Свежая кровь брызнула на щит. Мощный вздох вырвался у зрителей: секира Мерака, рукоять которой все еще сжимала отрубленная рука, упала наземь. Улан тремя огромными шагами отскочил назад, пялясь на обрубок плеча. Его мощная голова поворачивалась из стороны в сторону, словно он не верил своим угасающим глазам. Нилок завопил и нанес мечом жуткий удар, метя по шее противнику, чуть выше серебряно-золотой полосы уланского торквеса.
Голова Мерака отлетела прочь, и кровь столбом выплеснулась из перерубленной шеи. Затем бычья туша рухнула на колени и оказалась повергнута к стопам Нилока. Ала-Улан стоял на месте, и меч все еще двигался в его руке, словно ища новой поживы.
Казалось, хозяину удалось приложить усилие, чтобы успокоить его, всадив в землю рядом с еще подергивающимся трупом. На поляну упало великое безмолвие. Нилок снял с руки щит и бережно поставил его подле меча. Затем преклонил колени, чтобы снять с шеи мертвеца торквес Улана. Подняв окровавленный обруч, сплетенный из серебра и золота и еще сильнее покрасневший в свете закатного солнца и огней, он задержал его в высоте, чтобы видело все Становище, а затем торжественно обошел курган.
Борс услышал шепот Дьюана: «Ашар!»
Затем Тоз каркнул, точно ворона:
— Нилок Яррум! Нилок Яррум!
Даже гехримиты Мерака присоединились к ликованию, подняв в знак приветствия мечи и гремя копьями о щиты. В конце концов это был честный бой, и Нилок Яррум в открытой схватке доказал свое право носить торквес Улана. Никто в этом более не сомневался.
Борс следил, как Нилок Яррум сорвал со своей шеи серебряный торквес и надел вместо него серебряно-золотой. Вождь оглядел тесные ряды людей Дротта и поднял руки, призывая к молчанию. Море запрокинутых лиц ответило ему взглядом, собравшиеся ожидали слов нового предводителя. Голос Нилока гулко прозвенел в тишине.
— Я Улан. На мне этот торквес. Кто-нибудь оспаривает мое право?
Ни один голос не выразил недовольства, Нилок Яррум улыбнулся и стер кровь Мерака со своих рук.
— Пусть Улана Мерака отдадут Ашару. Пусть его жены найдут новых мужей. Пусть его имущество будет распределено между вами. Будем пировать!
Это объявление вызвало мощный рев одобрения, воины взобрались по склонам кургана, чтобы поднять нового Улана на щитах и пронести через толпу, дабы все могли его увидеть.
Борс, обуреваемый теми же чувствами, что и другие, двинулся было за ними, но Тоз удержал его, тронув за плечо, и проговорил:
— Ты служишь мне, воин. Не другому. Эти слова и леденящий голос повергли Борса в уныние, но Тоз бегло улыбнулся и добавил:
— Ты служишь силе, а не ее внешнему проявлению. И ты мне нужен.
Борс не был уверен, впрямь ли так нужен Посланнику Ашара простой воин, но он не желал спора и вернулся с Тозом в жилище Яррума, пока Дьюан и гехримиты очищали шатер Мерзка от предметов, которые они сочли более подходящими для своего хозяина, чем для черни. Все оставшееся, как и предписывал обычай, было распределено среди людей племени. Весь остаток ночи и следующий день Дротт пил и гулял.
Нилок Яррум принял положение Улана с безжалостным рвением. Были сведены все старые счеты, и когда закончился великий Летний Сбор, племя покинуло курган Друла, окруженный помостами, на которых лесные пожиратели падали терзали трупы тех, кому вырезали кровавого орла. Обновилась вся верхушка племени Дротт: Нилок безжалостно низложил всех, кто ранее высказывался против его военных планов. Он возвысил новых ала-Уланов, назначил других бар-Офф, окружив себя людьми — которые, как и он, мечтали о возрождении Великого Союза и сборе новой Орды, дабы выступить на Три Королевства.
