Рядом с ним стоял Ярл, и его темное лицо было полно нескрываемого презрения. Кедрин позволил своему взгляду переместиться на Эшривель. Но ее лицо было непроницаемо.
— Как вызванный, ты выбираешь оружие, Владыка Хаттим, — сказал Дарр. — Что ты выберешь?
Хаттим шевельнул пальцами, и двое в галичанских цветах вышли вперед. Один нес набор коротких каб, другой — круглые щиты. Хаттим насмешливо поклонился, предлагая Кедрину взять оружие первым. Юноша перебрал учебные клинки, взвешивая их в руке и проверяя, нет ли где слабины. Каждый из них имел примерно локоть длины — от тупого кончика до рукояти, все они были вырезаны из твердого дерева и затуплены с краев, металлический диск с широкой каймой отделял клинок от обтянутой кожей рукояти, заканчивающейся подобием шишечки. Кедрин отобрал кабу и повернулся к щитам. Не крупнее его руки деревянные круги, закаленные в огне, обшитые кожей и удерживаемые одной-единственной деревянной ручкой. Он выбрал щит и отступил.
Хаттим начал рыться в оружии и обернулся, когда Ярл с нахмуренным лицом громко спросил:
— А доспехи? Где доспехи?
Вопрос вызвал отклик толпы и невинную улыбочку Хаттима.
— Я согласился биться кабой, Владыка Кеша. О доспехах никто не упоминал.
— Таков обычай, — сказал Бедир. Ярл поддержал его.
— Владыка Тамура боится за сына, — хмыкнул Хаттим, все еще улыбаясь, хотя глаза его были холодны. — Возможно, ему следовало бы лучше воспитывать сына, чтобы избежать подобных отцовских забот.
Кедрин увидел, как Бедир делает шаг вперед, и громко сказал:
— Доспехи не нужны! Я не причиню ущерба властителю Хаттиму. Большого ущерба.
Улыбающийся Хаттим оцепенел, когда весь зал откликнулся смехом. Глаза, которые он устремил на Кедрина, полыхнули зеленью, рука крепче ухватила кабу, которую он выбрал, костяшки стали белы, как его стиснутые зубы, и он прошипел:
— Я тебя научу приличиям, малыш.
— Владыки, — сказал Дарр, — вы уверены, что доспехов не нужно? Я не хотел бы, чтобы кто-то из вас пострадал.
— Я уверен, — промолвил Кедрин, прежде чем Хаттим успел открыть рот, и предоставив галичанину лишь кивнуть в знак согласия. Его красивое женственное лицо пылало гневом и смущением.
— Да будет так, — с сомнением согласился король. — Условия?
— Кто первый запросит пощады, — сказал Хаттим, высокомерно глядя на Кедрина, — тот проиграл.
— Да, — не устрашившись, согласился юноша. — Пусть будет так.
Тут Эшривель поглядела на отца, наклонилась и что-то прошептала ему на ухо. Дарр кивнул, после чего выпрямился и сказал:
— Как ваш государь, я оставляю за собой право прекратить схватку, если сочту, что кто-либо победил. Вы это принимаете, господа?
Хаттим явно нехотя кивнул. Кедрин коротко наклонил голову.
— Тогда давайте проследуем на площадку, — предложил Дарр. Все общество двинулось за королем к выходу. Бедир и Ярл шли по бокам от Кедрина.
— Будь осторожен, паренек, — предостерег кешит. — Хаттим явно намерен сломать тебе кость-другую.
— Береги мужское добро, — пробормотал Бедир. Кедрин подумал об Эшривели и спросил себя, не забота ли о его безопасности побудила ее шептаться отцом.
— Принцесса действительно благоволит к Хаттиму? — спросил он.
Лицо Бедира выразило изумление; Ярл так взревел от смеха, что к ним стали поворачиваться головы.
— И он в такой миг думает о женщине!
Кедрин вспыхнул, но не отступил.
— Так это правда?
— Объявления не было, — хмыкнул Бедир. — Но, ради Госпожи, Кедрин, думай о схватке, а не о принцессе.
