— Дело не в еде, — возразил Н'Дек, тыча острым пальцем Симону в плечо. — Ты слабак, Даркис. Как все сухопутные крысы.
Капитан со смехом запустил эту наживку, но Симон на нее не клюнул.
— Ты прав, — хладнокровно согласился Симон. — Вот почему легионы по-прежнему в Наре, а Черный флот плавает вокруг безопасного островка под названием Кроут. Жаль, что люди Форто не могут быть такими же сильными, как ты, Н'Дек.
Выражение лица Н'Дека стало кислым.
— Мне следовало бы выкинуть тебя за борт за такие слова, Даркис. Но тогда Бьяджио рассердится, что я убил его любимца-шпиона.
Он довольно странно подчеркнул слово «любимец», так что Симон поежился.
— Каково быть у графа мальчиком на посылках, Н'Дек? Хорошая работа?
— Я не посыльный! — прошипел Н'Дек.
— Бьяджио для своей переписки следовало бы завести голубиную почту. Это было бы быстрее, чем твоя развалюха.
— Даркис, ты меня удивляешь. Я капитан этого корабля. Я могу оставить тебя с твоими трийскими друзьями. Как тебе это понравится, а? Застрять у готов? Я просто скажу графу, что ты пропал, что ты так и не вернулся. Обидно будет, правда? Если ты пропадешь без вести?
— Не так уж обидно, Н'Дек. По крайней мере мне не придется еще раз выдерживать такое плавание. Н'Дек рассмеялся:
— Осталось уже немного, шпион. Я определился, и, по моим лоциям, мы должны доплыть до цитадели за пару дней.
— За пару дней? Ты уверен?
— Если ветер не переменится — то да. Конечно, мы остановимся до Фалиндара. Не годится, чтобы нас видели.
— Сторожевая башня, — напомнил ему Симон. — Высади меня у башни.
Н'Дек нетерпеливо кивнул:
— Да, да…
— Нельзя заплывать слишком далеко, Н'Дек, — не унимался Симон. — Проклятая цитадель слишком высока. Если мы подплывем слишком близко, нас могут увидеть.
— Ты слишком много себе позволяешь! — вскипел капитан. — Я могу проложить курс и без твоей помощи! Занимайся своими ядами и кинжалами, Рошанн.
Симон принял к сведению его предупреждение. Н'Дек любил шутки, но тем не менее не позволял окружающим переходить некие границы. Как и все капитаны Никабара, Н'Дек недолюбливал Рошаннов и не слишком это скрывал. Н'Деку не нравилось прятаться на Кроуте. Ему хотелось вернуться в Нар, направить свои орудия против легионов Форто и лис-сцев, кишащих у берегов империи. Он терпел позорные грузовые рейсы, потому что таков был приказ адмирала Никабара, но он таил глубокую обиду на графа Кроута и его Рошаннов.
— Ты провел здесь весь день, — проговорил наконец Н'Дек. — Спустись в каюту и отдохни немного. Тебе понадобятся силы для того, что тебя ждет.
Это был неподходящий повод для спора, и Симон спорить не стал. Он был измучен, ослабел от недоедания и постоянной рвоты. Воздух на палубе был лучше, но сейчас ему хотелось лечь и уснуть. Он кивнул и стал пробираться к трапу, и уже почти добрался, когда до него донесся последний укол Н'Дека.
— О, Даркис! Я чуть было не забыл! У нас сегодня осьминог. Хочешь пообедать за моим столом?
— Провались ты в преисподнюю, Н'Дек.
Следующий день Симон провел в своей каюте, стараясь угадать, сколько осталось до Фалиндара. Ближе к закату его стала бить едва заметная нервная дрожь. Он всегда волновался перед заданием и всегда ценил эту свою способность. Она помогала ему держать форму. Но на этот раз все было иначе. Лежа в постели и глядя, как меркнет солнечный свет, он думал об Эрис и их будущем и надеялся, что в их жизни не будет места сожалениям. Его родители любили друг друга, и когда отец умер, мать горько рыдала — но сказала ему, что не жалеет ни о единой минуте их совместной жизни. Сейчас, лежа в кровати и совершенно обессилев от морской болезни, он все время вспоминал лицо матери. И он думал об Эрис, оставшейся на острове с безумным Бьяджио, и о Савросе, который любит боль, и о карлике с его острым умом.
И Симону было страшно.
Той ночью он почти не спал. Когда наконец наступило утро, он обрадовался ему, как старому другу. Если ветер останется попутным, в этот день они достигнут цели. Он быстро оделся и обнаружил, что к нему вернулся аппетит. Н'Дек и его офицеры расхаживали по палубе. Паруса были полуспущены. «Устрашающий» медленно скользил по волнам, словно огромная акула, преследующая добычу. Симон быстро подошел к капитану, который адресовал ему встревоженную улыбку.
