И размышлял о тексте Аларии: а если оно неверно или неправильно истолковано? Конечно, такие мысли отдавали святотатством, но он не мог себе представить, как может быть полезен Королевствам, если не в качестве воина? Окажись он среди защитников Высокой Крепости, он бы мог им пригодиться. Или вернуться домой с Тепшеном Лалом, дабы сплотить народ Тамура — против варваров с севера или против налетчиков из Кормийской Пустыни. Принц понимал, зачем Бедиру надо ехать на юг в Андурел, но не находил большого смысла в том, чтобы сопровождать отца. Его плечо, без сомнения, достаточно скоро заживет, чтобы поднять щит или держать лук, а к этому времени Орда уже докатится до ворот. А он будет далеко от Лозин, в городе Дарра. Юноша почувствовал себя почти что беглецом, показывающим спину в час боя. Но Бедир твердо вознамерился взять его на юг, и другого выбора Кедрин не видел. Убедив Тепшена, что тому следует подчиниться столь неприятному для него приказу, он не желал сам вступать в противоречие со своим советом. Кроме того, останься он здесь, у Рикола будет лишь одним воином больше, и вряд ли его присутствие заметно скажется на исходе битвы.
Книга Кирье загадочна. Как хорошо было бы, если бы там обо всем говорилось прямо и однозначно, — тогда у него сложилось бы хоть какое-то понимание того, что ему положено делать. А выходило так, что он вроде бы только и может продолжать повиноваться приказам и позволять отцу принимать решения как Владыка Тамура. Именно так Кедрин и жил до сих пор, но теперь это вызывало у него досаду. Если он каким-то необъяснимым образом является надеждой Королевств, следовало бы дать ему узнать побольше. Впрочем, возможно, его сумеют просветить в Андуреле.
Такие мысли занимали его весь обед. Сидя за главным столом, он куда меньше, чем обычно, обращал внимание на великолепную оленину или на бойкие разговоры соседей, лишь вполуха прислушиваясь к приказам, которыми сыпал Рикол. Тот подзывал все новых и новых подчиненных, требуя доставить из оружейных боеприпасы, укрепить посты и привести Высокую Крепость в состояние полной боевой готовности. Кедрин вежливо ответил на прощание Фенгрифа, когда они покончили с едой, и кешит объявил, что возвращается в Низкую Крепость. Было заметно, что в его голове складывается некое новое решение. Бедир сообщил, что они выступят на юг на заре, и вернулся в свои покои, чтобы написать бумагу для Браннока и письма, которые Тепшену предстояло доставить в Твердыню Кайтина и отослать в Эстреван. Кедрин не видел много смысла в том, чтобы наблюдать за работой отца, а с поврежденной рукой он мог предложить мало помощи расчетам, носившим на стены снаряды для катапульт и горы стрел, поэтому юноша пошел повидаться с Сестрою Уинетт.
Она приветствовала принца улыбкой, когда он вступил в ее рабочую комнату. Стены здесь были скрыты под полками, уставленными медицинскими принадлежностями: вазами, кувшинами, склянками и разноцветными рядами бутылей. Когда женщина, сидя за простым столом, заваленным свитками, подняла к вошедшему голову, солнечный свет, падавший сзади из окна, добавил золота к ее волосам, и от этого ее лицо показалось Кедрину окутанным сиянием.
— Я как раз думала, что мы вот-вот увидимся, — сказала она, указывая ему на стул перед столом. — Как твое плечо?
— Заживает, — ответил он. — Но я не из-за плеча пришел.
— Нет? — ее улыбка не угасла, но чуть заметно изменилась, став более многозначительной. — Тебя смущает… твоя ответственность?
— Откуда ты знаешь? — Кедрин, нахмурившись, сел.
— Догадаться нетрудно, — рассмеялась она. — Вчера ты был Кедрин Тамурский; сегодня узнал, что, возможно, судьба Королевств лежит на твоих плечах. Но ты не чувствуешь разницы, не ощущаешь изменений в себе, и не можешь понять, что произошло. Я права?
