Увы, из-за моей косности вся эта роскошь прошла мимо меня. Я не удостоил вниманием даже копченую лососину с омлетом на свежеобжаренных тостах. В очередной раз я не устоял перед соблазном получить в свое распоряжение изрядных размеров тарелку с подушечками кокосового поп-корна, залитыми шоколадным молоком. На кой, спрашивается, черт мне это было нужно?
Ну да ладно. Как говорят киношники, «переходим от завязки к кульминации». Встречался я сегодня я ребятами из «Эбав Лайн Филмз».
Ах да, прошу прощения. Я не просто встречался, а имел встречу с ребятами из «Эбав Лайн филмз». В наше время, если хочешь вращаться в киношных кругах (опять же прошу прощения, в кинематографических кругах), ты должен освоить американский английский со всем его жлобским сленгом. Мне тем более не удастся этого избежать, учитывая страстное желание моего босса, главного редактора-координатора, вращаться в этих самых кругах. Так что придется мне «иметь встречи» со всякого рода кинематографически- круговыми мудилами, или, как там у них говорят, ублюдками.
«Эбав Лайн Филмз» в данный момент находится на подъеме. По крайней мере, возомнили о себе эти парни невесть что. А все потому, что не так давно им удалось сделать фильм, который в Америке вроде как бы понравился. Интересная ситуация сложилась в современной британской киноиндустрии (если, конечно, то, что мы имеем, можно назвать таким громким словом): несмотря на весь наш патриотизм, на все вопли по поводу крутизны новых британских талантов, мы судим нашу продукцию исключительно по одному-единственному критерию: смотрят его в Америке или нет. Можно снять фильм, который каждый житель Британии посмотрит по два раза, да плюс еще половина населения всего Европейского союза, но если его не соизволят посмотреть хотя бы тысяч пять американцев, наши же фашиствующие критики поспешат назвать картину «провинциальной», а ее режиссера - «доморощенным талантом». С другой стороны, стоит появиться фильму, который просто провалится в прокате, но худо-бедно соберет в Америке те же пять тысяч зрителей, как режиссера этого шедевра тут же нарекут международной звездой. Австралийцы придумали точный термин, передающий сущность этого явления: культурное раболепие. Они раньше сами вели себя так по отношению к нам. В шестидесятые годы любая слава и известность, заработанные в Стране кенгуру, не шли ни в какое сравнение с тем, что о данном кинодеятеле кто-то хоть краем уха слышал в Британии. Теперь они избавились от этого колониального наследия и, как все остальные люди, сосредоточились на том, чтобы понравиться Америке. Нет, возможно, кто- нибудь в Новой Зеландии до сих пор стремится к успеху в Лондоне, но мне почему-то кажется, что так считают лишь овцеводы, поставляющие шерсть для костюмов, продающихся в универмагах «Маркс и Спенсер».
Так, ближе к делу, как любит выражаться Люси. После на редкость неудачного, я бы даже сказал вымученного, секса сижу я, значит, в ресторане «Клэриджа» с тарелкой детского завтрака и общаюсь с тремя ярчайшими представителями британского кинематографа. Эти таланты представляют собой вот что: Джастин Кокер, эстетствующий оксбриджский аристократ, растягивающий слова (естественно, на манер жителей Среднеатлантического района США), назвавший туалет «мужской комнатой» и спросивший официанта, нет ли у них в ресторане бретонских устриц и еще какой-то дребедени. Второй - рычащий шотландец по имени Эван Проклеймер. Не успел он зайти в ресторан и окинуть взглядом зал, как из его глотки вырвалось: «Блин, как же я ненавижу всю эту английскую херню. Вы только на них посмотрите: насколько же они все, на хрен, англичане, эти гребаные английские ублюдки! Да вы хоть въезжаете в то, что я вам тут, блин, впариваю?»
Замыкала троицу тонкая, как карандаш, женщина по имени Петра. Накануне, договариваясь о встрече с Джастином Кокером, я спросил, есть ли у этой Петры какая-нибудь фамилия, чтобы обращаться к ней «мисс» или, возможно, «миссис», на что он наставительным тоном ответил, что если мне пришло в голову задать подобный вопрос, значит, я ни черта не смыслю в современной британской киноиндустрии. В общем-то так оно и есть. Именно по этой причине я и работаю на старом добром телевидении.
