Правда, пили они все по-крупному, все, кроме Масика, который не пил вообще и «розмовляв виключно українською мовою».
– Так это вас Торговая палата прислала для сопровождения? – спросил Василий Петрович, когда церемония представления закончилась.
Кузниц посмотрел на Хосе – тот едва заметно кивнул – и ответил:
– Ну да, Торговая палата – война ведь, трудно вам будет без нас.
– Этот из консульства так и сказал и еще сказал, что по военному времени трудности у них с транспортом, так что машину дать не может. А у вас есть транспорт? – заинтересованно спросил уже Иван Петрович, при этом вопросе остальные перестали закусывать и уставились на Кузница.
Кузниц немного растерялся и посмотрел на Хосе, ожидая поддержки.
– Найдем, – внушительно заявил Хосе, – вы пока закругляйтесь с завтраком, собирайте вещи. Когда будет машина, мы вас соберем. – Он встал и положил тяжелую руку на плечо Ариеля.
Ариель открыл было рот, собираясь отстаивать свое право на независимое времяпрепровождение – Кузниц хорошо знал приводимые им в таких случаях аргументы, – но под взглядом Хосе увял, и они вышли из ресторана втроем. Вслед им несся зычный тост некрупного предпринимателя Антона Петровича:
– На коня, на коня, на четыре копыта! – поддержанный нестройными, но одобрительными возгласами собутыльников.
– Иди в номер, – приказал Хосе Ариелю, – даю тебе час, чтобы протрезветь. Делай, что хочешь, – спи, нашатырь пей, но чтобы через час ты был внизу в холле, как огурец!
– Да не пьян я, – обиженно возразил Ариель и этим, как это ни странно, ограничился и пошел к себе.
– Ну что? Где будем транспорт добывать? – спросил Хосе, когда они остались с Кузницем вдвоем, сели в глубокие кресла в холле и закурили, – Абдул тебе на этот счет никаких инструкций не дал?
– Да нет, – сказал Кузниц, – как-то в голову не пришло спросить. Надо еще раз с ним связаться. Вот сейчас покурим и пойду, отправлю запрос. Интернет вроде быстрый – сразу ответ получим. А ты позавтракать успел?
– Успел: яичницу и кофе, а тут Ариель пришел и потащил меня в эту компанию – он, оказывается, этого Мишу из Торговой палаты знает. Они, как увидели друг друга, обрадовались жутко – обнимались даже.
– Понятно, – протянул Кузниц и встал, собираясь идти отправлять депешу Эджби, но тут открылись двери одного из лифтов, в вестибюль ввалились «руководители крупных предприятий» и всей компанией целенаправленно устремились к ним. Выглядели они, если учесть количество выпитого, достаточно пристойно. «Лучше всего, – подумал Кузниц, – к ним подходит определение "слегка навеселе"».
– Вы с транспортом уже решили? – спросил неформальный лидер Антон Петрович, устраиваясь в кресле напротив Кузница.
– Нет еще, – ответил Кузниц, – вот звонить собираемся.
– Не надо никуда звонить, – сказал Антон Петрович, – я тут еще вчера тур до Эйлата заказал. Фирма «Ами Ллойд» называется. Они дают автобус и гида, завтра с утра и выедем.
Кузниц с Хосе переглянулись.
– Какой сейчас может быть тур? – удивился Хосе. – Война ведь.
– Война войной, а жить-то всем надо, – ответил Антон Петрович, – «Ами Ллойд» одному еврею из Коломыи принадлежит, он хорошую скидку дает, получается почти даром.
Кузниц вспомнил, как в шифровке говорилось: «немедленно, с соблюдением мер секретности и безопасности», и сказал:
– Спасибо, конечно, но страна находится в состоянии войны – надо с военными этот вопрос согласовать. И потом, на чем мы дальше поедем, в Египте?
