Дон Гильермо сжался в
кресле, зажмурил глаза, напряг мышцы спины и шеи, уверенный, что настал
его последний час...
- Сволочь, садист... - повторял он про себя. - Хочет продлить мои
мучения.
Чисто автоматически, следуя плану, он сделал левый разворот в сторону
большого озера и с большим усилием заставил себя оглянуться. К черту все!
Это только большой заградительный аэростат, освещенный каким-то непонятным
способом! И подумать только, его пытались одурачить этой карнавальной
игрушкой! Он вернется и задаст им жару!
В ту же минуту он увидел ослепительный розовый блеск вулкана Ла Лома
и осознал, что ручка бомбосбрасывателя так и осталась зажатой в его левой
руке, а с ее конца свисает оборванный провод.
В следующее мгновение мощный неожиданный взрыв потряс машину. Дон
Гильермо с трудом вернул самолету устойчивость и машинально продолжал
вести его в сторону озера Никарагуа.
Но каким образом, недоумевал он, аэростат удерживается на одном
месте? И почему внизу так светло? Будто землю освещает огромный
прожектор...
Бангог Банг стоял, опершись на перила мостика. Солнце нещадно пекло
ему голову, но он по-прежнему мысленно видел обросшие водорослями
затонувшие корабли, полные золота. Так он и стоял, ничего не сознавая,
когда сверху на него, поражая каждую частичку тела, обрушился
гравитационный удар неизвестного небесного тела. Но влияние космоса
равномерно распространилось на его катер "Мачан Лумпур", на Тонкинский
залив, на всю планету в целом, поэтому никак не затронуло ни одной из
приятных и безмятежных мыслей Бангог Банга.
Если бы он посмотрел на компас, то увидел бы, как стрелка резко
заколебалась и стала показывать новое направление. Но маленький малаец
редко смотрел на компас - он слишком хорошо знал эти мелкие моря. Кроме
того, он так долго имел дело с оппортунистами и разными пройдохами, как из
коммунистического, так и из капиталистического лагеря, что даже если бы и
заметил, как компас изменил направление, то подумал бы, что корабль просто
наконец проявил свое политическое непостоянство.
Вольф Лонер вздрогнул во сне, как раз в ту минуту, когда его яхта
"Стойкая", проделавшая половину пути вокруг света, задрожала и стрелка
компаса показала то же направление, что и компас на "Мачан Лумпуре", а на
верхушке мачты зажглись огни Святого Эльма. Лонер пошевелился, но не
проснулся, и через мгновение снова погрузился в бездонную пучину сна.
- Джимми, сделай что-нибудь с этим огнем, пока он не разнес на куски
экран! - рявкнул генерал Спайк Стивенс.
- Есть, сэр! - ответил капитан Джеймс Кидли. - Но какой экран? Огонь
виден на обоих!
- Да он и есть на обоих, - охрипшим голосом вмешался полковник
Виллард Грисволд. - Посмотри на каждый в отдельности, Спайк. Его четко
видно, и он не меньше, чем Земля.
- Извините, Спайк, а может, это просто новая вводная? - возбужденно
спросила полковник Мэйбл Уоллингфорд. - Верховное Командование в любую
минуту может подать новую информацию, чтобы проверить, как мы справляемся
со своими обязанностями.
- Верно, - согласился генерал. Он судорожно ухватился за это
предположение, и Мэйбл удовлетворено улыбнулась: похоже, Спайк боится!
- Если это действительно новое задание, - начал генерал, - а мне по
крайней мере так кажется, то на этот раз они задали нам не совсем удачную
задачку. Через пять секунд наши коммуникационные устройства лопнут от
потока данных выдуманной опасности. Ну да ладно, а теперь попробуем эту
задачку решить.
Приказав себе смотреть вверх, Пол встал и сориентировался. Он понял,
что Странник остается неподвижным и не изменяет очертаний. Он помог Марго
подняться, но сам стоял, как-то съежившись, словно человек, над которым
нависла бетонная плита.
Оказалось, что реакция "ложись" была всеобщей. Кресла валялись по
всей сцене, а людей не было видно - ни тех, кто сидел в первом ряду, ни
докладчиков.
Нет, не все одинаково реагировали. Дылда стоял, выпрямившись во весь
рост, и говорил странно спокойным высоким голосом:
- Без паники, господа. Это только большой воздушный шар. Сделан в
Японии, если судить по узору.