Позади него стоял Тоз, которого теперь приветствовали как верховного жреца Дротта. А рядом с Тозом стоял Борс. К некоторому разочарованию Сульи, все еще просто воин. Но теперь такой, о котором никто не смел говорить худого, взысканный Посланником и ныне защищенный не менее тех, кого окружали их гехримы. Его шатер переместили вперед, он стоял теперь непосредственно за нилоковым, примыкая к жилищу самого Тоза. То было великое продвижение. Но воин не знал наверняка, не скучает ли он по старым дням и прежней жизни до прихода Посланца.
Он осушил рог, наполненный Сульей, и потянулся к подносу с олениной, поставленному рядом. По ту сторону лужайки расположился Дьюан — в великолепном трофейном доспехе, которыми Нилок обеспечил теперь всех своих телохранителей. Этот, как вспомнилось Борсу, некогда носил ятский вождишка, имя которого он забыл, хотя не забыл бой, в котором им достался трофей. Бой был долгим и кровавым, ибо племя Ят не выказало воодушевления в ответ на предложение объединить силы с Дроттом и билось, как стая загнанных волков, когда Нилок выставил ему ультиматум: союз или смерть.
Соплеменники Борса вообще-то сперва с недоверием встретили заявление Нилока о необходимости объединить свои силы с другими племенами леса. Их представления об Орде были до крайности просты: Посланец Ашара пришел к Дротту, не к Кэроку, Гримарду, Вистралу или Яту, стало быть, Дротт — это властители, а прочие лесные народы — быдло, назначение которого — повиноваться или быть уничтоженными. Понадобилось немало доводов Тоза и кровь, пролитая кое-где Нилоком, чтобы убедить их, что покорение племен Белтревана — дело медленное и тягостное, что оно, в конечном счете, ослабило бы Дротт и остальных настолько, что подобная Орда не сокрушила бы объединенную мощь Трех Королевств.
Сам Нилок сперва сомневался в этом, а Борс некоторое время задавался вопросом: не разобьется ли весь великий замысел о скалу гордости Уланов? Он вслушивался в заклинания Тоза на Ашаровых игрищах в самую короткую ночь года — по обычаю последнюю ночь Великого Сбора.
Они опять находились втроем в шатре, разбитом для Тоза. У кудесника не было рабов, и он отказался от предложения Нилока что-нибудь подобрать на Становище. Насколько мог заметить Борс, Тоз не ел и не пил, хотя порой потягивал вино — даже не добираясь до дна кубка, как любой мужчина, желающий показать, что он не хуже других. В его жилище всегда было необычайно тепло, к шкурам, образовывавшим крышу и стены, добавились меха, ими был выстлан даже пол. Несмотря на летнюю жару, в центре главного покоя неизменно пылал очаг.
Нилок попросил принять его, и Тоз позвал Борса присутствовать при встрече, запретив входить кому-либо еще. Дьюан с гехримом окружили шатер, внутри которого теперь потели Борс и Нилок.
— Ты сделаешь это объявление на заре, — велел Тоз. — Скажешь народу, чтобы не разбредался.
— Не разбредался? — изумление проступило на лице Улана. — Как мы можем не разбредаться? Кланам пора на их земли, чтобы растить урожай и пасти стада. Когда заканчивается Сбор, все расходятся по домам.
— Дротт станет ядром Орды, — отозвался Тоз. — Как еще племена смогут образовать Великий Союз?
— Воины будут биться, — ответил Нилок, пожимая плечами, как если бы речь шла о том, что не требует споров. — Женщины и старики позаботятся о земле и скоте. Так положено. Так делалось всегда.
— Но не теперь, — ответил Тоз. — Отныне будет иначе.
— Друл ничего такого не объявлял, — возразил Нилок. — Если мы подымаем Орду, это должно быть войско. Войско состоит из бойцов; женщин и детей там нет.
