Нет, надолго меня не хватит…
– Что сидишь как нарисованная?! Помоги!
Зина, словно зомби, поднялась со стула – тот еще помощник.
– Когда я скажу, будешь делать так…
Я показал, куда надо нажимать.
– По моей команде…
Два выдоха.
– Давай. Резче!
Зина без энтузиазма принялась за дело, судя по отсутствию выражения на лице, она вообще не понимала, что и зачем делает.
– Ритмичнее! Не спи, у тебя дочь умирает!
Я отсчитал пятнадцать толчков и снова припал к губам девушки.
Не знаю, сколько времени мы трудились, – минут пятнадцать, может, больше, в груди жгло, пот градом стекал со лба. Зина толкала все слабее. Поменяться с ней местами я не мог, а оживлять в одиночку не хватало сил. Да где же эта «скорая»?!
Лена уходила. Я это чувствовал и уже боялся слушать ее сердце. Спасти девушку могло только чудо… И тут я отчетливо увидел, как из нее уходит душа. Прозрачная светящаяся субстанция отделилась от тела и стала медленно подниматься вверх.
Звонок в дверь прозвучал как колокольный звон. Зина бросилась открывать, оставив меня одного. В комнату зашли два мужика в синей униформе «скорой помощи». Оба высокие, похожие на братков с налетом интеллигентности. Они брезгливо обвели взглядом убогую комнату и встали, с любопытством наблюдая, как я тружусь из последних сил.
Я почти с ненавистью взглянул на коллег:
– Что, раньше никак?
Отозвался тот, что помоложе, с коротким ежиком рыжеватых волос:
– В пробку попали…
Наконец они отодвинули меня от тела, надо сказать вовремя: сил больше не осталось. Я отполз к стене, наблюдая за их бессмысленными попытками оживить подростка.
– Остановка… Эпинефрин.
– Отек… Пентамин… Коразол…
– Активности нет…
Уже зная ответ, я спросил:
– Дефибрилятор в машине есть?
– Откуда, у нас обычный набор.
Гости переглянулись.
– Вызовем реанимационную?
– Не успеем, надо было сразу.
Я им не верил. К безнадежным наркоманам такие машины едут редко.
Фельдшер вытер пот со лба:
– Похоже, мы ее теряем…
Как будто услышав свой приговор, Лена вдруг открыла глаза, еле слышно одними губами прошептала:
– Холодно…
Голова свесилась набок. Фельдшер медленно поднялся с колен. Над телом повисла смерть, черты лица заострились.
Мужчины молчали. Внезапно тишину разорвал женский крик. Я наклонился над телом, последний раз взглянул в голубые глаза, застывшие в кричаще-немом вопросе, провел ладонью по ее лицу.
Те, кто могли бы помочь, но не успели (я сомневался по поводу пробок, станция «скорой помощи» располагалась в трех кварталах), повели себя довольно странно. Никакой жалости относительно гибели шестнадцатилетней девушки. У этой парочки, похоже, развилась профессиональная деформация. Лучше бы приехала женщина, она хотя бы проявила сочувствие…
На лицах медиков читалась досадливая отстраненность. При сложившихся обстоятельствах следовало выполнить обязательные и, что совсем неприятно, бесплатные формальности. Они о чем-то пошептались в сторонке, потом помогли мне перетащить тело девушки на диван. Зина стояла на коленях рядом с дочерью, что-то поправляя в ее одежде.
Я попросил:
– Вколите ей чего-нибудь, так и до психоза недолго.
Медбрат взглянул на партнера, тот кивнул.
Пока один делал Зине успокаивающий укол, второй, тот, что с ежиком, позвал меня на кухню. Мы сели за маленький столик.
– Николай. – Он протянул руку, я пожал.
– Влад, то есть Владислав.
– Слушай, мы с тобой коллеги, так что давай без церемоний.
– Давай, – отозвался я, уже зная, о чем он будет говорить.
– Ты ей кто? Родственник?
– Сосед.
