Я бы накормила их трупами ворон и лесных зверей, от которых они происходят.
Ее грудь поднялась при этих словах, кожа побледнела, глаза загорелись. Нилок стиснул челюсти и чуть приподнялся со стула, словно желая прибить женщину. Однако взмах руки Тоза сдержал его, и вождь рухнул обратно с черным от гнева лицом. Борс поневоле задумался, сколько раз ала-Улан брал ее, и какое удовольствие доставляло ему погружаться в такую бездну ненависти. Однако, судя по всему, как раз такую ненависть искал Тоз. Колдун остался доволен, ибо кивнул и сказал:
— Превосходно. Ты-то мне и нужна.
Смятение вновь появилось на лице Ниеры, и не меньшее отразили лица Борса и Нилока. Еще больше усилили его последующие действия Посланца. Тот повернулся к вистрийке спиной и поднял меч. Клинок свободно покоился на его ладонях, а сам колдун глядел на сияющий металл. Затем его пальцы крепко обхватили клинок, ничуть не порезавшись при этом, и он что-то гортанно пробормотал: невнятные чужие слова, насколько что-то удалось расслышать, каких не может выговорить человеческий язык. Борсу внезапно стало холодно, он задрожал, как если бы зимний ветер украдкой проник в жилье. Тоз поднял клинок к губам и поцеловал нежнее, чем мать любимое дитя.
Затем развернулся и резко всадил меч в живот Ниеры, погружая его все глубже и протяжно напевая свою дикую песню — в то время как сталь проходила сквозь одежды, плоть и внутренние органы. Глаза девушки широко раскрылись от изумления и боли, но какие-то чары приковывали их к глазам колдуна, и она не издала ни звука, кроме негромкого краткого вздоха, когда меч вышел из ее спины и блеск металла стал красным. Краснота сгущалась в центральном желобке. Тоз вонзил клинок в податливую плоть по самую гарду. Не обрывая пения, он отпустил меч и обернулся к щиту, взяв его за обод.
Борс ожидал, что девушка рухнет: он видывал, как мужчин в бою пронзали подобным образом. Первый приступ боли заставлял их замереть, приводя к бесчувствию, но затем они вскрикивали и падали, конвульсивно цепляясь за металл, который отнял их жизнь. Ниера, однако, по-прежнему стояла прямо, ее руки свободно висели по бокам, подол платья запятнала кровь, которая текла вниз с желобка, длинный красный конец меча выступал из спины. Ее глаза все еще были раскрыты, и вся боль, которая бы должна была бросить ее, вопящую, на пол, скопилась в них как безмолвный стон. Тоз нагнулся и, поставив щит у ее ног, затем одной рукой снова взялся за рукоять меча, а другую положил плашмя на грудь рабыни и извлек клинок из ее тела. Кровь хлынула потоком, едва открылась жуткая рана, ударила в щит и потекла по полу. Колдун провел левой рукой перед лицом Ниеры, внезапно вистрийка покачнулась и рухнула на щит, накрыв его пронзенным телом. Тоз взглянул на нее, его глаза светились огнем, а губы двигались, изрекая слова, которых Борс не мог расслышать — так шумела кровь у него в голове и гулко билось его сердце.
Призрачное лицо выражало удовлетворение, когда повернулось вновь к Нилоку Ярруму и Борсу. Оба дротта молча наблюдали, как меч был поднят и проведен через пламя над жаровней, кровь капнула с него в огонь, вызвав резкий запах, который исчез, едва лишь Тоз провел рукой вдоль меча. Теперь на чистом металле не осталось и следа от жуткого обряда. Чародей вернул оружие в ножны. Ударом ноги он сбросил мертвую рабыню со щита и так же провел щит через пламя, вернув ему его прежнее состояние одним-единственным мановением правой руки. Поставил щит рядом с мечом и улыбнулся Нилоку.
— Не сомневайся больше, Улан. Топор Мерака затупится об это; твой клинок заберет его жизнь.