— Матушка благоволила к Эстревану, пока не встретила тебя, — сказал Кедрин полным задумчивости голосом. Бедир в отчаянии покачал головой.
— Вспомни получше уроки Тепшена Лала. У тебя и потом будет достаточно времени мечтать об Эшривели.
— Да, — согласился принц. — Но она ему не обещана?
— Нет! — огрызнулся Бедир. — Не обещана. Но если ты позволишь своим мыслям блуждать, Хаттим сделает тебя непривлекательным для самой вонючей потаскухи, не говоря уже о принцессах.
— Хорошо, — сказал Кедрин и умолк, начав настраиваться на бой, как учил его Тепшен Лал.
Когда они вступили на площадку, он уже был готов. Руки и ноги не дрожали, сознание было сосредоточено на поединке. Он ощущал волнение зрителей, заполнявших расположенные кругом ряды сидений, но это было лишь продолжением арены, он даже не заметил, где сидит Эшривель. Утоптанная земля под сапогами оказалась твердой, он подмечал, где и как бросают тени дворцовые здания и на которых участках солнце может его ослепить.
Площадка примыкала к дворцу и предназначалась только для пешего, а не для конного боя. Она была достаточно велика, чтобы сражающиеся кружили по ней, но не настолько, чтобы они слишком долго могли избегать друг друга. По внешнему кругу шли пять рядов скамей, да и в окнах дворца расплылись бледные лица. Между сиденьями и посыпанной песком ареной находился барьер высотой по грудь человека, строго по сторонам света были расположены узкие проходы. Хаттим Сетийян стоял в центре, описывая кабой свистящие дуги. Кедрин двинулся ему навстречу. Он не повернул головы, услышав возглас Дарра:
— Да благословит Госпожа вас обоих. И путь дарует победу достойному. Траджеа начинается.
Каба Хаттима устремилась вперед, словно он ставил точку в предложении. Низкий прямой удар, в который он вложил всю силу, был направлен в точку на полпути между пряжкой пояса и пахом Кедрина. Хаттим скорчил рожу, когда удар оказался отбит, и, развернувшись быстрее, чем Кедрин ожидал, приготовился встретить ответный удар.
— Я не причиню тебе большого ущерба, — передразнил он принца, кружа и выставив вперед Левую руку со щитом, кабу он держал внизу. — Я только немного изменю твою наружность.
Кедрин ничего не сказал. Он смотрел на противника, подмечая, как тот передвигает ноги, как держит равновесие. Свой щит принц Тамура держал, прижав к себе, кабу выставил вправо. И ждал, оценивая мастерство старшего годами, не желая совершить промах, а стремясь нанести верный удар, который все же не сделал бы Хаттима калекой.
Долго ждать не пришлось, его безмолвие, казалось, разъярило противника, ибо Хаттим сделал обманное движение, метя с выпада в талию, и, не доведя движение до конца, направил щит в лицо Кедрину. Клинок он при этом поднял и повернул, дабы ударить Кедрина по шее.
Каба оцарапала бок принца, когда тот поворачивался, отражая чужой щит клинком, а своим толкая галичанина в живот. Живот был не таким мягким, как недавно казалось Кедрину, но все же Хаттим отпрыгнул. Как раз вовремя, чтобы избежать удара противника сверху. Хаттим продолжал пятиться, полуприсев и закрывая щитом диафрагму. Кедрин наступал, согнув колени, переставляя стопы короткими шаркающими шажками, которые внезапно стали крупнее. Он отразил удар галичанина и тут же рубанул кабой два раза подряд. Голова противника резко отдернулась, затем упала подбородком на грудь. Безобразный рубец пролег вдоль нижней челюсти, а щеку украсил кровоподтек, окруженный заметной припухлостью.
Бейся они сталью, кровь Хаттима сейчас хлынула бы ручьем, ударь Кедрин со всей силы, он сломал бы противнику челюсть. Но Хаттим и так зашатался, глаза его остекленели. Кедрин подождал, опустив кабу, когда тот придет в себя. Когда Владыка Усть-Галича оклемался, буйный гнев загорелся в его зеленых глазах. Хаттим нечленораздельно зарычал и устремился вперед, рубя воздух перед собой крест-накрест. Кедрин отражал удары, позволяя Хаттиму гнать себя через арену, пока не наткнулся спиной на барьер. Прежде чем Хаттим, в глазах которого уже сияло торжество, пригвоздил его к месту, он нырнул под клинок, крутанулся, дабы избежать тычка щитом, и сбил Хаттима с ног.
