Основную часть работы эта штука делает сама, когда попадает в череп. После этого – никаких проблем.
Ким заметила легкую гримасу, скривившую губы Пирса. Некоторым людям не нравится думать о том, что нечто чуждое и скользкое живет у них в черепе рядом с мозгом, проникает в плоть и неразрывно срастается с нейронами, в конце концов, сливаясь с их разумом в одно целое.
– Я делала это у опытного специалиста, но, да, без регистрации.
– Ты помнишь, почему ты это сделала?
– Почему? – Ким на мгновение заколебалась. – Ну… у меня были свои причины. – Она сердито посмотрела на мэра – Мне не нравится, что вы выпытываете, Пирс. Я не хочу об этом говорить. То, что случилось там, было несчастным случаем и не имеет никакого отношения к этому делу.
– Хорошо-хорошо. – Пирс успокаивающе поднял руки. – Я буду держать тебя в курсе того, что происходите «Гоблином». Подадим апелляцию, может, что и получится.
– Ладно, – согласилась Ким.
Элиас
Вернувшись в Лондон, Элиас бросил такси в глухом переулке, предварительно вскрыв ножом дешевую алюминиевую панель, за которой скрывался мозг машины, и вывел его из строя. Если удастся создать впечатление, что тут поработали вандалы, будет меньше вероятности, что кто-нибудь проанализирует журнал бортового компьютера и проследит его путь от Аркологий до этой части Лондона.
Элиас не мог представить себе, что такая боль способна усилиться, но она усилилась. Он прижал ладонь к лицу, потом заставил себя идти к первому попавшемуся подземному входу. Город простирался под землей так же далеко, как над землей, а Элиасу нужно было скрыться. Он знал эту часть города, но не мог вернуться в свою квартирку в Кемден-Мейз: слишком это опасно, пока он не понимает, что происходит.
Значит, оставался единственный путь – вниз.
Элиас нашел служебный вход, которым пользовался пару раз, когда надо было быстро исчезнуть, и вскоре затерялся в лабиринте коллекторов и служебных туннелей, пронизывающих инфраструктуру города. Там, внизу, были люди, люди-тени – такие же, как в Аркологиях за пределами города, и так же любыми средствами цепляющиеся за жизнь.
Элиас искал Дэнни и нашел его на заброшенной станции метро, давшей приют некоторым лондонским отверженным.
Дэнни с приятелями поднимали с треснувшего бетона чье-то тело. Услышав шаги, Дэнни повернулся, потом нахмурился, заметив кровь, и пошел навстречу Элиасу.
– Элиас, что это с тобой?
– Лучше не спрашивай. А что с тем твоим другом?
Дэнни снова нахмурился, потом оглянулся на людей, уносящих тело мертвого товарища. Когда они исчезли во мраке станции, Дэнни пожал плечами и покачал головой.
– Вероятно, умер от безысходности. Не рассказывай, если не хочешь, Элиас, но подлечить тебя нужно.
Дэнни повел Элиаса в свою больницу: длинный, низкий, роскошного размера передвижной дом, найденный на свалке, который теперь одновременно служил клиникой. Элиас позволил священнику вколоть ему что-то такое, отчего боль отступила. После того ужаса, который случился с ним в поясе астероидов, Дэнни обрел религию. Когда Элиас сообщил ему о Блайте, Дэнни уставился на него в ужасе.
– Ты должен был умереть, – в конце концов заметил Дэнни. – Ты вообще не должен быть живым.
– Блайт не всегда убивает, – возразил Элиас.
– Ты мне должен подробнее рассказать, что случилось.
– Не могу.
Дэнни посмотрел на него с гневом и разочарованием.
– Не могу, поверь мне, – сказал Элиас. Комната вокруг него на минуту закачалась, и он почувствовал твердую руку Дэнни у себя на плече. – Я просто пытался делать то, что было правильным.
– Правильным? – переспросил Дэнни, его губы сжались в тонкую линию. – Где-то я это уже слышал. Скажи мне, это не ты привез его сюда, в эту страну?