Несколько долгих мгновений Нилок смотрел на свое оружие, и лицо его окутывал мрак. Борс подумал, а не прочел ли на нем Тоз новые сомнения и страх перед заговоренным оружием. Затем понял, что да, ибо кудесник сказал:
— Они не причинят вреда тебе. Погибель ждет лишь Мерака или кого-то другого, кто выйдет против тебя. Девушка была полна ненависти, и теперь вся эта ненависть собралась в клинке. Когда ты встанешь против Мерака, ее ненависть одолеет его. Твоя победа обеспечена, но лишь мы трое будем знать, что это сделал я. И никто из нас не проговорится.
В словах таилась угроза, и Борс кивнул головой, едва красные глаза встретились со взглядом колдуна. Нилока этот взгляд успокоил, его правая рука осторожно двинулась через стол: кончики пальцев коснулись щита, затем рукояти меча. Он вздрогнул, словно это прикосновение вызвало резкую боль, затем мрачно улыбнулся и кивнул, сомкнув пальцы на изукрашенной рукояти. Взял в левую руку ножны и вытащил клинок, воззрившись на металл.
— Я чувствую, — прохрипел он. — Чувствую мощь. Этим оружием я одолею Мерака.
Нилок резко вскочил, не заметив, как опрокинул стул, пробуя меч в размахе и вынудив Борса склониться, когда лезвие прошло в опасной близости от головы воина. Жилище наполнилось торжествующим смехом ала-Улана.
С этого момента точное положение Борса в племени так и не было определено. Он не был бар-Оффой, и уж тем белее ала-Уланом, не мог стать и шаманом — но его признали как доверенного человека Тоза. А поскольку колдун был в милости у Нилока Яррума, то и Борса стали бояться. Когда разошлись слухи о его мощи, Борс приобрел новое уважение. Так и вышло, что он стоял в первом ряду зрителей, когда начался поединок — между Дьюаном и Тозом, среди ала-Уланов и шаманов, перед бар-Оффами. Отсюда он смотрел на поединок.
Как предсказал Нилок, Мерак предпочел биться секирой — это оружие было вполне под стать его величине и силе. Чтобы левая рука оставалась свободной и прибавляла мощи ударам, он выбрал меленький металлический щит и привязал его к левому предплечью. Ни один из бойцов не надел рубахи, и вскоре их обнаженные торсы маслянисто заблестели от пота. Мерака, вдобавок к шрамам, полученным в бою, украшали и те, которыми он уплатил за торквес Улана. У Нилока было меньше шрамов, но не меньше мускулов. Бойцы позаботились о том, чтобы волосы не падали на лица — у Мерака они были заплетены в длинную косу, которая качалась и лупила его по спине во время боя. Нилок убрал свою гриву под серебряную сетку, сверкавшую всякий раз, когда он уклонялся, отражая удар и взмахивая заговоренным мечом. Не знай Борс о чарах, он, как и прочие зрители, счел бы борьбу честной, приняв ее за состязание двух воинов великой доблести. Все выглядело, как схватка равного с равным. Более того, сперва казалось, что более сильный Мерак измотает обороняющегося Нилока и в конце концов победит. Мерак наседал на противника, кидаясь на него как берсерк, тяжелая секира свистела в его правой руке, словно ивовый прутик, разгоняющий назойливых мух. Нилок пятился, огибая курган, уходя от ударов — любой из которых обезглавил бы его, достигни цели. Ему больше помогали скорость и проворство, нежели щит. Мерак преследовал противника, его хвостатая секира взлетала точно невесомая, с губ градом летели проклятия. Нилок бился молча, храня осторожность, словно бы не полностью верил в чары Тоза — или просто старался, чтобы схватка выглядела убедительно. Но после того, как они пять раз обогнули курган, Нилок внезапно прыгнул вперед, и меч сверкнул в его руке.
