- Смотрите, господин, - охотник показал Полу свои руки.
- Ты не ответил на мой вопрос, - покачал головой Пол. - Смотри... - и
он показал свою собственную руку, - но я родился с пятью пальцами, а ты?
- Господин... я не знаю, - в отчаянии сказал Шон Ху.
- Ты уверен? Уверен, что не знаешь?
- Господин, - замялся охотник, - когда мой отец умирал, он сказал,
что моя левая рука была... осквернена. Но, господин, такой маленький
пальчик.... Этот позор быстро устранили... Ни одна живая душа, кроме нас с
вами, не знает об этом...
- Не волнуйся, друг мой, - улыбнулся Пол. - Ни одна живая душа больше
и не узнает... интересно, сколько байани родятся с... оскверненными
руками?
- Я не знаю, господин. Думаю, что немного. Тех, кого находят,
забирают жрецы, и больше их не видят.
- Но почему так страшно иметь пять пальцев?
- Потому, что Орури не любит тех, у кого их слишком много.
- Ты этому веришь?
- Господин, - в волнении воскликнул охотник, - я _д_о_л_ж_е_н верить.
Это правда.
- Но почему это правда? - неумолимо продолжал Пол.
- Господин, я могу рассказать только то, что знаю сам... Говорят,
много-много лет тому назад еще до того, как появился бог-император в Байа
Нор, байани не были единым народом. Среди них были люди выше простом и
кожей светлее, с пятью пальцами на каждой руке. Настоящих байани - быстрых
умом и телом, с темной кожей и четырьмя пальцами на руках - было больше...
И лилась кровь. Господин, все время лилась кровь. Те, у кого по пять
пальцев считали себя лучше тех, у кого их по четыре. Они насиловали их
женщин. Те, у кого пальцев по четыре, отвечали насилием на насилие, и
захватывали женщин, у которых пальцев пять. Вскоре возникла еще одна
противоборствующая сторона - изгои с четырьмя пальцами на одной руке и
пятью на другой. Но и среди них возникли разногласия, ибо те, у кого пять
пальцев на правой руке, полагали себя выше тех, у кого на левой. И бои
продолжались и становились все ожесточеннее. Каждая группа полагала, что
именно они - истинные байани, а значит, именно ей суждено командовать
остальными.
- Мой друг, - сказал Пол, - ничто не ново под луной. В истории моего
собственного народа тоже было много бессмысленных раздоров и
кровопролития.
- Война пальцев шла и по ту сторону неба? - в удивлении поднял голову
Шан Ху.
- Нет, - улыбнулся Пол. - Нам повезло: у всех людей нашего мира
одинаковое количество пальцев. Для убийств и насилия находились другие
причины. Люди моего мира сражались друг с другом потому, что некоторые из
них считали своего бога выше всех прочих, один образ жизни правильнее
другого, белую кожу лучше черной.
- Воистину, - засмеялся охотник, - люди вашего мира, несмотря на свое
волшебное мастерство, не слишком-то умны.
- Возможно, не глупее, чем байани, - серьезно ответил Пол. - Но
пожалуйста, продолжай свой рассказ.
Шон Ху, казалось, несколько успокоился, и теперь уже говорил
свободнее, чем вначале.
- Господин, - продолжал он, - понемногу стало казаться, что у байани
больше ненависти, чем любви. И еще много-много страха. Стало опасно в
одиночку выходить за ворота, поля зарастали сорняками. Охотники нашли себе
новое ремесло - охотиться на людей. Женщины молились, чтобы их утроба не
приносила плода, ибо боялись счесть пальцы на руках новорожденных. Мало
кто доживал до седин. И постепенно народ байани стал вымирать - людей
гибло больше, чем рождалось. Стало ясно, что Орури недоволен, и если он не
улыбнется снова, то народ байани исчезнет.
- И все это, - вздохнул Пол, - из-за количества пальцев у людей на
руках...
- Все это, - повторил Шон Ху, - из-за количества пальцев у людей на
руках... И тут, господин, появился выход. Его нашел первый оракул,
постившийся и чуть не умерший с голоду. Его устами говорил Орури. Он
изрек:
- Явится среди вас человек, кто сейчас бессилен, но чья власть будет
абсолютной. А так как ни один человек не может нести бремя такой власти,
он станет как император. А так как никто не живет вечно, он станет как
бог. Каждый год император должен умереть, дабы бог смог воскреснуть.
Все это слышали жрецы Орури, и слова эти показались им благом. Тогда
они подошли к оракулу и спросили:
- В этом наше спасение. Скажи, как мы узнаем того, кто примет облик
бога?
