Но мы уже потеряли нескольких наших лучших людей и не можем позволить члену Корпорации бегать по всей стране, пока убийца на свободе. Особенно когда человек, которому поручили ее защищать, не умеет обращаться с оружием.
Кларк вступился в защиту Дэна.
– Запомните: все сомнения в виновности агента Этуотера были рассеяны!
– Запомните и вы, мистер Кларк: у членов Корпорации и так достаточно проблем, чтобы еще волноваться о возможности быть случайно застреленными!
– Директор Синклер, я понимаю ваши опасения по поводу этой статьи, – произнес Дэн. – Но помощь мисс Линдстром необходима в этом расследовании.
– И она продолжит помогать расследованию, когда им займется Корпорация.
Ошеломленный Дэн посмотрел на Кларка.
– У них высокопоставленные друзья, – пояснил спецагент.
Синклер поднялся со стула.
– Ну, если все решено, агенты Брейс и Липински могут сопроводить мисс Линдстром до убежища Корпорации.
– Может, стоит спросить мисс Линдстром, чего она хочет? – выпалил Дэн.
Всеобщее внимание обратилось на Натали. Синклер развел руками в воздухе, словно спрашивая: «Ну?»
Дэн молча умолял ее: дай мне шанс объяснить.
Натали прочистила горло.
– Может, это к лучшему, – тихо сказала она, блестя глазами.
Дэн съежился на стуле, напряжение в мускулах покинуло его вместе с надеждой. Это было признанием полного поражения.
– Отлично. – Синклер, обойдя стол, подошел к Натали, сопровождаемый двумя головорезами из отдела безопасности Корпорации. – Агент Этуотер, если вы одолжите агенту Брейсу ключи от своей машины, он сможет съездить за вещами мисс Линдстром.
Дэн вытащил ключи из кармана и бросил их в протянутую руку крепкого парня.
– Это белый «таурус».
Брейс кивнул, и Дэн задал себе вопрос, умели ли он и его напарница говорить.
Натали поднялась из-за стола.
– Спасибо, Дэн. За все.
Он не смог поднять голову, чтобы ответить.
сквозь Фиолетовые гпааа Молодая женщина задержалась на секунду, а потом вышла вслед за Синклером и остальными. Кларк последовал за ними к выходу, помедлив, чтобы в молчаливом сочувствии хлопнуть Этуотера по плечу.
Покинутый Дэн закрыл руками лицо и стал ждать Брейса, который должен был принести его ключи.
* * *
Статья Сида Престона привлекла в тот день внимание множества читателей. Но Клем Мэддокс, без сомнения, был самым алчным фанатом.
Он сидел, скрестив ноги, на грязной кровати в номере дешевого мотеля, владельцы которого не отделывали его с 60-х годов и не особо заботились, регистрировались ли их постояльцы под истинными именами. Вокруг него лежало несколько экземпляров «Нью-Йорк Пост» за тот день, открытых на страницах с историей о фиолах, и Мэддокс засел за работу над ними с ржавыми ножницами, вырезая каждую фотографию и колонку статьи.
Когда Клем услышал о статье по радио во время утренней программы новостей, он немедленно обошел все газетные киоски в округе в поисках «Пост». Здесь, в Вест Коаст, нью-йоркские газеты было трудно найти, но в итоге он обнаружил целую кипу в одном из книжных магазинов и купил все.
Мэддокс отрезал кромку бумаги с четвертой фотографии Натали Линдстром. Боже, она была хорошенькой. Она особенно нравилась ему с короткими черными волосами – так обычно выглядела Эми. Линдстром: он был уверен, что уже посвятил ей пару страниц – про суд над Мьюнозом и все прочее.
Мужчина отложил ножницы и взял огромный альбом с пола возле кровати. Поставив его перед собой, он перевернул несколько листов покрытого пленкой жесткого картона. Обычно используемые для размещения снимков, они были заполнены журнальными и газетными статьями, многие из которых пожелтели от времени. Некоторые были взяты из «Нэшнл Джиогрэфик», некоторые вырезаны из «Уикли Уорлд Ньюс», но тема всех собранных вырезок была одна и та же: успехи известных фиолов.
