Паника во мне поднималась и крепла, и кроме паники, к сожалению, не поднималось ничего!
В конце концов каким-то нечеловеческим усилием воли я заставил себя немного успокоиться. Мне пришлось призвать на помощь все свое логическое мышление и согласиться со своими же собственными доводами насчет того, что дверь заперта, сюда никто не войдет, никого из людей, сидящих в очереди, я больше никогда в жизни не увижу, и в конце концов я могу торчать тут столько, сколько мне, черт подери, захочется!
Итак, я присел на этот ужасный, вытертый, старый стул и решительно сосредоточился на том деле, ради которого сюда пришел. При этом на меня еще сильно давило то, что согласно всем про читанным мною книгам, посвященным этой теме, я обязательно должен поймать баночкой самую первую каплю нужного вещества! Столь же настоятельно требовала этого от меня и приложенная к баночке инструкция в полиэтиленовом пакете. Первое - оно и самое лучшее, и с этим трудно поспорить. А все остальное - просто барахло, и если оно даже никуда не попадет, то туда ему и дорога.
В итоге у меня все-таки что-то получилось. Что-то. Надеюсь, этого количества для анализа хватит. Надеюсь. Ничего другого мне не остается. Прав ли я - время покажет. Посмотрев на часы, я обнаружил, что просидел в этой камере пыток больше двадцати минут. Я почти физически ощутил волну язвительных восклицаний со стороны заждавшихся меня товарищей по несчастью. Стараясь смотреть себе под ноги, я прошел мимо них, просунул баночку в окошко и направился к выходу. Мне было настолько не по себе под перекрестным огнем презрительных взглядов, что я даже забыл вернуть на место злосчастную инструкцию в пластиковом пакете. Медсестре пришлось окликнуть меня. Возвращая проклятый пакетик с бумажкой, я чувствовал себя просто униженным.
В общем, как я уже говорил, доводилось мне проводить утро и получше.
В общем, мне кажется, что я чувствовал бы себя лучше, если бы мне залили в шейку матки галлон чернил. Впрочем, говорить об этом Люси я не рискну.
Дорогая Пенни.
Сегодня мне сделали гистеросальпингограмму. Эта процедура не считается особенно болезненной, но меня предупредили, что лучше, если кто-нибудь подъедет встретить меня после нее и отвезет домой - на тот случай, если я буду слишком напряжена эмоционально или почувствую дискомфорт. У Сэма, естественно, на это время запланирована очень важная встреча, которую он немедленно предложил отменить, на что я ему сказала: «Нет-нет, ни в коем случае. Не утруждай себя, со мной все будет в порядке». В клинику со мной поехала Друзилла, что было очень мило с ее стороны в любом случае, и было бы еще милее, если бы она не воспринимала все больницы, в особенности гинекологические отделения, как те места, где человек богохульствует, идет наперекор воле богов и пытается обрести здоровье, подвергая себя противоестественным пыткам. Все бы ничего, но я чувствую себя несколько неловко, когда она начинает рассуждать об этом во весь голос в комнате ожидания.
– Ты же понимаешь, что от большинства болезней, которыми они здесь занимаются, можно избавиться с помощью правильно подобранного сбора трав, - заявила она с порога, да так громко, чтобы все ее слышали. -Да и вообще немного найдется на свете хворей, от которых не помогла бы клизма из сирени с шиповником. Может, сразу и не вылечишься, но полегчает определенно.
