Все ясно? Пожалуйста.
Вопрос: Вы сказали "особое пижонство". Неясно: предлагается этим заниматься или не заниматься?
Аркадий: Предлагается притворяться, что ты этим не занимаешься.
Вопрос: Что вы думаете о дианетике и саентологии?
Аркадий: Я столкнулся с дианетикой в Америке лет пятнадцать тому назад. Это тщательно разработанная технология социально-психологического конструирования и манипуляции. Эта структура досконально изучает каждого вошедшего в нее человека. Если вы принимаете в этом участие, то наверняка уже написали десяток своих биографий: биографию своей деловой личности, своей эмоциональной личности, своей сексуальной личности и т.д. и т.п. Эти данные о вас и о каждом другом человеке, участвующем в этой работе, закладываются в компьютер, и собирается банк данных. Вы проходите через определенные ступени проверок и тестов. Это довольно сложная структура, построенная на системных основаниях. Это всемирная сеть. Со мной в Москве работает молодой человек, который прошел через эту систему и изучил ее изнутри. Но и она изучила его изнутри. Можно многому научиться, находясь в этой системе. В ней можно утонуть и уже никогда оттуда не вылезти. Если вы связаны с этой системой, то я советую вам поставить себе срок: сколько вы там хотите находиться и когда вы оттуда уйдете.
Вопрос: Я не связана с центром дианетики. Просто хотелось бы узнать: Что это? Стоит ли туда вступать?
Аркадий: Я думаю, что, вообще, не нужно вступать ни в какие центры, не нужно связывать себя ни с какими учителями, ни с какими учениями. Я считаю, что все учителя и учения, даже самые прекрасные, исходят из посылки, что есть один метод, приложимый к группам людей или ко всем людям. Метод, основанный на медитации, работе с мантрами, отработке определенных состояний или на сочетании этих и других элементов. Я утверждаю, что каждый человек должен рассматриваться в его духовной перспективе как абсолютно уникальное существо. И нет одного метода самореализации для двух людей. И поэтому, вслед за Кришнамурти, я предлагаю вам никуда не вступать.
Что касается нашего практикума, то это максимально индивидуализированный практикум, где никто не вгоняется ни в какую систему или схему, и когда я уеду, никто не будет членом какой-нибудь партии, группы или секты, также как не будет никакого индоктринирования. У меня нет никакого учения, никакой технологии. У меня есть круг друзей. У меня есть Артур, о котором я рассказывал вам в мой прошлый приезд. Но Артур – это уникальное явление, он не то что никого не приглашает, он, наоборот, создает всяческие препятствия для того, чтобы стать его членом. Артур – это мои друзья, живущие в разных странах и разных городах, составляющие дружескую семью. Никакой организации у нас нет, и никакой идеологии тоже. У нас есть взаимная симпатия. Иногда у нас возникают общие дела. Для того, чтобы стать "членом" этой псевдоорганизации, нужно создать внутри себя Артура. Когда вы создадите внутри себя устойчивую просветленную структуру, тогда вас заметят, к вам будут стучаться и у вас будут учиться. И если вы захотите, вы неожиданно окажетесь членом этой свободной ассоциации, построенной не по принципу усреднения людей, а по принципу предельной индивидуализации каждого человека, каждого пути, каждого опыта. Нет двух людей в Артуре, которые одинаково живут, мыслят и поступают. Возьмите любую семью, в ней разные дети, разные родители, и их связывает не идеология, а любовь и общая ответственность.
ЗАРАСАЙСКИЕ БЕСЕДЫ
ПЕРВАЯ НЕДЕЛЯ ВОСХОЖДЕНИЯ
Утром 14 июля под большими оленьими рогами в холле мотеля Далюса появился листок следующего содержания:
Рекомендации участникам восхождения на вершину А2
Твое участие в экспедиции начинается с вопроса: Что такое небо без облаков? Что такое сознание без мыслей?
Подъем на вершину А2 начинается с первого холма. Определи свой первый холм.
В пятибалльной системе оцени серьезность своего отношения к задаче экспедиции.
Соблюдай пифагорейское правило: встав, застели свою постель.
По мере восхождения углубляй свой контакт с камнями, деревьями, травами, небом и водой.
Проснувшись утром и засыпая вечером, думай о вершине. Все остальное время думай о следующем шаге.
Незаметно для окружающих глубоко погрузись в себя перед едой. Пошли благодарность тому, кто тебя накормил, после еды.
