Больше не пахло сырым болотом. Озера и ночью не несли прохлады, вода в них замутнела, во всех ее слоях плавали зеленые крупинки, выращивая в себе нечто новое, иную жизнь. Ничем не пахло кроме пыли, и, должно быть, ни один предсказатель выжег себе рецепторы до самой носовой перегородки, пытаясь уловить: не идет ли перемена…
1.
Все плавали в поту, словно пленке, оболочке вокруг тела - прикасаться к обнаженному было противно. И даже Бригадир, с недавних пор большой ходок по женской части, думал сейчас об этом занятии с отвращением. Разморило. Жесткости не было никакой. "Всего ничего" пробыл на улице, а нахватался солнца до дурных зайчиков. И в мозгу словно выжарило, а остатки размазало по стенкам дорумяниться - никак не мог войти в соображение.
Хрычмастер - хозяин хрычевни заглянул себе за ворот - оттуда пахнуло так, что сам чуть не упал в обморок, а стоящий рядом служка побежал блевать сухой пылью.
Бригадир вспомнил, что еще недавно решил отмыться, и не просто так, а "набело" - убрать все свои родимчики и шрамы. Такую помывку делали лишь в центре, возле смотрильни Смотрящего, стоила она дорого, но зато держалась года четыре. Там же обмывали и состоятельных покойников, хотя им эти гарантии уже были побоку. Но теперь к той цирюльне и близко было не подойти.
Приоткрыл дверь - пахнуло жаром. Посетители запротестовали, но Бригадир даже внимания не обратил, стал всматриваться в марево, что слоями поднималось с земли.
– Херовато, - сказал мрачно.
– Каюк асфальту у смотрильни! Ты помнишь такую жару, а Бригадир?
Вопрос не требовал ответа, тема промусоливалась уже неделю.
– Ей-ей, гореть нынче верхним болотам по-черному. Если кто на тех болотников зуб имеет, да не поленится…
Самому Бригадиру лень было отвечать, за него ответили.
– Те, кто с зубом, уже свое отбегали. Раз не вернулись, значит, сквасились. Болотники тоже не дураки - засады на подступах - найдут кремень, спички или даже стекло - обсмолят как ту самую свинью. Кто как, а я нынче субпродукты брать не буду! И вам не советую; мой корешь пропал, а он такой был, что никак не охота его через себя пропускать, кому хочешь поперек шилом станет, а уж мне тем более - я ему задолжал…
– Висеть скелетам на стволах, сейчас, думаю, не один в замесе отпаривается.
– Злой лес нынче.
А первый все повторял:
– Не тот он продукт, чтобы занозой поперек не стать, хотя бы из вредности…
Бригадир помалкивал, косился на этого говоруна. Настроение было - хуже не удумаешь.
Сегодня было: ввалился один опаленный, рожа красная и шелушится, глаза дикие навыкате, еще слова не успел сказать, выставился на Бригадира, челюсть отвисла и стал рвать многозарядку с плеча. Кто рядом оказались, отняли и взялись расспрашивать, с каких это грибных глюков гость решил хорошего человек убивать, да еще в таком месте, где хрычуют и дурные брызги по тарелкам никому не нужны. Такой наш обычай: пришел, сделай заказ, осмотрись, остынь, поднапитайся, да подумай еще раз, стоит ли смерть приглашать в такой дурной день. Если же по-прежнему невтерпеж, сперва, как положено обвиновать, а потом стреляйся, но на равных, а лучше на ножичках, потому как, это не так быстро заканчивается - людям приятно.
Пришедший заявил, что не далее как пару часов назад, среди грибных дворов, после того, как сдали товар, Бригадир располовинил их семерку - трое стали мертвые, трое раненые, да так сильно, что, гляди, калеками останутся, и только сам он уцелел непонятно как. (Должно быть, усрался и стоял в сторонке - подумал Бригадир) Тут краснорожий стал уверять, что по всем характеристикам получалось, что он, Бригадир, нелюдь, поскольку несколько раз его насквозь протыкали без всякого видимого вреда.
