П. Х.

* * *
Станция Космик.
Понедельник, 7 июня, 10:50.
Мелани Траскот очень хотелось пройтись по настоящей земле под настоящим солнцем. Бросить эти тесные помещения, сверкающие стены, искусственную еду и уйти из этой станции в ночь. Ради Бога, она сочувствует всем и каждому, но где только Академия ухитряется находить людей, которые искренне считают, что весь мир должен почтительно отойти в сторонку и безмолвно созерцать, как они копаются в своих горшках и идолах?
Она смотрела на пустой экран. Когда Харви сообщил ей, что связался с пилотом корабля Академии, она как раз просматривала последние заявки и просьбы от людей, которые хотели попасть на Новую Землю: воинствующие исламисты, белые расисты, китайские националисты, черные сепаратисты, сторонники единого мира для всех, неоэллинисты. В широком ассортименте были представлены этнические группы, племена, угнетенные народы. Корпоративные интересы. Те, у кого есть идеи социальных экспериментов. Норман Кейсуэй, приславший этот материал, имел собственные планы. В отличие от него, она настроена менее оптимистично. Настоящее переселение оставалось делом далекого будущего. Когда это случится, ее уже давно не будет, так же как и Нормана и многих других, начинавших кампанию в пользу Проекта. Кто знает, чем все это кончится?
Интересно, помогут ли далекие звезды решить земные проблемы? Или эти проблемы будут просто перенесены и в другие миры?
– О чем задумалась, Мелани?
В двери стоял Харви Сил – начальник станции. Тот толстяк, с которым разговаривала Хатч. Траскот работала с ним с незапамятных времен. Он ей нравился. Она считала, что Харви способный администратор и хорошо разбирается в людях. И еще – самое главное качество, делавшее его самым ценным сотрудником. Он компетентный специалист и не побоится высказать собственное мнение.
Мелани откинулась в кресле.
– Мне неспокойно.
Харви присел на стол.
– С ними вам придется нелегко, и так будет до самого конца.
– Мне бы хотелось вам кое-что показать, Харви. – Она нашла сообщение двухнедельной давности.
На экране появилось приятное лицо Нормана Кейсуэя. Он сидел за столом. За спиной виднелся флаг организации.
– Мелани, – сказал он. – Недавно у меня был Ричард Вальд. Он прилагал все усилия, чтобы получить отсрочку по «Надежде». Вчера, насколько мне известно, он отправился на Куракуа. Не знаю, что у него на уме, но он может предпринять попытку поменять сроки эвакуации. Кажется, он вполне способен на такое. – Кейсуэй выглядел совершенно несчастным. – Надеюсь, что я не прав. Но не исключена возможность, что он объявит нам и всему миру, что остается в Храме. И бросит нам вызов.
– Он не сделает этого, – вырвалось у Харви.
– Если это случится, – продолжал голос на экране, – мы должны быть готовы ответить.
– Это не легкий вызов. Если такое заявление будет сделано, это кончится тем, что нам придется иметь дело с общественным мнением. Не начинайте операцию до тех пор, пока не убедитесь, что на Куракуа никого не осталось. Я знаю, что возникнут трудности с координацией работ, но я не хочу ничьей гибели. Если это все-таки произойдет, и Вальд объявит о своем намерении остаться там дольше установленного срока, вы скажете ему, что не уполномочены действовать по своему усмотрению, – ведь собственно говоря, так и есть. И еще скажете, – работы по «Проекту Надежда» будут идти по расписанию, и вы надеетесь, что он покинет Куракуа, согласно постановлению суда и условиям договора с Академией. Потом уведомите меня. Пожалуйста, подтвердите получение этой инструкции. И, между прочим, Мелани, я рад, что там оказались именно вы.
– Могло быть и хуже, – заметил Харви, опускаясь на стул. – Он мог приказать нажать на кнопку, несмотря ни на что.
– Не уверена, что не предпочла бы последнее. – Она провела здесь три года, и археологи все время применяли то одну тактику проволочек, то другую. – Это правильное решение, – признала она. – Опять эти сукины дети взялись за свое. – Она встала и подошла к экрану обзора. – Просто не верится, что все это происходит с нами.
* * *
Мелани Траскот. Дневник.
Вся история «переговоров» между Академией и Космиком – сплошная цепочка лжи, угроз, требований и, в итоге, – судебный процесс. Только приговор суда заставил Академию покинуть Куракуа до завершения намеченной программы.