— Ты добыл свой торквес на кургане Друла, — сказал Тоз голосом, который вызвал мурашки вдоль хребта Борса. — Друл лежит здесь, в земле. А он бы мог обрести гробницу из андурелского мрамора. Друл потерпел неудачу. Ты это понимаешь? Он — неудачник.
Эти слова были почти богохульством для ушей человека племени Дротт, они потрясли Борса, который счел благоразумным не раскрывать рта. Иное дело — Нилок Яррум.
— Друл поднял Орду, — мрачно упорствовал Нилок, предвидя, как подумал Борс, открытый мятеж среди своих людей — неизбежный, вздумай он предложить отступиться от вековых обычаев. — Никто другой такого не совершил.
— А Орда разбилась о Лозинские Крепости и Друлу пришел конец, — сурово напомнил Тоз. — Тогда Королевства были слабее. Теперь они сильнее, а лесной народ рассеян по Белтревану.
— Воины Дротта последуют за мной, — хрюкнул Нилок, глядя на кудесника сощуренными глазами. Затем резко повернулся и вперился в Борса. — Или нет, воин?
Борс проглотил комок, вновь разрываемый двойственным страхом.
— Последуют, Улан, — он покривил душой. — Если это угодно Ашару.
Тоз небрежно улыбнулся и отбросил околичности.
— Я Посланец Ашара, и я принес тебе его Слово. Ты завладел торквесом в силу моего замысла и теперь пойдешь по дороге, которую я для тебя наметил! — в его голосе прозвенела угроза. — Ты против, Улан?
Нилок нехотя наклонил голову в знак смирения.
— Тогда слушай, — нетерпеливо продолжал Тоз. — Ибо времени у нас мало, а я и так надолго здесь задержался. Дротт последует за тобой, в этом у меня сомнений нет. Но как остальные? Кэрок? Гримард? Все прочие?
— Мы предложим им союз или смерть, — ответил Нилок. — Кто не присоединится к нам, умрет. Все очень просто.
— Не просто, — проскрежетал Тоз, его голос зашипел по-змеиному, — все не так просто. Выслушай меня, человек, и склони свой ум к пониманию. То, ради чего я пришел, — не просто племенная война. Задача Дротта не покорить все соседние племена, ибо это только ослабило бы всех. Мне нужны люди, жаждущие отдать мне жизнь, готовые умереть за Ашара. Я уже сказал тебе, что пришел поднять Белтреван против Королевств, и я говорю обо всем Белтреване. О воинах, женщинах, детях. Обо всех. О могущественнейшем союзе, какой знавал этот мир или когда-либо узнает. Тебе это понятно, человек? Ты можешь думать о чем-то более серьезном, нежели жалкая межплеменная стычка?
Нилок обратил внимание на отсутствие титула и отзвук презрения в холодном голосе. Он нахмурился.
— Что будет есть такая Орда? На что она станет жить?
— Ей нужен голод, — сказал Тоз. — Голод в желудке и, более того, жажда всего, чего у людей нет. Жажда получить то, что лежит за Лозинами. Дротт подаст пример, другие ему последуют.
Нилок Яррум разинул рот. Борс вытер капли пота с глаз, не сумев отвести взгляд от пепельного лица Посланца, ошеломленный грандиозностью того, что предлагал Тоз.
— Ты начал что-то понимать, — теперь голос Тоза звучал мягче, угрожающий красный свет, искрившийся в бездонных глазах, померк. — Следующим утром Дротт оставит Становище, не разбредаясь. Вы покинете свои владения — поля и охотничьи ловушки, оставив здесь все, что не сможете унести с собой. Те, кто слишком стар или болен для похода, тоже будут оставлены. Пусть их возьмет лес. Ваша цель — двигаться на юг.
— А когда мы встретимся с Кэроком? Или с Ятом? — спросил Нилок. — Что будет тогда? Воины умеют биться и бегать, но, отягощенные родней, мы будем идти слишком медленно, точно косолапый медведь, которого запросто ранят стрелы Ята или Кэрока.