– Насчет военного положения понятно, – кивнул лидер, – согласовывайте, а мы пока город посмотрим, а то только вчера приехали из Хайфы – ничего еще не видели. Вон уже и наш гид пришел, – он показал на пожилого крепыша в бейсболке, вошедшего в гостиницу, встал и крикнул ему. – Шимон! Шимон! Идите сюда, здесь мы, – и, опять опустившись в кресло, добавил: – А в Табе транспорт найдем. Тоже мне проблема – в арабской стране машину найти, были бы деньги.
Кузниц хотел было опять напомнить, что война все-таки – какой тут туризм, да и насчет транспорта в Египте – тоже не известно, как все обернется, но Хосе незаметно толкнул его ногой и он промолчал, решил пустить пока все на самотек, а там посоветоваться с Абдулом и действовать дальше, как тот скажет. Он извинился перед компанией и пошел в комнату, где стояли компьютеры и где гостиница предоставляла своим клиентам услуги Интернета.
Когда туда пришел Хосе, он уже успел связаться с Эджби. Эджби против туризма не возражал, более того, сказал, что это будет служить хорошим прикрытием. Кузниц думал спросить, от кого прикрытие, но передумал и спросил только, как с израильскими военными быть, предупредить их или не надо. Эджби ответил, что Шин Бэт уже знает об их поездке и обещала поддержку.
«Тем более непонятно, от кого прикрытие», – подумал Кузниц, но ничего не сказал, попрощался с Эджби и, получив в ответ пожелание удачи, закончил сеанс связи. Перед этим договорились, правда, что связь в Израиле будут держать через представителя Шин Бэт, который сам с ними свяжется завтра утром.
Всю эту небогатую информацию он и передал Хосе.
– Вот и хорошо, – сказал тот, – хотя бы страну немного посмотрим, а то я уже думал, что местные вояки промчат нас с сиреной до Эйлата и ничего не увидим, а страну хочется посмотреть. Кстати, Антон предлагает на экскурсию по Иерусалиму с ними поехать – я поеду, пожалуй, и Ариель просится, обещает, что ни капли в рот не возьмет. Ты с нами?
– Я не поеду, – ответил Кузниц, – устал я что-то, и потом я здесь уже бывал и не скажу, что в восторге от Святых мест – эти толпы туристов и паломников у кого хочешь охоту отобьют – вот увидишь. Хотя, – поправился он, – я ведь забыл, что сейчас война. Повезло вам – везде пусто должно быть.
– А ты в отеле будешь? – спросил Хосе.
– Ну да, в основном в гостинице буду, – Кузниц протянул Хосе руку. – Давай. Удачной вам экскурсии. Вечером обсудим детали.
Хосе ответил на рукопожатие и, уже направляясь к выходу из отеля, вдруг обернулся и сказал:
– Странная какая-то у нас получается война, скажи?
Кузниц кивнул и пошел к лифтам.
Он проспал почти весь день, проспал, как оказалось, даже воздушную тревогу. О ней ему сообщил официант, когда часов в семь вечера он наконец выбрался в ресторан перекусить.
Когда он заканчивал свой обед, в ресторане появилась компания их подопечных, вернувшихся с экскурсии. Они тут же заняли два столика – с ними сели ужинать Ариель и Хосе. Звали и его, но он сказал, что только что пообедал, и отказ был воспринят с должным пониманием. Сделав заказ, к его столику подсели Хосе с Ариелем.
– Хорошая экскурсия, – сказал Ариель, – бабы мне понравились из патруля, что возле этой церкви.
– Какой церкви? – ехидно поинтересовался Кузниц.
– Ну, той знаменитой, где гроб этот, – отмахнулся Ариель (такие мелочи его не интересовали) и продолжил: – Автомат придает женщине агрессивную сексуальность.
Кузниц промолчал, а Ариель добавил еще один штрих к своим впечатлениям:
– Я крестик освятил, – сказал он и, достав из кармана упомянутый крестик, продемонстрировал.
– Ты же еврей, – заметил Кузниц.
– Ну и что, – парировал Ариель, – во-первых, я атеист, а во-вторых, любовнице подарю – она в эти дела верит, – он хихикнул, – грехи будет замаливать.
