Но судьба распорядилась иначе. Баринов не скупился на средства – лишь бы найти сына. Полину он мог бы отпустить, но – без Сережи. По стране рыскало несколько частных детективов, подключили российскую братву, местную полицию. Беглянку выследили за несколько дней до отъезда в Канаду.
В тот день Полина в сопровождении двух охранников отправилась делать покупки. Через сорок три минуты она вышла из магазина, подошла к автомобилю и вдруг стала медленно оседать на землю. Один из телохранителей бросился к Полине, понимая, что ей уже ничем не поможешь, другой выхватил оружие, действуя чисто машинально. Пуля снайпера разорвала предсердия в клочья…
Финал этой жуткой истории происходил здесь, на Смоленском кладбище, где заказчик убийства устроил шикарные похороны своей жертве.
Баринов задвинул душещипательную, прощальную речь, в которой поклялся найти и покарать убийцу жены. Кто-нибудь, дайте ему волыну! Пусть засунет ее в рот и нажмет на курок.
Я вновь услышал ее скорбные вибрации:
– Сережа… Они его не привели. Не пустили проститься с мамочкой…
Она сумела передать мне такую запредельную тоску, о какой люди даже не догадываются. Я представил себе годы, а может и столетия, которые ей придется скитаться в таком состоянии, и ужаснулся. Сколько таких скорбных историй, сколько несчастных душ, ищущих покоя или хотя бы собеседника.
Меня спас сигнал, который послал мне Дэн. В тот момент я его почти любил.
Сущность моего напарника выглядела гораздо бодрее.
– Ну что, чудик астральный, как полеталось?
– Почти освоился.
– Вот и славненько. Вначале ты выглядел как облачко сигаретного дыма. А теперь совсем другое дело! Крепенький такой астрал истинного андрогина.
– Жаль, что в таком состоянии послать тебя некуда…
– Знаешь, мы читаем мысли друг друга. Ладно, пора домой. Или ты остаешься?
Он не ответил.
Сдается мне, что эту мрачную пьесу поставили специально для моего астрального бенефиса. Еще пара-тройка таких видеороликов – сам сдамся в психушку. После этой истории я зарекся: никаких больше кладбищ, старинных замков с убиенными обитателями, всяких там массовых захоронений… У каждого своя история, и все хотят ею поделиться.
Возвращение в физическую оболочку оказалось болезненным, только болела душа, а не тело. Это как снова превратиться в жалкого узника, который сбежал из убогой темницы, вдохнул полной грудью воздух свободы, а теперь вынужден снова возвращаться в тесную затхлую камеру. Исчезли ощущение огромного могущества, возможность перемещаться с огромной скоростью, проскальзывая любые преграды, как пучок света через оконное стекло.
Понадобилось какое-то время, чтобы мое «я» вновь освоилось в своем прежнем состоянии. С трудом я разлепил веки. Поначалу все предметы показались мне чужими, как декорации в сюрреалистическом спектакле. К счастью, это длилось недолго.
– Ты что-нибудь помнишь?
– Так и думал, первое, что я услышу на этом свете, будет твой голос.
– И все же, это важно.
– Так, беспорядочные осколки образов. Обрывки воспоминаний.
– Постарайся восстановить в памяти полную картину.
– Зачем? Ведь все, что имеет смысл там, здесь не имеет никакого значения.
– Ошибаешься! Важен даже не сам трип, а возможность восстановить картину происходящего. Расшифровка следов памяти слишком схематична.
– Ладно, постараюсь… Помню кладбище, хоронили молодую женщину. Потом… Ее душа над могилой. Дальше…
Я чувствовал, как с каждой попыткой припомнить детали во мне росла тревога, страх, словно где-то внутри меня расширялась какая-то вредоносная субстанция. Пульс участился, на лбу выступил холодный пот, пальцы дрожали, как с глубокого похмелья…
– Не останавливайся…
– Макс, мне плохо.
– Знаю, потом будет легче.
– Модельное агентство… Вышла замуж за богатого человека… Что-то с бизнесом… Ревность… Кажется, он ее убил…
Теперь добавилась головная боль. Она росла, пульсировала, вонзаясь в лоб острой иглой.
– Нет… Больше не могу… Хватит меня мучить!
– Хорошо, отдохни. Для первого раза достаточно.