Он кивнул.
— Я не знаю, что должен делать. Чего от меня ожидают.
— Исполнение твоего долга, не более, — ответила она, больше не улыбаясь, ибо увидела сомнение в его глазах. — Возможно, это тяжело, но я уверена, что иначе нельзя. Было бы легко, если бы в Книге перечислялись правила поведения в таких ситуациях. Чего тебе следует ждать, когда и как поступать. Но это не в духе Кирье.
— Я бы хотел получить более ясные указания, — пробормотал он, раздосадованный. — Мне сказано, что участь Королевств может зависеть от моих действий, но разве этого достаточно? Отец считает, что да, но признается, что не вполне уверен. И ничто не подсказывает мне, что делать.
— Я уже говорила тебе раньше, что я Сестра-целительница, — ответила Уинетт, осторожно отодвинув бумаги, чтобы опереть локти о стол, и не сводя глаз с его лица. — Мы, Эстреванские Сестры, следуем своему призванию, а это означает, что у каждой из нас есть свое ремесло. О, я знаю — люди считают, что всех нас одарила Госпожа, и это действительно правда, но не совсем так, как они понимают. Мы развиваем наши склонности в Городе Госпожи; постигаем, каковы они, а когда постигнем, приступаем каждая к своему делу. Моим оказалось искусство исцеления, а не ясновидящей, пророчицы или толковательницы — либо множества иных, куда более тонких дел. Я получила благословение исцелять раненых и благодарна за это, но не могу истолковывать учение Кирье, разве что в первом приближении. Для того, что нужно тебе, ты найдешь у Сестер в Андуреле — или, возможно, в самом Эстреване. Я не могу подсказать тебе, что делать, Кедрин. Кое-что ты должен постичь сам.
— Свободной волей, — хмыкнул он, разочарованный.
— Свободной волей, — кивнула она. — Ведь без свободной воли не может быть выбора, а без выбора не может быть истинной верности истинной цели.
— Тепшен Лал с этим поспорил бы, — буркнул принц, недовольный, что женщина водит его кругами, снова и снова приводя к началу его смятения. — Он поспорил бы, сказав, что повиновение — это все, а как возможно повиновение без ясных наставлений и без приказов старшего?
— Такую жизнь выбрал Тепшен Лал, — ответила Уинетт. — Я не сомневаюсь в его достоинствах. Но он с востока, а там люди, очевидно, придерживаются иных верований. Он верит в Госпожу?
Вопрос застал Кедрина врасплох: он никогда ничего подобного не обсуждал с кьо. Но он подумал и покачал головой.
— Вряд ли. Наверное, он уважает ее учение, но не уделяет ему большого внимания. Он верен только хозяину, которого выбрал.
— Ты сказал: «выбрал», — подчеркнула Уинетт. — Могу я считать, что ты согласился со мной?
Тут Кедрин не выдержал и рассмеялся, Синие глаза Сестры тоже заискрились, она опять улыбнулась. Губы у нее были полные и алые. Юноша покачал головой.
— И ты всего лишь целительница? Ты вяжешь слова не хуже любого другого.
— Я говорю лишь о том, что знаю. Из того, чему научилась в Эстреване. Мы все выбираем, даже если наш выбор — не выбирать. Понимаешь? Госпоже угодно, чтобы все мы стали хозяевами своей судьбы, чтобы каждая жизнь была чередой выборов. Без этого мы лишь марионетки.
— Я буду служить Госпоже, чем могу, — подтвердил Кедрин и вновь нахмурился. — Но я был бы рад, если бы мне кое-что разъяснили.
— Если у тебя есть вера, — пообещала ему Уинетт, — понимание придет. Ты должен делать лишь то, что считаешь правильным. Больше ничего посоветовать не могу.