Хосе о своих впечатлениях не сказал ничего. Вскоре принесли их заказ, и они пересели за свой столик. Договорились на следующее утро выехать пораньше, часов в девять самое позднее. Кузниц расплатился и пошел вниз, в вестибюль, где спросил у портье, введен ли в городе комендантский час. Портье сказал, что комендантского часа нет, но вечером, да и днем в арабские кварталы лучше не ходить. Кузниц поблагодарил, вышел из гостиницы и взял такси до центра.
Воюющий город был безлюден. Только под сводами Кар-до бродили, останавливаясь у витрин, какие-то гражданские люди, по виду иностранцы. Зато узкие улочки и тупики Крестного пути были совсем пустынны, и лишь патрули – мальчишки и девчонки с короткими автоматами, – тихо переговариваясь, стучали ботинками по древней брусчатке.
Сам того не заметив, Кузниц скоро забрел в арабские кварталы. Там тоже было мало народу – только старики, как прежде, сидели на низеньких скамеечках у порога домов, пили чай из пузатых рюмочек с золотым ободком, некоторые курили кальян, возле одного дома играли в нарды. На Кузница с его еврейско-арабской внешностью никто не обращал внимания, и он чувствовал себя человеком-невидимкой, почти своим в этом, таком любимом им мире Востока, где пахнет кофе, пряностями и навозом, где из поставленного на порог дома транзистора доносится протяжная переливчатая арабская мелодия, где через приоткрытую калитку в глинобитном заборе вдруг замечаешь необычайной прелести внутренний дворик с мраморным фонтаном, над которым нависают фиолетовые кисти глицинии.
– Twenty-o-two, – вдруг услышал он голос у себя за спиной.
Он обернулся. Невысокий араб в галабии и клетчатом головном платке со шнурами, вопросительно улыбаясь, ждал ответа на пароль. Он не сразу сообразил, что это пароль, но потом до него наконец дошло.
– One must say: Two thousand and two, – сказал он.
– Вайман, – представился араб на чистом русском языке, – израильская контрразведка. Тут опасно сейчас, лучше уйти отсюда – у меня тут недалеко машина, – он приобнял Кузница за плечи и повлек его куда-то в переулок, негромко затянув арабскую песню, в которой часто повторялись слова «Йа хабиби».
В машине – черном низком «порше» («Хорошо живут контрразведчики», – подумал Кузниц) – Вайман опять сказал:
– Напрасно вы пошли в арабский квартал. Опасно тут сейчас, – и завел машину.
– Так вы что, следили за мной?
– Ну да, – немного смущенно признался Вайман, – и за вами, и за остальными – служба такая.
Они замолчали и молчали довольно долго. Израильтянин тем временем успел развернуть машину, и вскоре они выехали в новую часть Иерусалима. Кузниц понял, что его принудительно возвращают в гостиницу, хотел возмутиться, но потом передумал, ощущение возврата к любимому Востоку пропало и едва ли ему удалось бы его вернуть, даже если бы он снова оказался в арабском квартале.
– Как с вами связаться по дороге? Вы ведь будете нас сопровождать? – спросил он, выходя из машины у подъезда гостиницы.
– Вот, возьмите, – сказал израильтянин и протянул Кузницу маленькую коробочку.
– Что это? Передатчик? – Кузниц взял коробочку и повертел в руках.
– Если надо, то и передатчик, а вообще-то, это плеер для МР-3 и музыка записана – хорошая, – контрразведчик долго задирал подол галабии, а потом вытащил из кармана вполне современных джинсов наушник, – вот – слушайте музыку, а если надо будет что-нибудь передать, просто скажите – мы услышим. Но обязательно выкиньте перед границей. И вот это тоже возьмите, – он протянул жетон с шестиконечной звездой, похожий на номерок из гардероба, – показывайте, если вас остановят военные или если помощь от властей понадобится. Потом тоже выкиньте.
