Тогда он превратился в шар и покатился.
- Лотос! - завопил я. Но через оболочку на моих губах вырвался лишь приглушенный хриплый шепот.
Но она уже была в воздухе и отчаянно била крыльями, пока ее не подхватил легкий ветерок. Тогда она расправила крылья и стала парить над волосатым шаром, наблюдая за агонией паука.
Он умер. Не сразу, медленно. Один раз он чуть было не наткнулся на собственную паутину и не свалился на нас с Диким. Когда он затих, Лотос осторожно спланировала на краешек паутины.
- Энди! Дикий!
Я попытался крикнуть. Вместо крика из паутины раздался низкий глухой гул.
- Я тебя слышу! Сейчас я тебя раскопаю. "Да здравствуют ее продолговатые уши", - подумал я. Она принялась рубить ножом серебристые волокна. Через некоторое время, пробравшись ко мне, она освободила меня от гадости, спутавшей мне руки и заткнувшей рот. Мы вместе откопали Дикого и были готовы к самому худшему.
Но все оказалось не так уж плохо. Он все еще не пришел в сознание, но паутина, обложившая рану от иглы, остановила фонтанирующую кровь.
- Придется нам лететь назад, - сказал я.
- А как же камеры?
- Мы успели установить только две.
- Закончи работу.
- Я не могу...
- Закончи работу, - настойчиво повторила она. - Я поглядела, что там впереди. Иди полмили по главной тропе, и тебе попадется на пути шесть перекрестков. Если установить на них камеры, у нас будет достаточно информации, чтобы понять, часто ли здесь появляется зверь. И будь добр, сначала доставь сюда летун - я возьму там аптечку и позабочусь о Диком.
- Но он, может...
- С ним все будет нормально. В летуне достаточно медикаментов, чтобы оказать ему всю необходимую помощь.
Лотос была хорошей медсестрой; она не раз мне перевязывала раны.
- Ладно, - сказал я. - Через минуту вернусь. Вернулся я, правда, через четыре минуты, но когда посадил летун в ложбину, на Диком уже не осталось ни клочка паутины. Я взял камеры, перекинул их через плечо и потащил ношу, рассчитанную на двоих, держа пистолет наготове и зорко поглядывая по сторонам...
x x x
Три часа спустя я, пошатываясь, приплелся назад, не скрывая своей смертельной усталости. Лотос и Дикий сидели, весело хихикая над чем-то.
- Неплохой способ отлынивать от работы, - сказал я вместо приветствия.
Дикий поднял на меня глаза и тихонько заржал.
- Если хочешь, можем с тобой поменяться. По мне, лучше расставлять камеры, чем возиться с этой проклятой рукой.
- Как же, как же!
- По-моему, нам пора убираться отсюда, - вмешалась в нашу перебранку Лотос. - Кажется, приближается гроза, а я не хотела бы встретиться с тем, что вылезет во время дождя.
Во время ливня у растений-вампиров на Фаннере-Н пробуждался зверский аппетит.
- Хорошо. Ты можешь идти, Дикий?
- Как-нибудь доковыляю.
x x x
Однажды люди начинают тебе казаться животными. Лица превращаются в морды. Глаза становятся похожи на матовые бусинки. Уши вдруг обрастают шерстью. Вместо ногтей появляются когти. А ты знаешь, что животных можно убивать: стреляй в них сколько угодно, только людей не трогай. И ты идешь смазывать ружье... Но ты понимаешь, что просто представляешь их животными в своем воображении, чтобы можно было убить их и отомстить за мать - и таким образом стереть из своей жизни целую главу. В глубине души боишься, что тебе хочется пролить горячую человеческую кровь - приникнуть к свежей ране и насосаться...
Я, должно быть, стонал во сне. Это был старый и давно знакомый сон; сколько я себя помнил, он все время повторялся. Очнувшись ото сна в полутемной спальне, я оказался в объятиях мягких бархатных крыльев, рядом со мной лежало ее легкое тело, губы прижимались к моим...
На следующее утро мы пошли снимать камеры. Рука у Дикого почти прошла (спасибо таланту Лотос и заживляющей мази). Мы надеялись, что к полудню он окончательно поправится и сможет начать охоту - в том случае, если камеры запишут что-нибудь интересующее нас.
А интересного там было немало.
- Не нравится мне это, - проворчал Дикий, в шестой раз прокручивая пленку.
- Ну, нам и не такие страшилища встречались, - ответил я, чтобы приободрить их, а заодно и себя.