Макс наметил по одному трипу в неделю. Остальное время уходило на реабилитацию. В течение первого месяца нам надлежало жить внутри исследовательского центра, соблюдать режим, питаться по специальной диете. Что ни говори, а бесследно для здоровья такие трипы не проходили…
Большую часть времени мы проводили в своем изолированном боксе, изредка встречались в центральном офисе, просто чтобы поболтать. Остальными услугами, включая автономный доступ Сети, мы пользовались, не выходя из наших «кают». Нас обрядили в незамысловатую хэбэшную одежду светлых тонов. Дэну пришлось расстаться со своими патлами, отчего он гораздо больше стал походить на существо мужского пола. Представляю, с каким душевным воплем прощался он со своей гордостью.
Согласно указаниям Макса, я старался как можно меньше контактировать со своим напарником, особенно избегать разговоров о том, что каждый испытал в ином теле. Этот пункт мы выполняли с обоюдным рвением. Но вот что странно. После первого же полета агрессия к Дэну мало-помалу стала улетучиваться. То ли потому, что он какой-никакой, но все же напарник, то ли существование в астрально-ментальной форме лишало смысла все наши разногласия.
Кристи, обычно живая и энергичная, превратилась в меланхоличную задумчивую особу. У нее появилась пугающая манера застывать и долго смотреть в одну точку. Даже униформа не вывела ее из образа готической девушки. Она часами сидела в кресле, по обыкновению подобрав под себя босые ноги, и с отсутствующим видом слушала гигабайты суровой музыки.
Меня это беспокоило. Как-то я подошел к Максу:
– Что происходит с Кристи?
– Инерция потустороннего. Из всех нас она оказалась наиболее впечатлительной.
– Макс, я тебя прошу, не делай ей вреда. Она мне очень дорога.
В ответ – красноречивое молчание. Типа, не суйся не в свое дело, она уже взрослая девочка…
Прошло две недели, и мы с Дэном снова заняли место на старте. Во втором трипе мы становились независимыми друг от друга. На весь полет нам отводилось двенадцать часов. Сигнал к возвращению давал слипер, который подключался к нашим астрально-ментальным сущностям. Как он это делал, одному Богу известно.
Макс в тысячный раз повторил, чего нам следует опасаться и чего не следует делать совсем. Хотя оставалось неясно, каким образом он сможет нас проконтролировать.
Душа Дэна излучала гораздо больше уверенности. Мы не стали тратить время на общение, обменялись парой дежурных фраз и разлетелись в разные стороны, даже не пожелав друг другу удачи. Теперь я понял, почему пары подобраны подобным образом: каждый из нас и помыслить не мог шпионить друг за другом. А раз такое дело, моя субстанция отправилась к «празднику моего сердца», любимой старушенции, из-за которой меня чуть не сгноили в психушке.
В астрале время не имеет смысла, но, если следовать земным меркам, дело шло к вечеру. Павлина колдовала на кухне. Рядом торчало ненавистное животное по кличке Чедер, отрада соседки, – жирный неповоротливый кот, который только и делал, что жрал, спал, разбрасывал клочки шерсти и с упоением лизал собственную задницу. Он сидел в метре от хозяйки, плотоядно задрав хитрую мордочку вверх в надежде отхватить лакомый кусочек.
При моем появлении Чедер что-то почуял. Поджав хвост, метнулся в угол, беспокойно нюхая носом воздух. Наконец уставился прямо на меня. Неужели он меня видел?! Где-то я читал, что котам доступен куда больший спектр восприятия.
– Чеша, мальчик мой, что случилось?! А кто попросит у мамочки рыбки?
Обычно при этих словах котяра стремглав летел к хозяйке, словно его не кормили пару недель. Но на этот раз Чедер даже не шелохнулся. Он пребывал в смятении, выбирая один из двух равнозначных вариантов: остаться на кухне, где его ожидала еда, или немедленно подчиниться страху и ретироваться в комнату, где стоял спасительный диван.
Жадность победила. Чедер медленно подошел к хозяйке, но, как только получил свою рыбешку, стремглав бросился из кухни.
– Чедер! Вот глупый кот!.. Попробуй мне испачкать ковер, поганец!
Теперь я остался с Павлиной наедине. Напряженная спина, жесткий двойной затылок, седые волосы, собранные в пучок. Тело старушки окружал светящийся туман. Преобладали голубой, желтый, красный, коричневый и черный, остальные цвета были смазаны. Мысли не читались – находились вне зоны доступа.
