Но всего получается четыреста восемьдесят фунтов.
Росс продолжала сортировать упаковки с пищевыми концентратами.
Слова Росс не на шутку встревожили Эллиота. Дело принимало совсем иной оборот, экспедиция становилась все более и более опасной. На мгновение он почувствовал почти непреодолимое желание все бросить и немедленно вернуться в Америку. Но тут он вспомнил видеозапись и то серое, похожее на гориллу создание, которое по его предположениям было новым, неизвестным науке видом. Ради такого открытия стоило рисковать. Он выглянул в иллюминатор, посмотрел на рабочих:
– Они из племени кикуйю?
– Да, – ответила Росс. – Хорошие носильщики; правда, слишком много болтают. Кикуйю любят потрепаться. Между прочим, все они братья, так что, разговаривая с ними, выбирайте слова. Остается только надеяться, что Мунро не разболтал им слишком много.
– Кому, кикуйю?
– Нет, НКИА.
– НКИА, – тупо повторил Эллиот.
– Китайцам, – пояснила Росс. – У них повышенный интерес к компьютерам и электронной промышленности. Должно быть, Мунро что-то рассказывает им в обмен на ценные советы.
Она кивнула в сторону иллюминатора. Эллиот еще раз выглянул из самолета. Ну конечно, так оно и было: в тени крыла «Боинга-747» стоял Мунро, неслышно беседуя с четырьмя китайцами.
– Вот это задвиньте в угол. – Росс показала на три большие пенопластовые коробки, на которых было написано: «АМЕРИКАНСКОЕ ОБЩЕСТВО СПОРТИВНОГО ВОДОЛАЗАНИЯ. ОЗЕРО ЭЛЬСИНОР, КАЛИФОРНИЯ».
– Мы собираемся работать и под водой? – удивленно спросил Эллиот.
Росс пропустила вопрос мимо ушей.
– Ужасно хотелось бы знать, что он им рассказывает, – сказала она.
Потом выяснилось, что Росс беспокоилась зря. Мунро расплатился с китайцами тем, что для них было намного более ценным, чем информация об электронной промышленности.
«Фоккер» поднялся с взлетно-посадочной полосы аэропорта Найроби в 14:24, на три минуты раньше нового графика экспедиции.
* * *
В течение шестнадцати часов после спасения Эми экспедиция СТИЗР преодолела пятьсот шестьдесят миль и на пути от Найроби до Баравана-Форест, что на границе тропических лесов Конго, пересекла границы четырех государств: Кении, Танзании, Руанды и Заира. Организация такого маршрута была бы невозможной без помощи со стороны. Мунро сказал, что у него «кое-где есть друзья» и что он обратился к агентам секретной службы КНР в Танзании.
Китайцы активно заинтересовались Африкой с начала шестидесятых годов, когда через свою шпионскую сеть попытались повлиять на ход гражданской войны в Конго, желая получить доступ к его богатым урановым месторождениям. Агенты КНР работали под видом сотрудников Китайского банка или, еще чаще. Нового китайского информационного агентства (НКИА). В 1963-1968 годах, когда Мунро занимался продажей оружия, он имел дело со многими «военными корреспондентами» НКИА и с тех пор не терял старых контактов.
В африканские страны китайское правительство вложило немалые средства. В конце шестидесятых годов больше половины всей суммы, выделенной на оказание помощи развивающимся странам и составлявшей два миллиарда долларов, было направлено в молодые африканские государства. Мао Цзэдун публично сожалел об огромных суммах, впустую потраченных на неудавшиеся попытки свержения заирского правительства президента Мобуту.
Первостепенной задачей Китая в Африке считалось сдержать влияние СССР, но в равной мере китайцы не испытывали симпатий и к японцам, поэтому как бы случайно оброненное Мунро замечание о конкуренции со стороны евро-японского консорциума попало на благодатную почву. Чтобы закрепить новый китайско-американский союз, Мунро принес три гонконгские картонные коробки, все в пятнах от смазки.