Но и это тоже выродок хоть куда. Семи с половиной футов, потяжелее Дикого. Две волочащиеся по земле конечности с шестидюймовыми когтями, а посередине бочкообразной груди - пара дополнительных, меньших по размеру рук. Эти руки беспрестанно теребили друг друга, царапались, выискивали насекомых, действуя при этом со странной согласованностью. Рот был настоящей сокровищницей для биолога, интересующегося формами зубов у хищников. На левой части лица у зверя располагался один запавший глаз, а на месте другого зияла недоразвитая глазница. Лицо было покрыто морщинистой кожей, на которой в некоторых местах росли пучки жестких волос.
- По виду он ничуть не опаснее паука.
- Вот и я об этом. Не нравится он мне.
- Как?
- По-моему, - вмешалась Лотос, - Дикий хочет сказать, что слишком уж он просто выглядит. Такого простака, каким выглядит этот зверь, взял бы первый же посланный за ним отряд. У него должно быть что-то еще, помимо когтей, зубов и лишней пары рук.
Выглядел он устрашающе. К тому же не следовало забывать о тех двадцати двух охотниках.
- А ты что думаешь?
- Даже не знаю, что сказать, - едва слышно пробормотала Лотос. - Это было бы все равно что устанавливать причину смерти до убийства.
- И что же мы решим? Может, отказаться, пока не поздно?
Они оба покачали головами.
- Нам ведь эти деньги пока что не нужны.
- Но там был Гарнер, - возразил Дикий. Улыбнувшись, я выключил камеру.
- Ладно. Давайте начнем. Дикий, как твоя рука? Он размотал повязку и расправил мускулистую руку. Рана затянулась новой, нежной и упругой кожей. Рука была красная и распухшая, но без шрама.
- Как нельзя лучше. Пора отправляться. Что мы и сделали.
Глава 4
После короткого, но утомительного перехода мы расположились лагерем неподалеку от того места, где зверя засекла камера. Первой - вечером - на часах была Лотос, потом ее сменил я и, отдежурив половину положенного времени, услышал, что справа приближается некое существо крупнее средних габаритов. Держа наготове пистолет, я вытянулся за густой полосой растительности и затаился. Мои защитные очки с инфракрасными стеклами разгоняли темноту, и видел я, должно быть, не хуже зверя.
Может, лучше бы мне было находиться в темноте. В жизни этот парнишка оказывал гораздо более сильное впечатление, чем на пленке, снятой бесстрастным объективом. В первую очередь камера не уловила легкой пружинистой походки мутанта. Происхождение его я установил быстро: обезьяна. Наверное, когда большой взрыв стер с лица земли город и пригороды, неподалеку находился зоопарк - неподалеку, но на достаточном расстоянии, чтобы не исчезнуть со взрывом. Остальное доделала радиация. Оставаясь незамеченным, я наблюдал, как зверь вприпрыжку проследовал мимо.
От него изрядно разило потом, несмотря на то что дул холодный ветер.
Поднявшись с земли, я отступил на свою прежнюю позицию. Я пока не открывал огня, потому что хотел сначала прикинуть, сколько выстрелов понадобится, чтобы остановить зверюгу. Я оценил ситуацию и теперь мог ждать, когда он снова появится. Опускаясь на землю, краешком глаза я заметил, что зверь вернулся и, стоя в десятке ярдов от меня, прищурившись, наблюдает за мной. Я мысленно отругал себя за то, что забыл про обезьянье любопытство и хитрость.
Внезапно он бросился на меня.
Я поднял пистолет и выстрелил.
Синий-белый, синий-белый!
Но когда вспышка погасла и ночь снова вступила в свои, на мгновение нарушенные права, обезьяны там не было - ни живой, ни мертвой. Если бы я убил ее, то там лежал бы ее громадный труп. Если бы я ранил ее, она бы так быстро не ускакала. Значит, она жива и бродит где-то поблизости.
Темень стояла непроглядная, даже инфракрасные очки не спасали. Я замер, прислушиваясь. Меня внезапно осенило, что зверь сейчас, возможно, пригнувшись, движется по тропинке за густым кустарником к тому месту, откуда ему проще было бы совершить прыжок. Я выбранил себя за то, что промазал, извиняя себя лишь тем, что зверь слишком быстро двигался и попасть в такую мишень было вообще невозможно. Не дожидаясь, пока он атакует, я стал пробираться назад через кустарник, держа наготове оружие и пытаясь уловить, куда следует целиться.
На расстоянии сотни ярдов от меня, посреди полянки, возвышался небольшой бугорок. Если бы мне до него добраться, я бы мог обозревать местность с высоты, обнаружить мутанта, когда он зашевелится, и не дать ему близко подобраться ко мне. Я начал осторожно продвигаться к холмику. Звать на помощь было бесполезно. Не успев достигнуть гряды, отделявшей меня от лагеря, крик полностью растворился бы в глухом лесу.