Владыка Усть-Галича врезался лицом в деревянную ограду. Каба вылетела из его руки. Он осел. Кедрин терпеливо стоял, позволяя ему подняться. Затем наклонился и подал упавший клинок запыхавшемуся и разъяренному сопернику.
Хаттим почти вырвал его у принца и опять повернулся. Кровь стекала из разбитой губы, пятная тонкое полотно рубахи, разбухающий пурпурный синяк перекосил рот, а гнев делал Хаттима еще безобразней. Теперь он медленно наступал, держа щит впереди, согнув правую руку в локте, чтобы держать кабу прямо — куда более осторожно, уже понимая, что противник несравненно опаснее, нежели казалось поначалу. Кедрин позволил ему подойти, видя теперь в его зеленых глазах жажду убийства, и протянул вперед свой щит, а кабу отвел в сторону.
Они схлестывались настолько лихо, насколько позволяло их короткое оружие. И Кедрин все легче предугадывал действия Хаттима. Он отбил два выпада, затем почувствовал, как на нем рвется рубашка, когда Сетийян резко ударил щитом ему в грудь. Ступня Хаттима вырвалась вперед, чтобы подцепить противника под колени, а каба метнулась юноше прямо в лицо. Он оттолкнул клинок, но почувствовал, что ноги теряют опору, когда Хаттим врезался ему в грудь плечом, пытаясь опрокинуть навзничь. Кедрин приземлился на спину, вовремя подняв согнутые ноги, чтобы отбить в сторону упавший сверху клинок. Затем он перекатился, уходя от яростных ударов Хаттима, кончик кабы которого несколько раз взрыл землю. Попади он в цель хоть единожды, у Кедрина было бы сломано ребро или поврежден живот. Публика криками выражала неодобрение, но ни один из бойцов не обращал на них внимания. Кедрин — потому, что слишком сосредоточился на том, как уцелеть, Хаттим — потому, что пришел в бешенство.
Тут Кедрин почувствовал, что каба ухнула оземь совсем рядом, и, перекатившись в другом направлении, развернулся, чтобы захватить клинок и прижать его спиной к земле. Щит Хаттима тяжело хлопнул его по плечу, вызвав боль в руке и побудив Кедрина невольно промычать, но юноша собрался с духом, вновь повернулся, взметнул вперед ноги и сильно ударил противника обеими стопами в живот.
Хаттим едва ли не взлетел в воздух, отброшенный назад мощным ударом. Он затрясся, молотя руками воздух, и тяжело сел. Кедрин вскочил на ноги и пнул в сторону Владыки Усть-Галича его клинок.
— Твоя каба, властитель.
Он снова ждал, пока Хаттим встанет, и шевелил плечом, чувствуя, что синяк будет нешуточным. Хаттим плюнул и завопил. Вновь бросился на врага, забыв о мастерстве в приливе смятения и гнева, от которых лицо у него стало пурпурным, словно по нему разлился синяк. Кедрин пятился, отражая удары, предоставляя сопернику возможность утомиться в бессмысленном кружении по арене, согласованно действуя щитом и кабой. Он описал круг, второй, затем отвел выпад (который, несомненно, лишил бы его мужского достоинства, достигни он цели), увернулся от лупящего по нему щита и тут же заехал кабой в живот Хаттиму.
Галичанин крякнул, сложился вдвое, и Кедрин врезал ему щитом сбоку по челюсти. Было видно, как у Хаттима сошлись к переносице глаза, его голова мотнулась из стороны в сторону. Юноша резким движением выровнял ее, подведя свой деревянный меч плашмя по прямой от виска до подбородка. Хаттим упал на колени, затем стал клониться вперед, пока обе его ладони не коснулись земли. Голова его поникла и медленно опускалась, пока не уткнулась в землю. Кедрин отступил назад.