Несколько страниц содержали также некрологи.
Мэддокс нашел страницы с Натали Линдстром и вставил между ними пустой лист картона. Оттянув защитную пленку, он положил фотографии Линдстром на шершавую поверхность картона, располагая их по окружности вокруг той, где она была с черными волосами, его любимой.
Вернув пленку на место, Клем отложил альбом и снова взял ржавые ножницы. Он рылся в окружавших его газетах, пока не нашел лист, уже испорченный предыдущими вырезками.
Однако фотография викторианского дома Люсинды Камэй оставалась нетронутой, и он с улыбкой начал вырезать ее. Мэддокс был большущим фанатом Люсинды Камэй и уже собрал большинство ее дисков.
Ему всегда хотелось узнать, где она живет...
Глава 20
Тихая ночь
Джон Руэл, агент безопасности Североамериканской Корпорации Загробных Связей, согнул надломанный переплет своего «Тома Клэнси» и снова уперся глазами в страницу, которую читал. Перечитывая параграф, на котором остановился, он обнаружил, что не может держать глаза открытыми до его конца. Не помогало, что единственным источником света в комнате был антикварный электрический канделябр, чьи голые лампочки сияли так же тускло, как пламя свечей, которое они имитировали.
Встряхнувшись, Руэл бросил книгу на соседний стол и сделал последний глоток холодного кофе из пластмассовой походной кружки. Его произвольно поставили на ночную смену в дом Камэй после того, как он неделю работал по утрам, и у него было чертовски мало времени, чтобы включиться в новый режим сна. Хорошо, что эти стулья восемнадцатого века были такими неудобными, иначе он бы отключился еще час назад.
Джон встал и прошелся по паркетному полу гостиной, чтобы немного размяться, и пожалел, что не может спуститься на кухню за очередной порцией кофе. Дедушкины часы в углу сказали ему, что была уже почти половина третьего ночи. До конца смены оставалось еще больше трех часов. Может, ему стоит позвать дежурившего внизу Хокса и заказать пиццу и немного колы?..
Руэл оставил дверь гостиной открытой, чтобы можно было наблюдать за входом в спальню хозяйки. Камэй, очевидно, спала как младенец, потому что с тех пор, как она вошла туда, не было слышно ни звука.
– Хорошо ей, должно быть, – посетовал он. Стараясь осторожно наступать на скрипучие доски, он пошел по коридору к лестничной площадке второго этажа, чтобы размять ноги.
* * *
По другую сторону двери в плюшевом великолепии своей кровати с балдахином лежала Люсинда Камэй. Несмотря на роскошь, она спала плохо. Дыхание женщины было быстрым и прерывистым, и она запуталась в атласных простынях, извиваясь в ночных кошмарах. Люси открыла рот, но крик застрял в горле, словно кусок кости. Она пыталась избавиться от нее, и брюшные мышцы напрягались.
Затем свинцовое спокойствие разгладило ее помятую плоть. С холодной неторопливостью фиолка открыла глаза и перекинула ноги с кровати на пол.
Простыни соскользнули с голого тела, когда она села на краю матраса. Люси улыбнулась, посмотрев на голубевшую в полумраке наготу своих грудей, и легонько дотронулась до впадинки между ними. Скоро, однако, ее улыбка исчезла, сменившись выражением хмурой решимости.
С кошачьей грацией Люси прокралась от кровати к двери, ведущей в коридор. Потихоньку, миллиметр за миллиметром, она открывала дверь, пока не образовалась щель, в которую можно было заглянуть одним глазком. Сквозь нее она увидела Руэла, прогуливающегося по холлу.