Бригадир в хрычевне сидел с утра и не отлучался, то, что это он мог быть, сразу отмели, а вот нелюдью в городской черте заинтересовались. Первый раз про такое слышали, чтобы невакцинированная нелюдь могла городскую черту пересечь. И то, что тыркали в нее железом безрезультатно.
Кто-то из приезжих предложил проткнуть Бригадира насквозь и посмотреть - что будет, принесет ли это ему вреда. Если да, то это не он. Либо нет, и он - не он. Короче, тут по любому видно будет.
Бригадир сказал, что пусть тот, кто предлагает, попробует это сделать.
Приезжему, как могли, втолковали, что не может быть "тот" и он, Бригадир, одной рожей, поскольку бригадирская рожа безвылазно здесь сидит. И что этот Бригадир столько ушей таких приезжих, накоптил и сожрал, что сам не помнит… Приезжий поверил и сдулся, хотя и наврали ему - Бригадир-то прекрасно помнил, сколько чужих ушей съел, только не говорил никому. А краснорожий только тогда успокоился, когда позволили ему для общего душевного успокоения бросить в него, Бригадира, бронзовым образком. Попал же - зараза! - прямо в лоб, но Бригадир не дрогнул, хотя душевное разновесие было порушено.
И опять вспомнил нагадание той сучки (чтоб ей икалось каждый раз, когда на том свете ложку с горящем дегтем подносят!) - надо же удружила, удумала такое: "умрет, мол, бригадир ваш от своей похожести"! Если бы только ему, а то по всему городу разнесла. Иной выпьет и с ненормальных своих глаз начинает расспрашивать: "Встретил Бригадир свою похожесть или нет?" От таких вопросов очень потом кулак болит…
Стало сереть. Где-то громыхнуло. Натягивало со всех краев разом. Отдельных туч не было, шло сплошное серое месиво, вроде тумана, сначала сошлось краями, оставив город в центре, потом обложило поверху и стало опускаться. Грохотало перекатами - начиналось в одном углу, и словно огромная каменная дробилка проезжала по небу, теряя свои части, затем, все, что оставалось от нее, опадало в провал на другом конце…
– Ей-ей, сухая гроза идет! - в который раз повторил Хрычмастер.
– Натягивает! - тревожно смотрели во все стороны. - Вот приложит, так приложит! Жди похерени!
И накаркали.
Гроза, зародившаяся над озером Калошка, долгое время полыхавшая на небосводе и почти не двигавшаяся, набрав мощи с Верят и Язно, наконец, вошла в город напряглась, поднатужилась и, вдруг, разродилась из своего нутра мелкими злыми фантомами…
Ударило громко, мощно, так, что у иных душа задрожала на тонкой нити, но удержалась, попрыгала, потрепетала, снова зацепилась и с ужасом стала прислушиваться - пойдет ли досыл? добьет ли? Но не дождалась. Дальше уже не так бахало, пошли дробные перекаты. Кто-то забежал, принес слух, что промеж молний падают смешные шары, и расплавило металлический флагшток у смотрильни Смотрящего. Успели обсудить, что не хрен выпендриваться - хватило бы и деревянного шеста для флага. И тут стихло.
Бригадир успел подумать о красивом. Что молния - это дерево, которое проживает славную секундную жизнь. Что это какой-то веселый бог-урод, мутант средь своих, рассаживает свой необыкновенный сад. Что деревья-молнии только на мгновение мелькают в их мире, а потом переносятся в место, где им положено расти…
Но Веник-вышибала не дал додумать про умную красоту. Завозился у дверей, запыхтел, потом заработал своими пудовыми кулаками, и все увидели: пытается выбить пузырь, что лезет сквозь дыру. И всем стало понятно, что бесполезное это занятие. Потом, то что влезло, приняло форму, и увидели, что это Хрычмастер. И не один в этот момент с недоумением глянул в свою кружку и нюхнул - что в нее налито, не подсыпали ли грибной пудры для дурной крепкости?