— Довольно! — услыхал он крик Дарра. — Я объявляю принца Кедрина победителем.
— Нет!
Невероятным усилием Хаттим поднялся на ноги. Теперь на обеих щеках багровели рубцы, а кровь лилась с губ, но он неловко пошел вперед, сгибаясь от боли в животе и спотыкаясь.
— Хватит! — крикнул король. — Владыка Хаттим, прекрати!
Хаттим покачал головой, послав по дуге кровавый плевок, и продолжал наступление.
— Владыка, прошу тебя, — произнес Кедрин.
— Проклятие Госпожи на тебя! — прорычал Хаттим и сделал еще шаг.
Кедрин сдвинулся в сторону, легко избежав этого жалкого натиска и двинув щитом по левой руке Хаттима, чуть ниже плеча. Галичанин взвыл, закачался вправо-влево, так как задетый нерв заставил пальцы разжаться и выпустить кабу. Тем не менее он нацелился щитом в лицо Кедрину. Кедрин отступил на полшага в сторону, деревянный диск проплыл мимо его головы, а сам он легонько стукнул Хаттима клинком по основанию большого пальца. Ему снова помогли уроки Тепшена Лала. Он попал в нервный узел, в который и метил, левая рука Хаттима разомкнулась и выронила щит. Кедрин отступил на шаг и приставил кабу к горлу Хаттима.
— Владыка, вы побиты.
Хаттим зарычал и потянулся, чтобы схватить клинок, но Кедрин удержал его, вовремя увидев в глазах соперника одержимость. Он отступил еще на шаг, а Дарр снова закричал, поддержанный толпой:
— Владыка Хаттим, повелеваю тебе — прекрати.
Хаттим издал низкий гортанный звук и потянулся голыми руками к оружию Кедрина. Кедрин отступил вбок, подняв кабу к левому плечу. И опустил ее, когда Хаттим придвинулся — шишкой вперед, точно направив удар и рассчитав его силу, как учил его Тепшен Лал.
Меч угодил в основание шеи Хаттима, галичанин внезапным рывком выпрямился, голова поднялась, глаза широко раскрылись и вытаращились, похоже, уже ничего не видя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
— Как вызванный, ты выбираешь оружие, Владыка Хаттим, — сказал Дарр. — Что ты выберешь?
Хаттим шевельнул пальцами, и двое в галичанских цветах вышли вперед. Один нес набор коротких каб, другой — круглые щиты. Хаттим насмешливо поклонился, предлагая Кедрину взять оружие первым. Юноша перебрал учебные клинки, взвешивая их в руке и проверяя, нет ли где слабины. Каждый из них имел примерно локоть длины — от тупого кончика до рукояти, все они были вырезаны из твердого дерева и затуплены с краев, металлический диск с широкой каймой отделял клинок от обтянутой кожей рукояти, заканчивающейся подобием шишечки. Кедрин отобрал кабу и повернулся к щитам. Не крупнее его руки деревянные круги, закаленные в огне, обшитые кожей и удерживаемые одной-единственной деревянной ручкой. Он выбрал щит и отступил.
Хаттим начал рыться в оружии и обернулся, когда Ярл с нахмуренным лицом громко спросил:
— А доспехи? Где доспехи?
Вопрос вызвал отклик толпы и невинную улыбочку Хаттима.
— Я согласился биться кабой, Владыка Кеша. О доспехах никто не упоминал.
— Таков обычай, — сказал Бедир. Ярл поддержал его.
— Владыка Тамура боится за сына, — хмыкнул Хаттим, все еще улыбаясь, хотя глаза его были холодны. — Возможно, ему следовало бы лучше воспитывать сына, чтобы избежать подобных отцовских забот.
Кедрин увидел, как Бедир делает шаг вперед, и громко сказал:
— Доспехи не нужны! Я не причиню ущерба властителю Хаттиму. Большого ущерба.
Улыбающийся Хаттим оцепенел, когда весь зал откликнулся смехом. Глаза, которые он устремил на Кедрина, полыхнули зеленью, рука крепче ухватила кабу, которую он выбрал, костяшки стали белы, как его стиснутые зубы, и он прошипел:
— Я тебя научу приличиям, малыш.