Сама гистеросальпингография прошла абсолютно как обычно. Ноги вверх и в стороны - как обычно. Дежурный гинекологический осмотр - как обычно. Дюжина прыщавых студентов, уставившихся мне в промежность, - как обычно. Потом - заливка контрастного вещества. Кладут тебя при этом так, чтобы заливаемые чернила не вылились обратно, а потекли туда, куда надо, то есть в маточные трубы. Если честно, мне даже было по-своему интересно, поскольку мне дали возможность посмотреть на маленьком телевизионном мониторе, как чернила расползаются по моему телу. Сначала я боялась и думала, что потеряю сознание от этого зрелища, но на самом деле все оказалось не страшно. Мне даже в некоторой степени понравилось. Потом рентгенологи сделали несколько снимков, и на этом все закончилось. Доктор потратил на всю процедуру минут десять, я же - с раздеванием и одеванием - примерно двадцать. Чувствовала я себя в общем-то нормально, если не считать легкой тошноты и головокружения. Между прочим, меня предупреждали, что некоторые женщины считают эту процедуру очень неприятной и болезненной. Похоже, мои внутренности уже просто потеряли чувствительность к какому бы то ни было вмешательству извне.
После процедуры мы с Друзиллой зашли выпить по чашечке кофе, и я рассказала ей про Карла. Каково же было мое удивление, когда оказалось, что Друзилла по этому поводу придерживается того же мнения, что и Мелинда. Она считает, что я просто обязана «перестать издеваться над бедным мальчиком и переспать с ним»! Если честно, я даже не предполагала, что все мои подруги настолько вольно относятся к понятию супружеской верности. Впрочем, если бы я потрудилась хорошенько подумать об этом, то не стала бы удивляться по крайней мере позиции Друзиллы. Она же просто зациклена на сексе и твердо уверена в том, что трахаться нужно с кем угодно и с чем угодно при первой подвернувшейся возможности. Предпочтение, естественно, отдается групповухе, устроенной где-нибудь поближе к Стоунхенджу.
На это я возразила Друзилле, что мы с ней, возможно, слишком уж торопим события. «Может, бедный Карл даже и не собирается трахаться со мной», - сказала я. Нет, мы, конечно, с ним целовались, но это был особый случай: я была жутко расстроена, а он меня утешал. Может, он просто исключительно милый парень, который испытывает ко мне чисто дружеские чувства.
– Ха! - заявила Друзилла так громко, что некоторые леди за другими столиками пролили свой кофе. Друзилла, она такая - ей нет никакого дела, как кто на нее посмотрит. А мне - есть.
А еще меня неприятно поразило вот что: независимо от того, каковы намерения Карла насчет меня, отношение моих подруг к Сэму достойно, прямо скажем, сожаления. По-моему, они считают, что я замужем за каким-то бесполым, бесчувственным придурком, которому можно и нужно безнаказанно изменять направо и налево. Я высказала это Друзилле, а она возьми да и ответь: «Обрати внимание, подруга: все это ты сказала, а не я». С ее стороны это было просто свинство.
Дорогой Сэм.
У Люси сегодня была ее пинго… понго-как-ее- там. Она хотела, чтобы я поехал с ней в клинику, но, господи ты боже мой, у меня ведь в конце концов еще и работа есть. Би-би-си платит мне за то, чтобы я плевал в потолок, сидя в Доме радио, а не в клинике Спаннерфилд. Впрочем, сегодня мне действительно было чем заняться - хотите верьте, хотите нет.
Фонд принца Уэльского организует большой благотворительный концерт в Манчестере. Радио-1 будет транслировать его в прямом эфире, и вся организация с нашей стороны была возложена на редакцию развлекательных программ, то есть под мою личную ответственность. Сделано это было по двум причинам. Во-первых, среди участников концерта будут юмористы и комики (комические номера у нас теперь, видите ли, считаются частью рок-н-ролла и вставляются в рок- концерты. Охренеть можно). Во-вторых, и это самое главное, в концерте примут участие в основном старые заслуженные рок-звезды, а у нас на Радио-1 никто из тех, кто занимается музыкой, не захотел, фигурально выражаясь, ворошить багром груду этого топляка. Наши, с позволения сказать, музыкальные редакторы полагают, что если кто-то из участвующих в концерте артистов впал в смертный грех - быть старше сорока лет (а кроме того, исполняет музыку, содержащую хоть какое-то подобие мелодии), то вся эта тусовка ни хрена, значит, не крутая, и место этому отстою в лучшем случае где-нибудь на Радио-2, никак не ближе.