В гробовой тишине Хрычмастер подошел к Хрычмастеру, взял у него с рук коптильный штырь, на который тот как раз насаживал уховерток, стряхнул их себе под ноги и этим самым штырем с одного мощного взмаха пригвоздил второго себя сквозь грудину к стене. Все только рты поразевали. Потом прошелся той же самой развалочкой, как ходят все хрычмастеры промеж столов, заглядывая хозяином в кружки - у всех ли налито? - у двери, остановился, глянул на Веника сурово, как умел только он. Веник не шевельнулся под взглядом, обмер, а служка подбежал, распахнул дверь. И началось…
2.
…Бригадир себя уже не помнил. Запретил об этом думать. А перед глазами так и стояло: распахнулась дверь, а за дверьми, один на одном взгромоздясь, словно пузыри от мыльного раствора, оказались "эти" - непонятно что. Потом стали крупниться всасывать один себя. И взялись копировать всякого, иных даже обидно - вовсе не по ценности (Некоторые, считал Бригадир, не то что копии, лишнего упоминания о себе не стоят.) Потом взялась всякая копия свой оригинал убивать. И Бригадир себя увидел - свою похожесть.
Полгорода пробежал не понял как.
По всему городу лохмотья - пар от земли, а в этом пару возятся похожести. Народ в городе ко всему привыкший - даже к непривычному. Дерутся, впечатлениями обмениваются…
Драка - зрелище занимательное при условии, если сам не участвуешь, пожар тоже красив - если не твое горит. Но редко такое увидишь, чтобы дрались на фоне пожара. Тут даже не знаешь на что смотреть.
Сначала думали, что "эти" вовсе массы не имеют. Но как же гвоздят? А доносы один за одним идут - того сгвоздили, этого сквасили. Уже поняли, что каждый фантом первым делом своего двойника ищет, но как ухолодит, на этом не успокаивается, тризну не празднует, только, как бы, освобождается от забот и может теперь на любого другого бросаться, всякому "своему" помогать. От этих знаний, что молва по городу разносила, очень все рассердились. Сообразили, что об общем выживании речь идет.
Бригадир, от своей похожести бегая, чем-то вроде курьера получился. На бегу "тем" про "этих" расскажет, да "этим" про "тех" - непонятно кому уже. Только успевай уворачиваться, потому как, не различить.
Сначала порядком потерь несли, никак сообразить не могли - как их, гадов, брать? Чем? В ответ не ударишь, словно в пустое место получается, а "эти" бьют - знай уворачивайся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Ломанулся сквозь густое и с размаху влетел в болото. Еще успел развернуться, рвануться назад, но ноги уже ухватило мертво, только хуже сделал. Обидно-то как! Берег-то совсем рядом, крепкий берег, едва не дотягивался. А выверток уже сидит напротив на четвереньках.
– Это уже было! - возмутился Бригадир.
– Было! Ну и что? - хохотнул выверток. - Зато как весело! Весело же?
Выпрямился и прошел по болотцу вокруг Бригадира. И Бригадир понял, что морок это, не может он, выверток, даже такой легкий, ходить по воде и не проваливаться. И рожа у него больше прикладом не примятая. С усилием выдернул себя…
5/3
Вынырнул, глотнул воздуха. Вынырнул Бригадир из сна. В сумраке выла то ли собака, то ли человек.
Костерок прогорел. Луна высеребрила полянку. Выверток ловко освободился от перекладины и теперь грыз бинты на руках…
Черт милостив - кредит дает, не спрашивает на что, а спрашивает - под что. А здесь-то - под что?
Бригадир вынул засапожник, бросил вывертку, положил на колени ружьецо и стал слушать лес…
…
6.
Через полчаса, сидя у костерка, курили сухой гриб, передавая друг другу.
Бригадир, по задумчивой рассеянности, попытался пошурудить в костре чьим-то маслом, ухватив его среди разбросанных вокруг костей. Отбросил, наклонился ближе, сдул золу, обсмолил шляпку гриба в углях, вынул, раскурил, посасывая длинную ножку, передал вывертку и снова откинулся на спину.
– Отлить бы! - сказал Бригадир
– Даже и не думай! - посуровел выверток.
– Да не на тебя, не думай.
– А я и не думаю.
– Думаешь-думаешь!
– Да не думаю я!