— Владыки, — сказал Дарр, — вы уверены, что доспехов не нужно? Я не хотел бы, чтобы кто-то из вас пострадал.
— Я уверен, — промолвил Кедрин, прежде чем Хаттим успел открыть рот, и предоставив галичанину лишь кивнуть в знак согласия. Его красивое женственное лицо пылало гневом и смущением.
— Да будет так, — с сомнением согласился король. — Условия?
— Кто первый запросит пощады, — сказал Хаттим, высокомерно глядя на Кедрина, — тот проиграл.
— Да, — не устрашившись, согласился юноша. — Пусть будет так.
Тут Эшривель поглядела на отца, наклонилась и что-то прошептала ему на ухо. Дарр кивнул, после чего выпрямился и сказал:
— Как ваш государь, я оставляю за собой право прекратить схватку, если сочту, что кто-либо победил. Вы это принимаете, господа?
Хаттим явно нехотя кивнул. Кедрин коротко наклонил голову.
— Тогда давайте проследуем на площадку, — предложил Дарр. Все общество двинулось за королем к выходу. Бедир и Ярл шли по бокам от Кедрина.
— Будь осторожен, паренек, — предостерег кешит. — Хаттим явно намерен сломать тебе кость-другую.
— Береги мужское добро, — пробормотал Бедир. Кедрин подумал об Эшривели и спросил себя, не забота ли о его безопасности побудила ее шептаться отцом.
— Принцесса действительно благоволит к Хаттиму? — спросил он.
Лицо Бедира выразило изумление; Ярл так взревел от смеха, что к ним стали поворачиваться головы.
— И он в такой миг думает о женщине!
Кедрин вспыхнул, но не отступил.
— Так это правда?
— Объявления не было, — хмыкнул Бедир. — Но, ради Госпожи, Кедрин, думай о схватке, а не о принцессе.
— Матушка благоволила к Эстревану, пока не встретила тебя, — сказал Кедрин полным задумчивости голосом. Бедир в отчаянии покачал головой.
— Вспомни получше уроки Тепшена Лала. У тебя и потом будет достаточно времени мечтать об Эшривели.
— Да, — согласился принц. — Но она ему не обещана?
— Нет! — огрызнулся Бедир. — Не обещана. Но если ты позволишь своим мыслям блуждать, Хаттим сделает тебя непривлекательным для самой вонючей потаскухи, не говоря уже о принцессах.
— Хорошо, — сказал Кедрин и умолк, начав настраиваться на бой, как учил его Тепшен Лал.
Когда они вступили на площадку, он уже был готов. Руки и ноги не дрожали, сознание было сосредоточено на поединке. Он ощущал волнение зрителей, заполнявших расположенные кругом ряды сидений, но это было лишь продолжением арены, он даже не заметил, где сидит Эшривель. Утоптанная земля под сапогами оказалась твердой, он подмечал, где и как бросают тени дворцовые здания и на которых участках солнце может его ослепить.
Площадка примыкала к дворцу и предназначалась только для пешего, а не для конного боя. Она была достаточно велика, чтобы сражающиеся кружили по ней, но не настолько, чтобы они слишком долго могли избегать друг друга. По внешнему кругу шли пять рядов скамей, да и в окнах дворца расплылись бледные лица. Между сиденьями и посыпанной песком ареной находился барьер высотой по грудь человека, строго по сторонам света были расположены узкие проходы. Хаттим Сетийян стоял в центре, описывая кабой свистящие дуги. Кедрин двинулся ему навстречу. Он не повернул головы, услышав возглас Дарра:
— Да благословит Госпожа вас обоих. И путь дарует победу достойному. Траджеа начинается.
Каба Хаттима устремилась вперед, словно он ставил точку в предложении. Низкий прямой удар, в который он вложил всю силу, был направлен в точку на полпути между пряжкой пояса и пахом Кедрина. Хаттим скорчил рожу, когда удар оказался отбит, и, развернувшись быстрее, чем Кедрин ожидал, приготовился встретить ответный удар.