— Ты думаешь, мне надо ехать в Андурел? — спросил он напрямик. — Это выглядит почти как бегство с поля боя.
— Не думаю, что ты принесешь больше пользы, оставшись, — Уинетт подалась вперед, и он уловил волну яблоневого аромата от ее волос. — Рикол и Фенгриф удержат крепости не хуже любого другого. Ты ведь не думаешь иначе? Опять полный оборот. Кедрин пожал плечами:
— Я размышлял об этом, и думаю, ты права. Один-единственный воин не обеспечит победы в сражении.
— Вот видишь? — улыбнулась она. — Ты вновь делаешь выбор. Ты мог бы остаться, Бедир тебе не воспрепятствовал бы.
Кедрин помолчал. Она была права, его отец только советовал, оставляя окончательное решение за сыном, а сын в итоге все же склонялся к поездке на юг.
Его осенило, что он вообще не рассматривал возможность вернуться в Твердыню Кайтина, а это опять-таки вариант свободного выбора. Юноша кивнул:
— Похоже, что-то проясняется. — Затем добавил: — Но я все же обрадовался бы хоть какому-то намеку на то, что должен делать.
— Увы, я не могу его тебе дать, — мимолетная печаль пробежала по ее прелестному лицу. — Возможно, ты отыщешь его в Андуреле.
— Чем дальше, тем более очевидно, что я должен туда ехать, — признался он.
— Верно, — согласилась Уинетт. — А на случай такого выбора я приготовила снадобья для твоего плеча. Прежде, чем доедешь, твоя рука полностью заживет.
— Ты даже не сомневалась, что я поеду, — ахнул Кедрин, чуть негодуя, но не удержавшись от улыбки.
— Я была уверена, что тебе это покажется самым мудрым решением, — она улыбнулась. — А учитывая, насколько у нас мало времена, я решила, что лучше подготовиться заранее. Показать, что и как?
Он кивнул, и она поднялась плавным движением голубой волны, достала с полки сумку, подняв при этом руки так, что он не мог не засмотреться на линию упругой груди под простым ниспадающим одеянием.
— Вот, — сказала она, доставая склянку темно-бурого стекла. — Это принимай на заре и в сумерках, пока не кончится. Применяй эту мазь ближайшие четыре дня и всякий раз меняй повязку. К тому времени плоть исцелится, и ты сможешь опять пользоваться рукой. Но избегай слишком больших мышечных усилий и показывайся любой Сестре-целительнице, которую встретишь в пути.
Она положила в сумку лекарства и вручила ему, при этом их пальцы соприкоснулись. Кедрин боролся с искушением взять ее за руку. Вместо этого взвесил в руке сумку и улыбнулся.
— Эти снадобья также охранят меня от колдовства Посланца?
Лоб Уинетт омрачился при упоминании о Посланце.
— И они, и расстояние. Здесь я всецело согласна с твоим отцом. Пока твой путь не станет тебе ясен, несомненно, мудрее всего держаться подальше от порождения Ашара.
Кедрин кивнул, затем спросил:
— А ты? Что ты будешь делать, когда Орда встанет у ворот?
— Заниматься своим делом, — бесхитростно сказала она. — Я Старшая целительница Высокой Крепости. У меня хлопот хватает.
— Высокая Крепость может пасть, — произнес Кедрин, слова с трудом сошли у него с языка. — Что тогда?
— Тогда, вероятно, варвары убьют меня, — ответила она с фатализмом, достойным Тепшена Лала.
— Мне бы этого не хотелось, — вспыхнув, промямлил Кедрин.
— И мне, — откликнулась Уинетт, прежде чем он сказал что-то еще. — Но я не могу уйти оттуда, где нужны мои умения, поэтому я сделала такой выбор.
— Надеюсь, войска короля Дарра прибудут до того, как случится худшее, — пробубнил он.