- Он поднялся из Ванденберга! - истерично закричала женщина, лежащая
на полу. - Почему он остановился? Почему до сих пор горит? Почему не летит
дальше?
Из под стола раздался еще более громкий крик Профессора:
- Глупцы, не вставайте! Разве вы не видите, что это ядерная вспышка -
характерный огненный шар! - а потом, уже тише, обращаясь к Раме Джоан: -
Вы не видели моих очков?
Рагнарок, поджав хвост, оббежал террасу, остановился почти
посередине, среди разбросанных кресел, задрал морду к ужасному диску и
завыл. Пол и Марго обошли пса и приблизились к остальным.
За их спинами возникла Анна.
- Почему все так испугались? - весело спросила она. - Это, наверно,
самая большая летающая тарелка в мире! - и она выключила фонарик. - Теперь
он уже не нужен.
Дылда снова заговорил таким же монотонным голосом:
- Японский огненный шар двигается очень медленно. Это кажется, что он
висит над головой, на самом деле он пролетает над нами.
Коротышка обошел вокруг Дылды и схватил его за руку.
- Смог бы воздушный шар до такой степени затмить звезды? - спросил
он. - Могли бы мы в его свете различать цвета наших автомобилей? Смог бы
он осветить Тихий океан от побережья до островов Санта-Барбара? Черт
возьми, ответь мне, Чарли Фулби!
Дылда огляделся по сторонам. Потом вдруг закатил глаза, так что стали
видны только белки, повалился на кресло и бессильно сполз на пол.
Коротышка внимательно посмотрел на него и задумчиво произнес:
- Что бы это ни было - но это не Арлетта.
Из-под стола показалась блестящая лысина и очки Профессора, а за ними
и лохматая борода Хантера. Сейчас они были похожи на двух бравых гномов.
- Это не атомный шар, - заявил Профессор. - Он не увеличивается и
светит не так ярко.
Он помог подняться Раме Джоан. Ее зеленая чалма размоталась,
белоснежная блузка помялась.
Хантер тоже встал.
Анна протянула руку и погладила Мяу.
- Она мурлычет и все время смотрит на эту большую тарелку, - сказала
рыжеволосая девочка, - будто хочет ее облизать.
Странник по-прежнему висел в небе, контуры его были четко обрисованы.
Он был огромен, и две его половинки, золотая и фиолетовая, складывались в
форме символа "инь-янь" - символа света и тьмы, мужского и женского начал,
добра и зла.
Пока другие всматривались в неизвестный объект, размышляя о его
природе, Коротышка достал из нагрудного кармана большой блокнот и на
чистом листке бумаги набросал схематический рисунок. Он сгладил некоторые
неровности и заштриховал фиолетовую часть нового небесного тела.
Дон Мерриам снял последнюю ловушку и направился к станции. Кольцо
вокруг Земли с правой стороны ярко светилось. Через несколько секунд
покажется Солнце, на Луну вернется жаркий день, а темный круг Земли снова
осветят отраженные Луной солнечные лучи.
Дон резко остановился. Солнце еще не показалось, а Земля засветилась
раз в двадцать ярче, чем обычно. Она никогда не бывала такой в свете Луны.
Он без труда мог различить контуры обеих Америк, а вверху справа -
маленькую светлую точку гренландского ледяного щита.
- Дон, посмотри на Землю, - раздался в наушниках голос Йоханнсена.
- Я как раз и смотрю, Йо. Что происходит?
- Мы не знаем. Подозреваем, что где-то на Луне произошел мощный
взрыв. Может быть, пожар на советской базе - вдруг взорвалось ракетное
топливо?
- Это не дало бы столько света, Йо. А может, Амбарцумян изобрел
световой сигнал мощностью в двадцать Лун?
- Атомный фонарь? - невесело усмехнулся Йоханнсен. - У Дюфресне
другое предположение: все звезды за нами превратились в сверхновые.
- Да, эффект был бы таким же, - согласился Дон. - Но, Йо, что это за
штука над Атлантикой?
Штукой, о которой он говорил, было яркое желто-фиолетовое пятно,
появившееся на спокойной глади океана.
Ричард Хиллэри задернул занавеску, чтобы резкие утренние лучи солнца
не слепили глаза, и попытался поудобнее устроиться в кресле
автобуса-экспресса, который начал набирать скорость по дороге в Бат. Этот
автобус был приятной неожиданностью после подпрыгивающего на выбоинах
дороги драндулета, на котором Ричард ехал из Портшеда в Бристоль. Хиллэри
почувствовал, что приступ болезни проходит: внутренности, которые час
назад свивались змеиным узлом, теперь успокаивались.