На что оракул ответил:
- Вы не увидите его лица. Вы увидите его клюв. Вы не увидите его рук.
Вы увидите его оперение. И еще вы услышите крик птицы, которой никогда не
было.
Полу Мэрлоу эта история показалась удивительно интересной. И не
только потому, что она объяснила многое, чего он раньше не понимал, но и
из-за ее странного сходства с некоторыми земными преданиями.
- И как же нашли первого бога-императора? - спросил он.
- Жрецы не поняли оракула, а больше он ничего не сказал. Но вот что
произошло много дней спустя. Жрец Ордена Слепых (тогда они еще не носили
клобуков, им только предстояло взглянуть на лицо Орури) шел к полям каппы
и увидел огромную птицу с блестящим, переливающимся оперением. Птица
громко кричала. Так созывают друг друга на добычу птицы миланил - они хоть
и хищные, но вполне съедобные... Но у этой птицы, господин, были
человеческие ноги. Бедный охотник по имени Энка Нэ пытался таким способом
поймать добычу.
- Значит, это и был первый бог-император...
- Да, господин, Энка Нэ стал первым богом-императором. Ведь он
обладал мудростью Орури. В день, когда его вывели к народу, он собрал
вокруг себя охотников. В первый и последний раз он снял перед байани свой
плюмаж и протянул им свои руки. Все увидели, что на одной руке у него
четыре пальца, а на другой - пять. И Энка Нэ громким голосом сказал:
- Следует положить конец смертям. Следует положить конец уничтожению.
Следует также, чтобы руки у одного человека были как и у его брата. Никто
не может добавить себе пальцев. Значит, давайте возрадуемся, что их можно
уменьшить.
Он протянул свою правую руку охотникам и приказал отрубить на ней
мизинец. И сказал народу:
- Пусть у всех, кто хочет остаться на этой земле, будет столько же
пальцев на руках, сколько у меня. Счастливы те, чьи руки уже похожи на
мои. Трижды счастливы те, кто может принести в жертву Орури часть своей
плоти. Да будут прокляты те, кто откажется это сделать. Пусть они уходят с
нашей земли, ибо не может у нас быть с ними мира...
Так сказал Энка Нэ. И многие люди протянули свои руки охотникам. Но
были и недовольные. И снова началось кровопролитие. Под конец тех, кто не
подчинился Энка Нэ, либо убили, либо прогнали прочь.
Светало. Кончалась последняя вахта. Первые лучи солнца озарили
верхушки деревьев. Пол потянулся, встал. Внезапно он почувствовал, что
весьма доволен собой. Он знал, что нашел-таки недостающее звено у мучившей
его загадки.
- Это очень поучительная история, - подумав, сказал он.
- Но это и очень страшная история, - сказал Шон Ху. - Я рассказал ее
один раз; больше мне нельзя ее рассказывать. Как вы и сами знаете, тень
пальцев еще лежит на Байа Нор. Столько лет прошло, а все льется кровь.
Бог-император всегда не любил тех, кто слишком много об этом знает. Не
любит он и тех, кто вопреки желанию Орури имеет на руках слишком много
пальцев.
Шон Ху потянулся и тоже встал.
- Понимаю... Шон Ху, я благодарен тебе за рассказ. Теперь давай
поговорим о локхали.
- Здесь неподалеку есть деревня локхали, - сказал охотник. - Одна из
самых больших. Всего несколько часов по реке. К счастью, мы можем оставить
Влагу Орури и обойти ее лесом.
- А у локхали есть баржи?
- Да, господин, есть. Но их баржи маленькие и неуклюжие. Локхали
боятся воды. Плавают они только в самом крайнем случае.
- Но тогда, выходит, проще проплыть мимо деревни по реке, чем обойти
ее по лесу?
- Может, и так, господин. Может, и так... но люди предпочитают не
встречаться с локхали.
- И, однако, мы проплывем мимо деревни... Мне кажется, я знаю, почему
байани и локхали столько лег ненавидят и боятся друг друга. Слово
"локхали" значит проклятый, отверженный, не так ли?
- Это так, господин.
- И локхали, - неумолимо продолжал Пол, - не считают зазорным иметь
по пять пальцев на каждой руке... Мне кажется, Шон Ху, что локхали и
байани когда-то были братьями...

30
По сравнению с городом Байа Нор деревня локхали являла собой жалкое
зрелище. Пол заметил не больше десятка каменных зданий. Возможно, в них
располагались храмы. Все остальные строения, некоторые весьма солидного
размера, были построены из глиняных кирпичей, дерева и камыша. Многие
кирпичи были украшены кусочками камня, судя по всему, вдавленного в них
при сушке.