Не забывай, что ты в экспедиции: следуй за проводником, помогай идущему сзади.
Тщательно продумай вопрос, который ты хочешь задать. Может быть, ты разрешишь его сам в течение дня.
Первая беседа 14 июля
о реальности
Среди рекомендаций для участников нашего практикума, вывешенных в вестибюле мотеля, одна, третья по счету, связана с вашей собственной оценкой вашей серьезности. Предполагается, что вы эти рекомендации осмысливаете и принимаете то, что вам полезно. Работа здесь – три недели – это уникальная возможность серьезного сдвига для всех. Мы с вами знаем: сдвиг этот зависит от очень многих условий. Прежде всего, от того, насколько пластичен, гибок, свободен внутри самого себя человек, насколько он непривязан к самому себе. Каждый человек – это определенная структура. Есть структура жесткая, есть структура пластичная. Каждый человек погружен в самого себя на определенную глубину: один – больше, другой – меньше. Погружен в самого себя – значит свободен от жестких стереотипов. Прежде всего, от стереотипов мышления и восприятия. Когда в прошлый раз мы с вами работали пять дней – это была работа по самопогружению, по созданию или выявлению в себе сущностного центра, кристалла, зерна. Это хорошая работа, связанная с классической идеей: человек – это зерно, человек – это потенция. Потенция может раскрыться, зерно должно прорасти. Но сначала он должен осознать, что он потенция, потому что большинство людей думают, что они вполне реализованы: Я – хороший физик, я – хороший музыкант, я – хороший спортсмен и т.д. Нужен особый опыт, чтобы увидеть, что все эти хорошие вещи существуют на уровне феноменальном, на уровне иллюзий. Лучше всего с самого начала честно признаться самому себе: "я – хороший набор стереотипов".
Та новая работа, которую я предложил вчера, связана с образом самого себя. Образ строится на противопоставлении: я и мир, я и город, я и сын, я и жена, я и сосед. И этот взгляд буддизм называет обычным. Так мы обычно все думаем: есть я и есть мой муж; есть я и есть моя жена. Кроме этого обычного, привычного нам взгляда на себя, есть взгляд очень непривычный. И вот с развитием этого не совсем привычного для нас взгляда, с практикой этого взгляда и связана наша работа. Согласно такому взгляду, который буддизм называет нормальным, нет разделенности на субъект и объект. Есть поток реальности. Я касался этого вчера в своей беседе. Это очень непростая вещь. Видеть себя в неполярности, в непротивопоставлении – это очень трудно. Человек – это набор ролей. Я говорил – набор стереотипов, но он также и набор ролей: я – учитель, я – муж, я – брат, я – актер… Все это – роли. А кто же я сам, когда я не играю никакой роли? Этот вопрос связан с первой рекомендацией, повешенной на стене. Что такое небо без облаков? Что такое сознание без мыслей? Что такое я без ролей и без стереотипов? Получается, что это какая-то рамка без картины. Возникает мысль, что это пустая рамка, что это пустота, ничем не заполненная. Наполнение – это те роли, которые я играю, те стереотипы, из которых я состою. И опять-таки традиция утверждает, что на самом деле пустотой являются мои роли, пустотой являются мои стереотипы. Полнотой является вот эта рама, в которой помещены я и не-я. Полнотой является реальность. И все традиционные учения связаны с переходом от иллюзии к реальности, от майи к реальности. Об этой реальности очень трудно говорить. Как только мы начинаем говорить, мы становимся сектантами. Все вокруг говорят: стол – это стол, а мы говорим: нет, это не стол, это тень стола. Или: это и стол, и не стол. Здесь начинается противоречие с миром, и для того чтобы не раздражать окружающий мир, мы просто перестаем разговаривать.