— Ят будет первым, кого вы встретите, — ответил колдун. — Ты предложишь им место в союзе, я буду подле тебя. Они окажут нам некоторое сопротивление. Но в итоге скажется мощь замысла Ашара, и они к нам примкнут. Тогда мы пойдем дальше через Белтреван, к землям Гримарда, Вистрала и Кэрока, и дальше — к Лозинам. И весь Белтреван будет идти за нами. Воины будут двигаться вперед, имея за спиной свои семьи и имущество — все, что им дорого, за что они готовы бороться до последнего. Они должны знать, что поражение — это не просто возвращение назад, к прежней жизни. Ибо прежняя жизнь кончилась. Ее прекратил мой приход. Некуда будет бежать. Не будет никакого пути, кроме одного: вперед. На юг.
— Ашар! — пробормотал Нилок Яррум. Его лицо внезапно побледнело, горло шевельнулось над уланским торквесом. — Ты многого от нас требуешь, Тоз. Ты требуешь, чтобы мы презрели устои наших прадедов. Отринули все, что знали.
— Я предлагаю вам в награду куда большее, — ответил колдун. — Я предлагаю вам весь свет.
Нилок положил ладонь на грудь и стал вытирать пот, от которого потемнела рубашка. Затем кивнул и сказал:
— У меня есть выбор?
— Нет, — наотрез заявил Тез.
Нилок сделал объявление и казнил десять ала-Уланов, которые пытались протестовать. А затем он повел Дротт от кургана Друла к землям Ята.
Уланом Ята был в то время воин по имени Янадор. Разведчики предупредили его о неслыханном ранее движении северных соседей, и он задержал возвращение своего племени к охотничьим угодьям с места Сбора, выставив на пути Дротта войско в семь тысяч бойцов и послав навстречу людям Нилока своего старшего сына Врана под знаменем перемирия — требовать, чтобы Дротт повернул назад.
Тоз переговорил с Враном наедине, убеждая его (если такое выражение применимо к чародею, одурманивающему рассудок), что Янадор слишком ограничен, чтобы понять величие задачи, которую куда лучше выполнит такой воин, как сам Вран, и что Ят больше преуспеет с новым Уланом.
Убеждение колдуна подействовало — Вран признал, что вступление в союз станет мудрым шагом, племя получит от этого больше, чем потеряет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Голова Мерака отлетела прочь, и кровь столбом выплеснулась из перерубленной шеи. Затем бычья туша рухнула на колени и оказалась повергнута к стопам Нилока. Ала-Улан стоял на месте, и меч все еще двигался в его руке, словно ища новой поживы.
Казалось, хозяину удалось приложить усилие, чтобы успокоить его, всадив в землю рядом с еще подергивающимся трупом. На поляну упало великое безмолвие. Нилок снял с руки щит и бережно поставил его подле меча. Затем преклонил колени, чтобы снять с шеи мертвеца торквес Улана. Подняв окровавленный обруч, сплетенный из серебра и золота и еще сильнее покрасневший в свете закатного солнца и огней, он задержал его в высоте, чтобы видело все Становище, а затем торжественно обошел курган.
Борс услышал шепот Дьюана: «Ашар!»
Затем Тоз каркнул, точно ворона:
— Нилок Яррум! Нилок Яррум!
Даже гехримиты Мерака присоединились к ликованию, подняв в знак приветствия мечи и гремя копьями о щиты. В конце концов это был честный бой, и Нилок Яррум в открытой схватке доказал свое право носить торквес Улана. Никто в этом более не сомневался.
Борс следил, как Нилок Яррум сорвал со своей шеи серебряный торквес и надел вместо него серебряно-золотой. Вождь оглядел тесные ряды людей Дротта и поднял руки, призывая к молчанию. Море запрокинутых лиц ответило ему взглядом, собравшиеся ожидали слов нового предводителя. Голос Нилока гулко прозвенел в тишине.
— Я Улан. На мне этот торквес. Кто-нибудь оспаривает мое право?
Ни один голос не выразил недовольства, Нилок Яррум улыбнулся и стер кровь Мерака со своих рук.