Бычьи наскоки Улана придали бою некий ритм, раз за разом описываемая секирой дуга наводила на мысль о движении маятника. Поднимая орудие в начале каждого замаха, Мерак ставил левую руку поперек груди. Когда топор разрезал воздух перед самым пляшущим Нилоком, торс Мерака поворачивался у талии, и правое плечо на миг открывалось, прежде чем оружие возвращалось в исходное положение, хотя щит по-прежнему заслонял грудь и живот. Но секира возвращалась так быстро, что Нилоку просто не хватало времени для удара.
Однако когда соперники начали шестой круг, Нилок выказал удаль, которая некогда и дала ему место среди предводителей Дротта. Он пренебрег щитом, вскинул свой клинок над левым плечом и яростно рубанул поперек обратного движения секиры Мерака. Меч ударил Улана чуть ниже правого плеча, оставив красную полосу на его бицепсе. Алые капли брызнули на утоптанную траву, Мерак крякнул и ответным ударом заставил Нилока отпрянуть назад. Но алый поток уже струился по жилистой руке. Скупая улыбка показалась на лице ала-Улана, и когда топор просвистел снова, он подставил под него свой щит. Секира ударила в диск с силой, от которой вздрогнуло тело Нилока. Борс увидел, как тот раскрыл рот, и подумал, что в черных глазах мелькнуло сомнение. Но щит принял удар, не расколовшись, а его владелец удержался на ногах. В ответ Нилок рубанул вновь, на этот раз целясь противнику в ребра. Верзила-Улан отразил удар щитом; лязг металла о металл прогремел в полном молчании, разлетевшиеся искры смешались с пламенем факелов. Казалось, рука Нилока должна онеметь от запястья до плеча — но меч как будто проскользнул по поверхности щита, чтобы попасть Мераку по ребрам и оставить порез, не менее глубокий, чем на бицепсе. На этот раз он вызвал у противника крик боли, и Нилок начал использовать свое преимущество.
Теперь Мерак двигался медленней, понимая, что лишь силы и ярости для победы нынче недостаточно. Он отступил назад, стискивая секиру в обеих ручищах. Нилок двинулся вперед, приседая за щитом и отбивая им улары, которые лавиной обрушивал Мерак. Время от времени он делал выпады мечом, вынуждая Улана отступать все дальше и дальше после каждого укола острием по животу или бедрам. Вскоре Мерак вынужден был сосредоточиться на обороне, принимая на свой небольшой щит коварные укусы, которые грозили выпустить ему кишки. Нилок время от времени издавал свой боевой клич: «Яррум!» — и гнал противника все дальше.
Мерак умолк. Страх начал проступать на его лице и сощуренных глазах. Он стал отражать удары секирой, держа ее рукоять у самой головы, дыхание его участилось, когда схлынул начальный прилив боевого безумия; теперь Улан понял, что впереди маячит поражение. Он осторожно пятился по кругу, по которому недавно наступал. Волчья улыбка тронула губы Нилока, и он ударил по топорищу, словно при рубке дров. Мерак понял, что может потерять оружие, и быстро убрал левую руку. То был хитрый ход, ибо меч Нилока не встретил сопротивления и врезался в землю — меж тем как Улан вновь отступил назад. Мгновение спустя секира взметнулась вверх тыльной стороной, подобно молоту, который раздробил бы Нилоку челюсть и лицо, попади он в цель.
Но удар в цель не попал, на его пути оказался щит. Топор ударился об укрепленную магией кожу с силой, от которой топорище чуть не вывернулось из хватки Мерака. А меч, взмывший от земли по огромной дуге, оставил бледно-синий след на торсе Мерака — от талии до левого плеча. На бородатом лице вспыхнуло недоверие, сменившееся вскоре хмурой сосредоточенностью. Пляшущий клинок Нилока блестел в неверных языках пламени, словно обладавший собственной жизнью, вынуждая Мерака вновь и вновь отступать от ливня ударов.