Мы верим, что реальность – это нечто иное нежели то, что нас окружает в нашей повседневности. Об этом говорит Веданта, об этом говорит христианство, об этом говорит Иммануил Кант. Они говорят, что реальность качественно отличается от нереальности. Христианство, например, утверждает, что этот мир некачественный, павший, и что есть иной, вышний мир. Вы видите, что и буддисты, и христиане, и евреи, и мусульмане в принципе утверждают одно и то же. Все они говорят о разрыве между тем, что привычно, обычно, и тем, что нормально. Все они говорят о Великой Норме. Самая большая трудность, которая стоит перед нами, – это не успокоиться на догмате, что есть Бог, что есть Норма, что есть та реальность, которая так или иначе обозначена и у Гомера, и у Данте, и у Раджниша, и у Кастанеды, и во всей мировой культуре, кроме культуры секулярной и прагматической, которая утверждает, что нет ничего выше социума или – выше моих интересов. Наша задача – не догматическая, а практическая и опытная, задача перехода от оперативного ума к созерцательному. В греческих религиях, в христианстве, в индуизме предполагается вера в Зевса, Диониса, Аполлона, Христа, Шиву. Для решения нашей задачи нам не нужна такого рода вера. Наша "вера" – это доверие опыту величайших мировых традиций. Все эти традиции так или иначе говорят об оном: нужно расширить свое сознание и от оперативного ума сделать шаг к уму созерцательному, к своему истинному "я". Это "я" в индуизме называется Атманом. Слово Атман имеет два значения. Первое значение – индивидуальное "я", а другое значение – универсальное "Я". Переход от одного к другому очень простой и очень сложный. Они соприкасаются. Они на самом деле одно и то же. И отсюда выражения, которые вы все знаете: "ты есть То" и "сансара есть нирвана". Внутри каждого из нас очень близко, пугающе близко, находится подлинная реальность, она заслонена нашими стереотипами, нашими ролями, потоком нашего сознания, с которым мы отождествлены. Попробуйте задержать мысли. Прямо сейчас, в течение одной минуты…
Знаете на что это похоже? Это похоже на канал или реку: вы поставили плотину, и плотина не очень крепкая, вода просачивается в щели, мысли по-партизански проникают в тебя. Второй способ намного лучше. Вот течет вода в реке. Пусть она течет. Но не теряйте из виду берегов. Не теряйте из виду вашу свободу от мыслей. Пусть они идут своим путем. Сейчас ты подумал о кошке, потом о приятеле, о дереве – пусть они идут, отпустите мысли, отпустите образы. Попробуйте отпустить мысли. Прямо сейчас, в течение одной минуты, здесь и сейчас…
Вот вам, на выбор, две задачи, которые я предлагаю взять себе на вооружение для начала. То же самое мы можем сделать с нашими ролями. Очень интимная вещь – роли, которые мы играем. Мы срастаемся с этими ролями. Роль друга, роль родственника, роль духовного искателя, роль мудрого человека. Фактически, сколько у нас друзей – столько у нас ролей. Человек похож на многогранник, каждая грань – это друг или сфера деятельности. Если вы перепутаете эти грани – вам будет неловко. Представьте себе, если бы вы относились ко мне, как к вашему начальнику. Мы точно знаем, какую грань, какую роль когда включать. Эту роль мы последовательно играем. Кроме того, есть несколько ролей, которые мы играем, когда никого нет. Все-таки возникает вопрос: кто же я, когда нет ролей? И здесь тоже существуют два подхода. Первый подход: перекрыть канал плотиной, отказаться от всех ролей, сесть в позу медитации и задавать себе вопрос: "Кто есть я?" Всё забыть. Все роли. И стучаться в эту ржавеющую дверь, на которой висит заржавевший замок, стучаться и спрашивать: "Кто есть я?" Ничего не услышишь очень долго, кроме эха. Второй способ – это, напротив, спокойно играть роли, которые мы играем. И при этом жестко отстраняться от этих ролей.
Третья область – после мыслей и ролей – это область состояний. Мы знаем: есть набор состояний, которые нам известны. И опять, мы либо прерываем, закрываем реку, выходим изо всех состояний и пробуем достичь высочайшего созерцания, неба без облаков, безоблачного неба – это сверхсостояние, – либо мы позволяем себе и уныние, и радость, и опьянение, и отчаяние, но при этом мы – хозяева своих состояний.
Гертруде Штейн в Париж привезли из Америки мальчика. Она не знала, что с ним делать, его родители были разведены, мальчик оказался бездомным. Американский ребенок, десятилетний мальчик. Гурджиев взял его в свое шато Приер в Фонтенбло. Мальчик был у него там "кофейным мальчиком". Он должен был по звонку Гурджиева приносить кофе. Больше ничего он не делал. Этот мальчик, Фриц Питере, до сих пор жив и проживает в Нью-Йорке, а его книга только что переведена и напечатана в России. Книга Фрица Питерса "Детство с Гурджиевым" – может быть, одна из самых замечательных книг, написанных о Гурджиеве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Вопрос: Вы сказали "особое пижонство". Неясно: предлагается этим заниматься или не заниматься?