– Вот я и говорю - нечем вам думать - мозги круглые…
– Ваши выжатые и новым дерьмом заполненные.
– Молчал бы, лесной мутила!
– Недоумок городской! Четвертый круг хочешь начать?
Падальщик в очередной раз надоедливо расхрякался, поторапливая человеков или нечеловеков, чтобы, наконец, убирались, не мешали намечавшемуся пиршеству. Бригадир все лежал, так, лежа на спине, нашел свой одиннадцатый, направил сложенную дурь на цель - полетели перья…
– Душно что-то, - сказал Бригадир, - словно и не осень.
– Жара идет. Не ко времени.
– Да, - согласился Бригадир, - не ко времени.
И подумал - могло ему такое сгрезиться, что вот так, разделенный всего лишь маленьким костерком, будет лежать на спине с вывертком, в предвкушении умной беседы "про жизнь".
Выверток подумал, что день сегодняшний, а ученик насквозь вчерашний. Попробуй такого сломи - выкорчуй, что в него вчерашним днем вбито.
А лысый падальщик намертво вцепился в ветвь, и ни о чем ином не думал, как лишь бы не упасть…
____________________
"Лягушка сохраняет жизнь в течение нескольких часов после удаления головы, сердца и внутренностей, но, если проколешь спинной мозг, она немедленно же скорчивается и умирает…"
Леонардо да Винчи
ВТОРОЕ ЛИХО: "БРИГАДИР И ФАНТОМ"
С неба ли, с восточной стороны, с грехов ли или с грехами - и с неба и с востока, но упала жара. Будто сунулась в удел огромная солнечная морда и принялась усмехаться всему, но более всего тем ужимкам, которыми пытались спрятаться от ее взгляда люди. Листва обвяла и смотрелась настолько противно, насколько смотрится свявший характером человек. Больше не пахло сырым болотом. Озера и ночью не несли прохлады, вода в них замутнела, во всех ее слоях плавали зеленые крупинки, выращивая в себе нечто новое, иную жизнь. Ничем не пахло кроме пыли, и, должно быть, ни один предсказатель выжег себе рецепторы до самой носовой перегородки, пытаясь уловить: не идет ли перемена…
1.
Все плавали в поту, словно пленке, оболочке вокруг тела - прикасаться к обнаженному было противно. И даже Бригадир, с недавних пор большой ходок по женской части, думал сейчас об этом занятии с отвращением. Разморило. Жесткости не было никакой. "Всего ничего" пробыл на улице, а нахватался солнца до дурных зайчиков. И в мозгу словно выжарило, а остатки размазало по стенкам дорумяниться - никак не мог войти в соображение.
Хрычмастер - хозяин хрычевни заглянул себе за ворот - оттуда пахнуло так, что сам чуть не упал в обморок, а стоящий рядом служка побежал блевать сухой пылью.
Бригадир вспомнил, что еще недавно решил отмыться, и не просто так, а "набело" - убрать все свои родимчики и шрамы. Такую помывку делали лишь в центре, возле смотрильни Смотрящего, стоила она дорого, но зато держалась года четыре. Там же обмывали и состоятельных покойников, хотя им эти гарантии уже были побоку. Но теперь к той цирюльне и близко было не подойти.
Приоткрыл дверь - пахнуло жаром. Посетители запротестовали, но Бригадир даже внимания не обратил, стал всматриваться в марево, что слоями поднималось с земли.
– Херовато, - сказал мрачно.
– Каюк асфальту у смотрильни! Ты помнишь такую жару, а Бригадир?
Вопрос не требовал ответа, тема промусоливалась уже неделю.
– Ей-ей, гореть нынче верхним болотам по-черному. Если кто на тех болотников зуб имеет, да не поленится…
Самому Бригадиру лень было отвечать, за него ответили.
– Те, кто с зубом, уже свое отбегали. Раз не вернулись, значит, сквасились. Болотники тоже не дураки - засады на подступах - найдут кремень, спички или даже стекло - обсмолят как ту самую свинью. Кто как, а я нынче субпродукты брать не буду! И вам не советую; мой корешь пропал, а он такой был, что никак не охота его через себя пропускать, кому хочешь поперек шилом станет, а уж мне тем более - я ему задолжал…
– Висеть скелетам на стволах, сейчас, думаю, не один в замесе отпаривается.