— Я тоже, — улыбнулась Уинетт. Затем махнула рукой в сторону стола с бумагами. — Но пока суд да дело, мне надо готовиться, так что нам, наверное, следует проститься.
— Я бы хотел, — Кедрин запнулся, боясь оскорбить ее, но не смог умолчать о своих чувствах, — чтобы… о, если бы ты не носила это голубое… тогда возможно…
— Но я его ношу. Я его выбрала, — Уинетт с теплом и пониманием заглянула в его глаза. — Но, будь все иначе… Что же, ты очень красивый мужчина, принц Кедрин. Сверху донизу.
Он почувствовал, как жар поднимается из его горла, чтобы поглотить лицо, затем увидел ее улыбку и начал давиться смехом. И подумал, а не знак ли это наступления зрелости? Он способен наиучтивейшим образом поклониться, совершив положенное прощание так, что это, без сомнения, восхитило бы Сестру Льяссу. И еще подумал, покидая мирные больничные покои, где правили Сестры-целительницы, сколько еще раз ему потребуется попрощаться, прежде чем жизнь опять пойдет своим чередом? Если она вообще куда-то пойдет.
Он отнес сумку к себе и сложил среди своего имущества. Лук и колчан лежали на месте, как прежде. И меч, который он еще не пускал в дело. Приготовлена чистая одежда для путешествия по Идре: нижнее белье и три рубашки. На верхней, сделанной из мягкой кожи, — герб Тамура. Штаны, сапоги с прошитыми жесткой бечевой кожаными подошвами, чтобы лучше удерживаться на палубе, а также плащ, отстиранный дочиста после ночей, проведенных на земле в Белтреване. Кедрин нашел свой пояс с кинжалом и после нескольких попыток сумел закрепить его на талии. Вынул длинный тамурский кинжал. Наточенная сталь гибельно-ярко полыхала на солнце, заполнившем теперь ущелье Идре и льющимся в высокое окно, словно бросая вызов маячившей на севере тьме. Он осматривал оружие, вспоминая уроки фехтования, полученные у Тепшена Лала: одним кинжалом или в паре с мечом. Гибельная красота оружия была предельно практична: лезвие с долой, заточенное с обеих сторон, плоская гарда, защищающая руку владельца и слегка выгнутая, чтобы можно было зацепить и выкрутить кинжал противника; рукоять крест-накрест оплетена ремнями, чтобы прочнее сидела в руке, а яблоко достаточно тяжелое, чтобы нанести оглушающий удар. Он вернул клинок в простые кожаные ножны, думая о словах Уинетт и обещая себе приложить все усилия, чтобы придерживаться ее совета:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Книга Кирье загадочна. Как хорошо было бы, если бы там обо всем говорилось прямо и однозначно, — тогда у него сложилось бы хоть какое-то понимание того, что ему положено делать. А выходило так, что он вроде бы только и может продолжать повиноваться приказам и позволять отцу принимать решения как Владыка Тамура. Именно так Кедрин и жил до сих пор, но теперь это вызывало у него досаду. Если он каким-то необъяснимым образом является надеждой Королевств, следовало бы дать ему узнать побольше. Впрочем, возможно, его сумеют просветить в Андуреле.
Такие мысли занимали его весь обед. Сидя за главным столом, он куда меньше, чем обычно, обращал внимание на великолепную оленину или на бойкие разговоры соседей, лишь вполуха прислушиваясь к приказам, которыми сыпал Рикол. Тот подзывал все новых и новых подчиненных, требуя доставить из оружейных боеприпасы, укрепить посты и привести Высокую Крепость в состояние полной боевой готовности. Кедрин вежливо ответил на прощание Фенгрифа, когда они покончили с едой, и кешит объявил, что возвращается в Низкую Крепость. Было заметно, что в его голове складывается некое новое решение. Бедир сообщил, что они выступят на юг на заре, и вернулся в свои покои, чтобы написать бумагу для Браннока и письма, которые Тепшену предстояло доставить в Твердыню Кайтина и отослать в Эстреван. Кедрин не видел много смысла в том, чтобы наблюдать за работой отца, а с поврежденной рукой он мог предложить мало помощи расчетам, носившим на стены снаряды для катапульт и горы стрел, поэтому юноша пошел повидаться с Сестрою Уинетт.
