А Римвидас – это тот человек, который взвалил на свои плечи организацию всей нашей экспедиции. Здесь есть еще один человек, который незаметно помогал всем нам: если груз стягивания нитей, создания контекста здесь ложился на меня, то я благодарно перекладывал значительную часть этого груза на Викторию. Я прошу прощения, что не могу назвать всех людей, которые делились своим сердцем, своим светом, своей глубиной пребывания.
С некоторой гордостью я могу сказать, что за эти три недели у нас не было никаких чрезвычайных происшествий, никаких серьезных надрывов, конфликтов, т.е. было достигнуто некое ровное течение, замедленное до предела, которое мы сделали максимально безвременным. Мы жили в этом безвременье три недели, и каждый имел возможность полностью владеть своим днем. Никого здесь не насиловали ни уроками, ни упражнениями, ни технологиями, ни мантрами – всего было понемногу, очень мало, и со стороны можно было подумать, что мы приехали сюда купаться и отдыхать. И на самом деле, мы и приехали сюда купаться и отдыхать. Мы как-то неприлично отъедались здесь, потому что кормили нас очень хорошо свежими продуктами прямо с грядки и от коровы. Все здесь было исключительно приятно в этом сочетании серьезности и тишины. Немножечко не хватало, может быть, элемента движения и бурного веселья, взрыва энтузиазма, кроме встреч с Игорем и Валентасом, но и не было задачи такой. И когда Игорь фонтанировал до трех часов ночи, мы сидели здесь и ловили перлы мудрости, то засыпая, то просыпаясь. Нашей задачей было ровное состояние, нужное нам, городским мышам, чтобы как-то отойти, "оттянуться", как говорят в народе, после наших урбанистических фабрик. И когда сегодня мы с небольшой группой энтузиастов решили, наконец, достичь вершины горы Аналог, мы предположили, что там будет мельница, но там оказалось гороховое поле. Мы поклевали горох, и позже нас спасли спасатели, так что в анналах этой экспедиции будет написано, что на вершине горы Аналог есть гороховое поле. А тем, кто чувствует, что было недостаточно строгости и суровости в нашей жизни, я еще раз напоминаю, что мы – городские жители, мы измученные и испорченные, и у нас была не совсем монашеская задача. Наша задача была сочетанием серьезности и несерьезности, игры и философии, концентрации и легкости. Было много философии, ну, что поделаешь, это путь интеллектуальной интуиции, а не путь сердца, а для философии нужно жить спокойно. Было много индивидуальных бесед с разными людьми, мы пробовали что-то сбалансировать, помочь личными контактами, я пробовал установить сердечный и всякий контакт со многими из участников нашей экспедиции, в основном, невербальный. Одним я советовал молчать и не задавать вопросы, других я будоражил, чтобы они были активнее. Мне было очень приятно беседовать в своем "кабинете" за баней с разными людьми о разных темах, об их жизни, о трудностях. Это была очень важная часть моей работы. Главное, что я пытался делать, это показать, что есть множество разных путей и есть путь без всяких путей. Это путь Аркадия, у которого нет ни системы, ни идеологии, ни технологии. Некоторые люди говорят, что нужна определенная техническая база, а потом идет состояние, которое ложится на эту базу, и потом новая технологическая база, новая проработка состояний. Мы с вами здесь не нарабатывали состояния, мы просто жили, и я сделал все, чтобы дать вам ощущение, что совсем не обязательно заканчивать пятый или седьмой класс, и тем более десятый, чтобы получить аттестат зрелости, что можно и в детском саду, и в третьем классе спокойно вырастить себе крылья и взлететь, и что, собственно говоря, только это и нужно: найти свой собственный путь, создать свою собственную экспедицию. Эта линия вполне согласована с вашими наставниками, вполне ими понимается, хотя они считают, что нужно сначала получить образование и тогда уже начать самостоятельный путь. Здесь я с ними не согласен и думаю, что все это непредсказуемо, что нет никакой общей схемы для двух, трех, тридцати людей и что нет, вообще, никакой общей технологии, а есть абсолютно не формализуемая, непредсказуемая сложность или простота, есть личный контакт, есть доверие, есть невербальный контакт. Мне кажется, что я установил его здесь с теми, кто искал его со мной.