Теперь Нилок бился безжалостно, не сомневаясь более ни в волшебстве Тоза, ни в скорой гибели Мерака. На его обнаженном торсе пока не было видно крови, ни одна рана не ослабляла его и не замедляла движений, единственными повреждениями пока были лишь несколько синяков, которые Нилок незаметно получил в пылу схватки. Держа перед собой щит, он рубил и колол, изматывая Улана все новыми атаками и пятная траву его кровью. Мерак в отчаянии решился на крайность. С криком: «Мерак! Мерак!» — он направил секиру прямо в лицо противнику и шагнул вперед, когда ала-Улан поднял щит, чтобы зацепить его изгибом кривого лезвия. Этот ход дал более сильному противнику преимущество — Мерак вплотную приблизился к Нилоку и ударил своим маленьким щитом в темное улыбающееся лицо.
И вновь менее массивный боец должен был оказаться оглушен или покалечен, утратить прикрытие и оказаться под секирой Улана. Но опять правая рука Нилока словно бы двинулась быстрее, чем мог уследить глаз: зрители увидели не пошатнувшегося Нилока с хлынувшей изо рта кровью, а левую руку Мерака, проткнутую нилоковым мечом. Клинок пронзил запястье Улана, вынудив того вскрикнуть от боли, когда Нилок повернул клинок в ране и рывком вытянул его обратно. Кровь несколькими мощными всплесками хлынула из поврежденных сосудов, ладонь Мерака скрючилась, точно коготь, ибо удар перерубил кости и сухожилия. Нилок толкнул противника щитом в грудь, и тот отлетел, взмахнув секирой в тщетной попытке защититься. Теперь ясно было видно, что Улан ослаб от множества ран, он дышал резко и мучительно, своей неровностью это дыхание походило на дыру в его запястье.
Солнце еще не успело полностью исчезнуть за верхушками деревьев, его лучи смешивались со светом факелов, омывая грозным сиянием картину боя. Нилок преследовал Мерака, небрежно отражая удары секиры, его глаза сверкали, волчья ухмылка не сходила с жестких губ. Вот он повернулся, приняв удар секиры на щит, и с размаху опустившийся меч отсек Мераку руку у плеча.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Ее грудь поднялась при этих словах, кожа побледнела, глаза загорелись. Нилок стиснул челюсти и чуть приподнялся со стула, словно желая прибить женщину. Однако взмах руки Тоза сдержал его, и вождь рухнул обратно с черным от гнева лицом. Борс поневоле задумался, сколько раз ала-Улан брал ее, и какое удовольствие доставляло ему погружаться в такую бездну ненависти. Однако, судя по всему, как раз такую ненависть искал Тоз. Колдун остался доволен, ибо кивнул и сказал:
— Превосходно. Ты-то мне и нужна.
Смятение вновь появилось на лице Ниеры, и не меньшее отразили лица Борса и Нилока. Еще больше усилили его последующие действия Посланца. Тот повернулся к вистрийке спиной и поднял меч. Клинок свободно покоился на его ладонях, а сам колдун глядел на сияющий металл. Затем его пальцы крепко обхватили клинок, ничуть не порезавшись при этом, и он что-то гортанно пробормотал: невнятные чужие слова, насколько что-то удалось расслышать, каких не может выговорить человеческий язык. Борсу внезапно стало холодно, он задрожал, как если бы зимний ветер украдкой проник в жилье. Тоз поднял клинок к губам и поцеловал нежнее, чем мать любимое дитя.
Затем развернулся и резко всадил меч в живот Ниеры, погружая его все глубже и протяжно напевая свою дикую песню — в то время как сталь проходила сквозь одежды, плоть и внутренние органы. Глаза девушки широко раскрылись от изумления и боли, но какие-то чары приковывали их к глазам колдуна, и она не издала ни звука, кроме негромкого краткого вздоха, когда меч вышел из ее спины и блеск металла стал красным. Краснота сгущалась в центральном желобке. Тоз вонзил клинок в податливую плоть по самую гарду. Не обрывая пения, он отпустил меч и обернулся к щиту, взяв его за обод.