Она приветствовала принца улыбкой, когда он вступил в ее рабочую комнату. Стены здесь были скрыты под полками, уставленными медицинскими принадлежностями: вазами, кувшинами, склянками и разноцветными рядами бутылей. Когда женщина, сидя за простым столом, заваленным свитками, подняла к вошедшему голову, солнечный свет, падавший сзади из окна, добавил золота к ее волосам, и от этого ее лицо показалось Кедрину окутанным сиянием.
— Я как раз думала, что мы вот-вот увидимся, — сказала она, указывая ему на стул перед столом. — Как твое плечо?
— Заживает, — ответил он. — Но я не из-за плеча пришел.
— Нет? — ее улыбка не угасла, но чуть заметно изменилась, став более многозначительной. — Тебя смущает… твоя ответственность?
— Откуда ты знаешь? — Кедрин, нахмурившись, сел.
— Догадаться нетрудно, — рассмеялась она. — Вчера ты был Кедрин Тамурский; сегодня узнал, что, возможно, судьба Королевств лежит на твоих плечах. Но ты не чувствуешь разницы, не ощущаешь изменений в себе, и не можешь понять, что произошло. Я права?
Он кивнул.
— Я не знаю, что должен делать. Чего от меня ожидают.
— Исполнение твоего долга, не более, — ответила она, больше не улыбаясь, ибо увидела сомнение в его глазах. — Возможно, это тяжело, но я уверена, что иначе нельзя. Было бы легко, если бы в Книге перечислялись правила поведения в таких ситуациях. Чего тебе следует ждать, когда и как поступать. Но это не в духе Кирье.
— Я бы хотел получить более ясные указания, — пробормотал он, раздосадованный. — Мне сказано, что участь Королевств может зависеть от моих действий, но разве этого достаточно? Отец считает, что да, но признается, что не вполне уверен. И ничто не подсказывает мне, что делать.
— Я уже говорила тебе раньше, что я Сестра-целительница, — ответила Уинетт, осторожно отодвинув бумаги, чтобы опереть локти о стол, и не сводя глаз с его лица. — Мы, Эстреванские Сестры, следуем своему призванию, а это означает, что у каждой из нас есть свое ремесло. О, я знаю — люди считают, что всех нас одарила Госпожа, и это действительно правда, но не совсем так, как они понимают. Мы развиваем наши склонности в Городе Госпожи; постигаем, каковы они, а когда постигнем, приступаем каждая к своему делу. Моим оказалось искусство исцеления, а не ясновидящей, пророчицы или толковательницы — либо множества иных, куда более тонких дел. Я получила благословение исцелять раненых и благодарна за это, но не могу истолковывать учение Кирье, разве что в первом приближении. Для того, что нужно тебе, ты найдешь у Сестер в Андуреле — или, возможно, в самом Эстреване. Я не могу подсказать тебе, что делать, Кедрин. Кое-что ты должен постичь сам.
— Свободной волей, — хмыкнул он, разочарованный.
— Свободной волей, — кивнула она. — Ведь без свободной воли не может быть выбора, а без выбора не может быть истинной верности истинной цели.
— Тепшен Лал с этим поспорил бы, — буркнул принц, недовольный, что женщина водит его кругами, снова и снова приводя к началу его смятения. — Он поспорил бы, сказав, что повиновение — это все, а как возможно повиновение без ясных наставлений и без приказов старшего?
— Такую жизнь выбрал Тепшен Лал, — ответила Уинетт. — Я не сомневаюсь в его достоинствах. Но он с востока, а там люди, очевидно, придерживаются иных верований. Он верит в Госпожу?