– А из родни у нее кто есть?
– Мать. Сам видишь какая. Отец умер, какие-то дальние родственники в Псковской области, но на них надежды никакой.
Николай заметно загрустил:
– Хоронить-то надо…
– Видимо, придется мне.
Так отвратительно я еще никогда себя не чувствовал. Меня потрясла нелепая смерть совсем юной девушки буквально у меня на руках. И эта галлюцинация с выходом ее души из тела… А может, и не галлюцинация вовсе, а нечто реальное, в свете моих новых способностей.
Я почувствовал себя слабым, одиноким, ужасно одиноким и потерянным, заложником измотанного сознания, ищущего хотя бы немного тишины и спокойствия. Собеседник тут же это почувствовал. Он извлек из нагрудного кармана визитку.
– Есть одна фирма по организации похорон. Сделает все недорого и в лучшем виде…
Экран реальности погас.
Серый день, сырое небо, тусклый асфальт. Я шел по улице вдоль канала, удивительно похожего на Обводный, как будто неумелый художник сделал набросок, который оживили неведомые силы. По правую руку тянулся ряд тяжелых домов, построенных в середине прошлого века. Все вроде бы знакомо, и в то же время ощущение чуждого параллельного мира. Ни звуков, ни запахов, ни людей, ни машин. Даже растительность казалась тусклой, безжизненной, искусственной.
Впереди показалось здание. Грязно-желтого цвета, похожее на цементный завод. Очень-очень знакомое, где же я его видел? Во сне или что-то из забытого детства.
Здание пугало. Безжизненное, мрачное, оно угрюмо нависало надо мной своей плоской крышей. Хотелось поскорее уйти, убежать из этого места.
Я повернул обратно, ускорил шаг, побежал и вдруг понял, что заблудился. Дома вдоль канала изменились, как будто кто-то мгновенно переставил декорации. Слева тянулся все тот же канал с темно-серой стоячей водой. Свернул во двор, в ужасе петлял по каким-то улочкам. Снова вышел к каналу и увидел то, от чего я так старательно пытался убежать: здание цементного завода, которое теперь напоминало грандиозный могильный памятник. Я почувствовал себя крысой, заблудившейся в лабиринте…
– Эй, приятель, с тобой все в порядке?.. – Врач тряс меня за плечо.
– Вроде да.
– И часто с тобой такое?
– Случается…
Он не поверил.
– Все в порядке, расслабься. Легкая неврология. В детстве, наверно, ударился.
Как это обычно случалось после приступа, тело наполнилось энергией, чувства обострились, от накопившейся усталости не осталось следа. Более того, я видел этого мужика насквозь, читал его мысли, мог увидеть его прошлое, но мне вполне хватало настоящего.
Ему тридцать два года. Женат, двое детей, есть постоянная любовница, не брезгует случайными связями. Жена подозревает, но давно смирилась. Брак держится на детях. Ездит на старенькой «Ауди», барахлит коробка передач. Хочет продать и взять в кредит новую, но денег не хватает. Вечная проблема с бабками. Жена пилит, любовница пилит, хочет, чтобы он на ней женился. Он панически боится простатита. Дети постоянно что-то просят. Любит выпить. Разводит пациентов на деньги. Параллельно работает на сомнительную фирмочку по организации похорон. Стремится навязать ее услуги родне умершего. При этом сильно завышает цены, ничего не сообщает о льготах. Уговаривая растерянных и подавленных людей, может выудить до полутора тысяч рублей на карман. Если родные не доверяют и тянут с ответом, подозревая, что все стоит дешевле, оказывает на них психологическое давление, винит в жадности. Когда это не помогает, начинает затягивать оформление свидетельства о смерти, без которого не обойтись.
В настоящий момент хочет выбить из соседа, то есть меня (которого он тут же окрестил про себя «эпилептиком»), все что возможно. Но он жестоко просчитался, откуда ему знать, что я читаю его мысли и чувствую себя экстрасенсорным бодрячком, а не растерянным шизиком.