– Не я, – выдавил Элиас осипшим голосом. – Я пытался этому помешать. Но получилось не так, как я ожидал.
Дэнни невесело улыбнулся.
– Вот поразительная штука. Люди всегда так удивляются, когда все оборачивается не так, как они ожидают. Я вот всегда ожидаю худшего, потому и жив до сих пор. – Он глубоко задумался. – Рану твою я залатаю, но Блайт – дело другое. Тут я помочь не смогу. Никто не сможет. Но если тебя это утешит, то ты действительно должен быть мертв.
– Ну, спасибо. – Элиас закашлялся. – Мне сразу полегчало.
– Послушай меня, Элиас. То, что сделали с тобой и с другими, сделали и со мной, ты это знаешь. На меня это не подействовало, как и почти на всех нас, но то, чем обладаешь ты, бесценно. То, что ты способен делать, это… – Дэнни замолчал, посмотрел на свои руки. Они дрожали. Дэнни уставился на них, пока дрожь не унялась. – Если бы я не знал, то сказал бы, что это чудо. Ты мог бы помочь стольким людям.
– Если меня убьют, я не помогу никому. Тренчер попытался, и теперь его нет. Если городские власти меня схватят, меня тоже убьют.
Заверещал какой-то прибор; Дэнни отошел и постучал по бумажной клавиатуре, расстеленной поперек откидного стола.
– Это только что проведенный анализ твоей нервной системы. – Дэнни разглядывал Элиаса с тщательно нейтральным выражением. – Боюсь, хорошего мало. Твое тело сопротивляется Блайту, но он все еще наполняет твой организм. Думаю, я не ошибусь, если скажу, что это Медленный Блайт.
Элиас почувствовал, как немеет тело.
– Ты ведь знаешь, что это такое? Он все еще внутри – его нельзя извлечь. Теперь он с тобой одно целое.
Элиас тупо посмотрел на Дэнни.
– Элиас, Блайт – в некотором роде биологическая машина. Это не просто какой-то случайный микроб. Он внедряется в нервную систему и перестраивает работу организма. Никто не знает, чего он добивается, но никто еще не прожил достаточно долго, чтобы это узнать.
– Я слышал о Медленном Блайте. Ему требуется около года, чтобы убить тебя?
– Хорошая новость та, что это неинфекционная форма Блайта. Но он ест тебя изнутри, начиная с нервной системы.
Сперва у тебя начнется тремор. Прости, что я говорю так прямо, Элиас, но ты должен знать. – Казалось, Дэнни трудно смотреть ему в глаза. – Не верь, когда тебе будут рассказывать, что он не распространился за пределы Индии, – продолжил Дэнни. – Я слышал другое.
Медленный Блайт? Это как-то не укладывалось в голове. Чего Дэнни не сказал – но Элиас и сам это знал, – это что лекарства от него не существует. «Теперь есть временной предел всему, что я делаю», – подумал Элиас.
Он будет умирать медленно. Его нервная система будет гнить изнутри.
ГЛАВА 3
Автономная община рудокопов «Эссекс-Таун» (Орбита Марс/Юпитер; астероид № 2152 NZ 20 по каталогу) Десятью годами раньше
Что-то случилось с Паченко. Элиас в бронированном скафандре и с винтовкой наготове продвинулся вперед, проверяя следующий изгиб коридора. Эти коридоры были вырезаны в голом камне; мигающие аварийные лампы заливали стены кроваво-красным светом.
– Паченко! – гаркнул Элиас в рацию. – Что там с тобой? Он оглянулся. Паченко шел замыкающим.
Рация принесла вой боли и отчаяния. Элиас повернул назад. Протолкнувшись мимо Фарелла и Эдуардеса, он направился обратно в сторону военного транспорта, который доставил их на этот герметизированный астероид. Паченко сидел у стены, съежившись.
– Они умрут, – пролепетал Паченко, когда Элиас нагнулся к нему. – Я это вижу, – добавил он. – Я это вижу.
– Что ты видишь?