— Пусть Улана Мерака отдадут Ашару. Пусть его жены найдут новых мужей. Пусть его имущество будет распределено между вами. Будем пировать!
Это объявление вызвало мощный рев одобрения, воины взобрались по склонам кургана, чтобы поднять нового Улана на щитах и пронести через толпу, дабы все могли его увидеть.
Борс, обуреваемый теми же чувствами, что и другие, двинулся было за ними, но Тоз удержал его, тронув за плечо, и проговорил:
— Ты служишь мне, воин. Не другому. Эти слова и леденящий голос повергли Борса в уныние, но Тоз бегло улыбнулся и добавил:
— Ты служишь силе, а не ее внешнему проявлению. И ты мне нужен.
Борс не был уверен, впрямь ли так нужен Посланнику Ашара простой воин, но он не желал спора и вернулся с Тозом в жилище Яррума, пока Дьюан и гехримиты очищали шатер Мерзка от предметов, которые они сочли более подходящими для своего хозяина, чем для черни. Все оставшееся, как и предписывал обычай, было распределено среди людей племени. Весь остаток ночи и следующий день Дротт пил и гулял.
Нилок Яррум принял положение Улана с безжалостным рвением. Были сведены все старые счеты, и когда закончился великий Летний Сбор, племя покинуло курган Друла, окруженный помостами, на которых лесные пожиратели падали терзали трупы тех, кому вырезали кровавого орла. Обновилась вся верхушка племени Дротт: Нилок безжалостно низложил всех, кто ранее высказывался против его военных планов. Он возвысил новых ала-Уланов, назначил других бар-Офф, окружив себя людьми — которые, как и он, мечтали о возрождении Великого Союза и сборе новой Орды, дабы выступить на Три Королевства.
Позади него стоял Тоз, которого теперь приветствовали как верховного жреца Дротта. А рядом с Тозом стоял Борс. К некоторому разочарованию Сульи, все еще просто воин. Но теперь такой, о котором никто не смел говорить худого, взысканный Посланником и ныне защищенный не менее тех, кого окружали их гехримы. Его шатер переместили вперед, он стоял теперь непосредственно за нилоковым, примыкая к жилищу самого Тоза. То было великое продвижение. Но воин не знал наверняка, не скучает ли он по старым дням и прежней жизни до прихода Посланца.
Он осушил рог, наполненный Сульей, и потянулся к подносу с олениной, поставленному рядом. По ту сторону лужайки расположился Дьюан — в великолепном трофейном доспехе, которыми Нилок обеспечил теперь всех своих телохранителей. Этот, как вспомнилось Борсу, некогда носил ятский вождишка, имя которого он забыл, хотя не забыл бой, в котором им достался трофей. Бой был долгим и кровавым, ибо племя Ят не выказало воодушевления в ответ на предложение объединить силы с Дроттом и билось, как стая загнанных волков, когда Нилок выставил ему ультиматум: союз или смерть.
Соплеменники Борса вообще-то сперва с недоверием встретили заявление Нилока о необходимости объединить свои силы с другими племенами леса. Их представления об Орде были до крайности просты: Посланец Ашара пришел к Дротту, не к Кэроку, Гримарду, Вистралу или Яту, стало быть, Дротт — это властители, а прочие лесные народы — быдло, назначение которого — повиноваться или быть уничтоженными. Понадобилось немало доводов Тоза и кровь, пролитая кое-где Нилоком, чтобы убедить их, что покорение племен Белтревана — дело медленное и тягостное, что оно, в конечном счете, ослабило бы Дротт и остальных настолько, что подобная Орда не сокрушила бы объединенную мощь Трех Королевств.
Сам Нилок сперва сомневался в этом, а Борс некоторое время задавался вопросом: не разобьется ли весь великий замысел о скалу гордости Уланов? Он вслушивался в заклинания Тоза на Ашаровых игрищах в самую короткую ночь года — по обычаю последнюю ночь Великого Сбора.