Коля начал издалека:
– Владик, тут такой расклад. Соседка твоя – синяк. Вряд ли она похороны потянет. Так и будет труп в морге неделями валяться, а девочку жалко…
Я молчал, притворяясь чайником.
– Да и тебе, видно, не до этого. Беготня, чужие хлопоты… А я могу все устроить. Есть одна фирма по организации похорон. Все сделают в лучшем виде и за полцены, – Коля говорил мягко, вкрадчиво, но довольно убедительно, во всяком случае, делал это с куда большим вдохновением, чем трудился над умирающей Леной.
Я молча кивал, а потом перебил на полуслове:
– А когда ментов будем вызывать?
Он явно опешил, не ожидая такого перехода.
– Чего?..
– Участкового. Провести освидетельствование, чтобы бумажки оформил, распорядился отвезти труп. Или вы хотите, чтобы мать окончательно сошла с ума?
Лицо Николая приняло перцовое выражение. Ведь минуту назад перед ним сидел слабый, растерянный человек… Пытаясь выиграть время, агент похоронного влияния сделал небольшую паузу, а затем произнес, отбросив фамильярное «ты»:
– Вызовем, конечно, вызовем, но сейчас я не об этом. Все можно сделать быстро и грамотно. А можно, наоборот, согласно существующей практике – с потерей времени, нервотрепкой и вымогательством на всех уровнях. Неужели это не стоит полутора тысяч рублей?
– Может, и стоит, но я всего лишь сосед.
– Мне показалось, вы не просто посторонний человек для этой семьи.
– А дешевле нельзя?
– Это минимальная сумма. Практика показывает, что клиент экономит на ритуальных услугах от пятисот до тысячи долларов.
Этот базарный торг начал меня утомлять. В душе шевельнулось сомнение – а стоит ли связываться? – но оно задохнулось в негативной информации, считанной с его информационного поля. Он лгал и злился. Лгал – потому что собирался тут же смыться, получив деньги, а злился, ибо наткнулся на неожиданное сопротивление. Любопытно, скольких несчастных родственников он успел развести на бабки…
– Вы угадали, я не посторонний. Но ваша похоронная контора под названием «Ибрис» дерет втридорога, а вы имеете свой процент. В итоге клиент получает сомнительные услуги, а вам все это по барабану. В том числе и шестнадцатилетняя девочка, которая только что умерла на ваших глазах.
Николай от удивления забыл о формальной вежливости.
– Ты откуда знаешь?!
– Да так, ворона на хвосте принесла…
Он разозлился не на шутку:
– Я еще не знаю, что ты ей там вколол! Акт напишу. На тебя дело заведут.
– Пусть заводят, а я расскажу, как вы тут ее реанимировали. Ты меня на понт не бери, коллега! Все эти тонкости мне известны.
Колян подарил мне тяжелый взгляд, как будто я украл у него деньги. Ничего, пропустит пару блядок, может, о больных будет больше заботиться.
– Ладно… Где у вас тут телефон?
Я протянул ему мобильник.
– Квартирный отключили за неуплату.
Прежде чем набрать номер милиции, он задумчиво произнес:
– Актик о смерти, конечно, составлю. Но откуда я знаю – может, она умерла в результате твоих неумелых действий. Думаю, участковый этим фактом заинтересуется.
Просто шантажист какой-то…
– Это еще доказать надо, а ментов не заинтересуешь – с наркоманкой никто возиться не станет. Слушай, брось ты это дело, я сейчас на мели, и лишние траты мне не потянуть.
Он с интересом посмотрел в мою сторону. На этот раз его мысли были трудноразличимыми, словно мелкий текст для близорукого человека.
Участковый в сопровождении эксперта прибыл минут через пятнадцать. Он склонился над телом и сокрушенно покачал головой:
– Как же так… Ведь говорил же тебе…
Его длинная сухопарая фигура как бы сжалась, выдавая неподдельное сострадание.
– Где это произошло?..
– На площадке верхнего этажа.