Аркадий: Предлагается притворяться, что ты этим не занимаешься.
Вопрос: Что вы думаете о дианетике и саентологии?
Аркадий: Я столкнулся с дианетикой в Америке лет пятнадцать тому назад. Это тщательно разработанная технология социально-психологического конструирования и манипуляции. Эта структура досконально изучает каждого вошедшего в нее человека. Если вы принимаете в этом участие, то наверняка уже написали десяток своих биографий: биографию своей деловой личности, своей эмоциональной личности, своей сексуальной личности и т.д. и т.п. Эти данные о вас и о каждом другом человеке, участвующем в этой работе, закладываются в компьютер, и собирается банк данных. Вы проходите через определенные ступени проверок и тестов. Это довольно сложная структура, построенная на системных основаниях. Это всемирная сеть. Со мной в Москве работает молодой человек, который прошел через эту систему и изучил ее изнутри. Но и она изучила его изнутри. Можно многому научиться, находясь в этой системе. В ней можно утонуть и уже никогда оттуда не вылезти. Если вы связаны с этой системой, то я советую вам поставить себе срок: сколько вы там хотите находиться и когда вы оттуда уйдете.
Вопрос: Я не связана с центром дианетики. Просто хотелось бы узнать: Что это? Стоит ли туда вступать?
Аркадий: Я думаю, что, вообще, не нужно вступать ни в какие центры, не нужно связывать себя ни с какими учителями, ни с какими учениями. Я считаю, что все учителя и учения, даже самые прекрасные, исходят из посылки, что есть один метод, приложимый к группам людей или ко всем людям. Метод, основанный на медитации, работе с мантрами, отработке определенных состояний или на сочетании этих и других элементов. Я утверждаю, что каждый человек должен рассматриваться в его духовной перспективе как абсолютно уникальное существо. И нет одного метода самореализации для двух людей. И поэтому, вслед за Кришнамурти, я предлагаю вам никуда не вступать.
Что касается нашего практикума, то это максимально индивидуализированный практикум, где никто не вгоняется ни в какую систему или схему, и когда я уеду, никто не будет членом какой-нибудь партии, группы или секты, также как не будет никакого индоктринирования. У меня нет никакого учения, никакой технологии. У меня есть круг друзей. У меня есть Артур, о котором я рассказывал вам в мой прошлый приезд. Но Артур – это уникальное явление, он не то что никого не приглашает, он, наоборот, создает всяческие препятствия для того, чтобы стать его членом. Артур – это мои друзья, живущие в разных странах и разных городах, составляющие дружескую семью. Никакой организации у нас нет, и никакой идеологии тоже. У нас есть взаимная симпатия. Иногда у нас возникают общие дела. Для того, чтобы стать "членом" этой псевдоорганизации, нужно создать внутри себя Артура. Когда вы создадите внутри себя устойчивую просветленную структуру, тогда вас заметят, к вам будут стучаться и у вас будут учиться. И если вы захотите, вы неожиданно окажетесь членом этой свободной ассоциации, построенной не по принципу усреднения людей, а по принципу предельной индивидуализации каждого человека, каждого пути, каждого опыта. Нет двух людей в Артуре, которые одинаково живут, мыслят и поступают. Возьмите любую семью, в ней разные дети, разные родители, и их связывает не идеология, а любовь и общая ответственность.
ЗАРАСАЙСКИЕ БЕСЕДЫ
ПЕРВАЯ НЕДЕЛЯ ВОСХОЖДЕНИЯ
Утром 14 июля под большими оленьими рогами в холле мотеля Далюса появился листок следующего содержания:
Рекомендации участникам восхождения на вершину А2
Твое участие в экспедиции начинается с вопроса: Что такое небо без облаков? Что такое сознание без мыслей?
Подъем на вершину А2 начинается с первого холма. Определи свой первый холм.
В пятибалльной системе оцени серьезность своего отношения к задаче экспедиции.
Соблюдай пифагорейское правило: встав, застели свою постель.
По мере восхождения углубляй свой контакт с камнями, деревьями, травами, небом и водой.
Проснувшись утром и засыпая вечером, думай о вершине. Все остальное время думай о следующем шаге.
Незаметно для окружающих глубоко погрузись в себя перед едой. Пошли благодарность тому, кто тебя накормил, после еды.