Но все-таки, если бы от меня хоть что-нибудь зависело, я удовлетворила бы их просьбу и дала им пару месяцев. Для нас это не такая уж непреодолимая проблема. Но официальные решения уже вступили в силу, и мне фактически придется отложить приговор суда в сторону и открыть двери для новых тяжб.
Итак, я подчиняюсь полученным приказам.
Интересно, почему так получается, что наверху оказываются самые несговорчивые типы? Они просто непробиваемы.
Молодая женщина с эвакуационного корабля Академии, та, с кем я разговаривала сегодня, показалась весьма рассудительной. Я полагаю, с ней мы легко смогли бы договориться, причем без всяких стычек. И сэкономили бы уйму денег. А, может, даже нашли бы Создателей Монументов. Что ж, как видно, не судьба.
7 июня 2202 года.

7

Борт «Альфы».
Понедельник, 22:05 по времени Храма (без одиннадцати минут полночь).
Шаттл отделился от «Уинкельмана», лениво догоняя заходящее солнце. Слои облаков внизу, около планеты, окрашены в розовые и пурпурные тона. Ураганы захватили лишь узкую полосу земли к северу от экватора. Хатч переключила управление на автопилот и попыталась настроиться на волну Космика. Их передачи оказались шифрованными – еще один признак ухудшения отношений между ними и Академией.
Хатч свободно могла прослушивать канал общей связи команды археологов. Она слышала, как люди переговаривались между собой, руководили работой, просили помощь. Изредка слышались отчаянные реплики вроде: «А я говорю, мы останемся и закончим работу.»
Голос явно женский. Интересно, подумала Хатч, не передаются ли подобные замечания специально для команды Траскот, которые вполне могли слушать их канал. Неудивительно, что мадам Траскот немного нервничает.
Шаттл вошел в плотные слои атмосферы. Мимо проносились клочья облаков. Автопилот сбросил скорость. Шаттл летел над голубыми горами, спускаясь все ниже и ниже навстречу сгустившейся тьме. Вдруг широкий поток света прорезал тьму. За спиной поднималась луна – колдовской полумесяц, а там колдовская страна Оз.
Изредка она видела отблески. Возможно, вода или снег сверкали в звездном свете. Сканеры воспроизвели неровный мертвый ландшафт, однообразие которого изредка нарушали озера и кратеры вулканов.
Самые крупные древние руины находились в Кабале, который располагался у места слияния двух рек. Она перешла на ручное управление и спустилась ниже. Навигационные огни осветили полуразрушенные каменные стены. Больше ничего – ни пристани, ни лодок у берега, ни зданий. Никакого намека на дорогу через пустыню – дорогу, по которой жители могли бы добраться до соседнего города. Возможно, Кабал – последний куракуанский город.
Они еще жили там во времена плаваний Колумба. Остатки некогда процветавшей, хотя и изолированной, цивилизации. Интересно, что они чувствовали под конец, укрывшись в своих городах от наступающей пустыни. Знали ли они, что находятся на грани вымирания?
Она разыскала посреди руин свободную площадку и приземлилась. Опоры корабля тяжело опустились на поверхность, смяв высокую траву. Она включила рециркуляцию, намереваясь выйти из корабля и осмотреться. Но тут что-то юркнуло в траве там, куда не доставал свет прожекторов. Движение такое быстрое, что Хатч не смогла за ним уследить. Она включила дальний свет – ничего, только медленно поднималась примятая сухая трава.
Чертовщина какая-то.
Она отменила высадку и мгновенно поднялась в воздух, направляясь на юго-запад.
На равнине шел снег. Начали появляться растения, похожие на деревья. Ветки короткие и толстые, а вместо листьев – зеленые шипы и иглы. Плоская равнина сменилась нагромождением пологих холмов, покрытых гротескными растениями, перепутанными липкой багровой паутиной. Местный вариант деревьев, подумала она, но «дерево» вдруг зашевелилось.
Дальше к югу она пролетела над крепкими сучковатыми деревьями. Они были такими огромными, даже больше, чем калифорнийские мамонтовые деревья, и стояли далеко друг от друга.
Похолодало – она летела над снежной бурей. Сквозь облака виднелись горы – широкие скалистые вершины в снежных шапках. У Хатч были знакомые альпинисты. Для них эти горы вполне бы подошли.
Она поднялась выше и пересекла еще один штормовой фронт. Внизу появилось темное блестящее море. Оно лежало в тумане, и поверхность воды гладкая, как зеркало. Вокруг поднимались горные пики. Она у северной оконечности Иакаты. Там, где играют Боги.