Два руководителя агентуры КНР в Африке, Ли Тхао и Лю Шувень, были родом из провинции Юнань. Свою чиновничью работу они считали неблагодарной, в частности, из-за однообразной и пресной африканской пищи и поэтому приняли подарок Мунро – коробки с грибами «иудино ухо», острым бобовым соусом и перечным соусом «чили» с чесноком – с искренней радостью. Немаловажно было и то, что все эти деликатесы были закуплены в Гонконге, а не на Тайване, известном низким качеством своих товаров. Так или иначе, подарок Мунро способствовал неофициальному обмену информацией как нельзя лучше.
Сотрудники НКИА помогли Мунро оформить кое-какие документы, достать дефицитные материалы и сообщили весьма ценные сведения. Поскольку китайцы помогали танзанийской армии, вторгшейся на территорию Уганды, они подарили Мунро великолепные карты и предоставили чрезвычайно полезную информацию о положении на северо-восточной границе Заира. Так, они сообщили, что уровень воды в лесных реках заметно поднялся, и порекомендовали заранее приобрести воздушный шар, чтобы легче было переправляться через водные потоки. Правда, Мунро не внял их советам. У китайцев создалось впечатление, что он намерен добраться до цели, не форсируя ни одной реки, хотя, как он собирается это делать, они совершенно не представляли.
Шестнадцатого июня в десять часов вечера «Фоккер» приземлился для заправки в аэропорту Равамагена, расположенном неподалеку от руандийского города Кигали. На борт самолета поднялся диспетчер аэропорта. Достав дощечку с зажимами и какие-то бумаги, он поинтересовался целью назначения самолета. Мунро ответил, что дальше Равамагены они не полетят, здесь же развернутся и снова направятся в Найроби.
Эллиот нахмурился:
– Кажется, мы собирались сесть где-то в…
– Ш-ш-ш, – прервала его Росс, недовольно качая головой. – Не лезьте куда вас не просят.
Диспетчера аэропорта такой план полета определенно устраивал, и, как только пилот подписал форму, он ушел. Росс объяснила Эллиоту, что диспетчеры полетов в Руанде привыкли к тому, что экипажи самолетов вносили в документы далеко не все пункты предполагавшихся посадок.
– Ему важно знать, когда самолет вернется в этот аэропорт. Остальное его не касается.
Аэропорт Равамагена был настоящим сонным царством: топливо к самолету подвезли лишь через два часа. Тем более удивительным показалось Эллиоту полное спокойствие всегда нетерпеливой Росс. Да и Мунро дремал и не проявлял ни малейшего желания хоть что-то предпринять для ускорения заправки.
– А как же наша кривая времени? – спросил Эллиот.
– С ней все в порядке, – ответила Росс. – В любом случае мы сможем вылететь только через три часа. Когда мы доберемся до Мукенко, там должно быть уже светло.
– Это там, где следующий аэропорт? – не понял Эллиот.
– Можно сказать и так, – проворчал Мунро, надвинул на глаза парусиновую шляпу и снова заснул.
Эллиот не мог успокоиться до тех пор, пока Росс не объяснила ему, что, как правило, удаленный африканский аэропорт – это просто расчищенная в буше грязная полоса. Приземляться ночью или утром в тумане на ней нельзя, потому что на полосу часто забредают животные или там разбивают лагерь кочевники, или стоит другой самолет, который по какой-то причине не может взлететь.
– Нам нужно светлое время суток, – резюмировала она. – Поэтому мы и ждем. Не беспокойтесь, эта задержка тоже учтена.
Эллиота такое объяснение устроило, и он отправился к Эми. Росс тяжело вздохнула:
– Вы не думаете, что лучше посвятить его в наши планы?
– Зачем? – не поднимая шляпы, вопросом на вопрос ответил Мунро.
– Может, возникнут какие-нибудь проблемы с Эми.
