Возникло уже знакомое ощущение: словно невидимый великан положил на меня ладонь и придавил. Сжав зубы, я втянул носом влажный лесной воздух. Неподалеку за деревьями тени собрались в приземистый широкий кокон – он медленно приближался.
– Болотник! – закричал я. – Болотник! Она здесь! Взрывай ее!
Что-то сухо треснуло, и я разглядел неподалеку петарду, прикрепленную к стволу молодого дерева. Из нее посыпались искры – и сразу погасли. Волна треска прокатилась вокруг. Глина пузырилась, текла, треснувшая мина медленно сползала по стволу.
Наша ловушка не сработала.
Кокон мглы приблизился, ноги подогнулись, и я упал. Великан навалился, вдавливая в землю, я стал отползать, едва двигая руками и ногами. Тени, клубящиеся вокруг, высасывали жизненные силы.
И вдруг Кирилл, все это время лежавший неподвижно, встал на колени. Из раздробленного плеча торчал осколок кости, волосы на голове слиплись от крови, она стекала по лицу. Наемник сунул руку за пояс и достал пистолет. Что-то прохрипев, с усилием распрямил ноги, встал.
– Нет, стой! – выдавил я, едва ворочая языком.
Он пошел в глубь леса, кренясь, будто тащил на плечах тяжелый груз, выставив перед собой пистолет. Мгла вокруг черного кокона плеснулась, заклубилась – и скрыла его фигуру.
И тут же давление немного ослабло. Я быстрее пополз от Мглы, оставив топор в траве, загребая валежник скрюченными пальцами, волоча ноги. Деревья в темноте напоминали колонны из пепла. Сзади раздался крик Кирилла – и спустя миг великан навалился на меня с удвоенной силой. Сознание погружалось в черное озеро, я тонул в нем, захлебывался.
Пальцы протянутой вперед руки нащупали нежную молодую кору, тонкий ствол. Ухватившись за него, я подтащил тело вперед, понимая бессмысленность этого: Мгла сзади, совсем близко, от нее не уйти…
Макушка уперлась в ствол, я обхватил дерево другой рукой. Воздух с хрипом вырвался из легких, и вдохнуть я уже не смог.
На лицо легли тусклые отблески – с другой стороны к стволу прилипла гроздь белых улиток, артефактов слизистого пузыря. Толстые и мягкие, они слиплись в большой комок, тот подрагивал на стволе, в середине его мерцало пятно света. Когда свет коснулся лица, давление исчезло, и я сумел вдохнуть. Голова дернулась, накатила и смолкла волна звона.
Я все еще ощущал давление, темную силу Мглы, но теперь она не могла добраться до меня. Я сел, держась за ствол. Улитки как-то противостоят ментальным импульсам? Они жгут будто крапива, а еще лечат головную боль, но больше я про них ничего не знаю. Можно взять их и напасть на Мглу, пока влияние артефактов не позволяет ей свести меня с ума и подчинить себе. Но топора нет, никакого оружия не осталось.
Давление усилилось, и улитки начали плавиться. Комок светящейся субстанции подрагивал, исходя сизым дымком, – по мере того, как он съеживался, озаренная им полянка посреди теней становилась все меньше.
Что-то шевельнулось у моей ноги, я дернул ею, решив, что это змея, выползшая из травы. Нет, ничего такого… Опять дрожь. И в такт ему мигнул свет, излучаемый улитками.
Я расстегнул молнию на бедре, достал сверток листьев зеленухи, развернул.
Розовая бородавка в центре артефакта, напоминавшего шляпку большого гриба, светилась. Я выпрямился во весь рост. И только теперь осознал, что дождь уже льет вовсю, лес полон хлюпанья, шелестят листья, дрожат ветки. Крошечный островок света окружал океан тьмы, населенный какими-то смертельно опасными существами из иных миров.
Островок быстро уменьшался – оставаться здесь нельзя. Глубоко вздохнув, я вонзил пальцы в комок сросшихся артефактов. Они вспыхнули, руку обожгло, словно я схватился за куст крапивы, гриб на ладони вновь шевельнулся, бородавка мигнула, как маленькая лампочка. Густая холодная масса улиток, напоминающая плоть моллюска, пискнула, разрываясь. Оторвав примерно треть, я поднес его к другой руке.
Между грибом и улитками что-то происходило – артефакты испугались и пытались отстраниться друг от друга. Шляпка гриба поползла по ладони, я словно пытался соединить два магнита. А еще они начали нагреваться. Гроздь улиток замерцала алым, повисшее в воздухе напряжение усилилось.
Я вздрогнул, кое-что осознав.