— Доброе утро, Даркис. Посмотри за мое плечо.
Симон остановился и выполнил указание Н'Дека. Утро было туманное, видимость — плохая, но вдали Симон различил очертания суши, не узнать которые было невозможно даже в тумане. Он глубоко вздохнул и посмотрел на Н'Дека:
— Приплыли?
— Да, — кивнул капитан. — По моим лоциям. Тебе тут что-нибудь знакомо?
Симон покачал головой. Он не видел сторожевой башни, и точность капитанских лоций внушила ему подозрения. Хотя он бывал здесь прежде, но специалистом по трийским землям себя не считал.
— Мне отсюда ничего не видно, — сказал он. — Ты не можешь подвезти меня поближе?
— Мы прокладываем курс. Собирай свои вещички, Даркис. Если туман продержится, ты сможешь добраться до берега незамеченным.
— Согласен, — ответил Симон и отправился в свою каюту.
К нему снова вернулось ощущение тревоги, и он встряхнул головой, стараясь от него избавиться. На самом деле у него никаких вещей не было, если не считать потрепанного костюма. Надевая его, он старался не сделать новых прорех в выношенной ткани. Отыскав под койкой истрепанные сапоги, он надел и их тоже, а затем довершил этот ансамбль единственным оружием, которое он мог себе позволить: кинжалом легионера. Его он заправил себе за пояс. В каюте было зеркало, в котором он себя осмотрел. При виде своего отражения он улыбнулся. Недели морской болезни сделали его в должной мере исхудавшим, кожа у него обветрилась и потрескалась. Волосы тоже были грязные и из-за соленой воды прилипли к голове коркой.
— Ты справишься, — прошептал он своему отражению. — Должен справиться. Ради Эрис.
Ради Эрис. Он глубоко вздохнул, задержал дыхание — и вышел из каюты. «Устрашающий» успел приблизиться к берегу. Симон едва мог различить неровные очертания трийс-кого берега. Этот район Люсел-Лора назывался Таттераком. Именно там стоял Фалиндар. Когда-то здесь был военачальник, триец по имени Кронин, но его убили во время нарско-го вторжения. По словам трийца Хакана, новым господином Фалиндара стал человек по имени Люсилер. Симон повторял эти факты, словно заклинание, пытаясь найти в них что-то полезное. Если бы он действительно провел год, скитаясь по Люсел-Лору, он должен был бы знать это — и многое другое. Достаточно сделать одну ошибку, и Вэнтран узнает правду.
Крейсер подошел еще ближе к берегу. Когда до берега можно было уже дойти на веслах, Н'Дек приказал бросить якоря. Тяжелые грузы упали в воду, подняв тучу брызг и увлекая за собой гремящие цепи. Симон стоял у поручней, ожидая распоряжений Н'Дека. Когда капитан подошел к Симону, его лицо было непривычно серьезным.
— Ты готов?
Симон кивнул. Он по-прежнему не мог разглядеть в тумане башню, но становилось светлее, и появилась опасность, что дымка развеется. Ему надо как можно скорее сойти с корабля.
— Я прикажу двум матросам отвезти тебя на берег. Постарайся поскорее найти башню. Тебе дадут сигнальный фонарь и огниво. Спрячь их как следует. Они тебе понадобятся, чтобы подать нам сигнал. Мы будем ждать тебя здесь в течение сорока дней.
— Сорок дней, — откликнулся Симон. — Хорошо. Н'Дек пристально посмотрел на него:
— Ровно сорок дней, Даркис. Не делай ошибок. Мне достаточно неуютно одному плавать в трийских водах. Если тут все еще остались лиссцы…
— Здесь нет лиссцев.
— Если здесь есть лиссцы, — неумолимо договорил Н'Дек, — то они нас отсюда прогонят и ты останешься один. Если ты пропустишь день возвращения, мы уплывем на Кроут без тебя. Ты это понял?
— Понял, — ответил Симон. — Спасибо.
— И не имей на меня за это зуб, — добавил капитан. — Я тебе не завидую, это так. Но мне надо думать о моих собственных людях.
«И о твоей собственной шкуре».
— Да, я знаю. Можешь не извиняться, Н'Дек. Я говорил искренне. Спасибо, что доставил меня так далеко. — Он ткнул пальцем в широкую грудь собеседника. — И изволь быть на месте, когда я вернусь.
Как это ни странно, Н'Дек ответно ухмыльнулся.
— Я буду здесь сорок дней. Я дал тебе слово. — Капитан протянул Симону руку. — Удачи тебе, шпион. Симон ответил на его рукопожатие.