Ну вот, сели мы, значит, за стол, и встреча началась. Странное у меня осталось ощущение после этого разговора. Чем-то это мне напомнило сцену из фантастического фильма: переговоры на высшем уровне между представителями разных цивилизаций с отдаленных друг от друга планет. Би-би-си, судя по всему, находилась на старушке Земле, а вот «Эбав Лайн Филмз» прислала своих представителей откуда-то из далекой галактики Баркинтонто. Больше всего меня поразило, что эти ребята считают, что они живут в реальном мире, а мы, с их точки зрения, - самый что ни на есть отстой. Почему? Да потому, что Би-би-си, видите ли, финансируется государством и из общественных фондов, а следовательно, представляет собой пропахшую нафталином, навеки окаменевшую еще в сороковые годы мумию, для которой даже восьмидесятые так и не наступили. Просто потрясающе, насколько в наши дни ценится частное финансирование. Оказывается, если на тот или иной проект деньги выделяются какой-нибудь транснациональной финансово-промышленной корпорацией (которая просто списала эту сумму со своей налогооблагаемой базы), то полученный в результате фильм или телепрограмма будут иметь гораздо большую ценность и актуальность, чем те, что сняты на деньги налогоплательщиков, выделенные, между прочим, ими самими на собственные развлечения.
Могу с гордостью сказать, что на этот раз государственная субсидия оказалась на высоте (по крайней мере, ее вполне хватило на то, чтобы оплатить завтрак всей этой банде, против чего, кстати, не возразил ни один из приверженцев частного финансирования творческого процесса). Сев за стол, я еще раз представился гостям и сообщил им, что Би-би-си в настоящее время проявляет заинтересованность в совместном производстве большего количества фильмов с прицелом на то, чтобы их сначала можно было прокатывать в кинотеатрах, а после этого показывать по телевидению. Кроме того, я сразу же уточнил, что сфера моих непосредственных интересов - комедия. В первый момент мне даже показалось, что судьба свела меня с нужными людьми. Меня в три голоса заверили, что я обратился по адресу. Она у них есть. Настоящая комедия. Не дерьмо какое- нибудь, подчеркнули они; не убогое дерьмо, которое Би-би-си в последнее время пытается выдать за комедии, не какая-нибудь там хрень собачья, а настоящая, остроумная, искрометная, наполненная оригинальными ходами и поворотами сюжета, блестяще прописанными характерами и диалогами, клевая, продвинутая, зажигающая, просто охренительная комедия. А если коротко, - дали мне понять, - то суть их проекта можно описать двумя словами: «Zeit» и «Geist». Иначе говоря: «Комедия завтрашнего дня - уже сегодня». Не стану отрицать, подобные заявления меня порадовали. Это же как раз то, что нам нужно! С меня теперь требуется только переправить эту компанию к Найджелу, и за дальнейшую карьеру можно будет не беспокоиться. Эти ребята - просто кладезь идей. Эван Проклеймер потряс перед моим носом пачкой бумаги, которая оказалась его сценарием - давно ожидаемым продолжением фильма «Чокнутый наркоман», имевшего «колоссальный успех». Как вы понимаете, это выражается в том, что его похвалила пара американских критиков, хотя на самом деле, голову даю на отсечение, этот фильм посмотрело меньше людей, чем смотрит прогноз погоды по «Грампиан». Тем не менее «Чокнутый наркоман» сдвинул с мертвой точки карьеру Эвана, который поспешил заверить меня, что теперь он покончит со всей этой чернухой и посвятит себя светлому и радостному жанру комедии. Его новый сценарий называется «СПИД и героин».
– Это комедия, - заявил Эван Проклеймер. - Веселая занятная история о компании совершенно нормальных, самых обычных ребят… Ну, все они, само собой, давно сидят на игле. Скорее всего, они должны быть шотландцами, ну, или валлийцами, или ирландцами…
– Но снимать мы будем в Лондоне, - вмешалась Петра Карандаш.