Я выбирал план мести. Можно, конечно, дождаться ночи, времени, когда Павлина нырнет в сновидения и ее телесная оболочка окажется беззащитна для проникновения. РЕМ-фаза сна вполне сойдет. Чем отвести душу: устроить ей дикую головную боль при пробуждении, гипертонический криз, сердечный приступ? Ну преставится она, и что дальше? Поселится сестричка со своим выводком, потом их изводить замучаешься… Астральное киллерство не по моей части. Опять же – техника безопасности… Макс несколько раз предупреждал: любое негативное воздействие на материальный объект несет в себе двойную, а то и тройную энергетическую отдачу. Оно мне надо? И что, оставить ее подлость без последствий? Павлина железобетонная, если выберет тактику измора, да при поддержке сестрички – вешайся, Владик!
Но тут произошло нечто, заставившее меня отказаться от первоначального плана.
В дверном проеме показался светящийся сгусток энергии. Своими очертаниями он напоминал большую кошку. В длину – метр или около того, высота – сантиметров шестьдесят. Я испытал негативную вибрацию, что в терминах физического тела можно описать как испуг. Сущность, не обращая на меня никакого внимания, в несколько прыжков преодолела кухню и прыгнула на мой стол, удобно устроившись рядом с хлебницей.
– Эй, ты кто?
– Сам.
Я вспомнил рассказы о домовых.
– Старый знакомый! Так это ты у меня в комнате постоянно хулиганил?
– Не надо вещи разбрасывать. Я этого не люблю. Свинячить не надо. Кота обижать.
– Эту тварь с сырным именем? Вообще, я обожаю животных, но, когда мне регулярно ссут под дверь, от этого любви не прибавится…
– Меня ублажать надо: я дом охраняю от бед и разорения.
– Ты в следующий раз инструкцию оставь по ублажению домовых. Ты лучше скажи, зачем ключи от машины за шкаф упрятал?
– Ты не просил вернуть, только ругался.
– Как это, не просил?!
– Домовой, домовой, поиграл и отдай.
– Я, вообще-то, в домовых не очень верю…
– А сейчас?
– Сейчас больше. Значит, ты спрятал ключи, я опоздал на работу, с которой мне пришлось уйти, потому, что я этого кота пару раз ногой поддел. Заметь: несильно.
Сущность внимательно посмотрела в мою сторону. Странно, у меня возникло ощущение, что она может читать мои мысли. Я воспринимал лишь ту информацию, которую этот кошачий полтергейст считал нужным сообщить.
– Кот не при чем. Это энергетика ваших отношений с женщиной. С хозяйкой. Много грязной черной энергии. Плохо. Не справляюсь…
– Получается, я тебе не нравлюсь?
– Нравишься.
– А соседка?
– Плохо. Черные мысли, зависть, злоба, грязь… Вы вдвоем – много мусора. Втроем – еще больше. Мне плохо. Могу стать злым…
– Ты что, мысли мои читаешь?
– Могу читать… Да. Сейчас хуже. Ты на другом плане. Хочешь сделать ей плохо.
– Надеюсь, мешать мне не будешь?
– Мешать не могу – ты на другом плане. Другие тебя поведут.
– Куда поведут?
– Черные. Станешь им служить.
До меня вдруг дошел смысл фразы, которую напоследок сказал Макс, перед тем как послать нас в потустороннее: «И запомните: черные дела привлекают черные силы…»
Домовой проворно спрыгнул на пол – раза в три быстрее обычной кошки – и исчез в дверном проеме.
– И тебе до скорой встречи…
Вот и познакомились. Надо будет прибраться в комнате и периодически его подкармливать, хлебом там или пряниками – парень, видимо, неплохой. Но это задачи отдаленной перспективы. Сейчас надо думать о другом. Получается, вредить напрямую – себе дороже. Но и прощать в данном случае – не выход. Павлина не из тех, с кем можно договориться. А что, если попробовать воспользоваться древней восточной… Или не восточной… Неважно… мудростью: «Если хочешь наказать врага – вручи неожиданный подарок, остальное сделает черт»?
Надо сказать, память в таком состоянии работала отменно. Фактически я мог получить доступ к любой информации, какую когда-то слышал, видел, осязал, чувствовал… Я направил вектор воспоминаний в сторону Павлины и получил ментальную «распечатку»: все ее привычки, манеры, маленькие и большие слабости и другую шелуху, которая в обычном состоянии тут же забывается.