Я никому не предлагал бросать ваш контекст, прекрасный контекст, созданный людьми, которые вложили немало любви и заботы в создание этого очень культивированного, благородного, надежного круга. Моей задачей было давать нечто неуловимое, в то же время, постоянно беспокоить ощущением близости решения. То, что я пробовал здесь создать, это ощущение реальной возможности решения вопросов и проблем каждого из вас, будь то бытовая или семейная проблема, будь то беспокойство или сонливость, будь то определение своей собственной задачи, отыскания своей собственной горы, создания экспедиции, преодоления трудностей смыслополагания. Все это было предметом моей заботы здесь в течение трех недель.
Я не оставляю после себя никакой организации, никаких инструкторов, поскольку это не входило в мою задачу. Я надеюсь, что поддержал тех людей, которые пробуют достичь глубины пребывания, и тех людей, которые задумываются о создании своего круга, о своей собственной экспедиции в своем направлении. Много недоумений вызывала здесь моя позиция, многие из вас ждали, что я буду давать им персональные задания, как это делал Игорь с некоторыми из вас. А я говорил, чтобы вы сами давали себе задание каждый день, каждый час, каждую минуту. Человек, который не дает себе ежедневных заданий, это еще не человек. Человек, который живет спонтанно и просто ест, просто проживает час, это еще потенция человека. И, естественно, ваша экспедиция, социальная объективация вашего внутреннего движения – это предмет вашего творчества. В принципе, Игорь говорит вам то же самое: "Вот, смотрите на меня и создавайте свои социально-психологические миры". Однако эти миры напоминают мне какие-то промежуточные населенные пункты для беженцев, какие-то "убежища", Обезьяний порт из книги Рене Домаля, а я говорю об экспедиции. Экспедиция предполагает цель, направление, общие фонды, друзей. А дальше наша жизнь будет развиваться по положенным ей законам: люди, получив здесь какой-то свежий, неформализованный импульс, продолжат жить свою жизнь, и может быть, в результате нашей работы здесь, возникнут ваши экспедиции.
Я буду рад поддержать с вами связь, я открыт для любой инициативы, если вам покажется, что я могу быть вам полезен и интересен. Я впервые в своей жизни столкнулся с литовским характером, с литовским элементом, я его просто не знал никогда и не взаимодействовал с литовцами. Это удивительно деликатные, корректные люди, европейцы, негромко говорящие, не навязывающие себя. Вчера я пробовал выяснить у Томаса, есть ли в Литве какая-нибудь мощная духовная традиция, и выяснилось, что, видимо, она мощная, но какая-то подспудная, находящаяся в состоянии Ильи Муромца, который никак не проснется. Христианство здесь – это привозная религия, от язычества мало что осталось, а ваш круг еще не стал костром, который осветил бы всю Литву, так что это очень благодатное место, в смысле его культивации, и огромное наслаждение быть здесь, в центре Европы среди очень ярких незлобливых людей, которые живут в тесном взаимодействии с природой, травой, землей. Когда есть такая природная связь, такие отношения с миром, то это большое счастье, это действительно мать-природа, мать-страна, мать-язык. И мне кажется, что у вас, собравшихся здесь, есть все возможности наполнить эту часть Земли еще и активным огненным началом, пожары в лесах, конечно, не нужны, я говорю сейчас о духовной динамике, которой в Литве очень мало, но куда больше, чем в Швеции, в Германии и во многих других странах. И если мы соберемся в следующее лето здесь, то я бы хотел, чтобы было еще меньше духовного иждивенчества, которое, к сожалению, процветает в вашем круге, и чтобы было больше смысловой и энергетической инициативы от вас. Не бойтесь себя полагать, не бойтесь ставить цели, вы не школьники. Не бойтесь брать на себя ответственность за экспедиции, не бойтесь быть веселыми сумасшедшими. Ябы хотел предложить нашу традиционную минуту молчания, когда от словесной шелухи, которую я сейчас здесь наплел, мы возвращаемся к себе, к своей целостности, к своему нормальному элементу, после чего, может быть, кто-то из вас захочет что-то сказать…
Дима: У меня появились свои индивидуальные впечатления, и я могу поделиться тем, что важно для меня. В этих экспедициях всегда находишь что-то новое, там нет такого, что уже всего достиг и несметно богат. Все время что-то возникает, к чему возвращаешься, и я каждый раз возвращаюсь к мысли, что это твоя персональная экспедиция. И хотя ты идешь с друзьями, все равно ты идешь один, идешь сам. И иногда это забывается, иногда это страшно и от этого закрываешься, но все равно жизнь напоминает тебе, что ты идешь один, не потому что изгнан или отвержен, а потому что за экспедицию ты отвечаешь сам, это твоя персональная экспедиция. И в настоящий момент именно в этом для меня глубокий духовный аспект таких экспедиций. И истинность всяких, возникающих и исчезающих, течений, школ всевозможных направлений, в том, чтобы отправлять людей в их персональные экспедиции, не массовые, а личные, хотя униформа может быть похожей.