– Само собой, снимать, конечно, только в Лондоне! - рявкнул Эван. Он явно не принадлежал к тому типу людей, которые спокойно терпят, если их перебивают. - Куда же мы денемся из Лондона-то! Мы с Мораг - это моя жена - только-только устроили малышку Джейми в приличную школу… Так на чем я остановился? Ну вот: эти ребята, фактически еще подростки, живут на обочине общества, сечешь, да? Торгуют наркотой, воруют, занимаются проституцией, в общем, пытаются урвать с паршивой овцы нашего общества хоть какой-то клок шерсти. По ходу фильма мы проживаем вместе с ними обычную неделю из их повседневной жизни. Они вкалывают героин пряно в глазные яблоки, рожают детей в туалетах, подхватывают СПИД, они перетягивают себе член жгутом, чтобы вены вздулись и туда можно было попасть иглой, они убивают социального работника, за дозу они готовы заниматься анальным сексом, но героин оказывается перемешан со стиральным порошком или еще какой-то дрянью и убивает некоторых из них, они делают аборты, их зверски насилуют банды дебильных английских полисменов…
От такой апокалиптической картины у меня закружилась голова.
– Прошу прощения, - все же рискнул я перебить вдохновенно посвящающего меня в свою концепцию творца. - Может, я что-то путаю? Мы говорим о комедии?
– Так это и есть самая настоящая комедия, - заверил меня Эван, - только реальная. Комедия о том, что на самом деле происходит сегодня с ребятами, а не какое-нибудь английское эскейпистское дерьмо, закрывающее глаза на все пороки и недостатки.
Лично мне его чернушное правдолюбие показалось переходящим всякие границы, но кто его знает, как нужно делать кино в наши дни. Все меняется так быстро: может быть, именно в этом заключается самая суть современного искусства. Возможно, но только меня от этого избавьте. Если честно, я уже подустал от бесконечной кинодиеты из секса, наркотиков и ужасов городского дна. Все высокообразованные молодые режиссеры почему-то считают, что обязаны лепить фильмы на эти темы по принципу максимально жестокого и холодного натурализма. Да нет, я прекрасно понимаю, что жизнь вообще тяжела, но есть ведь в ней помимо ужасов и еще что-то. В конце концов, в рядах скаутов состоит гораздо больше подростков, чем среди безнадежных наркоманов, но никому и в голову не приходит снимать фильмы о скаутах.
Я дохрустел своим кокосовым завтраком, с трудом устоял перед искушением выхлебать остатки шоколадного молока прямо через край тарелки и встал из-за стола.
– Эван, благодарю, что вы так подробно и увлеченно посвятили меня в ваш творческий проект, - сказал я. - К сожалению, Би-би-си не занимается экранизацией циничных страшилок о наркотиках и проституции, которые якобы отражают повседневную жизнь Британии, чтобы другие наркоманы, только образованные и, как теперь принято говорить, продвинутые, могли продемонстрировать эти ужасы в Каннах, а потом свалить на работу в Штаты, где покорно будут снимать все, что только прикажут продюсеры.
– Слушай, да пошло оно на хрен, все это английское дерьмо! - отмахнулся от моих комментариев Эван Проклеймер. - Тебе кино нужно или нет? Берешь сценарий?
– ХЗ, приятель, ХЗ.
– Я расплатился по счету и вышел из ресторана с гордо поднятой головой. Мое чувство собственного достоинства было польщено тем, как я себя повел по отношению к этой пробивающей себе дорогу наглости. Я, может, сам не могу написать хороший сценарий, но по крайней мере в моих силах оградить публику от тех, кто пытается накормить ее своими вонючими полуфабрикатами.
По дороге в телецентр я еще раз подумал над тем, все ли правильно сделал. Эти размышления только прибавили мне уверенности в том, что я поступил именно так, как нужно - поставил на место зарвавшихся нахалов. Войдя в свой кабинет, я первым делом набросал Дафне текст факса для руководства «Эбав Лайн Филмз», в котором с убийственным сарказмом сообщалось, куда именно они могут засунуть свои предложения о сотрудничестве. Затем я включил компьютер и загрузил «Расхитительницу гробниц», чтобы отдохнуть немного от трудов праведных и привести в порядок нервишки. В этот момент позвонил Найджел и велел прийти к нему в кабинет.
Я брел по бесконечной дуге коридора, и в моем мозгу металась одна-единственная мысль: вот оно, свершилось - об увольнении, ожидание которого несколько затянулось, мне объявят прямо сегодня. Найджел явно решил избавиться от меня до съемок передачи с премьер-министром (они назначены на ближайшую субботу). В случае, если премьер-министр и его приближенные положительно оценят программу, Найджел присвоит все лавры. В общем, к дверям его кабинета я подошел уже в полном унынии. Оказывается, я опять ошибся! Найджел дружелюбно кивнул мне и как ни в чем не бывало поинтересовался, не хочу ли я кофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Ну да ладно. Как говорят киношники, «переходим от завязки к кульминации». Встречался я сегодня я ребятами из «Эбав Лайн Филмз».