Женщина прикрыла дверь и подождала, пока глаза привыкнут к темноте. Оранжевый свет уличного фонаря просачивался сквозь кружевные занавески закругленных окон в углу. Там, в центре цилиндрической башни, завивались вокруг столба металлические ступени, исчезая в люке на потолке.
Не беспокоясь из-за отсутствия одежды, Камэй пересекла комнату и поднялась по ступеням, задержавшись наверху, чтобы поднять дверь люка, пока кронштейны петель не зафиксировали ее в вертикальном положении. Ступив на пол, женщина опустила дверь на место.
Теперь она стояла в верхней комнате башни, идеально круглом помещении, отделанном полированными панелями из калифорнийского красного дерева. Вверху, едва видимая, поддерживала крышу пирамида деревянных балок. В центре комнаты стояли стул, пюпитр, двенадцатиструнная акустическая гитара на собственной стойке, чемоданчик для флейты и записывающая система с четырьмя дорожками, которой Камэй пользовалась для записи демо-песен, которые она сочиняла в свободное время. Через каждые 90 градусов по кругу находилось окно. Два окна рядом с уличным фонарем обеспечивали скудное освещение комнаты, в то время как два других открывали вид на ясное ночное небо.
В одном из окон с видом на небо маячил черный силуэт.
Словно невеста, готовая бежать с возлюбленным, Камэй поспешила к окну, отодвинула шпингалет и подняла раму. Темная фигура, сидевшая снаружи на остроконечной крыше, с обезьяньей ловкостью нырнула в отверстие. Оказавшись внутри, человек поднялся в полный рост, встав перед Камэй, его голова и тело являли собой неопределенную темную продолговатость.
Она улыбнулась, взяла его одетые в резиновые перчатки руки в свои, а затем, голая, опустилась на деревянный пол, потянув его за собой.
* * *
Вернувшись в гостиную, агент Руэл плюхнулся обратно на неудобный стул восемнадцатого века и снова открыл книгу.
В половине четвертого пришел Хокс, принеся пиццу «пепперони» с черными оливками и пару бутылок содовой, которые они прикончили, осторожным полушепотом жалуясь друг другу на План здоровья Корпорации. Стефани Корбетт сменила Руэла с затуманенными глазами в шесть, заняв пост в гостиной.
* * *
Когда Люсинда Камэй не появилась в десять утра, Корбетт решила постучать в дверь спальни, но потом передумала: зная, насколько мисс Камэй ненавидела, когда ее беспокоили, Корбетт ни за что бы не хотела пробудить ее от приятного сна. Кроме того, Джон доложил, что ночь была тихой и скучной.
Корбетт вернулась в гостиную, к журналу «Тайм». Она прочитала его от корки до корки.
Настал полдень. Камэй так и не появилась.
Подойдя к двери в спальню, Корбетт только минуту посомневалась, прежде чем постучать.
– Мисс Камэй? Все в порядке?
Никакого ответа.
Она снова постучала, на сей раз громче.
– Мисс Камэй? С вами все в порядке?
Тишина сгустилась.
– Не хочу пугать вас, мисс Камэй, но я захожу. – Корбетт достала из кобуры Т-45 и открыла дверь.
В спальне царил серый полумрак, свет полуденного солнца гасился опущенными шторами. Кровать под балдахином была неубраной и пустой.
Корбетт оглядела дверь в соседнюю ванную. Она была на пути туда, когда услышала звук капель.
Кап... кап... кап...
Темные капли падали в непрозрачную лужу на полу возле спиральной лестницы. Взгляд Корбетт проследил цепочку капель вверх, и она увидела расплывающееся красное пятно на потолке.
Глава 21
Последствия
Некоторые люди употребляют алкоголь и героин, чтобы забыться. Дэн Этуотер использовал кабельное телевидение.
Лежа на кровати в номере отеля «Эмбасси Сюитс», он погрузился в комедийный сериал, чтобы успокоить свои больные нервы. Он не смеялся и даже на самом деле не слушал, о чем там говорилось; имели значение только движущиеся, умиротворяющие цветные узоры на кинескопе.