Вопрос застал Кедрина врасплох: он никогда ничего подобного не обсуждал с кьо. Но он подумал и покачал головой.
— Вряд ли. Наверное, он уважает ее учение, но не уделяет ему большого внимания. Он верен только хозяину, которого выбрал.
— Ты сказал: «выбрал», — подчеркнула Уинетт. — Могу я считать, что ты согласился со мной?
Тут Кедрин не выдержал и рассмеялся, Синие глаза Сестры тоже заискрились, она опять улыбнулась. Губы у нее были полные и алые. Юноша покачал головой.
— И ты всего лишь целительница? Ты вяжешь слова не хуже любого другого.
— Я говорю лишь о том, что знаю. Из того, чему научилась в Эстреване. Мы все выбираем, даже если наш выбор — не выбирать. Понимаешь? Госпоже угодно, чтобы все мы стали хозяевами своей судьбы, чтобы каждая жизнь была чередой выборов. Без этого мы лишь марионетки.
— Я буду служить Госпоже, чем могу, — подтвердил Кедрин и вновь нахмурился. — Но я был бы рад, если бы мне кое-что разъяснили.
— Если у тебя есть вера, — пообещала ему Уинетт, — понимание придет. Ты должен делать лишь то, что считаешь правильным. Больше ничего посоветовать не могу.
— Ты думаешь, мне надо ехать в Андурел? — спросил он напрямик. — Это выглядит почти как бегство с поля боя.
— Не думаю, что ты принесешь больше пользы, оставшись, — Уинетт подалась вперед, и он уловил волну яблоневого аромата от ее волос. — Рикол и Фенгриф удержат крепости не хуже любого другого. Ты ведь не думаешь иначе? Опять полный оборот. Кедрин пожал плечами:
— Я размышлял об этом, и думаю, ты права. Один-единственный воин не обеспечит победы в сражении.
— Вот видишь? — улыбнулась она. — Ты вновь делаешь выбор. Ты мог бы остаться, Бедир тебе не воспрепятствовал бы.
Кедрин помолчал. Она была права, его отец только советовал, оставляя окончательное решение за сыном, а сын в итоге все же склонялся к поездке на юг.
Его осенило, что он вообще не рассматривал возможность вернуться в Твердыню Кайтина, а это опять-таки вариант свободного выбора. Юноша кивнул:
— Похоже, что-то проясняется. — Затем добавил: — Но я все же обрадовался бы хоть какому-то намеку на то, что должен делать.
— Увы, я не могу его тебе дать, — мимолетная печаль пробежала по ее прелестному лицу. — Возможно, ты отыщешь его в Андуреле.
— Чем дальше, тем более очевидно, что я должен туда ехать, — признался он.
— Верно, — согласилась Уинетт. — А на случай такого выбора я приготовила снадобья для твоего плеча. Прежде, чем доедешь, твоя рука полностью заживет.
— Ты даже не сомневалась, что я поеду, — ахнул Кедрин, чуть негодуя, но не удержавшись от улыбки.
— Я была уверена, что тебе это покажется самым мудрым решением, — она улыбнулась. — А учитывая, насколько у нас мало времена, я решила, что лучше подготовиться заранее. Показать, что и как?
Он кивнул, и она поднялась плавным движением голубой волны, достала с полки сумку, подняв при этом руки так, что он не мог не засмотреться на линию упругой груди под простым ниспадающим одеянием.
— Вот, — сказала она, доставая склянку темно-бурого стекла. — Это принимай на заре и в сумерках, пока не кончится. Применяй эту мазь ближайшие четыре дня и всякий раз меняй повязку. К тому времени плоть исцелится, и ты сможешь опять пользоваться рукой. Но избегай слишком больших мышечных усилий и показывайся любой Сестре-целительнице, которую встретишь в пути.