Дожили. С другой стороны, нет худа без добра: в результате всего этого дело обернулось так, что я возглавил контакты радио Би-би-си с организаторами концерта. В результате я сегодня снова обедал в Сохо, в том самом ресторане «Кварк», и не с кем-нибудь, а с самим Джо Лондоном. Да-да, с тем самым Джо Лондоном, знаменитым солистом группы «Муверз», с тем самым человеком, который колоссом возвышался над рок-сценой в конце шестидесятых и начале семидесятых. И пусть там, в офисе, кривятся в ухмылках эти убогие бритоголовые мальчики, не снимающие желтых солнечных очков даже в помещении, и девочки с маленькими дракончиками, вытатуированными на ребрах, но лично я был просто в восторге. Нет, им этого не понять - что для меня значит познакомиться с Джо Лондоном. Этот человек - моя молодость. Его имя гремело, когда я еще в школу ходил. Я помню его еще совсем молодым и бодрым - уж по крайней мере подкладывать огурец в штаны ему не приходилось. Да о чем там говорить, черт возьми, этот человек просто не умел играть рок вполсилы. Да, были времена…
– Джо, мы на Радио-1 считаем для себя большой удачей, что вы согласились участвовать в этом шоу, - сказал я.
– А, блин, ну да, клево получилось. А чего, блин, не выступить. Ты, чувак, сам понимаешь.
– И, разумеется, Фонд принца Уэльского тоже чрезвычайно благодарен вам.
– Клевый он чувак, этот принц долбаного Уэльса. Ты хоть врубаешься, чувак, почему я к нему с такой уважухой? Наш Чарли въезжает в правильный рок-н-ролл, фишку просекает и с чуваками нашими всегда перебазарить может.
Выдав эту тираду, Джо залпом выдул здоровенную кружку безалкогольного пива.
– А в чью пользу эта вся бодяга-то, ну, ваш концерт? - спросил он.
– Понимаете, Джо, он запланирован, чтобы помочь молодежи в том, что касается наркотиков.
Услышав эти слова, Джо, к моему удивлению, не на шутку рассердился.
– Ну, это уж совсем охренеть можно! Докатились! - фыркнул он. - Придурки ленивые - молодняк этот! Мы, когда молодые были, сами репу чесали, где дури раздобыть, а эти уж и пальцем пошевелить не хотят. Представить себе только, чтобы нам в этом деле кто-нибудь еще помогать стал!
Я попытался снять возникшее недоразумение и стал подробно объяснять Джо, что целью концерта на самом деле является попытка помочь подросткам из бедных неблагополучных семей избежать соблазна употребления наркотиков как способа ухода от реальности. Но моя лекция была прервана появлением менеджера Джо - здоровенного, круглого как шар человека с короткой прической, столь же коротко подстриженной бородой и абсолютно без шеи. Его голова, казалось, торчала непосредственно из плеч, как половинка яйца. Одет он был в черный шелковый костюм в стиле Джавахарлала Неру и серебристого цвета туфли. Кроме того, его крупногабаритный силуэт был украшен двумя-тремя килограммами золотых ювелирных изделий. Имя этого бугая - Вуди Манк: так он назвался. Кивнув мне в знак приветствия, он обернулся и одобрительно присвистнул, провожая взглядом нашу официантку, чья юбка была еще короче, чем когда я видел ее в последний раз. У меня есть подозрение, что эта тряпочка мало-помалу просто съеживается под тысячами сальных взглядов работников шоу-бизнеса среднего возраста, пялящихся на нее каждый день во время ланча.
– Помню, помню я это местечко еще по шестидесятым. Тогда здесь бордель был, - сообщил Вуди Манк. - Девочки тут, кстати, с тех пор не слишком изменились.