Люда: В отличие от Димы, у меня возникло ощущение возможности создания экспедиции единомышленников, потому что личная экспедиция для меня проблематична в том, что сказанные слова проходят, уходят пережитые состояния, этот опыт забывается и исчезает. Ощущение от этих слов, состояний такое неуловимое, что у меня давно появилось желание зафиксировать это каким-то образом, чтобы человек смог перевести свое состояние во что-то конкретное, фиксировать внутри и распространять, передавать другим. И у меня возникло ощущение возможности создания сообщества, группы людей, с которыми, как с единомышленниками, возможна такая духовная работа.
Антанас: Я хочу поделиться возникшей у меня концепцией, которая мне очень помогала. Это размышления о состояниях ниже и выше нуля, может быть, о пустоте, выше и ниже нуля, которые для меня связаны с одиночеством и дружбой. Одиночество я концептуально связал с пустотой ниже нуля, а дружбу связал с состоянием, пустотой выше нуля. Пустота дружбы и пустота одиночества. Но эта концепция поломалось так, что это есть и одиночество и дружба…
Александр: Дружба с Одиночеством…
Аркадий: Давайте еще раз вспомним и поблагодарим наших проводников Павлика и Жандосика и на этом закончим наше собрание. Спасибо всем…
Зарасай
Мотель Далюса
2 августа 1997 г.
Никакая заутренняя (слегка белая, может быть)
Прощай, монастырь!
Благодарю твои невидимые стены.
Я поклонялся Полноте
В пустой обители ума.
Я ухожу в молчанье ночи,
Туда, где огненные тени
Стирают в памяти влюбленных
Их неживые имена…
Меня проводят и не запомнят, лишь эти трое:
Рыцарь Желаний,
Странник Смысла,
Работник Слова,
И Он, быть может,
Тот, который не сосчитан…
А. Ты
Об авторе
Аркадий Ровнер – писатель, издатель, автор и ведущий радиопрограммы "Многообразие религиозного опыта" радиостанции "София", профессор Московского государственного уневерситета, академик Международной Академии Науки и Культуры.
Другие книги Аркадия Ровнера
Гости из области (Мюнхен, 1975; изд-во "Московский рабочий", М, 1990).
Калалацы (изд-во "Ковчег", Париж, 1980; изд-во "Новое время", Москва, 1990).
Ход королем (Alternate Currents, Нью-Йорк, 1989).
П.Я. Чаадаев (в соавторстве с Викторией Андреевой) (Alternate Currents, Нью-Йорк, 1989).
Этажи Гадеса (изд-во "Миф", Москва, 1990).
Третья культура (изд-во "Медуза", Спб, 1996).
Веселые сумасшедшие (изд-во "Гера Диена" Каунас, 1998).
Будда и Дегтярев Избранная проза т. 1, (изд-во "Миф", Москва, 1998).
Ход королем Избранная проза т. 2, (изд-во "Миф", Москва, 1998).
Школа состояний (изд-во "Миф", Москва, 1999).
Успенский до Гурджиева (Вильнюс, 1999).
Путешествие Муто по Руси и ее окресностям – год 2000-й (Киев, 2001). Гурджиев и Успенский (Москва, 2001).
Книги под редакцией Аркадия Ровнера или с его предисловием
Мистики XX века, (изд-во "Локид", Москва, 1997, второе издание 1998).
Энциклопедия символов, знаков и эмблем (изд-во "Локид" Москва, 1997; второе издание 1998; третье издание 2000).
Что такое просветление? (изд-во Трансперсональной ассоциации, Москва, 1997).
Томас Шипфлингер, София-Мария (изд-во "Миф", Москва, 1996).
Алан Эймс, Глазами Иисуса (Москва, "Миф", 1996).
Антология Гнозиса, Современная русская и американская проза, поэзия, живопись, графика и фотография (изд-во "Гнозис", Нью-Йорк, 1980-1981; второе издание изд-во "Медуза", Спб, изд-во "Миф", Москва 1996).