— Я не причиню тебе большого ущерба, — передразнил он принца, кружа и выставив вперед Левую руку со щитом, кабу он держал внизу. — Я только немного изменю твою наружность.
Кедрин ничего не сказал. Он смотрел на противника, подмечая, как тот передвигает ноги, как держит равновесие. Свой щит принц Тамура держал, прижав к себе, кабу выставил вправо. И ждал, оценивая мастерство старшего годами, не желая совершить промах, а стремясь нанести верный удар, который все же не сделал бы Хаттима калекой.
Долго ждать не пришлось, его безмолвие, казалось, разъярило противника, ибо Хаттим сделал обманное движение, метя с выпада в талию, и, не доведя движение до конца, направил щит в лицо Кедрину. Клинок он при этом поднял и повернул, дабы ударить Кедрина по шее.
Каба оцарапала бок принца, когда тот поворачивался, отражая чужой щит клинком, а своим толкая галичанина в живот. Живот был не таким мягким, как недавно казалось Кедрину, но все же Хаттим отпрыгнул. Как раз вовремя, чтобы избежать удара противника сверху. Хаттим продолжал пятиться, полуприсев и закрывая щитом диафрагму. Кедрин наступал, согнув колени, переставляя стопы короткими шаркающими шажками, которые внезапно стали крупнее. Он отразил удар галичанина и тут же рубанул кабой два раза подряд. Голова противника резко отдернулась, затем упала подбородком на грудь. Безобразный рубец пролег вдоль нижней челюсти, а щеку украсил кровоподтек, окруженный заметной припухлостью.
Бейся они сталью, кровь Хаттима сейчас хлынула бы ручьем, ударь Кедрин со всей силы, он сломал бы противнику челюсть. Но Хаттим и так зашатался, глаза его остекленели. Кедрин подождал, опустив кабу, когда тот придет в себя. Когда Владыка Усть-Галича оклемался, буйный гнев загорелся в его зеленых глазах. Хаттим нечленораздельно зарычал и устремился вперед, рубя воздух перед собой крест-накрест. Кедрин отражал удары, позволяя Хаттиму гнать себя через арену, пока не наткнулся спиной на барьер. Прежде чем Хаттим, в глазах которого уже сияло торжество, пригвоздил его к месту, он нырнул под клинок, крутанулся, дабы избежать тычка щитом, и сбил Хаттима с ног.
Владыка Усть-Галича врезался лицом в деревянную ограду. Каба вылетела из его руки. Он осел. Кедрин терпеливо стоял, позволяя ему подняться. Затем наклонился и подал упавший клинок запыхавшемуся и разъяренному сопернику.
Хаттим почти вырвал его у принца и опять повернулся. Кровь стекала из разбитой губы, пятная тонкое полотно рубахи, разбухающий пурпурный синяк перекосил рот, а гнев делал Хаттима еще безобразней. Теперь он медленно наступал, держа щит впереди, согнув правую руку в локте, чтобы держать кабу прямо — куда более осторожно, уже понимая, что противник несравненно опаснее, нежели казалось поначалу. Кедрин позволил ему подойти, видя теперь в его зеленых глазах жажду убийства, и протянул вперед свой щит, а кабу отвел в сторону.
Они схлестывались настолько лихо, насколько позволяло их короткое оружие. И Кедрин все легче предугадывал действия Хаттима. Он отбил два выпада, затем почувствовал, как на нем рвется рубашка, когда Сетийян резко ударил щитом ему в грудь. Ступня Хаттима вырвалась вперед, чтобы подцепить противника под колени, а каба метнулась юноше прямо в лицо. Он оттолкнул клинок, но почувствовал, что ноги теряют опору, когда Хаттим врезался ему в грудь плечом, пытаясь опрокинуть навзничь. Кедрин приземлился на спину, вовремя подняв согнутые ноги, чтобы отбить в сторону упавший сверху клинок. Затем он перекатился, уходя от яростных ударов Хаттима, кончик кабы которого несколько раз взрыл землю. Попади он в цель хоть единожды, у Кедрина было бы сломано ребро или поврежден живот. Публика криками выражала неодобрение, но ни один из бойцов не обращал на них внимания. Кедрин — потому, что слишком сосредоточился на том, как уцелеть, Хаттим — потому, что пришел в бешенство.