Инспектор повернулся к партнеру:
– Сфотографируй там все.
Колян поспешно повел милиционера на кухню, для «конфиденциальной беседы». Я приуныл. Ведь если этот шкурник убедит капитана, что налицо криминал, все это может затянуться очень надолго. Придется ждать дежурного следователя из прокуратуры. Тело будет неделями валяться в морге судебно-медицинской экспертизы. Начнется следствие, волокита… Мертвая наркоманка. Кому она нужна? Черт меня дернул ввязаться в эту историю…
К моему удивлению, беседа продлилась недолго. По каким-то неведомым мне причинам менты встали на мою сторону. Врач угрюмо сел писать заключение о смерти.
И тут на сцене появился еще один персонаж. В комнату просочилась наша домашняя «мисс Марпл». Павлина молниеносно оценила обстановку, ее лицо приняло крысиное выражение. Она безошибочно выделила расстроенного врача. К тому времени способность читать чужие мысли у меня уже пропала.
Павлина нацепила на лицо фальшивое соболезнование:
– Ой, Леночка, беда-то какая! А я смотрю, дверь открыта… Владислав, вам там звонили…
Врет, никто мне не звонил, просто пришла разведать обстановку. Надо отдать ей должное, каким-то звериным чутьем Павлина очень точно вычисляла потенциальных единомышленников. Она подсела к Коляну и затянула вкрадчивую «песню» про то, какая у врачей «скорой» тяжелая работа, как мало они получают и так далее. При упоминании о деньгах эскулап оживился. Я почувствовал, как между моей соседкой и врачом протянулась ниточка взаимной симпатии.
Оставив бумажку на столе, не попрощавшись, он направился к выходу, соседка засеменила следом. Судя по шагам за дверью, Павлина потащила доктора в гости – угостит чем-нибудь, договорятся о чем-нибудь. Он сейчас злой, на пакость способен. Не нравилось мне все это…
Участковый, капитан средних лет по имени Виктор Васильевич, оказался отличным мужиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
– Что сидишь как нарисованная?! Помоги!
Зина, словно зомби, поднялась со стула – тот еще помощник.
– Когда я скажу, будешь делать так…
Я показал, куда надо нажимать.
– По моей команде…
Два выдоха.
– Давай. Резче!
Зина без энтузиазма принялась за дело, судя по отсутствию выражения на лице, она вообще не понимала, что и зачем делает.
– Ритмичнее! Не спи, у тебя дочь умирает!
Я отсчитал пятнадцать толчков и снова припал к губам девушки.
Не знаю, сколько времени мы трудились, – минут пятнадцать, может, больше, в груди жгло, пот градом стекал со лба. Зина толкала все слабее. Поменяться с ней местами я не мог, а оживлять в одиночку не хватало сил. Да где же эта «скорая»?!
Лена уходила. Я это чувствовал и уже боялся слушать ее сердце. Спасти девушку могло только чудо… И тут я отчетливо увидел, как из нее уходит душа. Прозрачная светящаяся субстанция отделилась от тела и стала медленно подниматься вверх.
Звонок в дверь прозвучал как колокольный звон. Зина бросилась открывать, оставив меня одного. В комнату зашли два мужика в синей униформе «скорой помощи». Оба высокие, похожие на братков с налетом интеллигентности. Они брезгливо обвели взглядом убогую комнату и встали, с любопытством наблюдая, как я тружусь из последних сил.
Я почти с ненавистью взглянул на коллег:
– Что, раньше никак?
Отозвался тот, что помоложе, с коротким ежиком рыжеватых волос:
– В пробку попали…
Наконец они отодвинули меня от тела, надо сказать вовремя: сил больше не осталось. Я отполз к стене, наблюдая за их бессмысленными попытками оживить подростка.
– Остановка… Эпинефрин.
– Отек… Пентамин… Коразол…
– Активности нет…
Уже зная ответ, я спросил:
– Дефибрилятор в машине есть?
– Откуда, у нас обычный набор.
