Флинт отвернулся от полузатопленных башен.
— Все ответы ты найдешь в самом городе. И я очень надеюсь, что ты станешь задавать правильные вопросы, Каст.
Джоах подавил дрожь, охватившую его с того момента, как у них за спиной захлопнулась каменная дверь. Теперь мальчик находился в узком полутемном коридоре один на один с огромным, одетым в белое, незнакомым братом. Итак, судя по темной коже, это был Морис. И он взмахом руки пригласил мальчика следовать за собой.
На мгновение Джоах пожалел, что согласился войти в ловушку и потянулся назад к двери — но за ним оказался лишь гладкий камень, а впереди закрывала проход могучая фигура брата Мориса, под мышкой у которого сопел заснувший неведомым образом Брант.
— Но что... что вы собираетесь сделать с поваренком? — тихо спросил Джоах, боясь задать вопрос посерьезнее.
— У него дурной характер, и со временем из него может вырасти угроза для всего острова. Мы почистим его память и отправим в сиротский приют в Порт Роуле. Для тебя он больше не страшен.
Но, как бы ни относился Джоах к поваренку, его расстроил столь жестокий план сиротства Бранта.
— А его родители?
Морис оглянулся на Джоаха через плечо. В коридоре он скинул капюшон, и теперь крупная лысая голова тускло отсвечивала в смутном свете далеких факелов.
— Не беспокойся, сын мой, — пророкотал голос, отдающийся под сводами громким эхом. — У него нет родителей. Все слуги в замке взяты из приютов по всей стране или просто отвержены всем миром. — Он шел все дальше. — Мы выбираем только людей без прошлого.
Джоах шел за широкой спиной Мориса вниз по узкой лестнице, ведущей, вероятно в самые глубокие подвалы Эдифайса.
— А что будет со мной?
— Ну, это мы посмотрим. — Морис даже не повернул головы. — Зачем ты вернулся на это место?
Джоах сглотнул слюну.
— Я слышал, как вы говорили тут вчера.
— Ты подслушивал.
— Д-да, но у меня не было другого выхода. Я не знаю, кому здесь верить.
— Короче, обманывая, ты ищешь правды?
В голосе Мориса прозвучало недоверие.
— Я думал...
— Кто подослал тебя подслушивать?
— Подослал?
— Да, кто послал тебя шпионить за братом Грешюмом?
Джоах даже застыл на месте от негодования и страха. Неужели этот Морис ничего не знает о черной магии Грешюма — или, того хуже, он с ним в заговоре? Если последнее верно, он погиб.
Но Морис услышал, что мальчик остановился, и обернулся, сощурив глаза.
— Ты служишь Темному Лорду? — резко спросил он. — И пришел сюда по заданию этой змеи, свившей себе гнездо в башне Претора?!
Джоах широко раскрыл глаза. Значит, они знают, какое зло на самом деле таится под личиной их начальника! Но язык по-прежнему оказывался ему подчиняться. Неужели, действительно, все они здесь — одна шайка?!
— Нет... Нет, вовсе нет! Совсем наоборот! Я знаю, что он — зло, а самого меня похитили из дома. Похитил тот, кого вы назвали Грешюмом. Но и он, точно так же, как ваш Претор, порождение зла, черный маг. Они заодно! — Джоах уже не мог остановиться и, прямо тут, на ступенях, рассказал свою историю. Он поведал о похищении, о своем рабстве, о страданиях, которые ему пришлось вынести, и о странном освобождении в Большом Парке. Слезы потекли по его щекам.
Морис молча выслушал мальчика, словно понимая, что любое вмешательство или вопрос заставят Джоаха замолчать и уже полностью отдаться переполняющим его слезам. История должна была быть рассказана, и Морис позволил это.
— ...Но я не знаю, кто еще здесь заодно с гульготалами, поэтому и решил по-прежнему притворяться дурачком, чтобы все разведать и спастись. Но я не знал, не знал, кому верить... — Наконец, слезы иссякли.
— Верь мне. — Тяжелая рука легла на плечо мальчика.
От этого прикосновения Джоах задрожал — вот уже столько времени он ни от кого не слышал ласкового слова.
Морис склонился к нему.
— Сможешь сам спуститься по лестнице? Я хочу поделиться твоей историей с другими братьями.
Джоах кивнул.
— Ты настоящий мужчина, Джоах, — вдруг произнес Морис, сжимая мальчишеское плечо. — Настоящий человек, которого не согнули страдания. И ты вправе этим гордиться.
Джоах хлюпнул носом и постарался выпрямиться.
— Я сделал все это ради сестры.
— А! — слегка улыбнулся Морис. — Где же она сейчас? Дома, в Винтертауне?