Не забывай, что ты в экспедиции: следуй за проводником, помогай идущему сзади.
Тщательно продумай вопрос, который ты хочешь задать. Может быть, ты разрешишь его сам в течение дня.
Первая беседа 14 июля
о реальности
Среди рекомендаций для участников нашего практикума, вывешенных в вестибюле мотеля, одна, третья по счету, связана с вашей собственной оценкой вашей серьезности. Предполагается, что вы эти рекомендации осмысливаете и принимаете то, что вам полезно. Работа здесь – три недели – это уникальная возможность серьезного сдвига для всех. Мы с вами знаем: сдвиг этот зависит от очень многих условий. Прежде всего, от того, насколько пластичен, гибок, свободен внутри самого себя человек, насколько он непривязан к самому себе. Каждый человек – это определенная структура. Есть структура жесткая, есть структура пластичная. Каждый человек погружен в самого себя на определенную глубину: один – больше, другой – меньше. Погружен в самого себя – значит свободен от жестких стереотипов. Прежде всего, от стереотипов мышления и восприятия. Когда в прошлый раз мы с вами работали пять дней – это была работа по самопогружению, по созданию или выявлению в себе сущностного центра, кристалла, зерна. Это хорошая работа, связанная с классической идеей: человек – это зерно, человек – это потенция. Потенция может раскрыться, зерно должно прорасти. Но сначала он должен осознать, что он потенция, потому что большинство людей думают, что они вполне реализованы: Я – хороший физик, я – хороший музыкант, я – хороший спортсмен и т.д. Нужен особый опыт, чтобы увидеть, что все эти хорошие вещи существуют на уровне феноменальном, на уровне иллюзий. Лучше всего с самого начала честно признаться самому себе: "я – хороший набор стереотипов".
Та новая работа, которую я предложил вчера, связана с образом самого себя. Образ строится на противопоставлении: я и мир, я и город, я и сын, я и жена, я и сосед. И этот взгляд буддизм называет обычным. Так мы обычно все думаем: есть я и есть мой муж; есть я и есть моя жена. Кроме этого обычного, привычного нам взгляда на себя, есть взгляд очень непривычный. И вот с развитием этого не совсем привычного для нас взгляда, с практикой этого взгляда и связана наша работа. Согласно такому взгляду, который буддизм называет нормальным, нет разделенности на субъект и объект. Есть поток реальности. Я касался этого вчера в своей беседе. Это очень непростая вещь. Видеть себя в неполярности, в непротивопоставлении – это очень трудно. Человек – это набор ролей. Я говорил – набор стереотипов, но он также и набор ролей: я – учитель, я – муж, я – брат, я – актер… Все это – роли. А кто же я сам, когда я не играю никакой роли? Этот вопрос связан с первой рекомендацией, повешенной на стене. Что такое небо без облаков? Что такое сознание без мыслей? Что такое я без ролей и без стереотипов? Получается, что это какая-то рамка без картины. Возникает мысль, что это пустая рамка, что это пустота, ничем не заполненная. Наполнение – это те роли, которые я играю, те стереотипы, из которых я состою. И опять-таки традиция утверждает, что на самом деле пустотой являются мои роли, пустотой являются мои стереотипы. Полнотой является вот эта рама, в которой помещены я и не-я. Полнотой является реальность. И все традиционные учения связаны с переходом от иллюзии к реальности, от майи к реальности. Об этой реальности очень трудно говорить. Как только мы начинаем говорить, мы становимся сектантами. Все вокруг говорят: стол – это стол, а мы говорим: нет, это не стол, это тень стола. Или: это и стол, и не стол. Здесь начинается противоречие с миром, и для того чтобы не раздражать окружающий мир, мы просто перестаем разговаривать.