Они опять находились втроем в шатре, разбитом для Тоза. У кудесника не было рабов, и он отказался от предложения Нилока что-нибудь подобрать на Становище. Насколько мог заметить Борс, Тоз не ел и не пил, хотя порой потягивал вино — даже не добираясь до дна кубка, как любой мужчина, желающий показать, что он не хуже других. В его жилище всегда было необычайно тепло, к шкурам, образовывавшим крышу и стены, добавились меха, ими был выстлан даже пол. Несмотря на летнюю жару, в центре главного покоя неизменно пылал очаг.
Нилок попросил принять его, и Тоз позвал Борса присутствовать при встрече, запретив входить кому-либо еще. Дьюан с гехримом окружили шатер, внутри которого теперь потели Борс и Нилок.
— Ты сделаешь это объявление на заре, — велел Тоз. — Скажешь народу, чтобы не разбредался.
— Не разбредался? — изумление проступило на лице Улана. — Как мы можем не разбредаться? Кланам пора на их земли, чтобы растить урожай и пасти стада. Когда заканчивается Сбор, все расходятся по домам.
— Дротт станет ядром Орды, — отозвался Тоз. — Как еще племена смогут образовать Великий Союз?
— Воины будут биться, — ответил Нилок, пожимая плечами, как если бы речь шла о том, что не требует споров. — Женщины и старики позаботятся о земле и скоте. Так положено. Так делалось всегда.
— Но не теперь, — ответил Тоз. — Отныне будет иначе.
— Друл ничего такого не объявлял, — возразил Нилок. — Если мы подымаем Орду, это должно быть войско. Войско состоит из бойцов; женщин и детей там нет.
— Ты добыл свой торквес на кургане Друла, — сказал Тоз голосом, который вызвал мурашки вдоль хребта Борса. — Друл лежит здесь, в земле. А он бы мог обрести гробницу из андурелского мрамора. Друл потерпел неудачу. Ты это понимаешь? Он — неудачник.
Эти слова были почти богохульством для ушей человека племени Дротт, они потрясли Борса, который счел благоразумным не раскрывать рта. Иное дело — Нилок Яррум.
— Друл поднял Орду, — мрачно упорствовал Нилок, предвидя, как подумал Борс, открытый мятеж среди своих людей — неизбежный, вздумай он предложить отступиться от вековых обычаев. — Никто другой такого не совершил.
— А Орда разбилась о Лозинские Крепости и Друлу пришел конец, — сурово напомнил Тоз. — Тогда Королевства были слабее. Теперь они сильнее, а лесной народ рассеян по Белтревану.
— Воины Дротта последуют за мной, — хрюкнул Нилок, глядя на кудесника сощуренными глазами. Затем резко повернулся и вперился в Борса. — Или нет, воин?
Борс проглотил комок, вновь разрываемый двойственным страхом.
— Последуют, Улан, — он покривил душой. — Если это угодно Ашару.
Тоз небрежно улыбнулся и отбросил околичности.
— Я Посланец Ашара, и я принес тебе его Слово. Ты завладел торквесом в силу моего замысла и теперь пойдешь по дороге, которую я для тебя наметил! — в его голосе прозвенела угроза. — Ты против, Улан?
Нилок нехотя наклонил голову в знак смирения.
— Тогда слушай, — нетерпеливо продолжал Тоз. — Ибо времени у нас мало, а я и так надолго здесь задержался. Дротт последует за тобой, в этом у меня сомнений нет. Но как остальные? Кэрок? Гримард? Все прочие?
— Мы предложим им союз или смерть, — ответил Нилок. — Кто не присоединится к нам, умрет. Все очень просто.
— Не просто, — проскрежетал Тоз, его голос зашипел по-змеиному, — все не так просто. Выслушай меня, человек, и склони свой ум к пониманию. То, ради чего я пришел, — не просто племенная война. Задача Дротта не покорить все соседние племена, ибо это только ослабило бы всех. Мне нужны люди, жаждущие отдать мне жизнь, готовые умереть за Ашара. Я уже сказал тебе, что пришел поднять Белтреван против Королевств, и я говорю обо всем Белтреване. О воинах, женщинах, детях. Обо всех. О могущественнейшем союзе, какой знавал этот мир или когда-либо узнает. Тебе это понятно, человек? Ты можешь думать о чем-то более серьезном, нежели жалкая межплеменная стычка?