Книги из серии "Тайна Мастера Игры"
Многие из книг этой серии уже издавались и переиздавались большими тиражами. Мы счастливы, что читательский интерес к ним не ослабевает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
С некоторой гордостью я могу сказать, что за эти три недели у нас не было никаких чрезвычайных происшествий, никаких серьезных надрывов, конфликтов, т.е. было достигнуто некое ровное течение, замедленное до предела, которое мы сделали максимально безвременным. Мы жили в этом безвременье три недели, и каждый имел возможность полностью владеть своим днем. Никого здесь не насиловали ни уроками, ни упражнениями, ни технологиями, ни мантрами – всего было понемногу, очень мало, и со стороны можно было подумать, что мы приехали сюда купаться и отдыхать. И на самом деле, мы и приехали сюда купаться и отдыхать. Мы как-то неприлично отъедались здесь, потому что кормили нас очень хорошо свежими продуктами прямо с грядки и от коровы. Все здесь было исключительно приятно в этом сочетании серьезности и тишины. Немножечко не хватало, может быть, элемента движения и бурного веселья, взрыва энтузиазма, кроме встреч с Игорем и Валентасом, но и не было задачи такой. И когда Игорь фонтанировал до трех часов ночи, мы сидели здесь и ловили перлы мудрости, то засыпая, то просыпаясь. Нашей задачей было ровное состояние, нужное нам, городским мышам, чтобы как-то отойти, "оттянуться", как говорят в народе, после наших урбанистических фабрик. И когда сегодня мы с небольшой группой энтузиастов решили, наконец, достичь вершины горы Аналог, мы предположили, что там будет мельница, но там оказалось гороховое поле. Мы поклевали горох, и позже нас спасли спасатели, так что в анналах этой экспедиции будет написано, что на вершине горы Аналог есть гороховое поле. А тем, кто чувствует, что было недостаточно строгости и суровости в нашей жизни, я еще раз напоминаю, что мы – городские жители, мы измученные и испорченные, и у нас была не совсем монашеская задача. Наша задача была сочетанием серьезности и несерьезности, игры и философии, концентрации и легкости. Было много философии, ну, что поделаешь, это путь интеллектуальной интуиции, а не путь сердца, а для философии нужно жить спокойно. Было много индивидуальных бесед с разными людьми, мы пробовали что-то сбалансировать, помочь личными контактами, я пробовал установить сердечный и всякий контакт со многими из участников нашей экспедиции, в основном, невербальный. Одним я советовал молчать и не задавать вопросы, других я будоражил, чтобы они были активнее. Мне было очень приятно беседовать в своем "кабинете" за баней с разными людьми о разных темах, об их жизни, о трудностях. Это была очень важная часть моей работы. Главное, что я пытался делать, это показать, что есть множество разных путей и есть путь без всяких путей. Это путь Аркадия, у которого нет ни системы, ни идеологии, ни технологии. Некоторые люди говорят, что нужна определенная техническая база, а потом идет состояние, которое ложится на эту базу, и потом новая технологическая база, новая проработка состояний. Мы с вами здесь не нарабатывали состояния, мы просто жили, и я сделал все, чтобы дать вам ощущение, что совсем не обязательно заканчивать пятый или седьмой класс, и тем более десятый, чтобы получить аттестат зрелости, что можно и в детском саду, и в третьем классе спокойно вырастить себе крылья и взлететь, и что, собственно говоря, только это и нужно: найти свой собственный путь, создать свою собственную экспедицию. Эта линия вполне согласована с вашими наставниками, вполне ими понимается, хотя они считают, что нужно сначала получить образование и тогда уже начать самостоятельный путь. Здесь я с ними не согласен и думаю, что все это непредсказуемо, что нет никакой общей схемы для двух, трех, тридцати людей и что нет, вообще, никакой общей технологии, а есть абсолютно не формализуемая, непредсказуемая сложность или простота, есть личный контакт, есть доверие, есть невербальный контакт. Мне кажется, что я установил его здесь с теми, кто искал его со мной.
Я никому не предлагал бросать ваш контекст, прекрасный контекст, созданный людьми, которые вложили немало любви и заботы в создание этого очень культивированного, благородного, надежного круга. Моей задачей было давать нечто неуловимое, в то же время, постоянно беспокоить ощущением близости решения. То, что я пробовал здесь создать, это ощущение реальной возможности решения вопросов и проблем каждого из вас, будь то бытовая или семейная проблема, будь то беспокойство или сонливость, будь то определение своей собственной задачи, отыскания своей собственной горы, создания экспедиции, преодоления трудностей смыслополагания. Все это было предметом моей заботы здесь в течение трех недель.