Да, это действительно был деловой ланч с представителями классической старой школы. Джо и Вуди были воплощением настоящего старого рок-н-ролла, и я рядом с ними снова чувствовал себя мальчишкой. Разве сравнишь с ними сегодняшних поп-звезд и их менеджеров в дурацких солнечных очках.
Я осторожно поинтересовался у Вуди Манка, не будет ли с моей стороны слишком самонадеянным рассчитывать на то, что Джо даст нам несколько коротких интервью, чтобы пустить их в эфир в качестве рекламы концерта.
– Он вам столько наболтает, сколько будет нужно. Нам самим позарез нужен «промоушен», - заверил Манк, а затем, чтобы пресечь любые попытки Джо что-то возразить, продемонстрировал ему последний номер газеты «Сан» со статьей, освещающей текущее турне «Роллинг Стоунз».
– Посмотри-ка на это, Джо! - сказал Манк. - Нет, ты глянь, глянь сюда. До чего мы все дошли! Вот ведь мерзость. А главное - просто смешно выставлять себя на потеху публике в таком карикатурном виде.
Джо снял свои темные очки и бросил взгляд на газетную страницу.
– Ну, я не знаю, Вуди. - заметил он. - А что такого-то, старина? В каком таком виде? Ну, ясное дело, без силикона тут не обошлось. Но результат-то впечатляет.
Из последних сил сохраняя терпение, Манк уточнил тему разговора:
– Я тебе не про бабу толкую, придурок! Я про последнее турне «Стоунов». Тут клянутся, что оно сто миллионов стоило! И «Иглз», между прочим, то же самое устраивают. Все выступления на аренах и стадионах, - пояснил мне Манк. - Это же такие бабки! И ставки день ото дня растут. Да, в былые времена, когда мы ехали в тур и говорили, что отлично там оторвались и кое-чего ухватили, то имели в виду, что были всю дорогу в хлам пьяными, а когда домой возвращались, то обнаруживали какую-то странную сыпь на причинном месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
В конце концов каким-то нечеловеческим усилием воли я заставил себя немного успокоиться. Мне пришлось призвать на помощь все свое логическое мышление и согласиться со своими же собственными доводами насчет того, что дверь заперта, сюда никто не войдет, никого из людей, сидящих в очереди, я больше никогда в жизни не увижу, и в конце концов я могу торчать тут столько, сколько мне, черт подери, захочется!
Итак, я присел на этот ужасный, вытертый, старый стул и решительно сосредоточился на том деле, ради которого сюда пришел. При этом на меня еще сильно давило то, что согласно всем про читанным мною книгам, посвященным этой теме, я обязательно должен поймать баночкой самую первую каплю нужного вещества! Столь же настоятельно требовала этого от меня и приложенная к баночке инструкция в полиэтиленовом пакете. Первое - оно и самое лучшее, и с этим трудно поспорить. А все остальное - просто барахло, и если оно даже никуда не попадет, то туда ему и дорога.
В итоге у меня все-таки что-то получилось. Что-то. Надеюсь, этого количества для анализа хватит. Надеюсь. Ничего другого мне не остается. Прав ли я - время покажет. Посмотрев на часы, я обнаружил, что просидел в этой камере пыток больше двадцати минут. Я почти физически ощутил волну язвительных восклицаний со стороны заждавшихся меня товарищей по несчастью. Стараясь смотреть себе под ноги, я прошел мимо них, просунул баночку в окошко и направился к выходу. Мне было настолько не по себе под перекрестным огнем презрительных взглядов, что я даже забыл вернуть на место злосчастную инструкцию в пластиковом пакете. Медсестре пришлось окликнуть меня. Возвращая проклятый пакетик с бумажкой, я чувствовал себя просто униженным.
В общем, как я уже говорил, доводилось мне проводить утро и получше.