Среди прочего меня заинтересовала одна деталь. Старушка ходила за пенсией в одно и то же время – часы можно сверять. По каким-то неведомым мне причинам она предпочитала Строительный банк. Еще одна странность: липовая блокадница и экс-депутат районного совета «народственных» депутатов (гирька на шее народа), она получала сравнительно солидную пенсию, но брала лишь минимальную сумму – остальное переводила на счет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
В тот день Полина в сопровождении двух охранников отправилась делать покупки. Через сорок три минуты она вышла из магазина, подошла к автомобилю и вдруг стала медленно оседать на землю. Один из телохранителей бросился к Полине, понимая, что ей уже ничем не поможешь, другой выхватил оружие, действуя чисто машинально. Пуля снайпера разорвала предсердия в клочья…
Финал этой жуткой истории происходил здесь, на Смоленском кладбище, где заказчик убийства устроил шикарные похороны своей жертве.
Баринов задвинул душещипательную, прощальную речь, в которой поклялся найти и покарать убийцу жены. Кто-нибудь, дайте ему волыну! Пусть засунет ее в рот и нажмет на курок.
Я вновь услышал ее скорбные вибрации:
– Сережа… Они его не привели. Не пустили проститься с мамочкой…
Она сумела передать мне такую запредельную тоску, о какой люди даже не догадываются. Я представил себе годы, а может и столетия, которые ей придется скитаться в таком состоянии, и ужаснулся. Сколько таких скорбных историй, сколько несчастных душ, ищущих покоя или хотя бы собеседника.
Меня спас сигнал, который послал мне Дэн. В тот момент я его почти любил.
Сущность моего напарника выглядела гораздо бодрее.
– Ну что, чудик астральный, как полеталось?
– Почти освоился.
– Вот и славненько. Вначале ты выглядел как облачко сигаретного дыма. А теперь совсем другое дело! Крепенький такой астрал истинного андрогина.
– Жаль, что в таком состоянии послать тебя некуда…
– Знаешь, мы читаем мысли друг друга. Ладно, пора домой. Или ты остаешься?
Он не ответил.
Сдается мне, что эту мрачную пьесу поставили специально для моего астрального бенефиса. Еще пара-тройка таких видеороликов – сам сдамся в психушку. После этой истории я зарекся: никаких больше кладбищ, старинных замков с убиенными обитателями, всяких там массовых захоронений… У каждого своя история, и все хотят ею поделиться.
Возвращение в физическую оболочку оказалось болезненным, только болела душа, а не тело. Это как снова превратиться в жалкого узника, который сбежал из убогой темницы, вдохнул полной грудью воздух свободы, а теперь вынужден снова возвращаться в тесную затхлую камеру. Исчезли ощущение огромного могущества, возможность перемещаться с огромной скоростью, проскальзывая любые преграды, как пучок света через оконное стекло.
Понадобилось какое-то время, чтобы мое «я» вновь освоилось в своем прежнем состоянии. С трудом я разлепил веки. Поначалу все предметы показались мне чужими, как декорации в сюрреалистическом спектакле. К счастью, это длилось недолго.
– Ты что-нибудь помнишь?
– Так и думал, первое, что я услышу на этом свете, будет твой голос.
– И все же, это важно.
– Так, беспорядочные осколки образов. Обрывки воспоминаний.
– Постарайся восстановить в памяти полную картину.
– Зачем? Ведь все, что имеет смысл там, здесь не имеет никакого значения.
– Ошибаешься! Важен даже не сам трип, а возможность восстановить картину происходящего. Расшифровка следов памяти слишком схематична.
– Ладно, постараюсь… Помню кладбище, хоронили молодую женщину. Потом… Ее душа над могилой. Дальше…
Я чувствовал, как с каждой попыткой припомнить детали во мне росла тревога, страх, словно где-то внутри меня расширялась какая-то вредоносная субстанция. Пульс участился, на лбу выступил холодный пот, пальцы дрожали, как с глубокого похмелья…
– Не останавливайся…
– Макс, мне плохо.
– Знаю, потом будет легче.
– Модельное агентство… Вышла замуж за богатого человека… Что-то с бизнесом… Ревность… Кажется, он ее убил…
Теперь добавилась головная боль. Она росла, пульсировала, вонзаясь в лоб острой иглой.
– Нет… Больше не могу… Хватит меня мучить!
– Хорошо, отдохни. Для первого раза достаточно.