Тут Кедрин почувствовал, что каба ухнула оземь совсем рядом, и, перекатившись в другом направлении, развернулся, чтобы захватить клинок и прижать его спиной к земле. Щит Хаттима тяжело хлопнул его по плечу, вызвав боль в руке и побудив Кедрина невольно промычать, но юноша собрался с духом, вновь повернулся, взметнул вперед ноги и сильно ударил противника обеими стопами в живот.
Хаттим едва ли не взлетел в воздух, отброшенный назад мощным ударом. Он затрясся, молотя руками воздух, и тяжело сел. Кедрин вскочил на ноги и пнул в сторону Владыки Усть-Галича его клинок.
— Твоя каба, властитель.
Он снова ждал, пока Хаттим встанет, и шевелил плечом, чувствуя, что синяк будет нешуточным. Хаттим плюнул и завопил. Вновь бросился на врага, забыв о мастерстве в приливе смятения и гнева, от которых лицо у него стало пурпурным, словно по нему разлился синяк. Кедрин пятился, отражая удары, предоставляя сопернику возможность утомиться в бессмысленном кружении по арене, согласованно действуя щитом и кабой. Он описал круг, второй, затем отвел выпад (который, несомненно, лишил бы его мужского достоинства, достигни он цели), увернулся от лупящего по нему щита и тут же заехал кабой в живот Хаттиму.
Галичанин крякнул, сложился вдвое, и Кедрин врезал ему щитом сбоку по челюсти. Было видно, как у Хаттима сошлись к переносице глаза, его голова мотнулась из стороны в сторону. Юноша резким движением выровнял ее, подведя свой деревянный меч плашмя по прямой от виска до подбородка. Хаттим упал на колени, затем стал клониться вперед, пока обе его ладони не коснулись земли. Голова его поникла и медленно опускалась, пока не уткнулась в землю. Кедрин отступил назад.
— Довольно! — услыхал он крик Дарра. — Я объявляю принца Кедрина победителем.
— Нет!
Невероятным усилием Хаттим поднялся на ноги. Теперь на обеих щеках багровели рубцы, а кровь лилась с губ, но он неловко пошел вперед, сгибаясь от боли в животе и спотыкаясь.
— Хватит! — крикнул король. — Владыка Хаттим, прекрати!
Хаттим покачал головой, послав по дуге кровавый плевок, и продолжал наступление.
— Владыка, прошу тебя, — произнес Кедрин.
— Проклятие Госпожи на тебя! — прорычал Хаттим и сделал еще шаг.
Кедрин сдвинулся в сторону, легко избежав этого жалкого натиска и двинув щитом по левой руке Хаттима, чуть ниже плеча. Галичанин взвыл, закачался вправо-влево, так как задетый нерв заставил пальцы разжаться и выпустить кабу. Тем не менее он нацелился щитом в лицо Кедрину. Кедрин отступил на полшага в сторону, деревянный диск проплыл мимо его головы, а сам он легонько стукнул Хаттима клинком по основанию большого пальца. Ему снова помогли уроки Тепшена Лала. Он попал в нервный узел, в который и метил, левая рука Хаттима разомкнулась и выронила щит. Кедрин отступил на шаг и приставил кабу к горлу Хаттима.
— Владыка, вы побиты.
Хаттим зарычал и потянулся, чтобы схватить клинок, но Кедрин удержал его, вовремя увидев в глазах соперника одержимость. Он отступил еще на шаг, а Дарр снова закричал, поддержанный толпой:
— Владыка Хаттим, повелеваю тебе — прекрати.
Хаттим издал низкий гортанный звук и потянулся голыми руками к оружию Кедрина. Кедрин отступил вбок, подняв кабу к левому плечу. И опустил ее, когда Хаттим придвинулся — шишкой вперед, точно направив удар и рассчитав его силу, как учил его Тепшен Лал.
Меч угодил в основание шеи Хаттима, галичанин внезапным рывком выпрямился, голова поднялась, глаза широко раскрылись и вытаращились, похоже, уже ничего не видя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67