Ах да, прошу прощения. Я не просто встречался, а имел встречу с ребятами из «Эбав Лайн филмз». В наше время, если хочешь вращаться в киношных кругах (опять же прошу прощения, в кинематографических кругах), ты должен освоить американский английский со всем его жлобским сленгом. Мне тем более не удастся этого избежать, учитывая страстное желание моего босса, главного редактора-координатора, вращаться в этих самых кругах. Так что придется мне «иметь встречи» со всякого рода кинематографически- круговыми мудилами, или, как там у них говорят, ублюдками.
«Эбав Лайн Филмз» в данный момент находится на подъеме. По крайней мере, возомнили о себе эти парни невесть что. А все потому, что не так давно им удалось сделать фильм, который в Америке вроде как бы понравился. Интересная ситуация сложилась в современной британской киноиндустрии (если, конечно, то, что мы имеем, можно назвать таким громким словом): несмотря на весь наш патриотизм, на все вопли по поводу крутизны новых британских талантов, мы судим нашу продукцию исключительно по одному-единственному критерию: смотрят его в Америке или нет. Можно снять фильм, который каждый житель Британии посмотрит по два раза, да плюс еще половина населения всего Европейского союза, но если его не соизволят посмотреть хотя бы тысяч пять американцев, наши же фашиствующие критики поспешат назвать картину «провинциальной», а ее режиссера - «доморощенным талантом». С другой стороны, стоит появиться фильму, который просто провалится в прокате, но худо-бедно соберет в Америке те же пять тысяч зрителей, как режиссера этого шедевра тут же нарекут международной звездой. Австралийцы придумали точный термин, передающий сущность этого явления: культурное раболепие. Они раньше сами вели себя так по отношению к нам. В шестидесятые годы любая слава и известность, заработанные в Стране кенгуру, не шли ни в какое сравнение с тем, что о данном кинодеятеле кто-то хоть краем уха слышал в Британии. Теперь они избавились от этого колониального наследия и, как все остальные люди, сосредоточились на том, чтобы понравиться Америке. Нет, возможно, кто- нибудь в Новой Зеландии до сих пор стремится к успеху в Лондоне, но мне почему-то кажется, что так считают лишь овцеводы, поставляющие шерсть для костюмов, продающихся в универмагах «Маркс и Спенсер».
Так, ближе к делу, как любит выражаться Люси. После на редкость неудачного, я бы даже сказал вымученного, секса сижу я, значит, в ресторане «Клэриджа» с тарелкой детского завтрака и общаюсь с тремя ярчайшими представителями британского кинематографа. Эти таланты представляют собой вот что: Джастин Кокер, эстетствующий оксбриджский аристократ, растягивающий слова (естественно, на манер жителей Среднеатлантического района США), назвавший туалет «мужской комнатой» и спросивший официанта, нет ли у них в ресторане бретонских устриц и еще какой-то дребедени. Второй - рычащий шотландец по имени Эван Проклеймер. Не успел он зайти в ресторан и окинуть взглядом зал, как из его глотки вырвалось: «Блин, как же я ненавижу всю эту английскую херню. Вы только на них посмотрите: насколько же они все, на хрен, англичане, эти гребаные английские ублюдки! Да вы хоть въезжаете в то, что я вам тут, блин, впариваю?»
Замыкала троицу тонкая, как карандаш, женщина по имени Петра. Накануне, договариваясь о встрече с Джастином Кокером, я спросил, есть ли у этой Петры какая-нибудь фамилия, чтобы обращаться к ней «мисс» или, возможно, «миссис», на что он наставительным тоном ответил, что если мне пришло в голову задать подобный вопрос, значит, я ни черта не смыслю в современной британской киноиндустрии. В общем-то так оно и есть. Именно по этой причине я и работаю на старом добром телевидении.