"Вот что может сделать с воображением один вечер, проведенный с
пьяным валлийским поэтом, - с иронией подумал он. - Черт, какая была боль!
Этого мне хватит надолго."
Во время прощания Дэй Дэвис был в исключительно приподнятом
настроении. Он громко декламировал "Прощай, Лона", на ходу сочиняя
отдельные обороты. Сыпал ужасными неологизмами, например, "лунотьма" и
"светолюди", а под конец разродился "румянодевой". И избавившись от
общества Дэвиса, Ричард испытал искреннее и глубокое облегчение. Сейчас
его даже не раздражало радио, которое включил водитель автобуса, вынудив
тем самым пассажиров слушать приглушенные звуки американского неоджаза,
бессмысленного, как республиканская партия.
Ричард тихо, но глубоко вздохнул. "Да, нет больше Дэя, по крайней
мере, сейчас... нет научной фантастики, нет больше Луны. Да, главное - нет
больше Луны."
Из радиоприемника прозвучал голос:
- Мы прерываем наши радиопередачи для важного сообщения из
Соединенных Штатов Америки.
8
Хантер и Профессор разговаривали, наблюдая за Странником. Кудрявая
шевелюра и буйная борода Хантера на мгновение заслонили золотистую часть
шара, и блестящий череп Профессора приобрел какой-то странный оттенок.
Пол почувствовал неожиданный прилив энергии, прыгнул на эстраду, и не
задумываясь о последствиях, крикнул:
- Я обладаю секретной информацией о звездных фотографиях, на которых
ясно видны поля деформации! Они полностью подтверждают высказывания...
- Довольно! У меня нет времени выслушивать бредни фанатиков! -
крикнул Профессор и снова обратился к Хантеру.
- Я могу поспорить, Росс, что, если этот объект удален от Земли на
такое же расстояние, как и Луна, то он должен быть величиной с Землю.
Наверняка! Но только...
- Исходя из предпосылок, что это шар! - резко перебил его Хантер. -
Он может быть и плоским, как тарелка.
- Конечно, исходя из предпосылки, что это шар. Но это, пожалуй,
наиболее естественное и рассудительное предположение. Вы согласны?
Послушайте, если этот объект всего в тысяче километрах от нас, - на
секунду он задумался, - его диаметр составит сорок восемь километров, да?
- Да, - подтвердил Хантер, - вы правы.
Профессор кивнул так энергично, что если бы не придержал очки, то они
упали бы на землю, и продолжил:
- А если он находится только в сотне километрах, то свет - его
собственный, а не отражение солнечных лучей...
- И диаметр его будет равен почти пяти километрам, - закончил за него
Росс.
- Да, - согласился Пол, включившись в разговор. - Но в таком случае
период его обращения на орбите составит девятнадцать минут, или четыре
градуса в минуту, а такое движение мы можем наблюдать и без помощи звезд.
- Вы совершенно правы, - кивнул Профессор, обращаясь к Полу, как к
старому знакомому. - Четыре градуса, угловые размеры Пояса Ориона. Если
этот шар действительно двигается с такой скоростью, то мы вскоре заметим
его движение.
- Но откуда вы знаете, что он вообще перемещается по орбите? -
спросил Хантер. - Откуда такая уверенность?
- Это еще одно мое предположение, - громко и с определенной горечью
ответил Профессор, - как и то, что он отражает солнечные лучи. Я не знаю,
откуда он взялся, но он находится в космосе; и пока мы не убедились, что
дело обстоит иначе, можно допустить, что он подчиняется законам космоса.
Что вы хотели сказать о звездных фотографиях? - обратился он к Полу.
Пол начал рассказывать.
Марго не поднялась вместе с ним на эстраду. Она стояла внизу (вокруг
нее толпились люди и жарко спорили, а две женщины, присев рядом с Дылдой,
растирали ему запястья) и всматривалась в странные аметистово-топазные
дорожки, проложенные лучами Странника на глади Тихого океана. Ей пришло в
голову, что все призраки ее прошлого, а может быть, даже прошлого всего
мира, придут к ней по этой тропе, вымощенной драгоценными камнями.
В поле ее зрения показалась Чалма.