В дни, последовавшие за выстрелом, когда он был безвозвратно отстранен от дела и должен был предстать перед судом за убийство, когда каждую сознательную секунду проигрывал воспоминания о том, как кровь впитывалась в куртку, и непонимающее лицо человека вопрошало «почему-почему-почему», Дэн поздравил себя с тем, что не искал утешения в бутылке, как сделал Росс, и не прибегнул к самодовольному отречению, за которым спрятался Филлипс. Он обнаружил, что если смотреть достаточно много бездумных развлекательных программ, то мозг впадает в сон и перестает пытать себя. Телевизор поможет ему пережить это, думал он тогда. Он спасет его здоровье, спасет его брак, сохранит его в здравом уме.
Он смотрел развлекательный канал тридцать восемь часов без перерыва, когда Сьюзен сказала, что уходит от него.
Комедийный выпуск закончился, и начался фильм с Аль Пачино. «Донни Браско». Он уже смотрел его. Дэн хотел переключить канал, но для этого надо было дотянуться до тумбочки и поднять пульт.
Непросто было отвязаться от прессы. Они окружили здание департамента полиции Лос-Анджелеса, всюду ходили за ним хвостом. С тех пор как они заметили их с Натали на пути туда, они знали, какую одежду он носит, и как выглядит его машина, поэтому Дэн попросил у Кларка другую машину и одолжил неофициальную одежду и фальшивые усы с очками в отряде маскировки ДПЛА. В итоге он стал похож на своего бывшего учителя химии. Теперь ты знаешь, каково приходится Натали, подумал он, рассматривая собственное отражение в зеркале уборной, перед тем как покинуть полицейский участок.
Вся маскировка теперь лежала, сваленная в кучу на соседней кровати. Дэн разделся до трусов, когда вошел в комнату, а было это – сколько же сейчас времени? – по меньшей мере десять часов назад. За это время он почти забыл о статье в «Пост» и папарацци, и о Делберте Синклере, как и обо всем остальном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Кларк вступился в защиту Дэна.
– Запомните: все сомнения в виновности агента Этуотера были рассеяны!
– Запомните и вы, мистер Кларк: у членов Корпорации и так достаточно проблем, чтобы еще волноваться о возможности быть случайно застреленными!
– Директор Синклер, я понимаю ваши опасения по поводу этой статьи, – произнес Дэн. – Но помощь мисс Линдстром необходима в этом расследовании.
– И она продолжит помогать расследованию, когда им займется Корпорация.
Ошеломленный Дэн посмотрел на Кларка.
– У них высокопоставленные друзья, – пояснил спецагент.
Синклер поднялся со стула.
– Ну, если все решено, агенты Брейс и Липински могут сопроводить мисс Линдстром до убежища Корпорации.
– Может, стоит спросить мисс Линдстром, чего она хочет? – выпалил Дэн.
Всеобщее внимание обратилось на Натали. Синклер развел руками в воздухе, словно спрашивая: «Ну?»
Дэн молча умолял ее: дай мне шанс объяснить.
Натали прочистила горло.
– Может, это к лучшему, – тихо сказала она, блестя глазами.
Дэн съежился на стуле, напряжение в мускулах покинуло его вместе с надеждой. Это было признанием полного поражения.
– Отлично. – Синклер, обойдя стол, подошел к Натали, сопровождаемый двумя головорезами из отдела безопасности Корпорации. – Агент Этуотер, если вы одолжите агенту Брейсу ключи от своей машины, он сможет съездить за вещами мисс Линдстром.
Дэн вытащил ключи из кармана и бросил их в протянутую руку крепкого парня.
– Это белый «таурус».
Брейс кивнул, и Дэн задал себе вопрос, умели ли он и его напарница говорить.
Натали поднялась из-за стола.
– Спасибо, Дэн. За все.