– Злой лес нынче.
А первый все повторял:
– Не тот он продукт, чтобы занозой поперек не стать, хотя бы из вредности…
Бригадир помалкивал, косился на этого говоруна. Настроение было - хуже не удумаешь.
Сегодня было: ввалился один опаленный, рожа красная и шелушится, глаза дикие навыкате, еще слова не успел сказать, выставился на Бригадира, челюсть отвисла и стал рвать многозарядку с плеча. Кто рядом оказались, отняли и взялись расспрашивать, с каких это грибных глюков гость решил хорошего человек убивать, да еще в таком месте, где хрычуют и дурные брызги по тарелкам никому не нужны. Такой наш обычай: пришел, сделай заказ, осмотрись, остынь, поднапитайся, да подумай еще раз, стоит ли смерть приглашать в такой дурной день. Если же по-прежнему невтерпеж, сперва, как положено обвиновать, а потом стреляйся, но на равных, а лучше на ножичках, потому как, это не так быстро заканчивается - людям приятно.
Пришедший заявил, что не далее как пару часов назад, среди грибных дворов, после того, как сдали товар, Бригадир располовинил их семерку - трое стали мертвые, трое раненые, да так сильно, что, гляди, калеками останутся, и только сам он уцелел непонятно как. (Должно быть, усрался и стоял в сторонке - подумал Бригадир) Тут краснорожий стал уверять, что по всем характеристикам получалось, что он, Бригадир, нелюдь, поскольку несколько раз его насквозь протыкали без всякого видимого вреда.
Бригадир в хрычевне сидел с утра и не отлучался, то, что это он мог быть, сразу отмели, а вот нелюдью в городской черте заинтересовались. Первый раз про такое слышали, чтобы невакцинированная нелюдь могла городскую черту пересечь. И то, что тыркали в нее железом безрезультатно.
Кто-то из приезжих предложил проткнуть Бригадира насквозь и посмотреть - что будет, принесет ли это ему вреда. Если да, то это не он. Либо нет, и он - не он. Короче, тут по любому видно будет.
Бригадир сказал, что пусть тот, кто предлагает, попробует это сделать.
Приезжему, как могли, втолковали, что не может быть "тот" и он, Бригадир, одной рожей, поскольку бригадирская рожа безвылазно здесь сидит. И что этот Бригадир столько ушей таких приезжих, накоптил и сожрал, что сам не помнит… Приезжий поверил и сдулся, хотя и наврали ему - Бригадир-то прекрасно помнил, сколько чужих ушей съел, только не говорил никому. А краснорожий только тогда успокоился, когда позволили ему для общего душевного успокоения бросить в него, Бригадира, бронзовым образком. Попал же - зараза! - прямо в лоб, но Бригадир не дрогнул, хотя душевное разновесие было порушено.
И опять вспомнил нагадание той сучки (чтоб ей икалось каждый раз, когда на том свете ложку с горящем дегтем подносят!) - надо же удружила, удумала такое: "умрет, мол, бригадир ваш от своей похожести"! Если бы только ему, а то по всему городу разнесла. Иной выпьет и с ненормальных своих глаз начинает расспрашивать: "Встретил Бригадир свою похожесть или нет?" От таких вопросов очень потом кулак болит…
Стало сереть. Где-то громыхнуло. Натягивало со всех краев разом. Отдельных туч не было, шло сплошное серое месиво, вроде тумана, сначала сошлось краями, оставив город в центре, потом обложило поверху и стало опускаться. Грохотало перекатами - начиналось в одном углу, и словно огромная каменная дробилка проезжала по небу, теряя свои части, затем, все, что оставалось от нее, опадало в провал на другом конце…
– Ей-ей, сухая гроза идет! - в который раз повторил Хрычмастер.
– Натягивает! - тревожно смотрели во все стороны. - Вот приложит, так приложит! Жди похерени!
И накаркали.