– Эми я возьму на себя, – сказал Мунро.
– Эллиот расстроится, когда узнает обо всем, – сказала Росс.
– Конечно, – согласился Мунро. – Но зачем расстраивать его раньше времени? Однако главное в другом: что этот прыжок значит для нас?
– По меньшей мере сорок часов. Это опасно, но зато дает нам реальный шанс. Мы еще поборемся с консорциумом.
– Вот вы сами и ответили на свой вопрос, – подытожил Мунро. – А теперь давайте помолчим и отдохнем.
ДЕНЬ ПЯТЫЙ: МОРУТИ, 17 ИЮНЯ 1979
1. ЗАИР
На шестом часу полета от Равамагены ландшафт изменился. Миновав Гому, небольшой городок возле заирской границы, самолет с востока приближался к конголезским лесам. Эллиот как зачарованный не мог оторваться от иллюминатора.
Тусклое утреннее солнце осветило редкие полупрозрачные облачка тумана, клочьями ваты повисшие над сплошным зеленым пологом леса. Изредка самолет пролетал над темной рекой, замысловато петляющей между деревьями, или над красной стрелой дороги, глубоким ущельем прорезавшей джунгли. Но большей частью, куда ни кинь взгляд, повсюду виднелись только плотные кроны деревьев – девственный тропический лес простирался во все стороны до самого горизонта.
Этот ландшафт утомлял и в то же время пугал; человек инстинктивно боялся встретиться с тем, что Стэнли называл «равнодушной необъятностью природы». Сидя в удобном кресле самолета и ощущая комфорт кондиционированной атмосферы пассажирского салона, невозможно было не признать, что по сравнению с этим безбрежным творением природы самые большие города, как и любые другие творения рук человеческих, кажутся просто карликами. В тропическом лесу целый готический собор может укрыться в тени необъятной кроны каждого дерева, вознесенной к небесам на двести футов. А ведь этот лес протянулся на запад почти на две тысячи миль, и лишь Атлантический океан, омывающий западное побережье Заира, останавливает это мрачное царство деревьев-великанов.
Эллиот предполагал, что и Эми как-то по-особому прореагирует на свою первую встречу с тропическим лесом, своим родным домом. Горилла пристально смотрела в иллюминатор и наконец прожестикулировала: «Здесь джунгли», но сделала это совершенно спокойно, как если бы называла раскрашенные карточки или предметы, разбросанные на полу ее домика в Сан-Франциско. Она узнала джунгли, правильно назвала то, что видела, но, очевидно, не ощущала никакой связи между собой и этим бескрайним лесом.
– Эми нравятся джунгли? – спросил Эллиот гориллу.
«Джунгли здесь, – жестами ответила Эми. – Джунгли есть».
Эллиот несколько раз повторил вопрос, настойчиво пытаясь прощупать эмоции Эми, – он был почти уверен, что она должна почувствовать необычность происходящего.
– Эми нравятся джунгли?
«Джунгли здесь. Джунгли есть. Джунгли место здесь Эми видеть джунгли здесь».
Эллиот изменил тактику:
– Эми живет джунгли здесь?
«Нет», – равнодушно ответила Эми.
– Где Эми живет?
«Эми жить дом Эми».
Очевидно, она имела в виду ее домик в Сан-Франциско.
Расстегнув пристежной ремень и подперев подбородок ладонью, Эми рассеянно поглядывала в иллюминатор, а потом жестами сказала:
«Эми хочет сигарету».
Она увидела Мунро с сигарой в зубах.
– Попозже, Эми, – ответил Эллиот.
* * *
В семь утра «Фоккер» пролетел над блестящими металлическими крышами поселка Масиси, где добывали оловянную и танталовую руду. Мунро, Кахега и другие носильщики отправились в хвостовую часть самолета и, оживленно болтая на суахили, занялись подготовкой снаряжения экспедиции к разгрузке.
Проводив носильщиков глазами, Эми прожестикулировала:
«Они беспокоятся».