– Спасибо, – Кузниц взял наушник и жетон, хотел было спросить, куда выкинуть, но передумал и сказал: – До свидания.
– Спокойной ночи, – ответил Вайман и захлопнул дверцу.
События, произошедшие потом на границе и в Египте, оказались настолько, так сказать, неординарными, что как-то вытеснили из памяти Кузница всю дорогу до Эйлата. К тому же и туризм у них не получился: ехали они с военным эскортом и быстро, почти без остановок. Кузниц усмотрел в этом заботу Шин Бэт и молчал, а Хосе ругался по-испански.
Запомнились лишь отдельные картинки: плоские и яркие, как задник ярмарочного балагана, многоэтажные гостиницы на набережной в Эйлате; блестящая, как гофрированная жесть, поверхность Мертвого моря; вымазанные целебной грязью голые люди на его пляжах – все остальное вылетело из памяти, даже обстрел – вблизи Эйлата они попали под ракетный обстрел, – даже разрывы ракет неподалеку и страх, что вот-вот и попадет, даже это помнилось потом как факт – был обстрел, а впечатления как-то забылись. Зато то, что произошло на границе и потом, в Каире, сохранилось в памяти цельным живым куском, и долго еще снился взбесившийся автобус и оскаленная морда леопарда за стеклом.
А начиналось все мирно, обыденно и никаких неприятностей, казалось бы, не сулило.
– Хватит с меня, – сказал Хосе Кузницу, выходя из египетского пограничного пункта – низкого строения, похожего на фургон, снятый с колес. – Иди теперь ты. Я не могу по сто раз на одни и те же идиотские вопросы отвечать.
Вся их группа сидела на нейтральной территории между израильской и египетской заставой. Израильский пост они прошли быстро и без помех, Кузниц даже исхитрился отдать плеер и жетон шинбэтовцу, который крутился около, не вызвав при этом, как ему казалось, ничьих подозрений. И вот теперь почти час уже сидели на ничейной земле, в зоне, надо понимать, предварительной проверки, сидели на четырех поставленных каре скамейках под хилым брезентовым навесом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
– Так это вас Торговая палата прислала для сопровождения? – спросил Василий Петрович, когда церемония представления закончилась.
Кузниц посмотрел на Хосе – тот едва заметно кивнул – и ответил:
– Ну да, Торговая палата – война ведь, трудно вам будет без нас.
– Этот из консульства так и сказал и еще сказал, что по военному времени трудности у них с транспортом, так что машину дать не может. А у вас есть транспорт? – заинтересованно спросил уже Иван Петрович, при этом вопросе остальные перестали закусывать и уставились на Кузница.
Кузниц немного растерялся и посмотрел на Хосе, ожидая поддержки.
– Найдем, – внушительно заявил Хосе, – вы пока закругляйтесь с завтраком, собирайте вещи. Когда будет машина, мы вас соберем. – Он встал и положил тяжелую руку на плечо Ариеля.
Ариель открыл было рот, собираясь отстаивать свое право на независимое времяпрепровождение – Кузниц хорошо знал приводимые им в таких случаях аргументы, – но под взглядом Хосе увял, и они вышли из ресторана втроем. Вслед им несся зычный тост некрупного предпринимателя Антона Петровича:
– На коня, на коня, на четыре копыта! – поддержанный нестройными, но одобрительными возгласами собутыльников.
– Иди в номер, – приказал Хосе Ариелю, – даю тебе час, чтобы протрезветь. Делай, что хочешь, – спи, нашатырь пей, но чтобы через час ты был внизу в холле, как огурец!
– Да не пьян я, – обиженно возразил Ариель и этим, как это ни странно, ограничился и пошел к себе.
– Ну что? Где будем транспорт добывать? – спросил Хосе, когда они остались с Кузницем вдвоем, сели в глубокие кресла в холле и закурили, – Абдул тебе на этот счет никаких инструкций не дал?