Гроза, зародившаяся над озером Калошка, долгое время полыхавшая на небосводе и почти не двигавшаяся, набрав мощи с Верят и Язно, наконец, вошла в город напряглась, поднатужилась и, вдруг, разродилась из своего нутра мелкими злыми фантомами…
Ударило громко, мощно, так, что у иных душа задрожала на тонкой нити, но удержалась, попрыгала, потрепетала, снова зацепилась и с ужасом стала прислушиваться - пойдет ли досыл? добьет ли? Но не дождалась. Дальше уже не так бахало, пошли дробные перекаты. Кто-то забежал, принес слух, что промеж молний падают смешные шары, и расплавило металлический флагшток у смотрильни Смотрящего. Успели обсудить, что не хрен выпендриваться - хватило бы и деревянного шеста для флага. И тут стихло.
Бригадир успел подумать о красивом. Что молния - это дерево, которое проживает славную секундную жизнь. Что это какой-то веселый бог-урод, мутант средь своих, рассаживает свой необыкновенный сад. Что деревья-молнии только на мгновение мелькают в их мире, а потом переносятся в место, где им положено расти…
Но Веник-вышибала не дал додумать про умную красоту. Завозился у дверей, запыхтел, потом заработал своими пудовыми кулаками, и все увидели: пытается выбить пузырь, что лезет сквозь дыру. И всем стало понятно, что бесполезное это занятие. Потом, то что влезло, приняло форму, и увидели, что это Хрычмастер. И не один в этот момент с недоумением глянул в свою кружку и нюхнул - что в нее налито, не подсыпали ли грибной пудры для дурной крепкости?
В гробовой тишине Хрычмастер подошел к Хрычмастеру, взял у него с рук коптильный штырь, на который тот как раз насаживал уховерток, стряхнул их себе под ноги и этим самым штырем с одного мощного взмаха пригвоздил второго себя сквозь грудину к стене. Все только рты поразевали. Потом прошелся той же самой развалочкой, как ходят все хрычмастеры промеж столов, заглядывая хозяином в кружки - у всех ли налито? - у двери, остановился, глянул на Веника сурово, как умел только он. Веник не шевельнулся под взглядом, обмер, а служка подбежал, распахнул дверь. И началось…
2.
…Бригадир себя уже не помнил. Запретил об этом думать. А перед глазами так и стояло: распахнулась дверь, а за дверьми, один на одном взгромоздясь, словно пузыри от мыльного раствора, оказались "эти" - непонятно что. Потом стали крупниться всасывать один себя. И взялись копировать всякого, иных даже обидно - вовсе не по ценности (Некоторые, считал Бригадир, не то что копии, лишнего упоминания о себе не стоят.) Потом взялась всякая копия свой оригинал убивать. И Бригадир себя увидел - свою похожесть.
Полгорода пробежал не понял как.
По всему городу лохмотья - пар от земли, а в этом пару возятся похожести. Народ в городе ко всему привыкший - даже к непривычному. Дерутся, впечатлениями обмениваются…
Драка - зрелище занимательное при условии, если сам не участвуешь, пожар тоже красив - если не твое горит. Но редко такое увидишь, чтобы дрались на фоне пожара. Тут даже не знаешь на что смотреть.
Сначала думали, что "эти" вовсе массы не имеют. Но как же гвоздят? А доносы один за одним идут - того сгвоздили, этого сквасили. Уже поняли, что каждый фантом первым делом своего двойника ищет, но как ухолодит, на этом не успокаивается, тризну не празднует, только, как бы, освобождается от забот и может теперь на любого другого бросаться, всякому "своему" помогать. От этих знаний, что молва по городу разносила, очень все рассердились. Сообразили, что об общем выживании речь идет.
Бригадир, от своей похожести бегая, чем-то вроде курьера получился. На бегу "тем" про "этих" расскажет, да "этим" про "тех" - непонятно кому уже. Только успевай уворачиваться, потому как, не различить.
Сначала порядком потерь несли, никак сообразить не могли - как их, гадов, брать? Чем? В ответ не ударишь, словно в пустое место получается, а "эти" бьют - знай уворачивайся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34