Мы верим, что реальность – это нечто иное нежели то, что нас окружает в нашей повседневности. Об этом говорит Веданта, об этом говорит христианство, об этом говорит Иммануил Кант. Они говорят, что реальность качественно отличается от нереальности. Христианство, например, утверждает, что этот мир некачественный, павший, и что есть иной, вышний мир. Вы видите, что и буддисты, и христиане, и евреи, и мусульмане в принципе утверждают одно и то же. Все они говорят о разрыве между тем, что привычно, обычно, и тем, что нормально. Все они говорят о Великой Норме. Самая большая трудность, которая стоит перед нами, – это не успокоиться на догмате, что есть Бог, что есть Норма, что есть та реальность, которая так или иначе обозначена и у Гомера, и у Данте, и у Раджниша, и у Кастанеды, и во всей мировой культуре, кроме культуры секулярной и прагматической, которая утверждает, что нет ничего выше социума или – выше моих интересов. Наша задача – не догматическая, а практическая и опытная, задача перехода от оперативного ума к созерцательному. В греческих религиях, в христианстве, в индуизме предполагается вера в Зевса, Диониса, Аполлона, Христа, Шиву. Для решения нашей задачи нам не нужна такого рода вера. Наша "вера" – это доверие опыту величайших мировых традиций. Все эти традиции так или иначе говорят об оном: нужно расширить свое сознание и от оперативного ума сделать шаг к уму созерцательному, к своему истинному "я". Это "я" в индуизме называется Атманом. Слово Атман имеет два значения. Первое значение – индивидуальное "я", а другое значение – универсальное "Я". Переход от одного к другому очень простой и очень сложный. Они соприкасаются. Они на самом деле одно и то же. И отсюда выражения, которые вы все знаете: "ты есть То" и "сансара есть нирвана". Внутри каждого из нас очень близко, пугающе близко, находится подлинная реальность, она заслонена нашими стереотипами, нашими ролями, потоком нашего сознания, с которым мы отождествлены. Попробуйте задержать мысли. Прямо сейчас, в течение одной минуты…
Знаете на что это похоже? Это похоже на канал или реку: вы поставили плотину, и плотина не очень крепкая, вода просачивается в щели, мысли по-партизански проникают в тебя. Второй способ намного лучше. Вот течет вода в реке. Пусть она течет. Но не теряйте из виду берегов. Не теряйте из виду вашу свободу от мыслей. Пусть они идут своим путем. Сейчас ты подумал о кошке, потом о приятеле, о дереве – пусть они идут, отпустите мысли, отпустите образы. Попробуйте отпустить мысли. Прямо сейчас, в течение одной минуты, здесь и сейчас…
Вот вам, на выбор, две задачи, которые я предлагаю взять себе на вооружение для начала. То же самое мы можем сделать с нашими ролями. Очень интимная вещь – роли, которые мы играем. Мы срастаемся с этими ролями. Роль друга, роль родственника, роль духовного искателя, роль мудрого человека. Фактически, сколько у нас друзей – столько у нас ролей. Человек похож на многогранник, каждая грань – это друг или сфера деятельности. Если вы перепутаете эти грани – вам будет неловко. Представьте себе, если бы вы относились ко мне, как к вашему начальнику. Мы точно знаем, какую грань, какую роль когда включать. Эту роль мы последовательно играем. Кроме того, есть несколько ролей, которые мы играем, когда никого нет. Все-таки возникает вопрос: кто же я, когда нет ролей? И здесь тоже существуют два подхода. Первый подход: перекрыть канал плотиной, отказаться от всех ролей, сесть в позу медитации и задавать себе вопрос: "Кто есть я?" Всё забыть. Все роли. И стучаться в эту ржавеющую дверь, на которой висит заржавевший замок, стучаться и спрашивать: "Кто есть я?" Ничего не услышишь очень долго, кроме эха. Второй способ – это, напротив, спокойно играть роли, которые мы играем. И при этом жестко отстраняться от этих ролей.
Третья область – после мыслей и ролей – это область состояний. Мы знаем: есть набор состояний, которые нам известны. И опять, мы либо прерываем, закрываем реку, выходим изо всех состояний и пробуем достичь высочайшего созерцания, неба без облаков, безоблачного неба – это сверхсостояние, – либо мы позволяем себе и уныние, и радость, и опьянение, и отчаяние, но при этом мы – хозяева своих состояний.
Гертруде Штейн в Париж привезли из Америки мальчика. Она не знала, что с ним делать, его родители были разведены, мальчик оказался бездомным. Американский ребенок, десятилетний мальчик. Гурджиев взял его в свое шато Приер в Фонтенбло. Мальчик был у него там "кофейным мальчиком". Он должен был по звонку Гурджиева приносить кофе. Больше ничего он не делал. Этот мальчик, Фриц Питере, до сих пор жив и проживает в Нью-Йорке, а его книга только что переведена и напечатана в России. Книга Фрица Питерса "Детство с Гурджиевым" – может быть, одна из самых замечательных книг, написанных о Гурджиеве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43