Борс ожидал, что девушка рухнет: он видывал, как мужчин в бою пронзали подобным образом. Первый приступ боли заставлял их замереть, приводя к бесчувствию, но затем они вскрикивали и падали, конвульсивно цепляясь за металл, который отнял их жизнь. Ниера, однако, по-прежнему стояла прямо, ее руки свободно висели по бокам, подол платья запятнала кровь, которая текла вниз с желобка, длинный красный конец меча выступал из спины. Ее глаза все еще были раскрыты, и вся боль, которая бы должна была бросить ее, вопящую, на пол, скопилась в них как безмолвный стон. Тоз нагнулся и, поставив щит у ее ног, затем одной рукой снова взялся за рукоять меча, а другую положил плашмя на грудь рабыни и извлек клинок из ее тела. Кровь хлынула потоком, едва открылась жуткая рана, ударила в щит и потекла по полу. Колдун провел левой рукой перед лицом Ниеры, внезапно вистрийка покачнулась и рухнула на щит, накрыв его пронзенным телом. Тоз взглянул на нее, его глаза светились огнем, а губы двигались, изрекая слова, которых Борс не мог расслышать — так шумела кровь у него в голове и гулко билось его сердце.
Призрачное лицо выражало удовлетворение, когда повернулось вновь к Нилоку Ярруму и Борсу. Оба дротта молча наблюдали, как меч был поднят и проведен через пламя над жаровней, кровь капнула с него в огонь, вызвав резкий запах, который исчез, едва лишь Тоз провел рукой вдоль меча. Теперь на чистом металле не осталось и следа от жуткого обряда. Чародей вернул оружие в ножны. Ударом ноги он сбросил мертвую рабыню со щита и так же провел щит через пламя, вернув ему его прежнее состояние одним-единственным мановением правой руки. Поставил щит рядом с мечом и улыбнулся Нилоку.
— Не сомневайся больше, Улан. Топор Мерака затупится об это; твой клинок заберет его жизнь.
Несколько долгих мгновений Нилок смотрел на свое оружие, и лицо его окутывал мрак. Борс подумал, а не прочел ли на нем Тоз новые сомнения и страх перед заговоренным оружием. Затем понял, что да, ибо кудесник сказал:
— Они не причинят вреда тебе. Погибель ждет лишь Мерака или кого-то другого, кто выйдет против тебя. Девушка была полна ненависти, и теперь вся эта ненависть собралась в клинке. Когда ты встанешь против Мерака, ее ненависть одолеет его. Твоя победа обеспечена, но лишь мы трое будем знать, что это сделал я. И никто из нас не проговорится.
В словах таилась угроза, и Борс кивнул головой, едва красные глаза встретились со взглядом колдуна. Нилока этот взгляд успокоил, его правая рука осторожно двинулась через стол: кончики пальцев коснулись щита, затем рукояти меча. Он вздрогнул, словно это прикосновение вызвало резкую боль, затем мрачно улыбнулся и кивнул, сомкнув пальцы на изукрашенной рукояти. Взял в левую руку ножны и вытащил клинок, воззрившись на металл.
— Я чувствую, — прохрипел он. — Чувствую мощь. Этим оружием я одолею Мерака.
Нилок резко вскочил, не заметив, как опрокинул стул, пробуя меч в размахе и вынудив Борса склониться, когда лезвие прошло в опасной близости от головы воина. Жилище наполнилось торжествующим смехом ала-Улана.
С этого момента точное положение Борса в племени так и не было определено. Он не был бар-Оффой, и уж тем белее ала-Уланом, не мог стать и шаманом — но его признали как доверенного человека Тоза. А поскольку колдун был в милости у Нилока Яррума, то и Борса стали бояться. Когда разошлись слухи о его мощи, Борс приобрел новое уважение. Так и вышло, что он стоял в первом ряду зрителей, когда начался поединок — между Дьюаном и Тозом, среди ала-Уланов и шаманов, перед бар-Оффами. Отсюда он смотрел на поединок.