Нилок обратил внимание на отсутствие титула и отзвук презрения в холодном голосе. Он нахмурился.
— Что будет есть такая Орда? На что она станет жить?
— Ей нужен голод, — сказал Тоз. — Голод в желудке и, более того, жажда всего, чего у людей нет. Жажда получить то, что лежит за Лозинами. Дротт подаст пример, другие ему последуют.
Нилок Яррум разинул рот. Борс вытер капли пота с глаз, не сумев отвести взгляд от пепельного лица Посланца, ошеломленный грандиозностью того, что предлагал Тоз.
— Ты начал что-то понимать, — теперь голос Тоза звучал мягче, угрожающий красный свет, искрившийся в бездонных глазах, померк. — Следующим утром Дротт оставит Становище, не разбредаясь. Вы покинете свои владения — поля и охотничьи ловушки, оставив здесь все, что не сможете унести с собой. Те, кто слишком стар или болен для похода, тоже будут оставлены. Пусть их возьмет лес. Ваша цель — двигаться на юг.
— А когда мы встретимся с Кэроком? Или с Ятом? — спросил Нилок. — Что будет тогда? Воины умеют биться и бегать, но, отягощенные родней, мы будем идти слишком медленно, точно косолапый медведь, которого запросто ранят стрелы Ята или Кэрока.
— Ят будет первым, кого вы встретите, — ответил колдун. — Ты предложишь им место в союзе, я буду подле тебя. Они окажут нам некоторое сопротивление. Но в итоге скажется мощь замысла Ашара, и они к нам примкнут. Тогда мы пойдем дальше через Белтреван, к землям Гримарда, Вистрала и Кэрока, и дальше — к Лозинам. И весь Белтреван будет идти за нами. Воины будут двигаться вперед, имея за спиной свои семьи и имущество — все, что им дорого, за что они готовы бороться до последнего. Они должны знать, что поражение — это не просто возвращение назад, к прежней жизни. Ибо прежняя жизнь кончилась. Ее прекратил мой приход. Некуда будет бежать. Не будет никакого пути, кроме одного: вперед. На юг.
— Ашар! — пробормотал Нилок Яррум. Его лицо внезапно побледнело, горло шевельнулось над уланским торквесом. — Ты многого от нас требуешь, Тоз. Ты требуешь, чтобы мы презрели устои наших прадедов. Отринули все, что знали.
— Я предлагаю вам в награду куда большее, — ответил колдун. — Я предлагаю вам весь свет.
Нилок положил ладонь на грудь и стал вытирать пот, от которого потемнела рубашка. Затем кивнул и сказал:
— У меня есть выбор?
— Нет, — наотрез заявил Тез.
Нилок сделал объявление и казнил десять ала-Уланов, которые пытались протестовать. А затем он повел Дротт от кургана Друла к землям Ята.
Уланом Ята был в то время воин по имени Янадор. Разведчики предупредили его о неслыханном ранее движении северных соседей, и он задержал возвращение своего племени к охотничьим угодьям с места Сбора, выставив на пути Дротта войско в семь тысяч бойцов и послав навстречу людям Нилока своего старшего сына Врана под знаменем перемирия — требовать, чтобы Дротт повернул назад.
Тоз переговорил с Враном наедине, убеждая его (если такое выражение применимо к чародею, одурманивающему рассудок), что Янадор слишком ограничен, чтобы понять величие задачи, которую куда лучше выполнит такой воин, как сам Вран, и что Ят больше преуспеет с новым Уланом.
Убеждение колдуна подействовало — Вран признал, что вступление в союз станет мудрым шагом, племя получит от этого больше, чем потеряет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67