– Кровь, боль и трупы, – завыл Паченко. – Я их вижу, Элиас. А ты не видишь?
– Нет, но я тебе верю.
По рации заговорил другой голос – Фарелл.
– Сэр? Все летит к черту, сэр. Между взводом А и рудокопами идет перестрелка. Я не могу связаться с командованием. Что нам делать?
«Быть где угодно, только не здесь», – подумал Элиас. Рудокопы выпустили воздух из половины астероида через считанные секунды после высадки войск. Все шло явно не так, как хотело командование. Элиас знал, что имеет в виду Паченко, что испытывает Паченко.
Эта рудная община разместилась в одной из разбросанных глыб пояса астероидов – на километровой длины плите никеля и железа где-то на пути между Землей и Оортовой Станцией Ангелов, заслужившей лишь порядкового номера в каталоге. Рудокопы зарабатывали на жизнь, поставляя сырье толстобрюхим грузовикам, курсирующим между Оортовой Станцией и Землей. Сама структура пояса, его различные общины, рассеянные по протяженным орбитам вокруг Солнца, делали безнадежной любую попытку установить контроль или порядок. Здешним образом жизни были коррупция и беззаконие. Однако политическая целесообразность требовала такой контроль установить.
– Паченко, Лиам, слушайте меня. Мне придется оставить вас здесь. Проберитесь обратно, если сможете… вы меня понимаете?
Паченко кивнул, его глаза все еще в ужасе смотрели на что-то, что Элиас не видел, не хотел видеть.
Паченко был гордостью ученых. «Мы сделаем из вас, парни, особых солдат, – сказали они, прежде чем начать процесс генных изменений. – Вы будете быстрее исцеляться, дольше жить». Они ни словом не обмолвились о других вещах: о способности видеть будущее, о кошмарных видениях, не дающих покоя. Масса подопытных сошли с ума всего за несколько дней. Тогда ученых сменили сладкоречивые люди в штатском, напоминая им об их долге и о подписанных ими условиях допуска.
Элиас отлично представлял себе, через что проходит Паченко и через что еще пройдет, медленно погружаясь в безумие. Он мог лишь молиться, чтобы самому не встать на тот же путь.
Командование описало им здешнюю ситуацию во время инструктажа: обособленная экономическая единица, полусоциалистический анклав Пионеров Бога вымогает деньги у соседних рудных общин, сам находясь на жалованье у некой корпорации, стремящейся к монополии на права по добыче полезных ископаемых.
Позже Элиас узнает, что командование ошиблось – катастрофически, ужасно ошиблось. Не было никакого вымогательства. Источники сведений были дезинформированы.
Они подошли к перекрестку, Фарелл и Эдуардес держались по бокам от Элиаса. Сверху, из темноты, что-то спустилось. Подняв голову, Элиас увидел девушку лет семнадцати – ее юное круглое лицо было едва различимо в шлеме залатанного скафандра. Девушка держала оружие. Она подняла его. Выстрелила. Элиас услышал крик Эдуардеса, и в тот самый момент они трое одновременно вскинули свои винтовки.
«Девочка, – подумал Элиас. – Маленькая девочка? » Он прицелился, но кто-то другой выстрелил первым. Девушка взорвалась.
Жар и пламя заполнили пещеру. Элиас и его бойцы отступили, укрываясь в том же коридоре, из которого только что вышли.
– О боже, что это было? – крикнул Фарелл.
– Взрывчатка, – оцепенело услышал Элиас свой собственный ответ. – Должно быть, они навьючили ее взрывчаткой.
Теперь он понимал, что имел в виду Паченко. Теперь он знал, что дальше будет хуже.
Другие рудокопы в скафандрах выползли из темноты, стреляя на ходу. Взвод Элиаса ответил огнем, бронированные скафандры защищали их, но их было всего трое, а рудокопов – десятки. Когда их разобьют – это был только вопрос времени. Элиас дал своим людям сигнал к отходу.