Не знаю, что произойдет между артефактами, когда они соединятся, – но мне и не нужно это знать! Я это просто чувствую, потому что на самом деле я спец по артефактам, я интуитивно ощущаю их действие и то, каким оно будет, если соединять разные артефакты в сборки, это почти мистический дар, он в Зоне есть не у многих – у Доктора, Лесника, Манкевича… и у меня.
Кто я?
С этой мыслью я столкнул артефакты, уже понимая, что выйдет в итоге. Ведь созданный зыбью артефакт-гриб – это усилитель! Он во множество раз – в десятки, сотни, а иногда и в тысячи – усиливает воздействие остальных артефактов и аномалий.
Они слиплись, бородавка полыхнула огнем, ком в моих руках задрожал, но прежде чем воздействие улиток усилилось, я швырнул сборку в сторону, откуда ползли тени. Она пролетела по длинной дуге, высветила очертания уродливой жирной фигуры, отблески скользнули по стволам и земле. Тени дрогнули – Мгла отшатнулась от меня.
Еще несколько мгновений я оторопело смотрел в ту сторону, где разглядел массивную фигуру, затем пригнулся и побежал в противоположном направлении.
А сзади полыхнул ядовито-кислотный взрыв.
Вспышка аномальной энергии лизнула стволы. Будто зелено-бурая звезда загорелась и погасла между деревьями. Густые черные тени стволов протянулись во все стороны. На бегу я оглянулся. По лесу ковыляла жирная кривоногая фигура, похожая на человеческую, с морщинистой безволосой башкой, сидящей прямо на покатых плечах, отвисшими грудями и толстыми, как бревна, бедрами. Понятно, почему онане могла догнать отряд. Эти самки годами сидят на одном месте, как муравьиные матки, питаются энергией возникающих вокруг аномалий и отпугивают врагов своим излучением, страхом…
Чернобыль.
Холм.
Старая водокачка.
Волна катящегося на нас ужаса… И мы с напарником, со всех ног бегущие прочь.[2]
Нет, я так и не понял, кто я, – но теперь был гораздо ближе к тому, чтобы наконец вспомнить.
Сборка, ударившись о самку-мутанта, полыхнула кислотным светом и лопнула, залив волосатое жирное тело пузырящейся слизью. Самка остановилась, качнувшись, упала на колени. Нарастающая волна страха покатилась во все стороны, и теперь я понял: излучение – просто защитная реакция. Самка этого вида сама боится, панически боится чужих и транслирует им свой ужас. Это действенная защита – но почти вся ее жизнь проходит в кошмаре.
Расползшиеся слизью улитки проедали жирное тело, кожа слезала лоскутами. Мутант тяжело завалился на бок, уперся в землю короткими ручками и снова встал на колени. Скрюченными пальцами самка стала счищать с волосатого тела слизь.
Волна страха катилась от нее по лесу, и я побежал.
Постанывая от ужаса, я перескочил через вонзенную в земляной горб секиру Хохолка и лишь тогда понял, что это не горб, а лежащий на спине Аслан, вбитый ударом в валежник. Дождь лил вовсю. На мокрых стволах замерцали отблески слизистого пузыря. На моих глазах тот уменьшался: самка набиралась сил, высасывая энергию аномалий.
Сбоку из теней выбрел Анчар. Он шел, неловко согнувшись, шаря перед собой одной рукой, другую прижимая к ране на животе – что-то сизое, пузырящееся вывалилось оттуда и качалось при каждом шаге. Не замечая меня, Командор скрылся в тумане между деревьев. Я поскользнулся на мокрой земле, но устоял и наконец выскочил из леса.
Впереди на четвереньках полз Хохолок, на спине лежала Катя, ноги свисали с одной стороны, голова с другой. Рядом, покачиваясь, шли Болотник и мой напарник. Увидев широкую спину последнего, я вздрогнул, имя этого человека встало в голове огромными буквами: НИКИТА. Его зовут Никита, а не Алекс, и еще у него есть кличка… Нет, пока не вспомнить, как и свою.
Дождь не утихал, струйки воды бежали по лицу, земля превратилась в грязь. Я нагнал их, когда Хохолок, сбросив Катю, встал на колени. Не оборачиваясь, наемник вскинул руку, схватил меня за ногу и чуть не опрокинул.
– А, это ты! – рыкнул он. – Живой… Никита подхватил Катю под мышки, приподнял.
– Что там, Марат? – сипло спросил он.
– Она умирает, – ответил я. – А может, и нет. Но все равно она очень боится смерти и…
И в этот момент вторая волна ужаса накрыла нас. Заорав, Никита рванулся вперед, волоча девушку, мы с Болотником тоже побежали. Хохолок, ревя во всю глотку, тяжело затопал следом. Он обогнал нас, зацепив меня плечом, я толкнул Болотника, оба чуть не упали, но я успел подхватить следопыта. Волна накатила, погрузив нас в пучину первобытного черного ужаса, – и схлынула.
