.. Она даже имени его не знала - да и зачем оно ей? Он не похож даже
на бледную тень ее ушедшего в мир иной возлюбленного...
- Иди сюда, - властно произнесла царица; голос ее заставил бы
вздрогнуть мертвого и восстать из могилы. Мужчина одним прыжком подлетел с
ковра и встал на ноги, которые еще тряслись от пережитого оргазма.
- Да, госпожа моя, иду.
Он подошел и в недоумении уставился на странный предмет, с которого
не сводила глаз царица.
- Смотри на него, - с едва скрываемым презрением произнесла Дельарам.
- Не отрывай от него взгляда, пока не почувствуешь в себе силу не упасть
расслабленно, едва начав.
Оставив униженного и разозленного мужчину у подставки, она прошла к
своей огромной постели и улеглась на тонкую, нежную, восхитительно
прохладную ткань. Амулет был волшебным - он придавал мужчинам силу, но не
настолько, насколько желала ненасытная Дельарам.
Избранник долго стоял, не в силах отвести взгляда от переливающегося
кровавым цветом талисмана. Его собственный фаллос постепенно набухал, в
жилах вновь заиграла кровь, и вновь безумно захотелось обладать этой
своенравной женщиной, распростертой сейчас на роскошной постели. В окно
пробились первые робкие лучи рассвета.
Он осторожно сел на край постели пред царицей, впитывая в себя
слепящую красоту ее тела, и робко провел ладонью по смуглому бедру.
- Не надо, - холодно произнесла Дельарам, не открывая глаз; презрение
открыто сквозило в ее голосе. - Не трать сил понапрасну, приступай к делу,
пока я не позвала стражу.
Мужчина проглотил подступивший к горлу ком и взобрался неуклюже на
царицу. Она железными холодными пальцами безразлично и уверенно обхватила
его фаллос, оцарапав больно мошонку острыми ногтями, отточенными по краям,
и вставила его в себя. Мужчина навис над ее нежной грудью своим волосатым
черным торсом, упершись в постель обеими руками, и принялся совершать
резкие сильные толчки, стараясь причинить боль этой столь ненавистной и
такой желанной красавице. Она равнодушно открыла глаза и уставилась
недвижным взглядом в расписной потолок покоя. Мужчина почувствовал гнев;
движения его были сильны и резки, голова царицы дергалась от толчков, но
ни искры жизни не мог увидеть он в этих ледяных черных глазах. Пот стекал
с его плач, неприятными влажными каплями ударялся о грудь женщины.
Как все нестерпимо скучно... О, боги, нет в мире второго Джавада!
Даже в таком темпе "супруг на одну ночь" не продержится долго, думала
Дельарам. И орган его не столь упруг, не столь могуч, и лицо обезображенно
бессильной похотливой гримасой...
Она вдруг застонала, изогнулась дугой, упираясь плечами в постель, и
с силой сдвинула ноги. Избранник недоуменно открыл глаза и туманным взором
уставился на сжатые в экстазе карминовые губы царицы. Рука ее уверенно
протиснулась меж прижавшихся друг к другу тел, и сильные пальцы сомкнулись
на основании мужского дротика. Остро наточенные ногти привычно разрывали
трепещущую плоть, второй рукой царица властно и беспощадно отталкивала
мужчину от себя.
Он закричал, тонко и страшно, от боли и от ужаса. Он понял, что
пришел последний его миг, но он не предполагал погибнуть от руки царицы...
Он надеялся умереть как воин - от сабли, что отсечет его голову! И не было
у него сил - ни душевных, ни физических - сопротивляться этой
обольстительной фурии. Кровь брызнула на нежное смуглое тело царицы,
предмет гордости неудачливого супруга остался в чреве ее, а кастрат,
схватившись руками за кровоточащее место, корчился рядом, пачкая нарядные
тонкие ткани. Чего угодно он ожидал, но только не этого!
Дельарам сжала крепко ноги, чтобы не вывалилось ее приобретение, и
набросилась на свою жертву, раздирая острыми ногтями кожу на груди
мужчины, пытаясь добраться до сердца, впившись губами в его рот, подавляя
животный крик и стараясь задушить несчастного. В этот момент она
испытывала настоящее наслаждение; запах крови заменял ей любовный оргазм.
Она оторвалась от губ, потерявших цвет жизни, и жемчужными зубами впилась
в тщательно выбритую шею, разрывая в клочья податливую плоть.