Гости переглянулись.
– Вызовем реанимационную?
– Не успеем, надо было сразу.
Я им не верил. К безнадежным наркоманам такие машины едут редко.
Фельдшер вытер пот со лба:
– Похоже, мы ее теряем…
Как будто услышав свой приговор, Лена вдруг открыла глаза, еле слышно одними губами прошептала:
– Холодно…
Голова свесилась набок. Фельдшер медленно поднялся с колен. Над телом повисла смерть, черты лица заострились.
Мужчины молчали. Внезапно тишину разорвал женский крик. Я наклонился над телом, последний раз взглянул в голубые глаза, застывшие в кричаще-немом вопросе, провел ладонью по ее лицу.
Те, кто могли бы помочь, но не успели (я сомневался по поводу пробок, станция «скорой помощи» располагалась в трех кварталах), повели себя довольно странно. Никакой жалости относительно гибели шестнадцатилетней девушки. У этой парочки, похоже, развилась профессиональная деформация. Лучше бы приехала женщина, она хотя бы проявила сочувствие…
На лицах медиков читалась досадливая отстраненность. При сложившихся обстоятельствах следовало выполнить обязательные и, что совсем неприятно, бесплатные формальности. Они о чем-то пошептались в сторонке, потом помогли мне перетащить тело девушки на диван. Зина стояла на коленях рядом с дочерью, что-то поправляя в ее одежде.
Я попросил:
– Вколите ей чего-нибудь, так и до психоза недолго.
Медбрат взглянул на партнера, тот кивнул.
Пока один делал Зине успокаивающий укол, второй, тот, что с ежиком, позвал меня на кухню. Мы сели за маленький столик.
– Николай. – Он протянул руку, я пожал.
– Влад, то есть Владислав.
– Слушай, мы с тобой коллеги, так что давай без церемоний.
– Давай, – отозвался я, уже зная, о чем он будет говорить.
– Ты ей кто? Родственник?
– Сосед.
– А из родни у нее кто есть?
– Мать. Сам видишь какая. Отец умер, какие-то дальние родственники в Псковской области, но на них надежды никакой.
Николай заметно загрустил:
– Хоронить-то надо…
– Видимо, придется мне.
Так отвратительно я еще никогда себя не чувствовал. Меня потрясла нелепая смерть совсем юной девушки буквально у меня на руках. И эта галлюцинация с выходом ее души из тела… А может, и не галлюцинация вовсе, а нечто реальное, в свете моих новых способностей.
Я почувствовал себя слабым, одиноким, ужасно одиноким и потерянным, заложником измотанного сознания, ищущего хотя бы немного тишины и спокойствия. Собеседник тут же это почувствовал. Он извлек из нагрудного кармана визитку.
– Есть одна фирма по организации похорон. Сделает все недорого и в лучшем виде…
Экран реальности погас.
Серый день, сырое небо, тусклый асфальт. Я шел по улице вдоль канала, удивительно похожего на Обводный, как будто неумелый художник сделал набросок, который оживили неведомые силы. По правую руку тянулся ряд тяжелых домов, построенных в середине прошлого века. Все вроде бы знакомо, и в то же время ощущение чуждого параллельного мира. Ни звуков, ни запахов, ни людей, ни машин. Даже растительность казалась тусклой, безжизненной, искусственной.
Впереди показалось здание. Грязно-желтого цвета, похожее на цементный завод. Очень-очень знакомое, где же я его видел? Во сне или что-то из забытого детства.
Здание пугало. Безжизненное, мрачное, оно угрюмо нависало надо мной своей плоской крышей. Хотелось поскорее уйти, убежать из этого места.
Я повернул обратно, ускорил шаг, побежал и вдруг понял, что заблудился. Дома вдоль канала изменились, как будто кто-то мгновенно переставил декорации. Слева тянулся все тот же канал с темно-серой стоячей водой. Свернул во двор, в ужасе петлял по каким-то улочкам. Снова вышел к каналу и увидел то, от чего я так старательно пытался убежать: здание цементного завода, которое теперь напоминало грандиозный могильный памятник. Я почувствовал себя крысой, заблудившейся в лабиринте…
– Эй, приятель, с тобой все в порядке?.. – Врач тряс меня за плечо.