— И тебе, — сказал он, а потом повернулся, ища взглядом шлюпку.
Маленькое суденышко уже было вынесено за борт и готово к спуску на воду. В шлюпке сидели двое матросов, один из которых держал мешок с провизией. Симон осторожно вошел в лодку и чуть не потерял равновесия, когда она под ним закачалась. Он все же уселся, и один из матросов дал сигнал спускать шлюпку. Она медленно двинулась вниз. Матросы взялись за весла и начали грести к затянутому туманом берегу, оставив позади громаду корабля. Спустя несколько мгновений «Устрашающий» стал исчезать в тумане. Симон перевел взгляд на берег. Там стали вырисовываться суровые берега Люсел-Лора.
— Боже! — пробормотал он. — А я-то надеялся, что больше не увижу этих мест!
Матросы продолжали грести молча. Взгляд Симона настороженно скользил по скалистому заливу, но видел он только птиц и тучи комаров. А потом из тумана вдруг выросла сторожевая башня. Она выглядела точно так же, как в тот день, когда он ее покинул: начавший разрушаться шпиль, сохранившийся со времен прежних военачальников, старинный и накренившийся, вырастающий из каменистой земли. Симон указал в сторону башни.
— Туда, — прошептал он.
Маленькая шлюпка повернулась и поплыла к башне. Спустя несколько секунд ее днище коснулось покрытого галькой берега. Гребцы положили весла и стали ждать, чтобы Симон вышел. Он взял мешок с провизией, бросил последний взгляд в сторону океана, где на якоре стоял невидимый за туманом «Устрашающий», а потом вышел на берег. Поношенные сапоги моментально пропитались холодной океанской водой.
— Передайте своему капитану, чтобы он не опоздал на встречу, — сказал он. — Я вернусь сюда через сорок дней.
Один из матросов кивнул.
Симон столкнул легкую шлюпку обратно в воду и дождался, пока фигуры гребцов растаяли в тумане, а потом повернулся и вышел на берег. Перед ним поднимался Люсел-Лор, гористый и суровый, и напускная храбрость Симона мгновенно испарилась. Это был древний мир, невообразимо странный, и населявшие его люди были совершенно непохожи на народы империи. Некоторые говорили, что они — колдуны, но Симон не был суеверен. Он знал только, что они загадочны, что Аркус, правитель Нара, пытался их понять — и не смог. Симон быстро добрался до зарослей и двинулся, прячась, в сторону заброшенной башни. Он обнаружил ее во время своей первой поездки в Люсел-Лор, и она стала для него идеальным убежищем. Башня стояла вдалеке от поселков, и там никогда и никто не бывал — даже любопытные ребятишки. В ней было нечто призрачное: подобные места человек видит в кошмарных снах. Двери в ней не было, но ступени оставались надежными, так что можно было подняться на нее и оглядеться на много миль вокруг.
Башню окружала поляна. Симон быстро добрался до нее, а потом осмотрел башню из своего укрытия среди деревьев. Он никого не увидел и ничего не услышал. Понюхав воздух — нет ли дыма от костров, — он ощутил только запах океана. Удовлетворившись своими наблюдениями, он крадучись вышел из-за деревьев и последние сорок шагов, отделявших его от входа, проделал бегом. Перескочив через порог, Симон резко остановился. Его окружила темнота. Он слышал свист ветра и стук собственного сердца. Мешок у него в руке задрожал. Что-то здесь было не так. Симон мысленно выругался: «Спокойней, дурень. Здесь ничего нет».
Его глаза приспособились к полумраку. Тот, кто ушел отсюда, оставил после себя только затхлый воздух. Когда эта башня строилась, здесь шла война. Такие башни были разбросаны по всему Люсел-Лору: высокие наблюдательные посты, откуда наблюдатели могли следить за перемещениями противника. Долгая история Люсел-Лора была полна войн и насилия — так же, как и история Нара. Трийцы тоже порой были жестокими. Симон нервно засмеялся. Сходство просто поражало.
Он положил мешок на кирпичный пол и принялся в нем рыться. Там оказались сигнальный фонарь и огниво, как ему и обещали, а также мехи с водой и немного сушеного мяса и хлеба. Этого было мало для поддержания существования, однако Симону и не положено было выглядеть как человеку, который ест вдоволь. Он вынул из мешка фонарь, несколько раз ударил огнивом, высекая искру, а потом поджег драгоценное масло в фонаре. Прихватив мешок, Симон поднял фонарь повыше и начал подниматься по узкой лестнице. Как только он вышел из входного зала, его окружила темнота — свет давал только фонарь. На стенах были укреплены скобы для факелов и подсвечники, проржавевшие почти полностью. Раствор между камнями превратился в пыль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106