– О чем беспокоятся, Эми?
«Они беспокоятся люди беспокоятся они беспокоить проблемы».
Через несколько минут Эллиот тоже заглянул в хвостовую часть «Фоккера». Стоя по колено в огромной куче соломы, Мунро заталкивал снаряжение в длинные сигарообразные миткалевые мешки, потом плотно забивал все пустоты соломой.
– Что это такое? – Эллиот показал на мешки.
– Эти штуки называются контейнерами Кросслина, – объяснил Мунро. – Очень надежная штука.
– Ни разу не приходилось видеть, чтобы приборы упаковывали подобным образом, – заметил Эллиот, внимательно наблюдая за работой носильщиков. – Мне кажется, они укладывают наше имущество даже слишком старательно.
– Так и задумано, – согласился Мунро и направился в кабину пилота.
Эми жестами показала:
«Человек волосатый нос лгать Питер».
«Человеком-волосатый-нос» она называла усатого Мунро. Эллиот не обратил внимания на слова гориллы и повернулся к Кахеге:
– Сколько еще до аэропорта?
Кахега поднял голову:
– Какого аэропорта?
– Того, что в Мукенко.
Кахега помедлил с ответом, а потом хихикнул:
– Два часа.
Он добавил что-то еще на суахили, и все его братья тоже засмеялись.
– Что здесь смешного? – не понял Эллиот.
– Ох, доктор. – Кахега хлопнул Эллиота по плечу. – Ну и юморист же вы!
Самолет накренился, медленно описывая широкий круг в воздухе. Кахега с братьями прильнули к иллюминаторам, и Эллиот последовал их примеру. Сначала он не видел ничего, кроме девственного леса, а потом заметил колонну зеленых джипов, тянувшуюся по грязной дороге. Это походило на передислокацию воинских частей. Эллиот услышал, как носильщики несколько раз повторили слово «мугуру».
– В чем дело? – спросил Эллиот. – Это Мугуру?
Кахега энергично замотал головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Росс продолжала сортировать упаковки с пищевыми концентратами.
Слова Росс не на шутку встревожили Эллиота. Дело принимало совсем иной оборот, экспедиция становилась все более и более опасной. На мгновение он почувствовал почти непреодолимое желание все бросить и немедленно вернуться в Америку. Но тут он вспомнил видеозапись и то серое, похожее на гориллу создание, которое по его предположениям было новым, неизвестным науке видом. Ради такого открытия стоило рисковать. Он выглянул в иллюминатор, посмотрел на рабочих:
– Они из племени кикуйю?
– Да, – ответила Росс. – Хорошие носильщики; правда, слишком много болтают. Кикуйю любят потрепаться. Между прочим, все они братья, так что, разговаривая с ними, выбирайте слова. Остается только надеяться, что Мунро не разболтал им слишком много.
– Кому, кикуйю?
– Нет, НКИА.
– НКИА, – тупо повторил Эллиот.
– Китайцам, – пояснила Росс. – У них повышенный интерес к компьютерам и электронной промышленности. Должно быть, Мунро что-то рассказывает им в обмен на ценные советы.
Она кивнула в сторону иллюминатора. Эллиот еще раз выглянул из самолета. Ну конечно, так оно и было: в тени крыла «Боинга-747» стоял Мунро, неслышно беседуя с четырьмя китайцами.
– Вот это задвиньте в угол. – Росс показала на три большие пенопластовые коробки, на которых было написано: «АМЕРИКАНСКОЕ ОБЩЕСТВО СПОРТИВНОГО ВОДОЛАЗАНИЯ. ОЗЕРО ЭЛЬСИНОР, КАЛИФОРНИЯ».
– Мы собираемся работать и под водой? – удивленно спросил Эллиот.
Росс пропустила вопрос мимо ушей.
– Ужасно хотелось бы знать, что он им рассказывает, – сказала она.