— В Винтерфелле, — поправил мальчик. Во всей своей истории он упомянул о Елене лишь мельком, опасаясь обнаружить ее настоящую роль. Посему он обошел в своем рассказе и ведьму, и кровавую магию. Но правильно ли он сделал? Если есть человек, которому можно и нужно поверить... А ведь Елена идет не куда-нибудь, а сюда, в Алоа Глен, где ей так нужны будут союзники.
— Если возможно, мы отправим тебя обратно, к сестре, — успокоил его Морис и снова начал спускаться.
Но Джоах не пошел за ним.
— Подождите, — позвал он. — Моя сестра не в Винтерфелле.
Морис остановился и снова обернулся.
— А где же?
Джоах опустил голову, словно стыдясь, что не сказал этого раньше.
— Она идет...
Внезапно сзади прогремел какой-то взрыв, и волна его докатилась до мальчика, сотрясая все тело. Говорить дальше было невозможно, у него заныли все зубы, все мускулы. Джоах прикрыл уши руками, но это не помогло.
Он поднял глаза на Мориса и, судя по склоненной набок голове, Джоах понял, что и брат слышал непонятный, но грозный шум.
Что случилось?
— Что это за шум? — наконец, преодолевая боль, спросил Джоах, едва слыша собственный голос в гуле и грохоте.
Но в ответ Морис лишь слегка перехватил бесчувственное тело Бранта и с легким недоумением посмотрел на Джоаха.
— А ты разве что-то слышишь?
На мгновение Джоах подумал, что этот Морис просто сумасшедший. Как же он ничего не слышит, когда его собственное тело прямо-таки дрожало и ныло.
— Как же не слышать? Это же так... огромно... — Джоах понимал, что подобное определение звучит глупо, но другого слова подобрать не мог.
Морис подошел к нему на шаг.
— Так ты действительно слышишь? — почти с удивлением произнес он. — И что же в этом звуке странного?
— Что это?
Но Морис не обратил на вопрос внимания.
— Поспешим. Это зовут нас.
— Не понимаю...
— Только немногие могут слышать это, — спокойно объяснил Морис, спускаясь все ниже. — Это единственное качество, которое отличает хайфаев от остальных братьев.
— А больше, значит, никто не слышит? — с сомнением спросил Джоах, едва поспевая за Морисом. — Да весь Эдифайс, должно быть, сотрясается от такого грохота!
— Нет, его слышат только те, кто родился с магией элементалов в крови, настоящие маги земли.
Джоах вспомнил алую руку сестры.
— Но я-то слышу... Мне даже больно.
— Да, в тебе тоже сильна магия, и когда-нибудь я с удовольствием займусь твоей родословной. Но сейчас мы должны спешить на зов. — Он ускорил шаги. — Очень спешить.
— Но вы так и не ответили на мой вопрос, — вдруг вспомнил Джоах, уже вприпрыжку догоняя Мориса. — Что это за шум? И откуда он?
Морис оглянулся в последний раз и ответом окончательно привел Джоаха в замешательство.
— Это песня каменного дракона, это голос Рагнарка!
22
Зов!
Второй раз за это утро Грешюм проснулся с колотящимся в груди сердцем и, выпрямившись, сел на постели. В первый раз ему показалось, что имя Рагнарка кто-то просто прошептал ему в ухо. Но в келье не было никого, кроме заколдованного мальчишки. Тогда он посчитал услышанное отголоском старой памяти и снова лег. Но раз всплывшие из глубин подсознания воспоминания уже не могли уйти так просто.
Имя Рагнарка знали только хайфаи, а эта секта, как известно, была давным-давно распущена, изгнана из Братства, и все члены ее уже мертвы. Когда-то Грешюм сам принадлежал к ней и оставался бы и по сей день, если бы его не выручила собственная трусость. Глубоко в подвалах Эдифайса он тоже погружался в будущее, но то, что он увидел, устрашило мага, и, вырвав из уха серьгу, он убежал, напуганный собственными пророчествами. Побег этот случился весьма вовремя, ибо всего одной луной позже старейшины приняли решение изгнать хайфаев из Эдифайса и вообще из Алоа Глен. И Грешюм лично наблюдал из-за доков, как его вчерашние товарищи покидают город на чем попало.
И никого из них он больше никогда не увидел.
Нет, из тех, кто знал имя Рагнарка, не осталось в живых никого.
Словом, забытое имя было действительно лишь осколком прошлого, и, успокоив себя, Грешюм уснул снова и глубоко спал до тех пор, пока Эдифайс не потряс гул старинного зова.
Грешюм вскочил, надеясь пробуждением вновь избегнуть древнего имени, но зов не исчезал! Неужели ночной кошмар стал явью?!