В общем, мне кажется, что я чувствовал бы себя лучше, если бы мне залили в шейку матки галлон чернил. Впрочем, говорить об этом Люси я не рискну.
Дорогая Пенни.
Сегодня мне сделали гистеросальпингограмму. Эта процедура не считается особенно болезненной, но меня предупредили, что лучше, если кто-нибудь подъедет встретить меня после нее и отвезет домой - на тот случай, если я буду слишком напряжена эмоционально или почувствую дискомфорт. У Сэма, естественно, на это время запланирована очень важная встреча, которую он немедленно предложил отменить, на что я ему сказала: «Нет-нет, ни в коем случае. Не утруждай себя, со мной все будет в порядке». В клинику со мной поехала Друзилла, что было очень мило с ее стороны в любом случае, и было бы еще милее, если бы она не воспринимала все больницы, в особенности гинекологические отделения, как те места, где человек богохульствует, идет наперекор воле богов и пытается обрести здоровье, подвергая себя противоестественным пыткам. Все бы ничего, но я чувствую себя несколько неловко, когда она начинает рассуждать об этом во весь голос в комнате ожидания.
– Ты же понимаешь, что от большинства болезней, которыми они здесь занимаются, можно избавиться с помощью правильно подобранного сбора трав, - заявила она с порога, да так громко, чтобы все ее слышали. -Да и вообще немного найдется на свете хворей, от которых не помогла бы клизма из сирени с шиповником. Может, сразу и не вылечишься, но полегчает определенно.
Сама гистеросальпингография прошла абсолютно как обычно. Ноги вверх и в стороны - как обычно. Дежурный гинекологический осмотр - как обычно. Дюжина прыщавых студентов, уставившихся мне в промежность, - как обычно. Потом - заливка контрастного вещества. Кладут тебя при этом так, чтобы заливаемые чернила не вылились обратно, а потекли туда, куда надо, то есть в маточные трубы. Если честно, мне даже было по-своему интересно, поскольку мне дали возможность посмотреть на маленьком телевизионном мониторе, как чернила расползаются по моему телу. Сначала я боялась и думала, что потеряю сознание от этого зрелища, но на самом деле все оказалось не страшно. Мне даже в некоторой степени понравилось. Потом рентгенологи сделали несколько снимков, и на этом все закончилось. Доктор потратил на всю процедуру минут десять, я же - с раздеванием и одеванием - примерно двадцать. Чувствовала я себя в общем-то нормально, если не считать легкой тошноты и головокружения. Между прочим, меня предупреждали, что некоторые женщины считают эту процедуру очень неприятной и болезненной. Похоже, мои внутренности уже просто потеряли чувствительность к какому бы то ни было вмешательству извне.
После процедуры мы с Друзиллой зашли выпить по чашечке кофе, и я рассказала ей про Карла. Каково же было мое удивление, когда оказалось, что Друзилла по этому поводу придерживается того же мнения, что и Мелинда. Она считает, что я просто обязана «перестать издеваться над бедным мальчиком и переспать с ним»! Если честно, я даже не предполагала, что все мои подруги настолько вольно относятся к понятию супружеской верности. Впрочем, если бы я потрудилась хорошенько подумать об этом, то не стала бы удивляться по крайней мере позиции Друзиллы. Она же просто зациклена на сексе и твердо уверена в том, что трахаться нужно с кем угодно и с чем угодно при первой подвернувшейся возможности. Предпочтение, естественно, отдается групповухе, устроенной где-нибудь поближе к Стоунхенджу.
На это я возразила Друзилле, что мы с ней, возможно, слишком уж торопим события. «Может, бедный Карл даже и не собирается трахаться со мной», - сказала я. Нет, мы, конечно, с ним целовались, но это был особый случай: я была жутко расстроена, а он меня утешал. Может, он просто исключительно милый парень, который испытывает ко мне чисто дружеские чувства.
– Ха! - заявила Друзилла так громко, что некоторые леди за другими столиками пролили свой кофе. Друзилла, она такая - ей нет никакого дела, как кто на нее посмотрит. А мне - есть.