Как предсказал Нилок, Мерак предпочел биться секирой — это оружие было вполне под стать его величине и силе. Чтобы левая рука оставалась свободной и прибавляла мощи ударам, он выбрал меленький металлический щит и привязал его к левому предплечью. Ни один из бойцов не надел рубахи, и вскоре их обнаженные торсы маслянисто заблестели от пота. Мерака, вдобавок к шрамам, полученным в бою, украшали и те, которыми он уплатил за торквес Улана. У Нилока было меньше шрамов, но не меньше мускулов. Бойцы позаботились о том, чтобы волосы не падали на лица — у Мерака они были заплетены в длинную косу, которая качалась и лупила его по спине во время боя. Нилок убрал свою гриву под серебряную сетку, сверкавшую всякий раз, когда он уклонялся, отражая удар и взмахивая заговоренным мечом. Не знай Борс о чарах, он, как и прочие зрители, счел бы борьбу честной, приняв ее за состязание двух воинов великой доблести. Все выглядело, как схватка равного с равным. Более того, сперва казалось, что более сильный Мерак измотает обороняющегося Нилока и в конце концов победит. Мерак наседал на противника, кидаясь на него как берсерк, тяжелая секира свистела в его правой руке, словно ивовый прутик, разгоняющий назойливых мух. Нилок пятился, огибая курган, уходя от ударов — любой из которых обезглавил бы его, достигни цели. Ему больше помогали скорость и проворство, нежели щит. Мерак преследовал противника, его хвостатая секира взлетала точно невесомая, с губ градом летели проклятия. Нилок бился молча, храня осторожность, словно бы не полностью верил в чары Тоза — или просто старался, чтобы схватка выглядела убедительно. Но после того, как они пять раз обогнули курган, Нилок внезапно прыгнул вперед, и меч сверкнул в его руке.
Бычьи наскоки Улана придали бою некий ритм, раз за разом описываемая секирой дуга наводила на мысль о движении маятника. Поднимая орудие в начале каждого замаха, Мерак ставил левую руку поперек груди. Когда топор разрезал воздух перед самым пляшущим Нилоком, торс Мерака поворачивался у талии, и правое плечо на миг открывалось, прежде чем оружие возвращалось в исходное положение, хотя щит по-прежнему заслонял грудь и живот. Но секира возвращалась так быстро, что Нилоку просто не хватало времени для удара.
Однако когда соперники начали шестой круг, Нилок выказал удаль, которая некогда и дала ему место среди предводителей Дротта. Он пренебрег щитом, вскинул свой клинок над левым плечом и яростно рубанул поперек обратного движения секиры Мерака. Меч ударил Улана чуть ниже правого плеча, оставив красную полосу на его бицепсе. Алые капли брызнули на утоптанную траву, Мерак крякнул и ответным ударом заставил Нилока отпрянуть назад. Но алый поток уже струился по жилистой руке. Скупая улыбка показалась на лице ала-Улана, и когда топор просвистел снова, он подставил под него свой щит. Секира ударила в диск с силой, от которой вздрогнуло тело Нилока. Борс увидел, как тот раскрыл рот, и подумал, что в черных глазах мелькнуло сомнение. Но щит принял удар, не расколовшись, а его владелец удержался на ногах. В ответ Нилок рубанул вновь, на этот раз целясь противнику в ребра. Верзила-Улан отразил удар щитом; лязг металла о металл прогремел в полном молчании, разлетевшиеся искры смешались с пламенем факелов. Казалось, рука Нилока должна онеметь от запястья до плеча — но меч как будто проскользнул по поверхности щита, чтобы попасть Мераку по ребрам и оставить порез, не менее глубокий, чем на бицепсе. На этот раз он вызвал у противника крик боли, и Нилок начал использовать свое преимущество.