– Не останавливайтесь! – крикнул я.
Катя упала, напарник поднял ее на руки и побрел дальше, шатаясь. Хохолок первым добежал до берега и начал сталкивать плот в грязь. Когда остальные добрались до нас, опять накатило – в этот раз меня почему-то проняло сильнее других, я растянулся на плоту и почти минуту не мог ничего делать, лишь катался на мокрых досках и кричал от ужаса. Очнулся из-за того, что стало тяжело дышать, увидел сидящего на груди напарника, который держал меня за руки.
– Придурок! – крикнул он мне в лицо. – Ты себе глаза собрался вырвать?!
– Отпусти, Никита… – прохрипел я. – Уже нормально, прошло…
– Как ты меня назвал? – удивился он.
Плот дернулся и поплыл, когда Хохолок оттолкнулся шестом от берега. Страх подгонял наемника – шест вонзался в грязь, ударял по дну, толкая нас вперед, вылетал из грязи и опять нырял в нее.
– Никита… – повторил напарник раздумчиво, выпрямляясь. – Ё-моё – а ведь таки Никита! Так меня зовут! Но больше пока ничего не помню.
Я сел. Болотник лежал на спине, повернув голову, глядел на меня с напарником. Дальше Катя присела на корточки, глядя в сторону берега. Она повернулась и спросила у меня:
– Ты сказал «она». Так кто гнался за нами?
– Самка контролера, – сказал я. Все уставились на меня.
– Уверен? – спросил Никита.
– Да. Никогда раньше их не видел, но… Это она.
– Ты убил ее?
– Не знаю. В любом случае надолго остановил. – Я посмотрел на Катю Орлову. – Сейчас доберемся до какого-нибудь острова в Грязевом озере, и тогда ты все расскажешь.

ЭПИЛОГ

Хохолок наполовину вытащил плот на берег большого пологого острова, поросшего чахлой травой. В центре росло одинокое деревце – уродливый мутант с закрученной спиралью кроной и зеленоватой корой. Под деревом, наполовину вдавленный в мягкую землю, лежал скелет крюкозуба. Все выбрались на сушу, Хохолок принес ящик с сухарями и принялся громко хрустеть.
Мы с Никитой сняли брезентовый навес, расстелили на берегу, Болотник улегся на спину и прикрыл глаза. Угольки и толченый наст, смешанный с глиной, сделали свое дело – он уже не умирал, хотя получил рану, вряд ли совместимую с жизнью.
– Затянется не скоро, – сказал он в ответ на мой вопрос. – Если не найти еще угольков, быстро загноится. Но с угольками выживу.
– Найдем, найдем угольки! – заверил его напарник. – Вон я отсюда поганку вижу…
Мы осмотрелись. Утренний туман исчез, видно было далеко, позади я даже разглядел изогнутый берег залива, полускрытый серой дымкой. Поля грязи лежали вокруг – лабиринт пологих островков, кочек, маслянисто-черных грязевых речек и озер. Грязь жирно поблескивала в тусклом осеннем свете.
В паре десятков метров от нас по заливу грязи ползла небольшая поганка, белесый дымный конус лениво вращался, иногда из него искрой вылетал уголек, с шипением падал в топь. За поганкой на изогнутом длинном острове я заметил странную постройку. Она напоминала пень высотой в полтора человеческих роста. Кто-то выдолбил его изнутри и проделал в коре круглые окошки, а в основании – кривую дверь, завешенную тряпкой. Болотный дом обгорел, крыша провалилась, вряд ли там остались жильцы. Узловатые корни местами торчали из земли, некоторые уходили в грязь, и между ними лежала маленькая плоскодонка, в которой я бы мог поместиться только с поджатыми ногами.
– Это кто ж там мог жить? – тихо спросил Никита, но ему никто не ответил.
Катя встала возле дерева, взявшись за него, уставилась в глубь Грязевого озера. В ту сторону лабиринт длился, казалось, до бесконечности.
– Мы уже в Могильнике, – сказал Болотник. – Южный берег озера – его граница.
Катя шагнула к нам. Мы с напарником молча смотрели на нее, и она сказала:
– Тебя зовут Андрей, тебя – Никита. У одного прозвище Химик, у другого Пригоршня.
Я вздрогнул, услышав это. Химик, Химик – ну конечно! Я – Химик, так меня называют, и я…
Нет, остального было пока не вспомнить, хотя я решил, что теперь сделать это станет легче.
– Вы сталкеры, напарники, – продолжала рыжая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49