А еще меня неприятно поразило вот что: независимо от того, каковы намерения Карла насчет меня, отношение моих подруг к Сэму достойно, прямо скажем, сожаления. По-моему, они считают, что я замужем за каким-то бесполым, бесчувственным придурком, которому можно и нужно безнаказанно изменять направо и налево. Я высказала это Друзилле, а она возьми да и ответь: «Обрати внимание, подруга: все это ты сказала, а не я». С ее стороны это было просто свинство.
Дорогой Сэм.
У Люси сегодня была ее пинго… понго-как-ее- там. Она хотела, чтобы я поехал с ней в клинику, но, господи ты боже мой, у меня ведь в конце концов еще и работа есть. Би-би-си платит мне за то, чтобы я плевал в потолок, сидя в Доме радио, а не в клинике Спаннерфилд. Впрочем, сегодня мне действительно было чем заняться - хотите верьте, хотите нет.
Фонд принца Уэльского организует большой благотворительный концерт в Манчестере. Радио-1 будет транслировать его в прямом эфире, и вся организация с нашей стороны была возложена на редакцию развлекательных программ, то есть под мою личную ответственность. Сделано это было по двум причинам. Во-первых, среди участников концерта будут юмористы и комики (комические номера у нас теперь, видите ли, считаются частью рок-н-ролла и вставляются в рок- концерты. Охренеть можно). Во-вторых, и это самое главное, в концерте примут участие в основном старые заслуженные рок-звезды, а у нас на Радио-1 никто из тех, кто занимается музыкой, не захотел, фигурально выражаясь, ворошить багром груду этого топляка. Наши, с позволения сказать, музыкальные редакторы полагают, что если кто-то из участвующих в концерте артистов впал в смертный грех - быть старше сорока лет (а кроме того, исполняет музыку, содержащую хоть какое-то подобие мелодии), то вся эта тусовка ни хрена, значит, не крутая, и место этому отстою в лучшем случае где-нибудь на Радио-2, никак не ближе.
Дожили. С другой стороны, нет худа без добра: в результате всего этого дело обернулось так, что я возглавил контакты радио Би-би-си с организаторами концерта. В результате я сегодня снова обедал в Сохо, в том самом ресторане «Кварк», и не с кем-нибудь, а с самим Джо Лондоном. Да-да, с тем самым Джо Лондоном, знаменитым солистом группы «Муверз», с тем самым человеком, который колоссом возвышался над рок-сценой в конце шестидесятых и начале семидесятых. И пусть там, в офисе, кривятся в ухмылках эти убогие бритоголовые мальчики, не снимающие желтых солнечных очков даже в помещении, и девочки с маленькими дракончиками, вытатуированными на ребрах, но лично я был просто в восторге. Нет, им этого не понять - что для меня значит познакомиться с Джо Лондоном. Этот человек - моя молодость. Его имя гремело, когда я еще в школу ходил. Я помню его еще совсем молодым и бодрым - уж по крайней мере подкладывать огурец в штаны ему не приходилось. Да о чем там говорить, черт возьми, этот человек просто не умел играть рок вполсилы. Да, были времена…
– Джо, мы на Радио-1 считаем для себя большой удачей, что вы согласились участвовать в этом шоу, - сказал я.
– А, блин, ну да, клево получилось. А чего, блин, не выступить. Ты, чувак, сам понимаешь.
– И, разумеется, Фонд принца Уэльского тоже чрезвычайно благодарен вам.
– Клевый он чувак, этот принц долбаного Уэльса. Ты хоть врубаешься, чувак, почему я к нему с такой уважухой? Наш Чарли въезжает в правильный рок-н-ролл, фишку просекает и с чуваками нашими всегда перебазарить может.
Выдав эту тираду, Джо залпом выдул здоровенную кружку безалкогольного пива.