По всему Эдифайсу действительно разносился рык каменного дракона.
Грешюм спустил ноги и нашарил шлепанцы — зов не исчез.
Что произошло? С потоплением Алоа Глен некоторые его части оказались под водой. Когда маг впервые прибыл сюда с Претором много веков назад, любопытство как-то раз увело его в древние проходы, что вели в жилище хайфаев. Но он обнаружил там лишь полузатопленные коридоры и заложенные кирпичами двери. Добраться до келий не было никакой возможности, и маг успокоился, зная, что прошлое больше не вернется никогда.
Так было до сей минуты.
Но что теперь мог означать этот звук?
Грешюм встал, ноги его дрожали. Схватив посох, он проверил его и обнаружил, что черная энергия бушует внутри. Это немного успокоило старика. Как бы то ни было, он должен немедленно предупредить Претора.
Грешюм накинул белую рясу и на секунду пожалел о том, что паршивый мальчишка еще не вернулся с завтраком. Но он быстро отбросил эту глупую мысль. Было еще очень рано, и на кухне ничего еще, конечно, не готово. Все так обленились, особенно в последнее время! Он представил себе, как Джоах стоит у кухонной стены, глядя на беготню отсутствующими глазами, и ждет, пока приготовят пищу. Что ж, если он придет еще до его возвращения, то просто станет ждать следующего приказания. Ничего страшного.
Грешюм вышел из кельи и пошел по петляющим коридорам и пропыленным залам. Скоро он был уже рядом с Пикой Претора и медленно начал взбираться по крутой лестнице. Как обычно, стражи не обращали на мага никакого внимания, а сам он, как ни торопился, все же принужден был останавливаться на каждой площадке; старое изношенное тело уставало слишком быстро. Наконец, Грешюм добрался до дубовых дверей и постучал.
Разумеется, Претор не ждал его, и потому дверь открылась не сразу. Пришлось стучать еще несколько раз, прежде чем медные петли медленно повернулись.
Грешюм ворвался в комнаты, в очередной раз оценив ее тепло и мягкость ковров после своего убогого жилья.
Но Претор был сух.
— Зачем ты нарушил мой сон? — холодно спросил он, стоя перед магом в тяжелой алой робе, перехваченной по талии плетеным кушаком. Претор был явно только что разбужен стуком; его прекрасные черные волосы были в беспорядке, а глаза красны от усталости.
Через окна башни Грешюм увидел, что солнце едва поднялось над горизонтом.
Он слегка поклонился, в душе проклиная нахальство молодости, которое позволяет так обращаться со стариками.
— Что-то случилось, — ответил он. — Неужели ты не слышишь рева?
— О чем ты болтаешь? — раздраженно ответил Претор. — Я не слышал ничего, кроме слишком раннего стука в мою дверь!
А в Грешюме по-прежнему продолжали сотрясаться и ныть все кости, и он на секунду поразился тому, как Претор, гораздо более сильный маг, чем он сам, ничего не слышит. Впрочем, Претор, все-таки не был хайфаем и никогда раньше не слышал зова Рагнарка.
Он не обладал магией элементала и не знал ни одной из тайн, ведомых секте.
У Грешюма промелькнула мысль оставить все, как было, и промолчать, но... Если действительно случилось нечто ужасное, ему потребуется мощная поддержка Претора.
— Ты еще многого не знаешь об этом замке, хоть ты и Претор, — обиженно проворчал старик.
В глазах молодого человека вспыхнул черный огонь. Горячее упрямство юности продолжало кипеть в Преторе даже после стольких веков. Любимец Черного Сердца терпеть не мог возражений и сомнений в своей избранности. И в словах его прозвучала угроза.
— Я знаю гораздо больше, чем ты думаешь, Грешюм.
— Тогда скажи мне, почему именно этот остров был выбран из всех островов Архипелага, чтобы построить здесь Алоа Глен?
Смятение промелькнуло в глазах Претора.
— Так не знаешь? — победно воскликнул Грешюм, не дожидаясь ответа. — Так и обо мне ты еще много чего не знаешь! А знаешь, что когда-то я был хайфаем?! И только мое предвидение дало возможность сотворить Кровавый Дневник?!
— Я не нуждаюсь в уроках истории, старик.
— Нет, нуждаешься! Ведь ты никогда даже не поинтересовался, чем на самом деле занимались хайфаи! Да, к тому времени они были высланы, а ты, будучи простым маленьким магом, просто принял на веру эдикты старейшин, по которым они объявлялись еретиками и колдунами, а не достойными наследниками духа Чи. И ты никогда не узнал, чем же на самом деле они занимались!
— Я знал достаточно. Они занимались прорицанием будущего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73