Потом выяснилось, что Росс беспокоилась зря. Мунро расплатился с китайцами тем, что для них было намного более ценным, чем информация об электронной промышленности.
«Фоккер» поднялся с взлетно-посадочной полосы аэропорта Найроби в 14:24, на три минуты раньше нового графика экспедиции.
* * *
В течение шестнадцати часов после спасения Эми экспедиция СТИЗР преодолела пятьсот шестьдесят миль и на пути от Найроби до Баравана-Форест, что на границе тропических лесов Конго, пересекла границы четырех государств: Кении, Танзании, Руанды и Заира. Организация такого маршрута была бы невозможной без помощи со стороны. Мунро сказал, что у него «кое-где есть друзья» и что он обратился к агентам секретной службы КНР в Танзании.
Китайцы активно заинтересовались Африкой с начала шестидесятых годов, когда через свою шпионскую сеть попытались повлиять на ход гражданской войны в Конго, желая получить доступ к его богатым урановым месторождениям. Агенты КНР работали под видом сотрудников Китайского банка или, еще чаще. Нового китайского информационного агентства (НКИА). В 1963-1968 годах, когда Мунро занимался продажей оружия, он имел дело со многими «военными корреспондентами» НКИА и с тех пор не терял старых контактов.
В африканские страны китайское правительство вложило немалые средства. В конце шестидесятых годов больше половины всей суммы, выделенной на оказание помощи развивающимся странам и составлявшей два миллиарда долларов, было направлено в молодые африканские государства. Мао Цзэдун публично сожалел об огромных суммах, впустую потраченных на неудавшиеся попытки свержения заирского правительства президента Мобуту.
Первостепенной задачей Китая в Африке считалось сдержать влияние СССР, но в равной мере китайцы не испытывали симпатий и к японцам, поэтому как бы случайно оброненное Мунро замечание о конкуренции со стороны евро-японского консорциума попало на благодатную почву. Чтобы закрепить новый китайско-американский союз, Мунро принес три гонконгские картонные коробки, все в пятнах от смазки.
Два руководителя агентуры КНР в Африке, Ли Тхао и Лю Шувень, были родом из провинции Юнань. Свою чиновничью работу они считали неблагодарной, в частности, из-за однообразной и пресной африканской пищи и поэтому приняли подарок Мунро – коробки с грибами «иудино ухо», острым бобовым соусом и перечным соусом «чили» с чесноком – с искренней радостью. Немаловажно было и то, что все эти деликатесы были закуплены в Гонконге, а не на Тайване, известном низким качеством своих товаров. Так или иначе, подарок Мунро способствовал неофициальному обмену информацией как нельзя лучше.
Сотрудники НКИА помогли Мунро оформить кое-какие документы, достать дефицитные материалы и сообщили весьма ценные сведения. Поскольку китайцы помогали танзанийской армии, вторгшейся на территорию Уганды, они подарили Мунро великолепные карты и предоставили чрезвычайно полезную информацию о положении на северо-восточной границе Заира. Так, они сообщили, что уровень воды в лесных реках заметно поднялся, и порекомендовали заранее приобрести воздушный шар, чтобы легче было переправляться через водные потоки. Правда, Мунро не внял их советам. У китайцев создалось впечатление, что он намерен добраться до цели, не форсируя ни одной реки, хотя, как он собирается это делать, они совершенно не представляли.
Шестнадцатого июня в десять часов вечера «Фоккер» приземлился для заправки в аэропорту Равамагена, расположенном неподалеку от руандийского города Кигали. На борт самолета поднялся диспетчер аэропорта. Достав дощечку с зажимами и какие-то бумаги, он поинтересовался целью назначения самолета. Мунро ответил, что дальше Равамагены они не полетят, здесь же развернутся и снова направятся в Найроби.
Эллиот нахмурился:
– Кажется, мы собирались сесть где-то в…
– Ш-ш-ш, – прервала его Росс, недовольно качая головой. – Не лезьте куда вас не просят.