Все это Пол заметил, проплывая мимо деревни. Охотники провели баржу
вдоль дальнего берега, вне досягаемости стрел и копий дикарей.
Вообще-то, судя по размерам, это была не деревня, а настоящий город:
домов, пусть и примитивных, было очень много, и располагались они не как
попало, а в некоторой симметрии.
Солнце поднялось уже довольно высоко, и множество локхали вышли на
берег реки, в том числе и несколько десятков женщин - моющих посуду,
стирающих, чистящих рыбу и овощи и даже купающих детей. И все это на
небольшом пятачке перед деревней. Заметив приближавшуюся баржу, женщины в
панике повыскакивали из воды. На их вопли из города примчалась целая
толпа, включая воинов и охотников. Некоторые, потрясая оружием, оглашали
воздух воинственными криками. Впрочем, никто не захотел воспользоваться
неустойчивыми на вид маленькими каноэ, лежавшими на берегу.
Пол прекрасно понимал, что узнать здесь что-либо о судьбе экипажа
"Глории Мунди" у него нет ни малейшей надежды. Отличить землянина от
локхали, особенно если они одинаково одеты, практически невозможно. Сам он
давным-давно одевался как байани, Пол не сомневался, что если кто из
команды и живет в этой деревне, то они, наверняка, щеголяют в скудных
одеяниях локхали.
Как это обидно - стоять возле источника и не иметь возможности
сделать даже глоток. Но что он может сделать? Немного подумав, Пол поднял
ружье и, прицелившись в воду у противоположного берега, нажал на курок.
Ружье задрожало у него в руках. Вода забурлила, закипела, повалил
пар, на поверхности реки возник весьма эффектный водоворот. С берега
раздались удивленные и испуганные крики локхали. Некоторые, охваченные
суеверным ужасом, бросились прочь, но большинство глядели на водоворот,
словно загипнотизированные.
- Я одним выстрелом, - думал Пол с удовлетворением, - убью сразу двух
зайцев. Во-первых, это охладит пыл локхали и они не пустятся за баржей в
погоню. Во-вторых, по этой демонстрации или по рассказу о ней все
оставшиеся в живых земляне поймут, что выжил еще кто-то из их товарищей.
Пол опустил ружье и, сложив рупором руки, громко закричал:
- Я вернусь!.. Je reviens... Ich komm wieder!..
Вскоре баржа миновала деревню, но Пол еще долго оглядывался.
Незадолго до полудня Шон Ху, выбрав подходящее место, причалил к
берегу.
- Теперь мы пойдем через лес, - сказал он. - Плывя дальше по Влаге
Орури, мы не приблизимся к Храму Белой Тьмы.
- Тогда давайте поедим и отдохнем, - решил Пол. - А потом разложим
наш груз по рюкзакам.
Перекусив, они вытащили из баржи бурдюки с водой, сушеную каппу,
вяленое мясо и мешок для Немо. Затем затопили ее, навалив в трюм кучу
камней. Маловероятно, конечно, чтобы локхали нашли баржу, но если она еще
и затоплена - то уж точно не найдут.
- Единственная проблема, - мрачно думал Пол, - самим потом ее найти.
Вернуться в Байа Нор без баржи, разумеется, можно, но путь будет
значительно труднее... и опаснее.
Уже вечерело, когда путешественники двинулись в глубь леса прочь от
Влаги Орури. Первым шел Шок Ху, следом за ним - Пол. Дальше - Зу Шан с
Немо за плечами, последними - два охотника.
Как это ни удивительно, Немо, похоже, полностью оправился от
пережитого потрясения. Но Пол заметил, что он все время старается
держаться поближе к Зу Шану. В чем-то они даже начали зависеть друг от
друга. Хоть Зу Шан и был уже наполовину взрослым, на другую половину он
все еще оставался ребенком. И как ребенку, ему интереснее было
разговаривать с Немо, чем с Полом или с охотниками.
Немо и Зу Шан любили демонстрировать перед охотниками свое умение,
беседуя на английском, вкрапливая слова на байани. Получался странный,
временами весьма забавный диалог. Поначалу планировалось, что Немо будут
нести все по очереди, но и Зу Шан, и сам Немо воспротивились этому.
Впрочем, Немо, все еще напоминающий обтянутый кожей скелет, вряд ли весил
больше, а скорее всего, даже и меньше, чем любой из рюкзаков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24