Я не оставляю после себя никакой организации, никаких инструкторов, поскольку это не входило в мою задачу. Я надеюсь, что поддержал тех людей, которые пробуют достичь глубины пребывания, и тех людей, которые задумываются о создании своего круга, о своей собственной экспедиции в своем направлении. Много недоумений вызывала здесь моя позиция, многие из вас ждали, что я буду давать им персональные задания, как это делал Игорь с некоторыми из вас. А я говорил, чтобы вы сами давали себе задание каждый день, каждый час, каждую минуту. Человек, который не дает себе ежедневных заданий, это еще не человек. Человек, который живет спонтанно и просто ест, просто проживает час, это еще потенция человека. И, естественно, ваша экспедиция, социальная объективация вашего внутреннего движения – это предмет вашего творчества. В принципе, Игорь говорит вам то же самое: "Вот, смотрите на меня и создавайте свои социально-психологические миры". Однако эти миры напоминают мне какие-то промежуточные населенные пункты для беженцев, какие-то "убежища", Обезьяний порт из книги Рене Домаля, а я говорю об экспедиции. Экспедиция предполагает цель, направление, общие фонды, друзей. А дальше наша жизнь будет развиваться по положенным ей законам: люди, получив здесь какой-то свежий, неформализованный импульс, продолжат жить свою жизнь, и может быть, в результате нашей работы здесь, возникнут ваши экспедиции.
Я буду рад поддержать с вами связь, я открыт для любой инициативы, если вам покажется, что я могу быть вам полезен и интересен. Я впервые в своей жизни столкнулся с литовским характером, с литовским элементом, я его просто не знал никогда и не взаимодействовал с литовцами. Это удивительно деликатные, корректные люди, европейцы, негромко говорящие, не навязывающие себя. Вчера я пробовал выяснить у Томаса, есть ли в Литве какая-нибудь мощная духовная традиция, и выяснилось, что, видимо, она мощная, но какая-то подспудная, находящаяся в состоянии Ильи Муромца, который никак не проснется. Христианство здесь – это привозная религия, от язычества мало что осталось, а ваш круг еще не стал костром, который осветил бы всю Литву, так что это очень благодатное место, в смысле его культивации, и огромное наслаждение быть здесь, в центре Европы среди очень ярких незлобливых людей, которые живут в тесном взаимодействии с природой, травой, землей. Когда есть такая природная связь, такие отношения с миром, то это большое счастье, это действительно мать-природа, мать-страна, мать-язык. И мне кажется, что у вас, собравшихся здесь, есть все возможности наполнить эту часть Земли еще и активным огненным началом, пожары в лесах, конечно, не нужны, я говорю сейчас о духовной динамике, которой в Литве очень мало, но куда больше, чем в Швеции, в Германии и во многих других странах. И если мы соберемся в следующее лето здесь, то я бы хотел, чтобы было еще меньше духовного иждивенчества, которое, к сожалению, процветает в вашем круге, и чтобы было больше смысловой и энергетической инициативы от вас. Не бойтесь себя полагать, не бойтесь ставить цели, вы не школьники. Не бойтесь брать на себя ответственность за экспедиции, не бойтесь быть веселыми сумасшедшими. Ябы хотел предложить нашу традиционную минуту молчания, когда от словесной шелухи, которую я сейчас здесь наплел, мы возвращаемся к себе, к своей целостности, к своему нормальному элементу, после чего, может быть, кто-то из вас захочет что-то сказать…
Дима: У меня появились свои индивидуальные впечатления, и я могу поделиться тем, что важно для меня. В этих экспедициях всегда находишь что-то новое, там нет такого, что уже всего достиг и несметно богат. Все время что-то возникает, к чему возвращаешься, и я каждый раз возвращаюсь к мысли, что это твоя персональная экспедиция. И хотя ты идешь с друзьями, все равно ты идешь один, идешь сам. И иногда это забывается, иногда это страшно и от этого закрываешься, но все равно жизнь напоминает тебе, что ты идешь один, не потому что изгнан или отвержен, а потому что за экспедицию ты отвечаешь сам, это твоя персональная экспедиция. И в настоящий момент именно в этом для меня глубокий духовный аспект таких экспедиций. И истинность всяких, возникающих и исчезающих, течений, школ всевозможных направлений, в том, чтобы отправлять людей в их персональные экспедиции, не массовые, а личные, хотя униформа может быть похожей.