– Вроде да.
– И часто с тобой такое?
– Случается…
Он не поверил.
– Все в порядке, расслабься. Легкая неврология. В детстве, наверно, ударился.
Как это обычно случалось после приступа, тело наполнилось энергией, чувства обострились, от накопившейся усталости не осталось следа. Более того, я видел этого мужика насквозь, читал его мысли, мог увидеть его прошлое, но мне вполне хватало настоящего.
Ему тридцать два года. Женат, двое детей, есть постоянная любовница, не брезгует случайными связями. Жена подозревает, но давно смирилась. Брак держится на детях. Ездит на старенькой «Ауди», барахлит коробка передач. Хочет продать и взять в кредит новую, но денег не хватает. Вечная проблема с бабками. Жена пилит, любовница пилит, хочет, чтобы он на ней женился. Он панически боится простатита. Дети постоянно что-то просят. Любит выпить. Разводит пациентов на деньги. Параллельно работает на сомнительную фирмочку по организации похорон. Стремится навязать ее услуги родне умершего. При этом сильно завышает цены, ничего не сообщает о льготах. Уговаривая растерянных и подавленных людей, может выудить до полутора тысяч рублей на карман. Если родные не доверяют и тянут с ответом, подозревая, что все стоит дешевле, оказывает на них психологическое давление, винит в жадности. Когда это не помогает, начинает затягивать оформление свидетельства о смерти, без которого не обойтись.
В настоящий момент хочет выбить из соседа, то есть меня (которого он тут же окрестил про себя «эпилептиком»), все что возможно. Но он жестоко просчитался, откуда ему знать, что я читаю его мысли и чувствую себя экстрасенсорным бодрячком, а не растерянным шизиком.
Коля начал издалека:
– Владик, тут такой расклад. Соседка твоя – синяк. Вряд ли она похороны потянет. Так и будет труп в морге неделями валяться, а девочку жалко…
Я молчал, притворяясь чайником.
– Да и тебе, видно, не до этого. Беготня, чужие хлопоты… А я могу все устроить. Есть одна фирма по организации похорон. Все сделают в лучшем виде и за полцены, – Коля говорил мягко, вкрадчиво, но довольно убедительно, во всяком случае, делал это с куда большим вдохновением, чем трудился над умирающей Леной.
Я молча кивал, а потом перебил на полуслове:
– А когда ментов будем вызывать?
Он явно опешил, не ожидая такого перехода.
– Чего?..
– Участкового. Провести освидетельствование, чтобы бумажки оформил, распорядился отвезти труп. Или вы хотите, чтобы мать окончательно сошла с ума?
Лицо Николая приняло перцовое выражение. Ведь минуту назад перед ним сидел слабый, растерянный человек… Пытаясь выиграть время, агент похоронного влияния сделал небольшую паузу, а затем произнес, отбросив фамильярное «ты»:
– Вызовем, конечно, вызовем, но сейчас я не об этом. Все можно сделать быстро и грамотно. А можно, наоборот, согласно существующей практике – с потерей времени, нервотрепкой и вымогательством на всех уровнях. Неужели это не стоит полутора тысяч рублей?
– Может, и стоит, но я всего лишь сосед.
– Мне показалось, вы не просто посторонний человек для этой семьи.
– А дешевле нельзя?
– Это минимальная сумма. Практика показывает, что клиент экономит на ритуальных услугах от пятисот до тысячи долларов.