Она включила связь с Храмом.
– Это Хаткинс с «Альфы». Кто-нибудь есть?
– Привет, «Альфа». – Она узнала голос Аллегри. – Приятно видеть тебя. Ты в шестидесяти километрах от Храма. Лети вдоль берега. – Пауза. – Переключаюсь на видео. – Хатч включила экран и увидела Аллегри. Таким голубым глазам и идеальным чертам лица нельзя не позавидовать. Но Хатч ее увлечение работой показалось несколько преувеличенным. Явно не тот человек, который с радостью вынесет любые испытания во имя археологии.
– Ты в пятнадцати минутах от нас. Если хочешь, я укажу дорогу.
– Не надо. Как тебя зовут?
– Жанет.
– Рада познакомиться с тобой, Жанет. Друзья зовут меня Хатч.
Аллегри кивнула.
– О’кей, Хатч.
– Что мне искать? У вас ангар на берегу?
– У нас плавучий пирс. Ищи три каменные башни в воде в ста метрах от берега. Пирс как раз к северу от них. Там будет один шаттл. Опускайся рядом, остальное мы сделаем сами. Сейчас как раз полночь. Хочешь позавтракать?
– Нет, спасибо.
– Чувствуй себя как дома. Увидимся, когда прилетишь. – Она протянула руку вверх за экран, и он погас.
Хатч медленно пролетала над покрытыми снегом пляжами с разбросанными валунами, над пенящимися бурунами и скалистыми прибрежными островками. И над горой Тенебро – там у подножия был некогда город, просуществовавший шесть тысяч лет. Теперь он почти полностью засыпан песками или затоплен. Минареты, хрустальные башни и плавучие сады – такие, как на картинах Вертилия. Одна висела на видном месте в большом зале Центра Приемов Академии. Она включила телескопы, но увидела лишь ряды рвов, оставшиеся после раскопок.
Хатч решила при первом удобном случае вернуться и рассмотреть все получше.
Через несколько минут появились три башни. Массивные, совсем не похожие на обычные колонны (какие она ожидала увидеть), а скорее черные каменные крепости, примерно на двадцать метров торчащие из воды. Над развалинами четвертой гуляли волны. Башни имели форму усеченного конуса. На их вершине могли бы свободно разместиться двадцать человек. Сильные порывы ветра сдували с башен снег.
Хатч включила внешние микрофоны и услышала ритмичный шум волн и отдаленное завывание ветра. Она приблизилась к ближайшей башне. Там что-то пронзительно вскрикнуло, подпрыгнуло и улетело прочь. Стены башни покрыты символами, пиктограммами и геометрическими рисунками. В основном – абстрактными, но попадались птицы, головоногие и еще какие-то твари. В нише, прямо над водой, она увидела рисунок пары идущих ног, видимо, это ноги рептилии. Вход где-то здесь. Прожекторы высветили две амбразуры и каменные стены. На вершине башни стояла куракуанская женщина с крыльями и оружием, возможно, мечом. У нее не хватало одной руки. Второй она прикрывала глаза. Хатч знала, что у куракуанцев не было крыльев и улыбнулась при мысли о летающем крокодиле. Неужели все цивилизации мечтали об ангелах?
На уровне воды стены гладко отполированы прибоем. Высокие волны катились к берегу, как стражи, один за другим выходящие из моря.
Плавучий пирс в форме буквы U находился поблизости. Он был достаточно просторным, чтобы принять несколько шаттлов. Шаттл Храма припаркован ближе к берегу. Огни «Альфы» скользнули по его желто-голубому корпусу.
Хатч спланировала вниз и опустилась на воду. Лунный свет падал на вершины гор. Она связалась с Храмом.
– Я на месте, – доложила она.
Шаттл качало.
– Добро пожаловать в Храм Ветров, Хатч. Фрэнк скоро прибудет.
Температура снаружи – минус тридцать по Цельсию. Она включила поле Фликингера, открыла люк и вылезла. Плавучий пирс покачивался на волнах прибоя, но прочно держался на якорях. Большой пирс, метра три в ширину, и оборудован обогревателями, чтобы не нарастала корка льда на поверхности. По периметру палубы шла ограда. Море штормило, от воды летели брызги, но поле Фликингера надежно защищало Хатч.
Огни «Альфы» бросали туманный свет на пирс и на оба шаттла. Башни превратились в темные тени. Волны с шумом бились о берег.
– Осторожно, не упадите. – Прозвучал в наушниках голос Карсона. Но его она не видела.
– Где вы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63