Он не смог поднять голову, чтобы ответить.
сквозь Фиолетовые гпааа Молодая женщина задержалась на секунду, а потом вышла вслед за Синклером и остальными. Кларк последовал за ними к выходу, помедлив, чтобы в молчаливом сочувствии хлопнуть Этуотера по плечу.
Покинутый Дэн закрыл руками лицо и стал ждать Брейса, который должен был принести его ключи.
* * *
Статья Сида Престона привлекла в тот день внимание множества читателей. Но Клем Мэддокс, без сомнения, был самым алчным фанатом.
Он сидел, скрестив ноги, на грязной кровати в номере дешевого мотеля, владельцы которого не отделывали его с 60-х годов и не особо заботились, регистрировались ли их постояльцы под истинными именами. Вокруг него лежало несколько экземпляров «Нью-Йорк Пост» за тот день, открытых на страницах с историей о фиолах, и Мэддокс засел за работу над ними с ржавыми ножницами, вырезая каждую фотографию и колонку статьи.
Когда Клем услышал о статье по радио во время утренней программы новостей, он немедленно обошел все газетные киоски в округе в поисках «Пост». Здесь, в Вест Коаст, нью-йоркские газеты было трудно найти, но в итоге он обнаружил целую кипу в одном из книжных магазинов и купил все.
Мэддокс отрезал кромку бумаги с четвертой фотографии Натали Линдстром. Боже, она была хорошенькой. Она особенно нравилась ему с короткими черными волосами – так обычно выглядела Эми. Линдстром: он был уверен, что уже посвятил ей пару страниц – про суд над Мьюнозом и все прочее.
Мужчина отложил ножницы и взял огромный альбом с пола возле кровати. Поставив его перед собой, он перевернул несколько листов покрытого пленкой жесткого картона. Обычно используемые для размещения снимков, они были заполнены журнальными и газетными статьями, многие из которых пожелтели от времени. Некоторые были взяты из «Нэшнл Джиогрэфик», некоторые вырезаны из «Уикли Уорлд Ньюс», но тема всех собранных вырезок была одна и та же: успехи известных фиолов.
Несколько страниц содержали также некрологи.
Мэддокс нашел страницы с Натали Линдстром и вставил между ними пустой лист картона. Оттянув защитную пленку, он положил фотографии Линдстром на шершавую поверхность картона, располагая их по окружности вокруг той, где она была с черными волосами, его любимой.
Вернув пленку на место, Клем отложил альбом и снова взял ржавые ножницы. Он рылся в окружавших его газетах, пока не нашел лист, уже испорченный предыдущими вырезками.
Однако фотография викторианского дома Люсинды Камэй оставалась нетронутой, и он с улыбкой начал вырезать ее. Мэддокс был большущим фанатом Люсинды Камэй и уже собрал большинство ее дисков.
Ему всегда хотелось узнать, где она живет...
Глава 20
Тихая ночь
Джон Руэл, агент безопасности Североамериканской Корпорации Загробных Связей, согнул надломанный переплет своего «Тома Клэнси» и снова уперся глазами в страницу, которую читал. Перечитывая параграф, на котором остановился, он обнаружил, что не может держать глаза открытыми до его конца. Не помогало, что единственным источником света в комнате был антикварный электрический канделябр, чьи голые лампочки сияли так же тускло, как пламя свечей, которое они имитировали.
Встряхнувшись, Руэл бросил книгу на соседний стол и сделал последний глоток холодного кофе из пластмассовой походной кружки. Его произвольно поставили на ночную смену в дом Камэй после того, как он неделю работал по утрам, и у него было чертовски мало времени, чтобы включиться в новый режим сна. Хорошо, что эти стулья восемнадцатого века были такими неудобными, иначе он бы отключился еще час назад.