– Да нет, – сказал Кузниц, – как-то в голову не пришло спросить. Надо еще раз с ним связаться. Вот сейчас покурим и пойду, отправлю запрос. Интернет вроде быстрый – сразу ответ получим. А ты позавтракать успел?
– Успел: яичницу и кофе, а тут Ариель пришел и потащил меня в эту компанию – он, оказывается, этого Мишу из Торговой палаты знает. Они, как увидели друг друга, обрадовались жутко – обнимались даже.
– Понятно, – протянул Кузниц и встал, собираясь идти отправлять депешу Эджби, но тут открылись двери одного из лифтов, в вестибюль ввалились «руководители крупных предприятий» и всей компанией целенаправленно устремились к ним. Выглядели они, если учесть количество выпитого, достаточно пристойно. «Лучше всего, – подумал Кузниц, – к ним подходит определение "слегка навеселе"».
– Вы с транспортом уже решили? – спросил неформальный лидер Антон Петрович, устраиваясь в кресле напротив Кузница.
– Нет еще, – ответил Кузниц, – вот звонить собираемся.
– Не надо никуда звонить, – сказал Антон Петрович, – я тут еще вчера тур до Эйлата заказал. Фирма «Ами Ллойд» называется. Они дают автобус и гида, завтра с утра и выедем.
Кузниц с Хосе переглянулись.
– Какой сейчас может быть тур? – удивился Хосе. – Война ведь.
– Война войной, а жить-то всем надо, – ответил Антон Петрович, – «Ами Ллойд» одному еврею из Коломыи принадлежит, он хорошую скидку дает, получается почти даром.
Кузниц вспомнил, как в шифровке говорилось: «немедленно, с соблюдением мер секретности и безопасности», и сказал:
– Спасибо, конечно, но страна находится в состоянии войны – надо с военными этот вопрос согласовать. И потом, на чем мы дальше поедем, в Египте?
– Насчет военного положения понятно, – кивнул лидер, – согласовывайте, а мы пока город посмотрим, а то только вчера приехали из Хайфы – ничего еще не видели. Вон уже и наш гид пришел, – он показал на пожилого крепыша в бейсболке, вошедшего в гостиницу, встал и крикнул ему. – Шимон! Шимон! Идите сюда, здесь мы, – и, опять опустившись в кресло, добавил: – А в Табе транспорт найдем. Тоже мне проблема – в арабской стране машину найти, были бы деньги.
Кузниц хотел было опять напомнить, что война все-таки – какой тут туризм, да и насчет транспорта в Египте – тоже не известно, как все обернется, но Хосе незаметно толкнул его ногой и он промолчал, решил пустить пока все на самотек, а там посоветоваться с Абдулом и действовать дальше, как тот скажет. Он извинился перед компанией и пошел в комнату, где стояли компьютеры и где гостиница предоставляла своим клиентам услуги Интернета.
Когда туда пришел Хосе, он уже успел связаться с Эджби. Эджби против туризма не возражал, более того, сказал, что это будет служить хорошим прикрытием. Кузниц думал спросить, от кого прикрытие, но передумал и спросил только, как с израильскими военными быть, предупредить их или не надо. Эджби ответил, что Шин Бэт уже знает об их поездке и обещала поддержку.
«Тем более непонятно, от кого прикрытие», – подумал Кузниц, но ничего не сказал, попрощался с Эджби и, получив в ответ пожелание удачи, закончил сеанс связи. Перед этим договорились, правда, что связь в Израиле будут держать через представителя Шин Бэт, который сам с ними свяжется завтра утром.
Всю эту небогатую информацию он и передал Хосе.
– Вот и хорошо, – сказал тот, – хотя бы страну немного посмотрим, а то я уже думал, что местные вояки промчат нас с сиреной до Эйлата и ничего не увидим, а страну хочется посмотреть. Кстати, Антон предлагает на экскурсию по Иерусалиму с ними поехать – я поеду, пожалуй, и Ариель просится, обещает, что ни капли в рот не возьмет. Ты с нами?