От командования поступили новые приказы. В шлеме Элиаса возникла трехмерная карта, показывая нужный маршрут. Он дал сигнал Эдуардесу и Фареллу, и они снова вошли в пещеру, из которой только что отступили, и встретились со взводом В, подошедшим с противоположной стороны. Его вел кореец по имени Ли Хуанг. Рудокопы исчезли в темноте.
– Наша взяла, – объявил Ли. – Они уходят, отступают.
Они не были готовы к такой атаке.
Элиас думал было что-то сказать, например: «Откуда мы вообще знаем, что они делают что-то незаконное?» Но он промолчал. Оба взвода пошли к тому месту, где, согласно карте командования, находился центральный спальный комплекс.
Он был открыт вакууму.
– Это не наша работа, – промолвил Эдуардес. – Кто это сделал?
Между командованием и тремя взводами, высадившимися на астероид, полетели сообщения. Что-то пошло не по плану. Взвод С находился в пути. Рудокопы просто отступили, прекратив сопротивление.
Так где же они?
Когда военные вошли в спальный комплекс, рудокопы были повсюду: их скорченные тела плавали в вакууме, лица были безжизненны. «Кровь, боль и трупы», – подумал Элиас. Все они были мертвы, а значит, Паченко был прав – хотя Элиас и до того в этом не сомневался. «Кровь, боль и трупы».
Они покончили с собой, все до единого – мужчины, женщины и дети. Элиас повернулся и увидел Ли, которого рвало внутри шлема.
После этого начали твориться очень странные вещи; воспоминания о последующих событиях были отрывочными. Одно воспоминание осталось сильным: они попытались спасти некоторых рудокопов. Похоже на попытку поправить непоправимое, мелькнула тогда мысль. Но одну вещь Элиас запомнил хорошо – лучше всего. И никогда не забудет.
Это был ребенок с синим от гипоксии лицом. Элиас смотрел, как девочку вырезали из скафандра и положили на каталку. Она лежала там в неподвижности смерти. Элиас уставился на девочку и нежно коснулся ее лица, чувство пустоты возникло глубоко внутри него, на месте чего-то, бывшего там когда-то и погибшего навеки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Ким заметила легкую гримасу, скривившую губы Пирса. Некоторым людям не нравится думать о том, что нечто чуждое и скользкое живет у них в черепе рядом с мозгом, проникает в плоть и неразрывно срастается с нейронами, в конце концов, сливаясь с их разумом в одно целое.
– Я делала это у опытного специалиста, но, да, без регистрации.
– Ты помнишь, почему ты это сделала?
– Почему? – Ким на мгновение заколебалась. – Ну… у меня были свои причины. – Она сердито посмотрела на мэра – Мне не нравится, что вы выпытываете, Пирс. Я не хочу об этом говорить. То, что случилось там, было несчастным случаем и не имеет никакого отношения к этому делу.
– Хорошо-хорошо. – Пирс успокаивающе поднял руки. – Я буду держать тебя в курсе того, что происходите «Гоблином». Подадим апелляцию, может, что и получится.
– Ладно, – согласилась Ким.
Элиас
Вернувшись в Лондон, Элиас бросил такси в глухом переулке, предварительно вскрыв ножом дешевую алюминиевую панель, за которой скрывался мозг машины, и вывел его из строя. Если удастся создать впечатление, что тут поработали вандалы, будет меньше вероятности, что кто-нибудь проанализирует журнал бортового компьютера и проследит его путь от Аркологий до этой части Лондона.
Элиас не мог представить себе, что такая боль способна усилиться, но она усилилась. Он прижал ладонь к лицу, потом заставил себя идти к первому попавшемуся подземному входу. Город простирался под землей так же далеко, как над землей, а Элиасу нужно было скрыться. Он знал эту часть города, но не мог вернуться в свою квартирку в Кемден-Мейз: слишком это опасно, пока он не понимает, что происходит.
Значит, оставался единственный путь – вниз.
Элиас нашел служебный вход, которым пользовался пару раз, когда надо было быстро исчезнуть, и вскоре затерялся в лабиринте коллекторов и служебных туннелей, пронизывающих инфраструктуру города. Там, внизу, были люди, люди-тени – такие же, как в Аркологиях за пределами города, и так же любыми средствами цепляющиеся за жизнь.