Ну вот, сели мы, значит, за стол, и встреча началась. Странное у меня осталось ощущение после этого разговора. Чем-то это мне напомнило сцену из фантастического фильма: переговоры на высшем уровне между представителями разных цивилизаций с отдаленных друг от друга планет. Би-би-си, судя по всему, находилась на старушке Земле, а вот «Эбав Лайн Филмз» прислала своих представителей откуда-то из далекой галактики Баркинтонто. Больше всего меня поразило, что эти ребята считают, что они живут в реальном мире, а мы, с их точки зрения, - самый что ни на есть отстой. Почему? Да потому, что Би-би-си, видите ли, финансируется государством и из общественных фондов, а следовательно, представляет собой пропахшую нафталином, навеки окаменевшую еще в сороковые годы мумию, для которой даже восьмидесятые так и не наступили. Просто потрясающе, насколько в наши дни ценится частное финансирование. Оказывается, если на тот или иной проект деньги выделяются какой-нибудь транснациональной финансово-промышленной корпорацией (которая просто списала эту сумму со своей налогооблагаемой базы), то полученный в результате фильм или телепрограмма будут иметь гораздо большую ценность и актуальность, чем те, что сняты на деньги налогоплательщиков, выделенные, между прочим, ими самими на собственные развлечения.
Могу с гордостью сказать, что на этот раз государственная субсидия оказалась на высоте (по крайней мере, ее вполне хватило на то, чтобы оплатить завтрак всей этой банде, против чего, кстати, не возразил ни один из приверженцев частного финансирования творческого процесса). Сев за стол, я еще раз представился гостям и сообщил им, что Би-би-си в настоящее время проявляет заинтересованность в совместном производстве большего количества фильмов с прицелом на то, чтобы их сначала можно было прокатывать в кинотеатрах, а после этого показывать по телевидению. Кроме того, я сразу же уточнил, что сфера моих непосредственных интересов - комедия. В первый момент мне даже показалось, что судьба свела меня с нужными людьми. Меня в три голоса заверили, что я обратился по адресу. Она у них есть. Настоящая комедия. Не дерьмо какое- нибудь, подчеркнули они; не убогое дерьмо, которое Би-би-си в последнее время пытается выдать за комедии, не какая-нибудь там хрень собачья, а настоящая, остроумная, искрометная, наполненная оригинальными ходами и поворотами сюжета, блестяще прописанными характерами и диалогами, клевая, продвинутая, зажигающая, просто охренительная комедия. А если коротко, - дали мне понять, - то суть их проекта можно описать двумя словами: «Zeit» и «Geist». Иначе говоря: «Комедия завтрашнего дня - уже сегодня». Не стану отрицать, подобные заявления меня порадовали. Это же как раз то, что нам нужно! С меня теперь требуется только переправить эту компанию к Найджелу, и за дальнейшую карьеру можно будет не беспокоиться. Эти ребята - просто кладезь идей. Эван Проклеймер потряс перед моим носом пачкой бумаги, которая оказалась его сценарием - давно ожидаемым продолжением фильма «Чокнутый наркоман», имевшего «колоссальный успех». Как вы понимаете, это выражается в том, что его похвалила пара американских критиков, хотя на самом деле, голову даю на отсечение, этот фильм посмотрело меньше людей, чем смотрит прогноз погоды по «Грампиан». Тем не менее «Чокнутый наркоман» сдвинул с мертвой точки карьеру Эвана, который поспешил заверить меня, что теперь он покончит со всей этой чернухой и посвятит себя светлому и радостному жанру комедии. Его новый сценарий называется «СПИД и героин».
– Это комедия, - заявил Эван Проклеймер. - Веселая занятная история о компании совершенно нормальных, самых обычных ребят… Ну, все они, само собой, давно сидят на игле. Скорее всего, они должны быть шотландцами, ну, или валлийцами, или ирландцами…
– Но снимать мы будем в Лондоне, - вмешалась Петра Карандаш.
– Само собой, снимать, конечно, только в Лондоне! - рявкнул Эван. Он явно не принадлежал к тому типу людей, которые спокойно терпят, если их перебивают. - Куда же мы денемся из Лондона-то! Мы с Мораг - это моя жена - только-только устроили малышку Джейми в приличную школу… Так на чем я остановился? Ну вот: эти ребята, фактически еще подростки, живут на обочине общества, сечешь, да? Торгуют наркотой, воруют, занимаются проституцией, в общем, пытаются урвать с паршивой овцы нашего общества хоть какой-то клок шерсти. По ходу фильма мы проживаем вместе с ними обычную неделю из их повседневной жизни. Они вкалывают героин пряно в глазные яблоки, рожают детей в туалетах, подхватывают СПИД, они перетягивают себе член жгутом, чтобы вены вздулись и туда можно было попасть иглой, они убивают социального работника, за дозу они готовы заниматься анальным сексом, но героин оказывается перемешан со стиральным порошком или еще какой-то дрянью и убивает некоторых из них, они делают аборты, их зверски насилуют банды дебильных английских полисменов…
От такой апокалиптической картины у меня закружилась голова.