Люда: В отличие от Димы, у меня возникло ощущение возможности создания экспедиции единомышленников, потому что личная экспедиция для меня проблематична в том, что сказанные слова проходят, уходят пережитые состояния, этот опыт забывается и исчезает. Ощущение от этих слов, состояний такое неуловимое, что у меня давно появилось желание зафиксировать это каким-то образом, чтобы человек смог перевести свое состояние во что-то конкретное, фиксировать внутри и распространять, передавать другим. И у меня возникло ощущение возможности создания сообщества, группы людей, с которыми, как с единомышленниками, возможна такая духовная работа.
Антанас: Я хочу поделиться возникшей у меня концепцией, которая мне очень помогала. Это размышления о состояниях ниже и выше нуля, может быть, о пустоте, выше и ниже нуля, которые для меня связаны с одиночеством и дружбой. Одиночество я концептуально связал с пустотой ниже нуля, а дружбу связал с состоянием, пустотой выше нуля. Пустота дружбы и пустота одиночества. Но эта концепция поломалось так, что это есть и одиночество и дружба…
Александр: Дружба с Одиночеством…
Аркадий: Давайте еще раз вспомним и поблагодарим наших проводников Павлика и Жандосика и на этом закончим наше собрание. Спасибо всем…
Зарасай
Мотель Далюса
2 августа 1997 г.
Никакая заутренняя (слегка белая, может быть)
Прощай, монастырь!
Благодарю твои невидимые стены.
Я поклонялся Полноте
В пустой обители ума.
Я ухожу в молчанье ночи,
Туда, где огненные тени
Стирают в памяти влюбленных
Их неживые имена…
Меня проводят и не запомнят, лишь эти трое:
Рыцарь Желаний,
Странник Смысла,
Работник Слова,
И Он, быть может,
Тот, который не сосчитан…
А. Ты
Об авторе
Аркадий Ровнер – писатель, издатель, автор и ведущий радиопрограммы "Многообразие религиозного опыта" радиостанции "София", профессор Московского государственного уневерситета, академик Международной Академии Науки и Культуры.
Другие книги Аркадия Ровнера
Гости из области (Мюнхен, 1975; изд-во "Московский рабочий", М, 1990).
Калалацы (изд-во "Ковчег", Париж, 1980; изд-во "Новое время", Москва, 1990).
Ход королем (Alternate Currents, Нью-Йорк, 1989).
П.Я. Чаадаев (в соавторстве с Викторией Андреевой) (Alternate Currents, Нью-Йорк, 1989).
Этажи Гадеса (изд-во "Миф", Москва, 1990).
Третья культура (изд-во "Медуза", Спб, 1996).
Веселые сумасшедшие (изд-во "Гера Диена" Каунас, 1998).
Будда и Дегтярев Избранная проза т. 1, (изд-во "Миф", Москва, 1998).
Ход королем Избранная проза т. 2, (изд-во "Миф", Москва, 1998).
Школа состояний (изд-во "Миф", Москва, 1999).
Успенский до Гурджиева (Вильнюс, 1999).
Путешествие Муто по Руси и ее окресностям – год 2000-й (Киев, 2001). Гурджиев и Успенский (Москва, 2001).
Книги под редакцией Аркадия Ровнера или с его предисловием
Мистики XX века, (изд-во "Локид", Москва, 1997, второе издание 1998).
Энциклопедия символов, знаков и эмблем (изд-во "Локид" Москва, 1997; второе издание 1998; третье издание 2000).
Что такое просветление? (изд-во Трансперсональной ассоциации, Москва, 1997).
Томас Шипфлингер, София-Мария (изд-во "Миф", Москва, 1996).
Алан Эймс, Глазами Иисуса (Москва, "Миф", 1996).
Антология Гнозиса, Современная русская и американская проза, поэзия, живопись, графика и фотография (изд-во "Гнозис", Нью-Йорк, 1980-1981; второе издание изд-во "Медуза", Спб, изд-во "Миф", Москва 1996).
Книги из серии "Тайна Мастера Игры"
Многие из книг этой серии уже издавались и переиздавались большими тиражами. Мы счастливы, что читательский интерес к ним не ослабевает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43