– Я не поеду, – ответил Кузниц, – устал я что-то, и потом я здесь уже бывал и не скажу, что в восторге от Святых мест – эти толпы туристов и паломников у кого хочешь охоту отобьют – вот увидишь. Хотя, – поправился он, – я ведь забыл, что сейчас война. Повезло вам – везде пусто должно быть.
– А ты в отеле будешь? – спросил Хосе.
– Ну да, в основном в гостинице буду, – Кузниц протянул Хосе руку. – Давай. Удачной вам экскурсии. Вечером обсудим детали.
Хосе ответил на рукопожатие и, уже направляясь к выходу из отеля, вдруг обернулся и сказал:
– Странная какая-то у нас получается война, скажи?
Кузниц кивнул и пошел к лифтам.
Он проспал почти весь день, проспал, как оказалось, даже воздушную тревогу. О ней ему сообщил официант, когда часов в семь вечера он наконец выбрался в ресторан перекусить.
Когда он заканчивал свой обед, в ресторане появилась компания их подопечных, вернувшихся с экскурсии. Они тут же заняли два столика – с ними сели ужинать Ариель и Хосе. Звали и его, но он сказал, что только что пообедал, и отказ был воспринят с должным пониманием. Сделав заказ, к его столику подсели Хосе с Ариелем.
– Хорошая экскурсия, – сказал Ариель, – бабы мне понравились из патруля, что возле этой церкви.
– Какой церкви? – ехидно поинтересовался Кузниц.
– Ну, той знаменитой, где гроб этот, – отмахнулся Ариель (такие мелочи его не интересовали) и продолжил: – Автомат придает женщине агрессивную сексуальность.
Кузниц промолчал, а Ариель добавил еще один штрих к своим впечатлениям:
– Я крестик освятил, – сказал он и, достав из кармана упомянутый крестик, продемонстрировал.
– Ты же еврей, – заметил Кузниц.
– Ну и что, – парировал Ариель, – во-первых, я атеист, а во-вторых, любовнице подарю – она в эти дела верит, – он хихикнул, – грехи будет замаливать.
Хосе о своих впечатлениях не сказал ничего. Вскоре принесли их заказ, и они пересели за свой столик. Договорились на следующее утро выехать пораньше, часов в девять самое позднее. Кузниц расплатился и пошел вниз, в вестибюль, где спросил у портье, введен ли в городе комендантский час. Портье сказал, что комендантского часа нет, но вечером, да и днем в арабские кварталы лучше не ходить. Кузниц поблагодарил, вышел из гостиницы и взял такси до центра.
Воюющий город был безлюден. Только под сводами Кар-до бродили, останавливаясь у витрин, какие-то гражданские люди, по виду иностранцы. Зато узкие улочки и тупики Крестного пути были совсем пустынны, и лишь патрули – мальчишки и девчонки с короткими автоматами, – тихо переговариваясь, стучали ботинками по древней брусчатке.
Сам того не заметив, Кузниц скоро забрел в арабские кварталы. Там тоже было мало народу – только старики, как прежде, сидели на низеньких скамеечках у порога домов, пили чай из пузатых рюмочек с золотым ободком, некоторые курили кальян, возле одного дома играли в нарды. На Кузница с его еврейско-арабской внешностью никто не обращал внимания, и он чувствовал себя человеком-невидимкой, почти своим в этом, таком любимом им мире Востока, где пахнет кофе, пряностями и навозом, где из поставленного на порог дома транзистора доносится протяжная переливчатая арабская мелодия, где через приоткрытую калитку в глинобитном заборе вдруг замечаешь необычайной прелести внутренний дворик с мраморным фонтаном, над которым нависают фиолетовые кисти глицинии.
– Twenty-o-two, – вдруг услышал он голос у себя за спиной.
Он обернулся. Невысокий араб в галабии и клетчатом головном платке со шнурами, вопросительно улыбаясь, ждал ответа на пароль. Он не сразу сообразил, что это пароль, но потом до него наконец дошло.
– One must say: Two thousand and two, – сказал он.