Этот базарный торг начал меня утомлять. В душе шевельнулось сомнение – а стоит ли связываться? – но оно задохнулось в негативной информации, считанной с его информационного поля. Он лгал и злился. Лгал – потому что собирался тут же смыться, получив деньги, а злился, ибо наткнулся на неожиданное сопротивление. Любопытно, скольких несчастных родственников он успел развести на бабки…
– Вы угадали, я не посторонний. Но ваша похоронная контора под названием «Ибрис» дерет втридорога, а вы имеете свой процент. В итоге клиент получает сомнительные услуги, а вам все это по барабану. В том числе и шестнадцатилетняя девочка, которая только что умерла на ваших глазах.
Николай от удивления забыл о формальной вежливости.
– Ты откуда знаешь?!
– Да так, ворона на хвосте принесла…
Он разозлился не на шутку:
– Я еще не знаю, что ты ей там вколол! Акт напишу. На тебя дело заведут.
– Пусть заводят, а я расскажу, как вы тут ее реанимировали. Ты меня на понт не бери, коллега! Все эти тонкости мне известны.
Колян подарил мне тяжелый взгляд, как будто я украл у него деньги. Ничего, пропустит пару блядок, может, о больных будет больше заботиться.
– Ладно… Где у вас тут телефон?
Я протянул ему мобильник.
– Квартирный отключили за неуплату.
Прежде чем набрать номер милиции, он задумчиво произнес:
– Актик о смерти, конечно, составлю. Но откуда я знаю – может, она умерла в результате твоих неумелых действий. Думаю, участковый этим фактом заинтересуется.
Просто шантажист какой-то…
– Это еще доказать надо, а ментов не заинтересуешь – с наркоманкой никто возиться не станет. Слушай, брось ты это дело, я сейчас на мели, и лишние траты мне не потянуть.
Он с интересом посмотрел в мою сторону. На этот раз его мысли были трудноразличимыми, словно мелкий текст для близорукого человека.
Участковый в сопровождении эксперта прибыл минут через пятнадцать. Он склонился над телом и сокрушенно покачал головой:
– Как же так… Ведь говорил же тебе…
Его длинная сухопарая фигура как бы сжалась, выдавая неподдельное сострадание.
– Где это произошло?..
– На площадке верхнего этажа.
Инспектор повернулся к партнеру:
– Сфотографируй там все.
Колян поспешно повел милиционера на кухню, для «конфиденциальной беседы». Я приуныл. Ведь если этот шкурник убедит капитана, что налицо криминал, все это может затянуться очень надолго. Придется ждать дежурного следователя из прокуратуры. Тело будет неделями валяться в морге судебно-медицинской экспертизы. Начнется следствие, волокита… Мертвая наркоманка. Кому она нужна? Черт меня дернул ввязаться в эту историю…
К моему удивлению, беседа продлилась недолго. По каким-то неведомым мне причинам менты встали на мою сторону. Врач угрюмо сел писать заключение о смерти.
И тут на сцене появился еще один персонаж. В комнату просочилась наша домашняя «мисс Марпл». Павлина молниеносно оценила обстановку, ее лицо приняло крысиное выражение. Она безошибочно выделила расстроенного врача. К тому времени способность читать чужие мысли у меня уже пропала.
Павлина нацепила на лицо фальшивое соболезнование:
– Ой, Леночка, беда-то какая! А я смотрю, дверь открыта… Владислав, вам там звонили…
Врет, никто мне не звонил, просто пришла разведать обстановку. Надо отдать ей должное, каким-то звериным чутьем Павлина очень точно вычисляла потенциальных единомышленников. Она подсела к Коляну и затянула вкрадчивую «песню» про то, какая у врачей «скорой» тяжелая работа, как мало они получают и так далее. При упоминании о деньгах эскулап оживился. Я почувствовал, как между моей соседкой и врачом протянулась ниточка взаимной симпатии.
Оставив бумажку на столе, не попрощавшись, он направился к выходу, соседка засеменила следом. Судя по шагам за дверью, Павлина потащила доктора в гости – угостит чем-нибудь, договорятся о чем-нибудь. Он сейчас злой, на пакость способен. Не нравилось мне все это…
Участковый, капитан средних лет по имени Виктор Васильевич, оказался отличным мужиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37