Элиас искал Дэнни и нашел его на заброшенной станции метро, давшей приют некоторым лондонским отверженным.
Дэнни с приятелями поднимали с треснувшего бетона чье-то тело. Услышав шаги, Дэнни повернулся, потом нахмурился, заметив кровь, и пошел навстречу Элиасу.
– Элиас, что это с тобой?
– Лучше не спрашивай. А что с тем твоим другом?
Дэнни снова нахмурился, потом оглянулся на людей, уносящих тело мертвого товарища. Когда они исчезли во мраке станции, Дэнни пожал плечами и покачал головой.
– Вероятно, умер от безысходности. Не рассказывай, если не хочешь, Элиас, но подлечить тебя нужно.
Дэнни повел Элиаса в свою больницу: длинный, низкий, роскошного размера передвижной дом, найденный на свалке, который теперь одновременно служил клиникой. Элиас позволил священнику вколоть ему что-то такое, отчего боль отступила. После того ужаса, который случился с ним в поясе астероидов, Дэнни обрел религию. Когда Элиас сообщил ему о Блайте, Дэнни уставился на него в ужасе.
– Ты должен был умереть, – в конце концов заметил Дэнни. – Ты вообще не должен быть живым.
– Блайт не всегда убивает, – возразил Элиас.
– Ты мне должен подробнее рассказать, что случилось.
– Не могу.
Дэнни посмотрел на него с гневом и разочарованием.
– Не могу, поверь мне, – сказал Элиас. Комната вокруг него на минуту закачалась, и он почувствовал твердую руку Дэнни у себя на плече. – Я просто пытался делать то, что было правильным.
– Правильным? – переспросил Дэнни, его губы сжались в тонкую линию. – Где-то я это уже слышал. Скажи мне, это не ты привез его сюда, в эту страну?
– Не я, – выдавил Элиас осипшим голосом. – Я пытался этому помешать. Но получилось не так, как я ожидал.
Дэнни невесело улыбнулся.
– Вот поразительная штука. Люди всегда так удивляются, когда все оборачивается не так, как они ожидают. Я вот всегда ожидаю худшего, потому и жив до сих пор. – Он глубоко задумался. – Рану твою я залатаю, но Блайт – дело другое. Тут я помочь не смогу. Никто не сможет. Но если тебя это утешит, то ты действительно должен быть мертв.
– Ну, спасибо. – Элиас закашлялся. – Мне сразу полегчало.
– Послушай меня, Элиас. То, что сделали с тобой и с другими, сделали и со мной, ты это знаешь. На меня это не подействовало, как и почти на всех нас, но то, чем обладаешь ты, бесценно. То, что ты способен делать, это… – Дэнни замолчал, посмотрел на свои руки. Они дрожали. Дэнни уставился на них, пока дрожь не унялась. – Если бы я не знал, то сказал бы, что это чудо. Ты мог бы помочь стольким людям.
– Если меня убьют, я не помогу никому. Тренчер попытался, и теперь его нет. Если городские власти меня схватят, меня тоже убьют.
Заверещал какой-то прибор; Дэнни отошел и постучал по бумажной клавиатуре, расстеленной поперек откидного стола.
– Это только что проведенный анализ твоей нервной системы. – Дэнни разглядывал Элиаса с тщательно нейтральным выражением. – Боюсь, хорошего мало. Твое тело сопротивляется Блайту, но он все еще наполняет твой организм. Думаю, я не ошибусь, если скажу, что это Медленный Блайт.
Элиас почувствовал, как немеет тело.
– Ты ведь знаешь, что это такое? Он все еще внутри – его нельзя извлечь. Теперь он с тобой одно целое.
Элиас тупо посмотрел на Дэнни.
– Элиас, Блайт – в некотором роде биологическая машина. Это не просто какой-то случайный микроб. Он внедряется в нервную систему и перестраивает работу организма. Никто не знает, чего он добивается, но никто еще не прожил достаточно долго, чтобы это узнать.