Джон встал и прошелся по паркетному полу гостиной, чтобы немного размяться, и пожалел, что не может спуститься на кухню за очередной порцией кофе. Дедушкины часы в углу сказали ему, что была уже почти половина третьего ночи. До конца смены оставалось еще больше трех часов. Может, ему стоит позвать дежурившего внизу Хокса и заказать пиццу и немного колы?..
Руэл оставил дверь гостиной открытой, чтобы можно было наблюдать за входом в спальню хозяйки. Камэй, очевидно, спала как младенец, потому что с тех пор, как она вошла туда, не было слышно ни звука.
– Хорошо ей, должно быть, – посетовал он. Стараясь осторожно наступать на скрипучие доски, он пошел по коридору к лестничной площадке второго этажа, чтобы размять ноги.
* * *
По другую сторону двери в плюшевом великолепии своей кровати с балдахином лежала Люсинда Камэй. Несмотря на роскошь, она спала плохо. Дыхание женщины было быстрым и прерывистым, и она запуталась в атласных простынях, извиваясь в ночных кошмарах. Люси открыла рот, но крик застрял в горле, словно кусок кости. Она пыталась избавиться от нее, и брюшные мышцы напрягались.
Затем свинцовое спокойствие разгладило ее помятую плоть. С холодной неторопливостью фиолка открыла глаза и перекинула ноги с кровати на пол.
Простыни соскользнули с голого тела, когда она села на краю матраса. Люси улыбнулась, посмотрев на голубевшую в полумраке наготу своих грудей, и легонько дотронулась до впадинки между ними. Скоро, однако, ее улыбка исчезла, сменившись выражением хмурой решимости.
С кошачьей грацией Люси прокралась от кровати к двери, ведущей в коридор. Потихоньку, миллиметр за миллиметром, она открывала дверь, пока не образовалась щель, в которую можно было заглянуть одним глазком. Сквозь нее она увидела Руэла, прогуливающегося по холлу.
Женщина прикрыла дверь и подождала, пока глаза привыкнут к темноте. Оранжевый свет уличного фонаря просачивался сквозь кружевные занавески закругленных окон в углу. Там, в центре цилиндрической башни, завивались вокруг столба металлические ступени, исчезая в люке на потолке.
Не беспокоясь из-за отсутствия одежды, Камэй пересекла комнату и поднялась по ступеням, задержавшись наверху, чтобы поднять дверь люка, пока кронштейны петель не зафиксировали ее в вертикальном положении. Ступив на пол, женщина опустила дверь на место.
Теперь она стояла в верхней комнате башни, идеально круглом помещении, отделанном полированными панелями из калифорнийского красного дерева. Вверху, едва видимая, поддерживала крышу пирамида деревянных балок. В центре комнаты стояли стул, пюпитр, двенадцатиструнная акустическая гитара на собственной стойке, чемоданчик для флейты и записывающая система с четырьмя дорожками, которой Камэй пользовалась для записи демо-песен, которые она сочиняла в свободное время. Через каждые 90 градусов по кругу находилось окно. Два окна рядом с уличным фонарем обеспечивали скудное освещение комнаты, в то время как два других открывали вид на ясное ночное небо.
В одном из окон с видом на небо маячил черный силуэт.
Словно невеста, готовая бежать с возлюбленным, Камэй поспешила к окну, отодвинула шпингалет и подняла раму. Темная фигура, сидевшая снаружи на остроконечной крыше, с обезьяньей ловкостью нырнула в отверстие. Оказавшись внутри, человек поднялся в полный рост, встав перед Камэй, его голова и тело являли собой неопределенную темную продолговатость.
Она улыбнулась, взяла его одетые в резиновые перчатки руки в свои, а затем, голая, опустилась на деревянный пол, потянув его за собой.
* * *
Вернувшись в гостиную, агент Руэл плюхнулся обратно на неудобный стул восемнадцатого века и снова открыл книгу.
В половине четвертого пришел Хокс, принеся пиццу «пепперони» с черными оливками и пару бутылок содовой, которые они прикончили, осторожным полушепотом жалуясь друг другу на План здоровья Корпорации. Стефани Корбетт сменила Руэла с затуманенными глазами в шесть, заняв пост в гостиной.