Макс наметил по одному трипу в неделю. Остальное время уходило на реабилитацию. В течение первого месяца нам надлежало жить внутри исследовательского центра, соблюдать режим, питаться по специальной диете. Что ни говори, а бесследно для здоровья такие трипы не проходили…
Большую часть времени мы проводили в своем изолированном боксе, изредка встречались в центральном офисе, просто чтобы поболтать. Остальными услугами, включая автономный доступ Сети, мы пользовались, не выходя из наших «кают». Нас обрядили в незамысловатую хэбэшную одежду светлых тонов. Дэну пришлось расстаться со своими патлами, отчего он гораздо больше стал походить на существо мужского пола. Представляю, с каким душевным воплем прощался он со своей гордостью.
Согласно указаниям Макса, я старался как можно меньше контактировать со своим напарником, особенно избегать разговоров о том, что каждый испытал в ином теле. Этот пункт мы выполняли с обоюдным рвением. Но вот что странно. После первого же полета агрессия к Дэну мало-помалу стала улетучиваться. То ли потому, что он какой-никакой, но все же напарник, то ли существование в астрально-ментальной форме лишало смысла все наши разногласия.
Кристи, обычно живая и энергичная, превратилась в меланхоличную задумчивую особу. У нее появилась пугающая манера застывать и долго смотреть в одну точку. Даже униформа не вывела ее из образа готической девушки. Она часами сидела в кресле, по обыкновению подобрав под себя босые ноги, и с отсутствующим видом слушала гигабайты суровой музыки.
Меня это беспокоило. Как-то я подошел к Максу:
– Что происходит с Кристи?
– Инерция потустороннего. Из всех нас она оказалась наиболее впечатлительной.
– Макс, я тебя прошу, не делай ей вреда. Она мне очень дорога.
В ответ – красноречивое молчание. Типа, не суйся не в свое дело, она уже взрослая девочка…
Прошло две недели, и мы с Дэном снова заняли место на старте. Во втором трипе мы становились независимыми друг от друга. На весь полет нам отводилось двенадцать часов. Сигнал к возвращению давал слипер, который подключался к нашим астрально-ментальным сущностям. Как он это делал, одному Богу известно.
Макс в тысячный раз повторил, чего нам следует опасаться и чего не следует делать совсем. Хотя оставалось неясно, каким образом он сможет нас проконтролировать.
Душа Дэна излучала гораздо больше уверенности. Мы не стали тратить время на общение, обменялись парой дежурных фраз и разлетелись в разные стороны, даже не пожелав друг другу удачи. Теперь я понял, почему пары подобраны подобным образом: каждый из нас и помыслить не мог шпионить друг за другом. А раз такое дело, моя субстанция отправилась к «празднику моего сердца», любимой старушенции, из-за которой меня чуть не сгноили в психушке.
В астрале время не имеет смысла, но, если следовать земным меркам, дело шло к вечеру. Павлина колдовала на кухне. Рядом торчало ненавистное животное по кличке Чедер, отрада соседки, – жирный неповоротливый кот, который только и делал, что жрал, спал, разбрасывал клочки шерсти и с упоением лизал собственную задницу. Он сидел в метре от хозяйки, плотоядно задрав хитрую мордочку вверх в надежде отхватить лакомый кусочек.
При моем появлении Чедер что-то почуял. Поджав хвост, метнулся в угол, беспокойно нюхая носом воздух. Наконец уставился прямо на меня. Неужели он меня видел?! Где-то я читал, что котам доступен куда больший спектр восприятия.
– Чеша, мальчик мой, что случилось?! А кто попросит у мамочки рыбки?
Обычно при этих словах котяра стремглав летел к хозяйке, словно его не кормили пару недель. Но на этот раз Чедер даже не шелохнулся. Он пребывал в смятении, выбирая один из двух равнозначных вариантов: остаться на кухне, где его ожидала еда, или немедленно подчиниться страху и ретироваться в комнату, где стоял спасительный диван.
Жадность победила. Чедер медленно подошел к хозяйке, но, как только получил свою рыбешку, стремглав бросился из кухни.
– Чедер! Вот глупый кот!.. Попробуй мне испачкать ковер, поганец!
Теперь я остался с Павлиной наедине. Напряженная спина, жесткий двойной затылок, седые волосы, собранные в пучок. Тело старушки окружал светящийся туман. Преобладали голубой, желтый, красный, коричневый и черный, остальные цвета были смазаны. Мысли не читались – находились вне зоны доступа.