– Я слышал о Медленном Блайте. Ему требуется около года, чтобы убить тебя?
– Хорошая новость та, что это неинфекционная форма Блайта. Но он ест тебя изнутри, начиная с нервной системы.
Сперва у тебя начнется тремор. Прости, что я говорю так прямо, Элиас, но ты должен знать. – Казалось, Дэнни трудно смотреть ему в глаза. – Не верь, когда тебе будут рассказывать, что он не распространился за пределы Индии, – продолжил Дэнни. – Я слышал другое.
Медленный Блайт? Это как-то не укладывалось в голове. Чего Дэнни не сказал – но Элиас и сам это знал, – это что лекарства от него не существует. «Теперь есть временной предел всему, что я делаю», – подумал Элиас.
Он будет умирать медленно. Его нервная система будет гнить изнутри.
ГЛАВА 3
Автономная община рудокопов «Эссекс-Таун» (Орбита Марс/Юпитер; астероид № 2152 NZ 20 по каталогу) Десятью годами раньше
Что-то случилось с Паченко. Элиас в бронированном скафандре и с винтовкой наготове продвинулся вперед, проверяя следующий изгиб коридора. Эти коридоры были вырезаны в голом камне; мигающие аварийные лампы заливали стены кроваво-красным светом.
– Паченко! – гаркнул Элиас в рацию. – Что там с тобой? Он оглянулся. Паченко шел замыкающим.
Рация принесла вой боли и отчаяния. Элиас повернул назад. Протолкнувшись мимо Фарелла и Эдуардеса, он направился обратно в сторону военного транспорта, который доставил их на этот герметизированный астероид. Паченко сидел у стены, съежившись.
– Они умрут, – пролепетал Паченко, когда Элиас нагнулся к нему. – Я это вижу, – добавил он. – Я это вижу.
– Что ты видишь?
– Кровь, боль и трупы, – завыл Паченко. – Я их вижу, Элиас. А ты не видишь?
– Нет, но я тебе верю.
По рации заговорил другой голос – Фарелл.
– Сэр? Все летит к черту, сэр. Между взводом А и рудокопами идет перестрелка. Я не могу связаться с командованием. Что нам делать?
«Быть где угодно, только не здесь», – подумал Элиас. Рудокопы выпустили воздух из половины астероида через считанные секунды после высадки войск. Все шло явно не так, как хотело командование. Элиас знал, что имеет в виду Паченко, что испытывает Паченко.
Эта рудная община разместилась в одной из разбросанных глыб пояса астероидов – на километровой длины плите никеля и железа где-то на пути между Землей и Оортовой Станцией Ангелов, заслужившей лишь порядкового номера в каталоге. Рудокопы зарабатывали на жизнь, поставляя сырье толстобрюхим грузовикам, курсирующим между Оортовой Станцией и Землей. Сама структура пояса, его различные общины, рассеянные по протяженным орбитам вокруг Солнца, делали безнадежной любую попытку установить контроль или порядок. Здешним образом жизни были коррупция и беззаконие. Однако политическая целесообразность требовала такой контроль установить.
– Паченко, Лиам, слушайте меня. Мне придется оставить вас здесь. Проберитесь обратно, если сможете… вы меня понимаете?
Паченко кивнул, его глаза все еще в ужасе смотрели на что-то, что Элиас не видел, не хотел видеть.
Паченко был гордостью ученых. «Мы сделаем из вас, парни, особых солдат, – сказали они, прежде чем начать процесс генных изменений. – Вы будете быстрее исцеляться, дольше жить». Они ни словом не обмолвились о других вещах: о способности видеть будущее, о кошмарных видениях, не дающих покоя. Масса подопытных сошли с ума всего за несколько дней. Тогда ученых сменили сладкоречивые люди в штатском, напоминая им об их долге и о подписанных ими условиях допуска.