- Я вас узнала, дорогая, - сказала она обвиняющим тоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
кресле, зажмурил глаза, напряг мышцы спины и шеи, уверенный, что настал
его последний час...
- Сволочь, садист... - повторял он про себя. - Хочет продлить мои
мучения.
Чисто автоматически, следуя плану, он сделал левый разворот в сторону
большого озера и с большим усилием заставил себя оглянуться. К черту все!
Это только большой заградительный аэростат, освещенный каким-то непонятным
способом! И подумать только, его пытались одурачить этой карнавальной
игрушкой! Он вернется и задаст им жару!
В ту же минуту он увидел ослепительный розовый блеск вулкана Ла Лома
и осознал, что ручка бомбосбрасывателя так и осталась зажатой в его левой
руке, а с ее конца свисает оборванный провод.
В следующее мгновение мощный неожиданный взрыв потряс машину. Дон
Гильермо с трудом вернул самолету устойчивость и машинально продолжал
вести его в сторону озера Никарагуа.
Но каким образом, недоумевал он, аэростат удерживается на одном
месте? И почему внизу так светло? Будто землю освещает огромный
прожектор...
Бангог Банг стоял, опершись на перила мостика. Солнце нещадно пекло
ему голову, но он по-прежнему мысленно видел обросшие водорослями
затонувшие корабли, полные золота. Так он и стоял, ничего не сознавая,
когда сверху на него, поражая каждую частичку тела, обрушился
гравитационный удар неизвестного небесного тела. Но влияние космоса
равномерно распространилось на его катер "Мачан Лумпур", на Тонкинский
залив, на всю планету в целом, поэтому никак не затронуло ни одной из
приятных и безмятежных мыслей Бангог Банга.
Если бы он посмотрел на компас, то увидел бы, как стрелка резко
заколебалась и стала показывать новое направление. Но маленький малаец
редко смотрел на компас - он слишком хорошо знал эти мелкие моря. Кроме
того, он так долго имел дело с оппортунистами и разными пройдохами, как из
коммунистического, так и из капиталистического лагеря, что даже если бы и
заметил, как компас изменил направление, то подумал бы, что корабль просто
наконец проявил свое политическое непостоянство.
Вольф Лонер вздрогнул во сне, как раз в ту минуту, когда его яхта
"Стойкая", проделавшая половину пути вокруг света, задрожала и стрелка
компаса показала то же направление, что и компас на "Мачан Лумпуре", а на
верхушке мачты зажглись огни Святого Эльма. Лонер пошевелился, но не
проснулся, и через мгновение снова погрузился в бездонную пучину сна.
- Джимми, сделай что-нибудь с этим огнем, пока он не разнес на куски
экран! - рявкнул генерал Спайк Стивенс.
- Есть, сэр! - ответил капитан Джеймс Кидли. - Но какой экран? Огонь
виден на обоих!
- Да он и есть на обоих, - охрипшим голосом вмешался полковник
Виллард Грисволд. - Посмотри на каждый в отдельности, Спайк. Его четко
видно, и он не меньше, чем Земля.
- Извините, Спайк, а может, это просто новая вводная? - возбужденно
спросила полковник Мэйбл Уоллингфорд. - Верховное Командование в любую
минуту может подать новую информацию, чтобы проверить, как мы справляемся
со своими обязанностями.
- Верно, - согласился генерал. Он судорожно ухватился за это
предположение, и Мэйбл удовлетворено улыбнулась: похоже, Спайк боится!
- Если это действительно новое задание, - начал генерал, - а мне по
крайней мере так кажется, то на этот раз они задали нам не совсем удачную
задачку. Через пять секунд наши коммуникационные устройства лопнут от
потока данных выдуманной опасности. Ну да ладно, а теперь попробуем эту
задачку решить.
Приказав себе смотреть вверх, Пол встал и сориентировался. Он понял,
что Странник остается неподвижным и не изменяет очертаний. Он помог Марго
подняться, но сам стоял, как-то съежившись, словно человек, над которым
нависла бетонная плита.
Оказалось, что реакция "ложись" была всеобщей. Кресла валялись по
всей сцене, а людей не было видно - ни тех, кто сидел в первом ряду, ни
докладчиков.
Нет, не все одинаково реагировали. Дылда стоял, выпрямившись во весь
рост, и говорил странно спокойным высоким голосом:
- Без паники, господа. Это только большой воздушный шар. Сделан в
Японии, если судить по узору.