Наконец она оставила бездыханное тело и встала с постели, вытирая о
свою нежную кожу окровавленные руки.
Она медленно подошла к амулету на покрытом черным бархатом высоком
постаменте и опустилась на колени.
- О всевышние Боги Очарования! - со страстью шепнула Дельарам,
обратив свои очи вверх. - Услышьте мои молитвы, пошлите мне мужчину,
достойного любви! Я грешна, я слаба, я погубила моего Джавада... Но
сжальтесь надо мною, всемогущие и прекрасные, избавьте меня от невыносимых
страданий! Избавьте мужчин моей страны от бессмысленной гибели - они не
виноваты, что не могут сравниться с бесподобным Джавадом!
Она выпрямилась во весь рост. В узкие высокие окна зала пробивался
нежный розоватый свет. Подойдя к огромному зеркалу, царица долго стояла
перед ним, купаясь в лучах рассвета, - обнаженная, стройная, с
взлохмаченными прядями черных волос, измазанная в крови. Она была
прекрасна и ужасна одновременно. Флейта устало выводила грустную мелодию,
царица глубоко и печально вздыхала.
- Стража! - наконец повелительно крикнула она.
Тяжелые двери тотчас распахнулись, и на пороге появились ее
телохранители с обнаженными саблями в руках.
- Уберите это, - она махнула брезгливо рукой в сторону постели,
ничуть не стесняясь своей наготы. - И позовите служанок, пусть омоют меня.
Стражники с осунувшимися от бессонной ночи лицами привычно подхватили
бездыханное тело, стараясь не смотреть на свою повелительницу. Они
потащили очередную жертву к дверям, и вдруг Дельарам случайно перехватила
пожирающий ее тело взгляд одного из воинов. Она резко повернулась к нему.
- Ты хочешь меня? - жестко, властно, но в то же время с надеждой
спросила она.
Страж выронил в ужасе руки мертвого, и тело со стуком упало на пол,
пачкая кровью дорогой ковер. Воин же грохнулся на колени и взмолился:
- Пожалей раба своего, солнцеподобная! У меня больная жена и двое
маленьких детишек дома! Я выколю глаза свои за то, что осмелились они
взглянуть на бесподобную госпожу мою!
- Иди, - властно сказала Дельарам. - Ты вряд ли сильнее, чем этот...
- она презрительно кивнула на остывающее тело. - И грех оставлять детей
сиротами без нужды. Но чтоб я больше не видела тебя в своих покоях!
Не переставая повторять жалкие и несвязные слова благодарности,
стражник подхватил тело несчастного, и воины поспешно покинули зал.
Свечи погасли, но за окнами набирал силу прекрасный весенний день.
Дельарам подошла к окну и набрала полную грудь чистого горного воздуха.
После недолгого беспокойного сна ей предстоял утомительный день,
отягощенный думами о судьбах страны, о новых фирманах и о войне с соседним
Фархадбадом. Да, придется воевать... ибо ей нужны новые пленники...

Двери в покои растворились, царица не повернула головы, решив, что
пришли служанки. Однако она услышала хриплый голос Дамилька, ее военного
советника, начальника личной стражи и доверенного лица. Дамильк был стар;
он немало повоевал еще при отце царя Джавада. Лицо полководца в юности
было изуродовано лихим ударом вражеского палаша, а левую руку он потерял в
битве за гору Анахай, и потому ни тени плотского соблазна не вставало в
отношениях царицы и старого воина. Дамильк просто не мог вызывать у нее
желания, но о муках повелительницы был прекрасно осведомлен.
- Прости, о всемогущая, - склонился старый полководец, - что прерываю
твой отдых...
Дельарам повернулась к нему, и старик почтительно отвел взгляд. Вошли
служанки, мыть ее, но жестом царица указала - ждите. И еще одним быстрым
жестом: накиньте что-нибудь на меня, неудобно государыне разговаривать со
своим военным советником нагой...
- Я слушаю, мудрый Дамильк. Что случилось? Кто-то поднял восстание?
Кто-то объявил нам войну?
- Нет. - По лицу военачальника царица видела, что его разбудили в
неурочный час, но тревоги и волнения в чертах, изуродованных безобразным
застарелым шрамом, не было и следа. - У дворцовых ворот Толерантад...
просит немедленной встречи с тобой, о неповторимая...