Теперь Мерак двигался медленней, понимая, что лишь силы и ярости для победы нынче недостаточно. Он отступил назад, стискивая секиру в обеих ручищах. Нилок двинулся вперед, приседая за щитом и отбивая им улары, которые лавиной обрушивал Мерак. Время от времени он делал выпады мечом, вынуждая Улана отступать все дальше и дальше после каждого укола острием по животу или бедрам. Вскоре Мерак вынужден был сосредоточиться на обороне, принимая на свой небольшой щит коварные укусы, которые грозили выпустить ему кишки. Нилок время от времени издавал свой боевой клич: «Яррум!» — и гнал противника все дальше.
Мерак умолк. Страх начал проступать на его лице и сощуренных глазах. Он стал отражать удары секирой, держа ее рукоять у самой головы, дыхание его участилось, когда схлынул начальный прилив боевого безумия; теперь Улан понял, что впереди маячит поражение. Он осторожно пятился по кругу, по которому недавно наступал. Волчья улыбка тронула губы Нилока, и он ударил по топорищу, словно при рубке дров. Мерак понял, что может потерять оружие, и быстро убрал левую руку. То был хитрый ход, ибо меч Нилока не встретил сопротивления и врезался в землю — меж тем как Улан вновь отступил назад. Мгновение спустя секира взметнулась вверх тыльной стороной, подобно молоту, который раздробил бы Нилоку челюсть и лицо, попади он в цель.
Но удар в цель не попал, на его пути оказался щит. Топор ударился об укрепленную магией кожу с силой, от которой топорище чуть не вывернулось из хватки Мерака. А меч, взмывший от земли по огромной дуге, оставил бледно-синий след на торсе Мерака — от талии до левого плеча. На бородатом лице вспыхнуло недоверие, сменившееся вскоре хмурой сосредоточенностью. Пляшущий клинок Нилока блестел в неверных языках пламени, словно обладавший собственной жизнью, вынуждая Мерака вновь и вновь отступать от ливня ударов.
Теперь Нилок бился безжалостно, не сомневаясь более ни в волшебстве Тоза, ни в скорой гибели Мерака. На его обнаженном торсе пока не было видно крови, ни одна рана не ослабляла его и не замедляла движений, единственными повреждениями пока были лишь несколько синяков, которые Нилок незаметно получил в пылу схватки. Держа перед собой щит, он рубил и колол, изматывая Улана все новыми атаками и пятная траву его кровью. Мерак в отчаянии решился на крайность. С криком: «Мерак! Мерак!» — он направил секиру прямо в лицо противнику и шагнул вперед, когда ала-Улан поднял щит, чтобы зацепить его изгибом кривого лезвия. Этот ход дал более сильному противнику преимущество — Мерак вплотную приблизился к Нилоку и ударил своим маленьким щитом в темное улыбающееся лицо.
И вновь менее массивный боец должен был оказаться оглушен или покалечен, утратить прикрытие и оказаться под секирой Улана. Но опять правая рука Нилока словно бы двинулась быстрее, чем мог уследить глаз: зрители увидели не пошатнувшегося Нилока с хлынувшей изо рта кровью, а левую руку Мерака, проткнутую нилоковым мечом. Клинок пронзил запястье Улана, вынудив того вскрикнуть от боли, когда Нилок повернул клинок в ране и рывком вытянул его обратно. Кровь несколькими мощными всплесками хлынула из поврежденных сосудов, ладонь Мерака скрючилась, точно коготь, ибо удар перерубил кости и сухожилия. Нилок толкнул противника щитом в грудь, и тот отлетел, взмахнув секирой в тщетной попытке защититься. Теперь ясно было видно, что Улан ослаб от множества ран, он дышал резко и мучительно, своей неровностью это дыхание походило на дыру в его запястье.
Солнце еще не успело полностью исчезнуть за верхушками деревьев, его лучи смешивались со светом факелов, омывая грозным сиянием картину боя. Нилок преследовал Мерака, небрежно отражая удары секиры, его глаза сверкали, волчья ухмылка не сходила с жестких губ. Вот он повернулся, приняв удар секиры на щит, и с размаху опустившийся меч отсек Мераку руку у плеча.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67