- Он поднялся из Ванденберга! - истерично закричала женщина, лежащая
на полу. - Почему он остановился? Почему до сих пор горит? Почему не летит
дальше?
Из под стола раздался еще более громкий крик Профессора:
- Глупцы, не вставайте! Разве вы не видите, что это ядерная вспышка -
характерный огненный шар! - а потом, уже тише, обращаясь к Раме Джоан: -
Вы не видели моих очков?
Рагнарок, поджав хвост, оббежал террасу, остановился почти
посередине, среди разбросанных кресел, задрал морду к ужасному диску и
завыл. Пол и Марго обошли пса и приблизились к остальным.
За их спинами возникла Анна.
- Почему все так испугались? - весело спросила она. - Это, наверно,
самая большая летающая тарелка в мире! - и она выключила фонарик. - Теперь
он уже не нужен.
Дылда снова заговорил таким же монотонным голосом:
- Японский огненный шар двигается очень медленно. Это кажется, что он
висит над головой, на самом деле он пролетает над нами.
Коротышка обошел вокруг Дылды и схватил его за руку.
- Смог бы воздушный шар до такой степени затмить звезды? - спросил
он. - Могли бы мы в его свете различать цвета наших автомобилей? Смог бы
он осветить Тихий океан от побережья до островов Санта-Барбара? Черт
возьми, ответь мне, Чарли Фулби!
Дылда огляделся по сторонам. Потом вдруг закатил глаза, так что стали
видны только белки, повалился на кресло и бессильно сполз на пол.
Коротышка внимательно посмотрел на него и задумчиво произнес:
- Что бы это ни было - но это не Арлетта.
Из-под стола показалась блестящая лысина и очки Профессора, а за ними
и лохматая борода Хантера. Сейчас они были похожи на двух бравых гномов.
- Это не атомный шар, - заявил Профессор. - Он не увеличивается и
светит не так ярко.
Он помог подняться Раме Джоан. Ее зеленая чалма размоталась,
белоснежная блузка помялась.
Хантер тоже встал.
Анна протянула руку и погладила Мяу.
- Она мурлычет и все время смотрит на эту большую тарелку, - сказала
рыжеволосая девочка, - будто хочет ее облизать.
Странник по-прежнему висел в небе, контуры его были четко обрисованы.
Он был огромен, и две его половинки, золотая и фиолетовая, складывались в
форме символа "инь-янь" - символа света и тьмы, мужского и женского начал,
добра и зла.
Пока другие всматривались в неизвестный объект, размышляя о его
природе, Коротышка достал из нагрудного кармана большой блокнот и на
чистом листке бумаги набросал схематический рисунок. Он сгладил некоторые
неровности и заштриховал фиолетовую часть нового небесного тела.
Дон Мерриам снял последнюю ловушку и направился к станции. Кольцо
вокруг Земли с правой стороны ярко светилось. Через несколько секунд
покажется Солнце, на Луну вернется жаркий день, а темный круг Земли снова
осветят отраженные Луной солнечные лучи.
Дон резко остановился. Солнце еще не показалось, а Земля засветилась
раз в двадцать ярче, чем обычно. Она никогда не бывала такой в свете Луны.
Он без труда мог различить контуры обеих Америк, а вверху справа -
маленькую светлую точку гренландского ледяного щита.
- Дон, посмотри на Землю, - раздался в наушниках голос Йоханнсена.
- Я как раз и смотрю, Йо. Что происходит?
- Мы не знаем. Подозреваем, что где-то на Луне произошел мощный
взрыв. Может быть, пожар на советской базе - вдруг взорвалось ракетное
топливо?
- Это не дало бы столько света, Йо. А может, Амбарцумян изобрел
световой сигнал мощностью в двадцать Лун?
- Атомный фонарь? - невесело усмехнулся Йоханнсен. - У Дюфресне
другое предположение: все звезды за нами превратились в сверхновые.
- Да, эффект был бы таким же, - согласился Дон. - Но, Йо, что это за
штука над Атлантикой?
Штукой, о которой он говорил, было яркое желто-фиолетовое пятно,
появившееся на спокойной глади океана.
Ричард Хиллэри задернул занавеску, чтобы резкие утренние лучи солнца
не слепили глаза, и попытался поудобнее устроиться в кресле
автобуса-экспресса, который начал набирать скорость по дороге в Бат. Этот
автобус был приятной неожиданностью после подпрыгивающего на выбоинах
дороги драндулета, на котором Ричард ехал из Портшеда в Бристоль. Хиллэри
почувствовал, что приступ болезни проходит: внутренности, которые час
назад свивались змеиным узлом, теперь успокаивались.