- Толерантад? - брови царицы удивленно поползли вверх, она не могла
вспомнить кто это, и почему докладывает о нем сам Дамильк, да еще в такое
время.... - В столь ранний час? Как его пропустили в город? Впрочем,
оставим это. Толера... рантад... Что-то смутное светится в моих мыслях, но
не могу вспомнить... Помоги мне, благородный Дамильк.
- Это могущественный колдун, запершийся в своей высокой неприступной
башне в стране Жарра. Много лет назад царь Джавад воевал с владыкой
Маваррой, которому помогал Толерантад, но это было давно, очень давно...
Наши чародеи защитили тогда Шахрияр заклятием, и долгие годы Толерантад не
мог приблизиться к твоей столице, несравненная, ближе, чем на полдня пути.
Три года назад ты обращалась к нему с просьбой найти мужчину, способного
заменить ца...
- Я вспомнила, - резко оборвала царица. Она действительно сразу
вспомнила.
Дельарам подошла к столу, взяла сочный персик и в задумчивости
надкусила. Она вспомнила, как в отчаяньи, после многих неудачных попыток
ее придворных чародеев и звездочетов, пытавшихся наделить с помощью
непонятной ей магии мужской силой Джавада хоть кого-нибудь, после того,
как она в припадки ярости велела казнить всех колдунов и погубила своей
ненасытной любовью молодого полководца из числа подающих особые надежды -
как после всего этого она, по совету одного из сановников, обратилась к
магу Толерантаду. И получила отказ - в довольно оскорбительной форме!
Потому и постаралась забыть поскорее о колдуне и о его магии, убедив себя,
что никто, даже искусник Толерантад, не в силах помочь ей.
- Зачем он явился сюда? Разве заклятье перестало действовать?
- Я не знаю ответа, о милосерднейшая... - еще ниже склонился в
поклоне опытный царедворец. - Он желает разговаривать только с тобой,
солнцеподобная.
- Так приведите же его сюда! - Дельарам встала и начала в волнении
мерить шагами зал.
Дамильк вышел. Царица посмотрела на закрывшиеся створки золоченых
резных дверей и кивнула служанкам - пусть приведут ее в порядок.
Беспокойные мысли кружились в ее голове. Что же понадобилось старому
колдуну? Ее ли давнишняя просьба вынудила мага пуститься в путь? Может ли
он помочь в ее беде, тоске и одиночестве? А вдруг - у Дельарам на секунду
даже остановилось дыхание - Толерантад может вывести из Садов Очарования
милого Джавада! Пусть ненадолго, пусть на несколько дней, даже на один -
всю оставшуюся жизнь она будет счастлива...
Когда Дамильк, в сопровождении нескольких стражников и спешно
поднятого с постели придворного чародея Адд-Хатиба, зевающего на ходу,
ввел колдуна Толерантада в царские покои, Дельарам уже сидела в кресле с
гордым и властным выражением на лице. Сейчас она ничем не напоминая
неудовлетворенную несчастную женщину, которой была так недавно, - перед
иноземным чародеем предстала своенравная и уверенная владычица жизней
людских, озабоченная делами государства, отвечающая за свои поступки лишь
перед великими Богами Очарования.
Толерантад не дошел до царицы Шахрияра десяток шагов, остановился и
едва склонил голову в поклоне, соблюдая собственное достоинство.
- Зачем ты явился сюда, чародей? - неприветливо спросила царица.
- Ты завладела тем, что принадлежит мне, - мрачно сказал колдун. -
Верни принадлежащее мне по праву.
Дельарам внимательно рассматривала нежданного гостя. Одет маг был
довольно скромно - в плотный плащ, скрывающий фигуру от шеи и до пят, с
огромным капюшоном, сейчас откинутым на спину. По внешнему виду пришельца
отнюдь нельзя было сказать, что он стар - крепкий сорокалетний мужчина, с
твердым, слегка раздвоенным и чисто выбритым подбородком. Лицо без морщин
- если не считать мелкую сетку у глаз и мужественные глубокие складки у
губ, - густые светлые волосы, ниспадающие на плечи, без единого проблеска
седины. Он производил приятное впечатление, этот чужеземный чародей,
несмотря на то, что был мрачен и суров... и чем-то неуловимым он напомнил
царице безвозвратно утерянного и горячо любимого супруга.
- Что же у меня есть из того, что принадлежит тебе? - спросила царица
и взяла со столика бокал с вином. Гостю она не предложила ни сесть после
дороги, ни выпить или утолить голод.
- Моя дочь, - ответил сухо Толерантад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9