Диспетчера аэропорта такой план полета определенно устраивал, и, как только пилот подписал форму, он ушел. Росс объяснила Эллиоту, что диспетчеры полетов в Руанде привыкли к тому, что экипажи самолетов вносили в документы далеко не все пункты предполагавшихся посадок.
– Ему важно знать, когда самолет вернется в этот аэропорт. Остальное его не касается.
Аэропорт Равамагена был настоящим сонным царством: топливо к самолету подвезли лишь через два часа. Тем более удивительным показалось Эллиоту полное спокойствие всегда нетерпеливой Росс. Да и Мунро дремал и не проявлял ни малейшего желания хоть что-то предпринять для ускорения заправки.
– А как же наша кривая времени? – спросил Эллиот.
– С ней все в порядке, – ответила Росс. – В любом случае мы сможем вылететь только через три часа. Когда мы доберемся до Мукенко, там должно быть уже светло.
– Это там, где следующий аэропорт? – не понял Эллиот.
– Можно сказать и так, – проворчал Мунро, надвинул на глаза парусиновую шляпу и снова заснул.
Эллиот не мог успокоиться до тех пор, пока Росс не объяснила ему, что, как правило, удаленный африканский аэропорт – это просто расчищенная в буше грязная полоса. Приземляться ночью или утром в тумане на ней нельзя, потому что на полосу часто забредают животные или там разбивают лагерь кочевники, или стоит другой самолет, который по какой-то причине не может взлететь.
– Нам нужно светлое время суток, – резюмировала она. – Поэтому мы и ждем. Не беспокойтесь, эта задержка тоже учтена.
Эллиота такое объяснение устроило, и он отправился к Эми. Росс тяжело вздохнула:
– Вы не думаете, что лучше посвятить его в наши планы?
– Зачем? – не поднимая шляпы, вопросом на вопрос ответил Мунро.
– Может, возникнут какие-нибудь проблемы с Эми.
– Эми я возьму на себя, – сказал Мунро.
– Эллиот расстроится, когда узнает обо всем, – сказала Росс.
– Конечно, – согласился Мунро. – Но зачем расстраивать его раньше времени? Однако главное в другом: что этот прыжок значит для нас?
– По меньшей мере сорок часов. Это опасно, но зато дает нам реальный шанс. Мы еще поборемся с консорциумом.
– Вот вы сами и ответили на свой вопрос, – подытожил Мунро. – А теперь давайте помолчим и отдохнем.
ДЕНЬ ПЯТЫЙ: МОРУТИ, 17 ИЮНЯ 1979
1. ЗАИР
На шестом часу полета от Равамагены ландшафт изменился. Миновав Гому, небольшой городок возле заирской границы, самолет с востока приближался к конголезским лесам. Эллиот как зачарованный не мог оторваться от иллюминатора.
Тусклое утреннее солнце осветило редкие полупрозрачные облачка тумана, клочьями ваты повисшие над сплошным зеленым пологом леса. Изредка самолет пролетал над темной рекой, замысловато петляющей между деревьями, или над красной стрелой дороги, глубоким ущельем прорезавшей джунгли. Но большей частью, куда ни кинь взгляд, повсюду виднелись только плотные кроны деревьев – девственный тропический лес простирался во все стороны до самого горизонта.
Этот ландшафт утомлял и в то же время пугал; человек инстинктивно боялся встретиться с тем, что Стэнли называл «равнодушной необъятностью природы». Сидя в удобном кресле самолета и ощущая комфорт кондиционированной атмосферы пассажирского салона, невозможно было не признать, что по сравнению с этим безбрежным творением природы самые большие города, как и любые другие творения рук человеческих, кажутся просто карликами. В тропическом лесу целый готический собор может укрыться в тени необъятной кроны каждого дерева, вознесенной к небесам на двести футов. А ведь этот лес протянулся на запад почти на две тысячи миль, и лишь Атлантический океан, омывающий западное побережье Заира, останавливает это мрачное царство деревьев-великанов.