– Прошу прощения, - все же рискнул я перебить вдохновенно посвящающего меня в свою концепцию творца. - Может, я что-то путаю? Мы говорим о комедии?
– Так это и есть самая настоящая комедия, - заверил меня Эван, - только реальная. Комедия о том, что на самом деле происходит сегодня с ребятами, а не какое-нибудь английское эскейпистское дерьмо, закрывающее глаза на все пороки и недостатки.
Лично мне его чернушное правдолюбие показалось переходящим всякие границы, но кто его знает, как нужно делать кино в наши дни. Все меняется так быстро: может быть, именно в этом заключается самая суть современного искусства. Возможно, но только меня от этого избавьте. Если честно, я уже подустал от бесконечной кинодиеты из секса, наркотиков и ужасов городского дна. Все высокообразованные молодые режиссеры почему-то считают, что обязаны лепить фильмы на эти темы по принципу максимально жестокого и холодного натурализма. Да нет, я прекрасно понимаю, что жизнь вообще тяжела, но есть ведь в ней помимо ужасов и еще что-то. В конце концов, в рядах скаутов состоит гораздо больше подростков, чем среди безнадежных наркоманов, но никому и в голову не приходит снимать фильмы о скаутах.
Я дохрустел своим кокосовым завтраком, с трудом устоял перед искушением выхлебать остатки шоколадного молока прямо через край тарелки и встал из-за стола.
– Эван, благодарю, что вы так подробно и увлеченно посвятили меня в ваш творческий проект, - сказал я. - К сожалению, Би-би-си не занимается экранизацией циничных страшилок о наркотиках и проституции, которые якобы отражают повседневную жизнь Британии, чтобы другие наркоманы, только образованные и, как теперь принято говорить, продвинутые, могли продемонстрировать эти ужасы в Каннах, а потом свалить на работу в Штаты, где покорно будут снимать все, что только прикажут продюсеры.
– Слушай, да пошло оно на хрен, все это английское дерьмо! - отмахнулся от моих комментариев Эван Проклеймер. - Тебе кино нужно или нет? Берешь сценарий?
– ХЗ, приятель, ХЗ.
– Я расплатился по счету и вышел из ресторана с гордо поднятой головой. Мое чувство собственного достоинства было польщено тем, как я себя повел по отношению к этой пробивающей себе дорогу наглости. Я, может, сам не могу написать хороший сценарий, но по крайней мере в моих силах оградить публику от тех, кто пытается накормить ее своими вонючими полуфабрикатами.
По дороге в телецентр я еще раз подумал над тем, все ли правильно сделал. Эти размышления только прибавили мне уверенности в том, что я поступил именно так, как нужно - поставил на место зарвавшихся нахалов. Войдя в свой кабинет, я первым делом набросал Дафне текст факса для руководства «Эбав Лайн Филмз», в котором с убийственным сарказмом сообщалось, куда именно они могут засунуть свои предложения о сотрудничестве. Затем я включил компьютер и загрузил «Расхитительницу гробниц», чтобы отдохнуть немного от трудов праведных и привести в порядок нервишки. В этот момент позвонил Найджел и велел прийти к нему в кабинет.
Я брел по бесконечной дуге коридора, и в моем мозгу металась одна-единственная мысль: вот оно, свершилось - об увольнении, ожидание которого несколько затянулось, мне объявят прямо сегодня. Найджел явно решил избавиться от меня до съемок передачи с премьер-министром (они назначены на ближайшую субботу). В случае, если премьер-министр и его приближенные положительно оценят программу, Найджел присвоит все лавры. В общем, к дверям его кабинета я подошел уже в полном унынии. Оказывается, я опять ошибся! Найджел дружелюбно кивнул мне и как ни в чем не бывало поинтересовался, не хочу ли я кофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66