Она положила в сумку лекарства и вручила ему, при этом их пальцы соприкоснулись. Кедрин боролся с искушением взять ее за руку. Вместо этого взвесил в руке сумку и улыбнулся.
— Эти снадобья также охранят меня от колдовства Посланца?
Лоб Уинетт омрачился при упоминании о Посланце.
— И они, и расстояние. Здесь я всецело согласна с твоим отцом. Пока твой путь не станет тебе ясен, несомненно, мудрее всего держаться подальше от порождения Ашара.
Кедрин кивнул, затем спросил:
— А ты? Что ты будешь делать, когда Орда встанет у ворот?
— Заниматься своим делом, — бесхитростно сказала она. — Я Старшая целительница Высокой Крепости. У меня хлопот хватает.
— Высокая Крепость может пасть, — произнес Кедрин, слова с трудом сошли у него с языка. — Что тогда?
— Тогда, вероятно, варвары убьют меня, — ответила она с фатализмом, достойным Тепшена Лала.
— Мне бы этого не хотелось, — вспыхнув, промямлил Кедрин.
— И мне, — откликнулась Уинетт, прежде чем он сказал что-то еще. — Но я не могу уйти оттуда, где нужны мои умения, поэтому я сделала такой выбор.
— Надеюсь, войска короля Дарра прибудут до того, как случится худшее, — пробубнил он.
— Я тоже, — улыбнулась Уинетт. Затем махнула рукой в сторону стола с бумагами. — Но пока суд да дело, мне надо готовиться, так что нам, наверное, следует проститься.
— Я бы хотел, — Кедрин запнулся, боясь оскорбить ее, но не смог умолчать о своих чувствах, — чтобы… о, если бы ты не носила это голубое… тогда возможно…
— Но я его ношу. Я его выбрала, — Уинетт с теплом и пониманием заглянула в его глаза. — Но, будь все иначе… Что же, ты очень красивый мужчина, принц Кедрин. Сверху донизу.
Он почувствовал, как жар поднимается из его горла, чтобы поглотить лицо, затем увидел ее улыбку и начал давиться смехом. И подумал, а не знак ли это наступления зрелости? Он способен наиучтивейшим образом поклониться, совершив положенное прощание так, что это, без сомнения, восхитило бы Сестру Льяссу. И еще подумал, покидая мирные больничные покои, где правили Сестры-целительницы, сколько еще раз ему потребуется попрощаться, прежде чем жизнь опять пойдет своим чередом? Если она вообще куда-то пойдет.
Он отнес сумку к себе и сложил среди своего имущества. Лук и колчан лежали на месте, как прежде. И меч, который он еще не пускал в дело. Приготовлена чистая одежда для путешествия по Идре: нижнее белье и три рубашки. На верхней, сделанной из мягкой кожи, — герб Тамура. Штаны, сапоги с прошитыми жесткой бечевой кожаными подошвами, чтобы лучше удерживаться на палубе, а также плащ, отстиранный дочиста после ночей, проведенных на земле в Белтреване. Кедрин нашел свой пояс с кинжалом и после нескольких попыток сумел закрепить его на талии. Вынул длинный тамурский кинжал. Наточенная сталь гибельно-ярко полыхала на солнце, заполнившем теперь ущелье Идре и льющимся в высокое окно, словно бросая вызов маячившей на севере тьме. Он осматривал оружие, вспоминая уроки фехтования, полученные у Тепшена Лала: одним кинжалом или в паре с мечом. Гибельная красота оружия была предельно практична: лезвие с долой, заточенное с обеих сторон, плоская гарда, защищающая руку владельца и слегка выгнутая, чтобы можно было зацепить и выкрутить кинжал противника; рукоять крест-накрест оплетена ремнями, чтобы прочнее сидела в руке, а яблоко достаточно тяжелое, чтобы нанести оглушающий удар. Он вернул клинок в простые кожаные ножны, думая о словах Уинетт и обещая себе приложить все усилия, чтобы придерживаться ее совета:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67