– А в чью пользу эта вся бодяга-то, ну, ваш концерт? - спросил он.
– Понимаете, Джо, он запланирован, чтобы помочь молодежи в том, что касается наркотиков.
Услышав эти слова, Джо, к моему удивлению, не на шутку рассердился.
– Ну, это уж совсем охренеть можно! Докатились! - фыркнул он. - Придурки ленивые - молодняк этот! Мы, когда молодые были, сами репу чесали, где дури раздобыть, а эти уж и пальцем пошевелить не хотят. Представить себе только, чтобы нам в этом деле кто-нибудь еще помогать стал!
Я попытался снять возникшее недоразумение и стал подробно объяснять Джо, что целью концерта на самом деле является попытка помочь подросткам из бедных неблагополучных семей избежать соблазна употребления наркотиков как способа ухода от реальности. Но моя лекция была прервана появлением менеджера Джо - здоровенного, круглого как шар человека с короткой прической, столь же коротко подстриженной бородой и абсолютно без шеи. Его голова, казалось, торчала непосредственно из плеч, как половинка яйца. Одет он был в черный шелковый костюм в стиле Джавахарлала Неру и серебристого цвета туфли. Кроме того, его крупногабаритный силуэт был украшен двумя-тремя килограммами золотых ювелирных изделий. Имя этого бугая - Вуди Манк: так он назвался. Кивнув мне в знак приветствия, он обернулся и одобрительно присвистнул, провожая взглядом нашу официантку, чья юбка была еще короче, чем когда я видел ее в последний раз. У меня есть подозрение, что эта тряпочка мало-помалу просто съеживается под тысячами сальных взглядов работников шоу-бизнеса среднего возраста, пялящихся на нее каждый день во время ланча.
– Помню, помню я это местечко еще по шестидесятым. Тогда здесь бордель был, - сообщил Вуди Манк. - Девочки тут, кстати, с тех пор не слишком изменились.
Да, это действительно был деловой ланч с представителями классической старой школы. Джо и Вуди были воплощением настоящего старого рок-н-ролла, и я рядом с ними снова чувствовал себя мальчишкой. Разве сравнишь с ними сегодняшних поп-звезд и их менеджеров в дурацких солнечных очках.
Я осторожно поинтересовался у Вуди Манка, не будет ли с моей стороны слишком самонадеянным рассчитывать на то, что Джо даст нам несколько коротких интервью, чтобы пустить их в эфир в качестве рекламы концерта.
– Он вам столько наболтает, сколько будет нужно. Нам самим позарез нужен «промоушен», - заверил Манк, а затем, чтобы пресечь любые попытки Джо что-то возразить, продемонстрировал ему последний номер газеты «Сан» со статьей, освещающей текущее турне «Роллинг Стоунз».
– Посмотри-ка на это, Джо! - сказал Манк. - Нет, ты глянь, глянь сюда. До чего мы все дошли! Вот ведь мерзость. А главное - просто смешно выставлять себя на потеху публике в таком карикатурном виде.
Джо снял свои темные очки и бросил взгляд на газетную страницу.
– Ну, я не знаю, Вуди. - заметил он. - А что такого-то, старина? В каком таком виде? Ну, ясное дело, без силикона тут не обошлось. Но результат-то впечатляет.
Из последних сил сохраняя терпение, Манк уточнил тему разговора:
– Я тебе не про бабу толкую, придурок! Я про последнее турне «Стоунов». Тут клянутся, что оно сто миллионов стоило! И «Иглз», между прочим, то же самое устраивают. Все выступления на аренах и стадионах, - пояснил мне Манк. - Это же такие бабки! И ставки день ото дня растут. Да, в былые времена, когда мы ехали в тур и говорили, что отлично там оторвались и кое-чего ухватили, то имели в виду, что были всю дорогу в хлам пьяными, а когда домой возвращались, то обнаруживали какую-то странную сыпь на причинном месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66