Элиас отлично представлял себе, через что проходит Паченко и через что еще пройдет, медленно погружаясь в безумие. Он мог лишь молиться, чтобы самому не встать на тот же путь.
Командование описало им здешнюю ситуацию во время инструктажа: обособленная экономическая единица, полусоциалистический анклав Пионеров Бога вымогает деньги у соседних рудных общин, сам находясь на жалованье у некой корпорации, стремящейся к монополии на права по добыче полезных ископаемых.
Позже Элиас узнает, что командование ошиблось – катастрофически, ужасно ошиблось. Не было никакого вымогательства. Источники сведений были дезинформированы.
Они подошли к перекрестку, Фарелл и Эдуардес держались по бокам от Элиаса. Сверху, из темноты, что-то спустилось. Подняв голову, Элиас увидел девушку лет семнадцати – ее юное круглое лицо было едва различимо в шлеме залатанного скафандра. Девушка держала оружие. Она подняла его. Выстрелила. Элиас услышал крик Эдуардеса, и в тот самый момент они трое одновременно вскинули свои винтовки.
«Девочка, – подумал Элиас. – Маленькая девочка? » Он прицелился, но кто-то другой выстрелил первым. Девушка взорвалась.
Жар и пламя заполнили пещеру. Элиас и его бойцы отступили, укрываясь в том же коридоре, из которого только что вышли.
– О боже, что это было? – крикнул Фарелл.
– Взрывчатка, – оцепенело услышал Элиас свой собственный ответ. – Должно быть, они навьючили ее взрывчаткой.
Теперь он понимал, что имел в виду Паченко. Теперь он знал, что дальше будет хуже.
Другие рудокопы в скафандрах выползли из темноты, стреляя на ходу. Взвод Элиаса ответил огнем, бронированные скафандры защищали их, но их было всего трое, а рудокопов – десятки. Когда их разобьют – это был только вопрос времени. Элиас дал своим людям сигнал к отходу.
От командования поступили новые приказы. В шлеме Элиаса возникла трехмерная карта, показывая нужный маршрут. Он дал сигнал Эдуардесу и Фареллу, и они снова вошли в пещеру, из которой только что отступили, и встретились со взводом В, подошедшим с противоположной стороны. Его вел кореец по имени Ли Хуанг. Рудокопы исчезли в темноте.
– Наша взяла, – объявил Ли. – Они уходят, отступают.
Они не были готовы к такой атаке.
Элиас думал было что-то сказать, например: «Откуда мы вообще знаем, что они делают что-то незаконное?» Но он промолчал. Оба взвода пошли к тому месту, где, согласно карте командования, находился центральный спальный комплекс.
Он был открыт вакууму.
– Это не наша работа, – промолвил Эдуардес. – Кто это сделал?
Между командованием и тремя взводами, высадившимися на астероид, полетели сообщения. Что-то пошло не по плану. Взвод С находился в пути. Рудокопы просто отступили, прекратив сопротивление.
Так где же они?
Когда военные вошли в спальный комплекс, рудокопы были повсюду: их скорченные тела плавали в вакууме, лица были безжизненны. «Кровь, боль и трупы», – подумал Элиас. Все они были мертвы, а значит, Паченко был прав – хотя Элиас и до того в этом не сомневался. «Кровь, боль и трупы».
Они покончили с собой, все до единого – мужчины, женщины и дети. Элиас повернулся и увидел Ли, которого рвало внутри шлема.
После этого начали твориться очень странные вещи; воспоминания о последующих событиях были отрывочными. Одно воспоминание осталось сильным: они попытались спасти некоторых рудокопов. Похоже на попытку поправить непоправимое, мелькнула тогда мысль. Но одну вещь Элиас запомнил хорошо – лучше всего. И никогда не забудет.
Это был ребенок с синим от гипоксии лицом. Элиас смотрел, как девочку вырезали из скафандра и положили на каталку. Она лежала там в неподвижности смерти. Элиас уставился на девочку и нежно коснулся ее лица, чувство пустоты возникло глубоко внутри него, на месте чего-то, бывшего там когда-то и погибшего навеки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55