"Вот что может сделать с воображением один вечер, проведенный с
пьяным валлийским поэтом, - с иронией подумал он. - Черт, какая была боль!
Этого мне хватит надолго."
Во время прощания Дэй Дэвис был в исключительно приподнятом
настроении. Он громко декламировал "Прощай, Лона", на ходу сочиняя
отдельные обороты. Сыпал ужасными неологизмами, например, "лунотьма" и
"светолюди", а под конец разродился "румянодевой". И избавившись от
общества Дэвиса, Ричард испытал искреннее и глубокое облегчение. Сейчас
его даже не раздражало радио, которое включил водитель автобуса, вынудив
тем самым пассажиров слушать приглушенные звуки американского неоджаза,
бессмысленного, как республиканская партия.
Ричард тихо, но глубоко вздохнул. "Да, нет больше Дэя, по крайней
мере, сейчас... нет научной фантастики, нет больше Луны. Да, главное - нет
больше Луны."
Из радиоприемника прозвучал голос:
- Мы прерываем наши радиопередачи для важного сообщения из
Соединенных Штатов Америки.
8
Хантер и Профессор разговаривали, наблюдая за Странником. Кудрявая
шевелюра и буйная борода Хантера на мгновение заслонили золотистую часть
шара, и блестящий череп Профессора приобрел какой-то странный оттенок.
Пол почувствовал неожиданный прилив энергии, прыгнул на эстраду, и не
задумываясь о последствиях, крикнул:
- Я обладаю секретной информацией о звездных фотографиях, на которых
ясно видны поля деформации! Они полностью подтверждают высказывания...
- Довольно! У меня нет времени выслушивать бредни фанатиков! -
крикнул Профессор и снова обратился к Хантеру.
- Я могу поспорить, Росс, что, если этот объект удален от Земли на
такое же расстояние, как и Луна, то он должен быть величиной с Землю.
Наверняка! Но только...
- Исходя из предпосылок, что это шар! - резко перебил его Хантер. -
Он может быть и плоским, как тарелка.
- Конечно, исходя из предпосылки, что это шар. Но это, пожалуй,
наиболее естественное и рассудительное предположение. Вы согласны?
Послушайте, если этот объект всего в тысяче километрах от нас, - на
секунду он задумался, - его диаметр составит сорок восемь километров, да?
- Да, - подтвердил Хантер, - вы правы.
Профессор кивнул так энергично, что если бы не придержал очки, то они
упали бы на землю, и продолжил:
- А если он находится только в сотне километрах, то свет - его
собственный, а не отражение солнечных лучей...
- И диаметр его будет равен почти пяти километрам, - закончил за него
Росс.
- Да, - согласился Пол, включившись в разговор. - Но в таком случае
период его обращения на орбите составит девятнадцать минут, или четыре
градуса в минуту, а такое движение мы можем наблюдать и без помощи звезд.
- Вы совершенно правы, - кивнул Профессор, обращаясь к Полу, как к
старому знакомому. - Четыре градуса, угловые размеры Пояса Ориона. Если
этот шар действительно двигается с такой скоростью, то мы вскоре заметим
его движение.
- Но откуда вы знаете, что он вообще перемещается по орбите? -
спросил Хантер. - Откуда такая уверенность?
- Это еще одно мое предположение, - громко и с определенной горечью
ответил Профессор, - как и то, что он отражает солнечные лучи. Я не знаю,
откуда он взялся, но он находится в космосе; и пока мы не убедились, что
дело обстоит иначе, можно допустить, что он подчиняется законам космоса.
Что вы хотели сказать о звездных фотографиях? - обратился он к Полу.
Пол начал рассказывать.
Марго не поднялась вместе с ним на эстраду. Она стояла внизу (вокруг
нее толпились люди и жарко спорили, а две женщины, присев рядом с Дылдой,
растирали ему запястья) и всматривалась в странные аметистово-топазные
дорожки, проложенные лучами Странника на глади Тихого океана. Ей пришло в
голову, что все призраки ее прошлого, а может быть, даже прошлого всего
мира, придут к ней по этой тропе, вымощенной драгоценными камнями.
В поле ее зрения показалась Чалма.
- Я вас узнала, дорогая, - сказала она обвиняющим тоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58