– Вайман, – представился араб на чистом русском языке, – израильская контрразведка. Тут опасно сейчас, лучше уйти отсюда – у меня тут недалеко машина, – он приобнял Кузница за плечи и повлек его куда-то в переулок, негромко затянув арабскую песню, в которой часто повторялись слова «Йа хабиби».
В машине – черном низком «порше» («Хорошо живут контрразведчики», – подумал Кузниц) – Вайман опять сказал:
– Напрасно вы пошли в арабский квартал. Опасно тут сейчас, – и завел машину.
– Так вы что, следили за мной?
– Ну да, – немного смущенно признался Вайман, – и за вами, и за остальными – служба такая.
Они замолчали и молчали довольно долго. Израильтянин тем временем успел развернуть машину, и вскоре они выехали в новую часть Иерусалима. Кузниц понял, что его принудительно возвращают в гостиницу, хотел возмутиться, но потом передумал, ощущение возврата к любимому Востоку пропало и едва ли ему удалось бы его вернуть, даже если бы он снова оказался в арабском квартале.
– Как с вами связаться по дороге? Вы ведь будете нас сопровождать? – спросил он, выходя из машины у подъезда гостиницы.
– Вот, возьмите, – сказал израильтянин и протянул Кузницу маленькую коробочку.
– Что это? Передатчик? – Кузниц взял коробочку и повертел в руках.
– Если надо, то и передатчик, а вообще-то, это плеер для МР-3 и музыка записана – хорошая, – контрразведчик долго задирал подол галабии, а потом вытащил из кармана вполне современных джинсов наушник, – вот – слушайте музыку, а если надо будет что-нибудь передать, просто скажите – мы услышим. Но обязательно выкиньте перед границей. И вот это тоже возьмите, – он протянул жетон с шестиконечной звездой, похожий на номерок из гардероба, – показывайте, если вас остановят военные или если помощь от властей понадобится. Потом тоже выкиньте.
– Спасибо, – Кузниц взял наушник и жетон, хотел было спросить, куда выкинуть, но передумал и сказал: – До свидания.
– Спокойной ночи, – ответил Вайман и захлопнул дверцу.
События, произошедшие потом на границе и в Египте, оказались настолько, так сказать, неординарными, что как-то вытеснили из памяти Кузница всю дорогу до Эйлата. К тому же и туризм у них не получился: ехали они с военным эскортом и быстро, почти без остановок. Кузниц усмотрел в этом заботу Шин Бэт и молчал, а Хосе ругался по-испански.
Запомнились лишь отдельные картинки: плоские и яркие, как задник ярмарочного балагана, многоэтажные гостиницы на набережной в Эйлате; блестящая, как гофрированная жесть, поверхность Мертвого моря; вымазанные целебной грязью голые люди на его пляжах – все остальное вылетело из памяти, даже обстрел – вблизи Эйлата они попали под ракетный обстрел, – даже разрывы ракет неподалеку и страх, что вот-вот и попадет, даже это помнилось потом как факт – был обстрел, а впечатления как-то забылись. Зато то, что произошло на границе и потом, в Каире, сохранилось в памяти цельным живым куском, и долго еще снился взбесившийся автобус и оскаленная морда леопарда за стеклом.
А начиналось все мирно, обыденно и никаких неприятностей, казалось бы, не сулило.
– Хватит с меня, – сказал Хосе Кузницу, выходя из египетского пограничного пункта – низкого строения, похожего на фургон, снятый с колес. – Иди теперь ты. Я не могу по сто раз на одни и те же идиотские вопросы отвечать.
Вся их группа сидела на нейтральной территории между израильской и египетской заставой. Израильский пост они прошли быстро и без помех, Кузниц даже исхитрился отдать плеер и жетон шинбэтовцу, который крутился около, не вызвав при этом, как ему казалось, ничьих подозрений. И вот теперь почти час уже сидели на ничейной земле, в зоне, надо понимать, предварительной проверки, сидели на четырех поставленных каре скамейках под хилым брезентовым навесом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30