Я выбирал план мести. Можно, конечно, дождаться ночи, времени, когда Павлина нырнет в сновидения и ее телесная оболочка окажется беззащитна для проникновения. РЕМ-фаза сна вполне сойдет. Чем отвести душу: устроить ей дикую головную боль при пробуждении, гипертонический криз, сердечный приступ? Ну преставится она, и что дальше? Поселится сестричка со своим выводком, потом их изводить замучаешься… Астральное киллерство не по моей части. Опять же – техника безопасности… Макс несколько раз предупреждал: любое негативное воздействие на материальный объект несет в себе двойную, а то и тройную энергетическую отдачу. Оно мне надо? И что, оставить ее подлость без последствий? Павлина железобетонная, если выберет тактику измора, да при поддержке сестрички – вешайся, Владик!
Но тут произошло нечто, заставившее меня отказаться от первоначального плана.
В дверном проеме показался светящийся сгусток энергии. Своими очертаниями он напоминал большую кошку. В длину – метр или около того, высота – сантиметров шестьдесят. Я испытал негативную вибрацию, что в терминах физического тела можно описать как испуг. Сущность, не обращая на меня никакого внимания, в несколько прыжков преодолела кухню и прыгнула на мой стол, удобно устроившись рядом с хлебницей.
– Эй, ты кто?
– Сам.
Я вспомнил рассказы о домовых.
– Старый знакомый! Так это ты у меня в комнате постоянно хулиганил?
– Не надо вещи разбрасывать. Я этого не люблю. Свинячить не надо. Кота обижать.
– Эту тварь с сырным именем? Вообще, я обожаю животных, но, когда мне регулярно ссут под дверь, от этого любви не прибавится…
– Меня ублажать надо: я дом охраняю от бед и разорения.
– Ты в следующий раз инструкцию оставь по ублажению домовых. Ты лучше скажи, зачем ключи от машины за шкаф упрятал?
– Ты не просил вернуть, только ругался.
– Как это, не просил?!
– Домовой, домовой, поиграл и отдай.
– Я, вообще-то, в домовых не очень верю…
– А сейчас?
– Сейчас больше. Значит, ты спрятал ключи, я опоздал на работу, с которой мне пришлось уйти, потому, что я этого кота пару раз ногой поддел. Заметь: несильно.
Сущность внимательно посмотрела в мою сторону. Странно, у меня возникло ощущение, что она может читать мои мысли. Я воспринимал лишь ту информацию, которую этот кошачий полтергейст считал нужным сообщить.
– Кот не при чем. Это энергетика ваших отношений с женщиной. С хозяйкой. Много грязной черной энергии. Плохо. Не справляюсь…
– Получается, я тебе не нравлюсь?
– Нравишься.
– А соседка?
– Плохо. Черные мысли, зависть, злоба, грязь… Вы вдвоем – много мусора. Втроем – еще больше. Мне плохо. Могу стать злым…
– Ты что, мысли мои читаешь?
– Могу читать… Да. Сейчас хуже. Ты на другом плане. Хочешь сделать ей плохо.
– Надеюсь, мешать мне не будешь?
– Мешать не могу – ты на другом плане. Другие тебя поведут.
– Куда поведут?
– Черные. Станешь им служить.
До меня вдруг дошел смысл фразы, которую напоследок сказал Макс, перед тем как послать нас в потустороннее: «И запомните: черные дела привлекают черные силы…»
Домовой проворно спрыгнул на пол – раза в три быстрее обычной кошки – и исчез в дверном проеме.
– И тебе до скорой встречи…
Вот и познакомились. Надо будет прибраться в комнате и периодически его подкармливать, хлебом там или пряниками – парень, видимо, неплохой. Но это задачи отдаленной перспективы. Сейчас надо думать о другом. Получается, вредить напрямую – себе дороже. Но и прощать в данном случае – не выход. Павлина не из тех, с кем можно договориться. А что, если попробовать воспользоваться древней восточной… Или не восточной… Неважно… мудростью: «Если хочешь наказать врага – вручи неожиданный подарок, остальное сделает черт»?
Надо сказать, память в таком состоянии работала отменно. Фактически я мог получить доступ к любой информации, какую когда-то слышал, видел, осязал, чувствовал… Я направил вектор воспоминаний в сторону Павлины и получил ментальную «распечатку»: все ее привычки, манеры, маленькие и большие слабости и другую шелуху, которая в обычном состоянии тут же забывается.
Среди прочего меня заинтересовала одна деталь. Старушка ходила за пенсией в одно и то же время – часы можно сверять. По каким-то неведомым мне причинам она предпочитала Строительный банк. Еще одна странность: липовая блокадница и экс-депутат районного совета «народственных» депутатов (гирька на шее народа), она получала сравнительно солидную пенсию, но брала лишь минимальную сумму – остальное переводила на счет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37