* * *
Когда Люсинда Камэй не появилась в десять утра, Корбетт решила постучать в дверь спальни, но потом передумала: зная, насколько мисс Камэй ненавидела, когда ее беспокоили, Корбетт ни за что бы не хотела пробудить ее от приятного сна. Кроме того, Джон доложил, что ночь была тихой и скучной.
Корбетт вернулась в гостиную, к журналу «Тайм». Она прочитала его от корки до корки.
Настал полдень. Камэй так и не появилась.
Подойдя к двери в спальню, Корбетт только минуту посомневалась, прежде чем постучать.
– Мисс Камэй? Все в порядке?
Никакого ответа.
Она снова постучала, на сей раз громче.
– Мисс Камэй? С вами все в порядке?
Тишина сгустилась.
– Не хочу пугать вас, мисс Камэй, но я захожу. – Корбетт достала из кобуры Т-45 и открыла дверь.
В спальне царил серый полумрак, свет полуденного солнца гасился опущенными шторами. Кровать под балдахином была неубраной и пустой.
Корбетт оглядела дверь в соседнюю ванную. Она была на пути туда, когда услышала звук капель.
Кап... кап... кап...
Темные капли падали в непрозрачную лужу на полу возле спиральной лестницы. Взгляд Корбетт проследил цепочку капель вверх, и она увидела расплывающееся красное пятно на потолке.
Глава 21
Последствия
Некоторые люди употребляют алкоголь и героин, чтобы забыться. Дэн Этуотер использовал кабельное телевидение.
Лежа на кровати в номере отеля «Эмбасси Сюитс», он погрузился в комедийный сериал, чтобы успокоить свои больные нервы. Он не смеялся и даже на самом деле не слушал, о чем там говорилось; имели значение только движущиеся, умиротворяющие цветные узоры на кинескопе.
В дни, последовавшие за выстрелом, когда он был безвозвратно отстранен от дела и должен был предстать перед судом за убийство, когда каждую сознательную секунду проигрывал воспоминания о том, как кровь впитывалась в куртку, и непонимающее лицо человека вопрошало «почему-почему-почему», Дэн поздравил себя с тем, что не искал утешения в бутылке, как сделал Росс, и не прибегнул к самодовольному отречению, за которым спрятался Филлипс. Он обнаружил, что если смотреть достаточно много бездумных развлекательных программ, то мозг впадает в сон и перестает пытать себя. Телевизор поможет ему пережить это, думал он тогда. Он спасет его здоровье, спасет его брак, сохранит его в здравом уме.
Он смотрел развлекательный канал тридцать восемь часов без перерыва, когда Сьюзен сказала, что уходит от него.
Комедийный выпуск закончился, и начался фильм с Аль Пачино. «Донни Браско». Он уже смотрел его. Дэн хотел переключить канал, но для этого надо было дотянуться до тумбочки и поднять пульт.
Непросто было отвязаться от прессы. Они окружили здание департамента полиции Лос-Анджелеса, всюду ходили за ним хвостом. С тех пор как они заметили их с Натали на пути туда, они знали, какую одежду он носит, и как выглядит его машина, поэтому Дэн попросил у Кларка другую машину и одолжил неофициальную одежду и фальшивые усы с очками в отряде маскировки ДПЛА. В итоге он стал похож на своего бывшего учителя химии. Теперь ты знаешь, каково приходится Натали, подумал он, рассматривая собственное отражение в зеркале уборной, перед тем как покинуть полицейский участок.
Вся маскировка теперь лежала, сваленная в кучу на соседней кровати. Дэн разделся до трусов, когда вошел в комнату, а было это – сколько же сейчас времени? – по меньшей мере десять часов назад. За это время он почти забыл о статье в «Пост» и папарацци, и о Делберте Синклере, как и обо всем остальном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36