Ветер был не просто холодным. Он был ледяным и пронизывающим. Я продрог до костей.
Добравшись до холмика, я обнаружил, что это вовсе никакой и не холмик. Полянка была покрыта густым клевером, который на опушке достигал в высоту лишь нескольких дюймов, а к середине становился все выше и образовывал этот самый бугорок в пять с половиной футов высотой, похожий на шляпу гриба. Остановившись, я повернулся, чтобы идти назад, но обострившийся за годы охоты инстинкт самосохранения приказал мне остановиться. Где-то впереди, поджидая меня, засел зверь. Где именно - я не знал, но возвращаться тем же путем было равносильно самоубийству. Единственно правильное решение в моей ситуации - это продолжать отступать через поляну, затем к гряде, перебраться через нее и очутиться в лагере. Я отступил.
Сделать это было гораздо труднее, чем сказать.
Преодолев полпути, по плечи утопая в густой растительности, я услышал поблизости яростное рычание и фырканье.
Я остановился и замер, стараясь даже не дышать. Где-то совсем рядом, спрятавшись под зыбкой поверхностью клевера, двигался зверь и вынюхивал меня. Поддавшись минутной панике, я выстрелил. Выстрел выжег в море клевера открытое пространство размером с человека. Рычание не прекратилось, теперь оно было еще ближе. Я заставил себя успокоиться. От такой бесцельной стрельбы толку мало, она лишь раздразнит зверя.
Вокруг свистел ледяной ветер.
Наконец я увидел то, что искал. Зыбь на поверхности клеверного моря. Если через него двигалось, пригнувшись, такое большое тело, оно должно было оставить след на поверхности. Прицелившись в это место, я...
...метнулся в сторону, чтобы уклониться от прыгнувшего на меня зверя! Чуть было не задев меня, он проскочил мимо и нырнул в клевер, исчезнув в зелени. Я выстрелил в это место, но он был уже далеко. Мое сердце бешено стучало. Я снова внимательно вгляделся в поверхность клеверного моря.
Он снова прыгнул. На этот раз, несмотря на то, что я отчаянно дернулся в сторону, ему удалось зацепить меня когтями. Кровь брызнула из раны на плече, а затем вязким потоком заструилась по телу. Всю руку от плеча до кисти прострелило словно огнем, и я переложил пистолет в здоровую ладонь.
Заставляя себя не обращать внимания на боль, я снова огляделся в поисках зыби на клевере, обозначавшей присутствие противника, уже почти приготовившись к тому, что зверь сожрет меня прежде, чем я его обнаружу. И когда по моим ногам снизу вверх уже поползла сковывающая усталость, я засек его. Тщательно прицелившись, я выстрелил. Зверь выпрямился во весь рост, схватившись за бок, и покачнулся. Дрожа, я выстрелил еще раз и ранил его в ногу. Из раны хлынула кровь. Я снова прицелился.
И тогда вдруг все затуманилось, слилось и превратилось в медленный поток действий, лишь подсознательно отмечавшихся в моем мозгу. Зверь, пошатываясь, пытался уйти... Я не мог выстрелить... Зверь что-то сделал, и я не мог выстрелить... Курок был как каменный... Ночь поглотила его... Я потерял сознание.
Потом я увидел солнце и услышал пение птиц, надо мной склонилось прекрасное лицо Лотос, она вливала мне в рот что-то теплое. Потом Дикий испортил картину, сунув в нее свою лошадиную морду.
- Что случилось?
- Мы нашли тебя в клевере. Почти мертвым. Что это было?
С их помощью мне удалось подняться. В голове у меня гудело, как после катания на американских горках, потом шум постепенно улегся.
- Я застрелил его. Во всяком случае ранил. Он хотел меня убить.
- Почему же ты его не убил? - спросила Лотос.
- Кажется.., он выбил у меня оружие.
- Нет, - возразил Дикий. - Когда мы тебя нашли, пистолет был у тебя в руке. Ты, вероятно, держал его, когда зверь уходил. Ты так вцепился в него, что мы его едва смогли вынуть из твоих пальцев. Почему ты в него не выстрелил?
Я попытался припомнить. Я вспомнил сине-белый витралуч, разорвавший темноту. Потом какое-то восклицание, которое у меня не вырвалось. Потом я не мог выстрелить. Я пересказал им свои воспоминания.
- Гипноз? - недоверчиво произнес Дикий.
- Не думаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21