Эллиот предполагал, что и Эми как-то по-особому прореагирует на свою первую встречу с тропическим лесом, своим родным домом. Горилла пристально смотрела в иллюминатор и наконец прожестикулировала: «Здесь джунгли», но сделала это совершенно спокойно, как если бы называла раскрашенные карточки или предметы, разбросанные на полу ее домика в Сан-Франциско. Она узнала джунгли, правильно назвала то, что видела, но, очевидно, не ощущала никакой связи между собой и этим бескрайним лесом.
– Эми нравятся джунгли? – спросил Эллиот гориллу.
«Джунгли здесь, – жестами ответила Эми. – Джунгли есть».
Эллиот несколько раз повторил вопрос, настойчиво пытаясь прощупать эмоции Эми, – он был почти уверен, что она должна почувствовать необычность происходящего.
– Эми нравятся джунгли?
«Джунгли здесь. Джунгли есть. Джунгли место здесь Эми видеть джунгли здесь».
Эллиот изменил тактику:
– Эми живет джунгли здесь?
«Нет», – равнодушно ответила Эми.
– Где Эми живет?
«Эми жить дом Эми».
Очевидно, она имела в виду ее домик в Сан-Франциско.
Расстегнув пристежной ремень и подперев подбородок ладонью, Эми рассеянно поглядывала в иллюминатор, а потом жестами сказала:
«Эми хочет сигарету».
Она увидела Мунро с сигарой в зубах.
– Попозже, Эми, – ответил Эллиот.
* * *
В семь утра «Фоккер» пролетел над блестящими металлическими крышами поселка Масиси, где добывали оловянную и танталовую руду. Мунро, Кахега и другие носильщики отправились в хвостовую часть самолета и, оживленно болтая на суахили, занялись подготовкой снаряжения экспедиции к разгрузке.
Проводив носильщиков глазами, Эми прожестикулировала:
«Они беспокоятся».
– О чем беспокоятся, Эми?
«Они беспокоятся люди беспокоятся они беспокоить проблемы».
Через несколько минут Эллиот тоже заглянул в хвостовую часть «Фоккера». Стоя по колено в огромной куче соломы, Мунро заталкивал снаряжение в длинные сигарообразные миткалевые мешки, потом плотно забивал все пустоты соломой.
– Что это такое? – Эллиот показал на мешки.
– Эти штуки называются контейнерами Кросслина, – объяснил Мунро. – Очень надежная штука.
– Ни разу не приходилось видеть, чтобы приборы упаковывали подобным образом, – заметил Эллиот, внимательно наблюдая за работой носильщиков. – Мне кажется, они укладывают наше имущество даже слишком старательно.
– Так и задумано, – согласился Мунро и направился в кабину пилота.
Эми жестами показала:
«Человек волосатый нос лгать Питер».
«Человеком-волосатый-нос» она называла усатого Мунро. Эллиот не обратил внимания на слова гориллы и повернулся к Кахеге:
– Сколько еще до аэропорта?
Кахега поднял голову:
– Какого аэропорта?
– Того, что в Мукенко.
Кахега помедлил с ответом, а потом хихикнул:
– Два часа.
Он добавил что-то еще на суахили, и все его братья тоже засмеялись.
– Что здесь смешного? – не понял Эллиот.
– Ох, доктор. – Кахега хлопнул Эллиота по плечу. – Ну и юморист же вы!
Самолет накренился, медленно описывая широкий круг в воздухе. Кахега с братьями прильнули к иллюминаторам, и Эллиот последовал их примеру. Сначала он не видел ничего, кроме девственного леса, а потом заметил колонну зеленых джипов, тянувшуюся по грязной дороге. Это походило на передислокацию воинских частей. Эллиот услышал, как носильщики несколько раз повторили слово «мугуру».
– В чем дело? – спросил Эллиот. – Это Мугуру?
Кахега энергично замотал головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48