По приказу Мишель Могвид отправился за горячей водой.
Женщина подошла к девочке.
— Надо сменить мокрую одежду, пока ты не простыла.
Елена кивнула и стянула куртку, не сводя глаз с неподвижных тел. Почему они не приходят в себя? Ни дождь, ни свежий воздух не оживили их.
И вдруг стоявшая за ее спиной Мишель громко ахнула. Елена обернулась — та застыла с перевязью в руках, и не могла отвести взгляда. В глазах ее застыл ужас.
— Что случилось?
— Твоя рука... рука...
Мишель указала на левую руку девушки.
Елена подняла голую руку, и сама задохнулась от ужаса. Мох обвивал ее теперь уже до самой подмышки, вся рука представляла собой ком корней и крохотных листочков, а на локте даже успел расцвести какой-то розоватый цветок.
— Что это? — едва шевеля языком, прошептала Елена.
Мишель отбросила перевязь и подошла ближе, поднеся руку к глазам.
— Тот малыш, что околдовал тебя на улице. Ведь он сказал, что ему нужна твоя магия?
— Да.
— Плохо дело. — Мишель отщипнула кусочек мха у плеча, и лицо ее стало серым. — Я думала все гораздо проще...
— Что?
— А то, что, потратив свою магию там, в сарае, ты дала этим пищу для роста проклятого колдовства. — Она сумрачно посмотрела на Елену. — Мох кормится твоей магией.
Елена отшатнулась.
— И чем больше ты будешь пользоваться ею, тем гуще будет он расти. Расти до тех пор... до тех... — Мишель сомкнула губы и не стала говорить дальше.
— До каких же?! Скажи мне!
Взяв девушку за плечи, Мишель посмотрела ей прямо в глаза.
— Больше ты не должна пользоваться магией. Поклянись!
— Но почему?
Мишель разжала руки и отпустила Елену. Голос ее стал глух от слез.
— Да потому, что если ты будешь продолжать, мох просто убьет тебя.
17
Нагруженный двумя корзинами Эррил зашел в комнату и обнаружил Елену в углу кровати, а рядом с ней безжизненное тело волка. Девушка набросила на плечи одеяло и неподвижно смотрела на Фардайла.
Над Кралом склонилась Мишель; в руках у нее мелькала игла, она зашивала страшную рану. Кинжалы висели по стенам.
— Нигде нет и следа Мерика, — признался Эррил. — Сможете ли вы вернуть к жизни хотя бы этих?
Но ответом на его вопрос была лишь опущенная голова Елены.
Эррил сощурился. Он понял, что все еще хуже, чем казалось ему сначала.
— Но в чем дело? — все же попытался уточнить он, ставя на пол тяжелые корзины — все, что ему удалось собрать из сгоревшего фургона. Лошади, хотя в мыле и дрожащие, выжили все, и теперь стояли уже в конюшне харчевни. Их привел туда кто-то из горожан. Все остальное имущество пропало. — Где Могвид?
— Он ушел за горячей водой, — ответила Мишель, не оставляя работы. — Там, в сумке у меня есть немного лекарственных трав — малиновый лист и сушеные ягоды поляники. Может, это и выведет их из этого странного оцепенения. — Мишель говорила сухо и холодно. — И я уже послала за моими вещами. — Она перевязала горцу голову и снова подняла лицо к Эррилу. — Но надо спешить. И еще вот что. Боюсь, что я недооценила историю с Еленой. С этим колдовством придется возиться больше, чем я предполагала.
Но не успела она еще закончить фразы, как Эррил был уже рядом с девушкой и встал на колени рядом с кроватью.
Елена молча показала ему заросшую мхом ладонь.
— Но ничего особенного... — начал он, но она уже сбросила одеяло с плеч. Густая сеть мха с листьями размером в горошину, оплетала руку до самого плеча. Эррил не смог скрыть ужаса, промелькнувшего в его глазах. — Но что это значит?
Мишель поделилась с ним своей тревогой.
Эррил присел на корточки.
— Но если она не сможет пользоваться магией, то как мы доберемся до Алоа Глен?
— Мы и не доберемся. — Мишель встала и подошла к ним. — Не доберемся до тех пор, пока не найдем средства как-нибудь избавиться от этого колдовства.
Елена снова натянула одеяло, и Эррил положил руку ей на плечо.
— Но как это сделать?
— Это может сделать только тот, кто околдовал. Надо вести ее к ведьме.
Эррил встал.
— Вы уже подозреваете кого-то, — не спросил, а решительно сказал он, заметив нечто в глазах Мишель.
— Да, это так. Мох, что вырос на ее руке, называется гнездом удавки, и растет он лишь на болотах Инновы. — Мишель хмуро посмотрела на Эррила.
— Но туда почти целая луна дороги, — возразил Эррил.
Мишель свела брови в суровую линию, показывая, что она устала от постоянных возражений.
Но не успела она ничего ответить, как в комнату вбежал Могвид с двумя кувшинами горячей воды и седельной сумкой через плечо.
— Вот ваши вещи и вода! — громко начал он, но, почувствовав в воздухе какое-то напряжение, сбавил тон. — Что вы хотите делать?
— Поговорим об этом позже, — бросила Мишель. — А теперь надо позаботиться о несчастных.
И не слушая больше Эррила, она подозвала Могвида к месту, где между двух кроватей лежали горец и огр. Оборотень подошел, едва не расплескивая воду из дрожащих рук.
— Отдай кувшины и принеси кружки, — приказала Мишель, но Могвид смотрел на нее, не понимая, словно в остолбенении, и только спустя минуту прошептал: «Сейчас достану», и убежал.
Мишель залезла в сумку и вытащила два пакетика из пергаментной бумаги. Затем позвала Елену.
— Раскроши листья и ягоды, — попросила она, смешивая оба пакетика.
Эррил понял, что больше ничего от Мишель не добиться, по крайней мере, до тех пор, пока она не сделает все, чтобы оживить пострадавших.
— Могу я чем-нибудь помочь? — спросил он.
Мишель пальцем попробовала воду в кувшине.
— Если сможешь, попробуй немного приподнять Толчука, а то, боюсь, эликсир даже не попадет ему в горло.
Эррил кивнул и протиснулся к голове огра. Осторожно откинув одеяло, он стал осторожно поднимать тяжелую громадную голову, но едва не выронил, обнаружив, что тело Толчука холодно, как труп, а в руке он по-прежнему сжимает какой-то предмет.
Разумеется, Эррил немедленно узнал камень, столь упорно зажатый в когтистой лапе — это было Сердце народа огров, и даже без сознания Толчук продолжал держать его, не выпуская.
Заинтригованный Эррил попытался разжать могучий кулак — быть может, именно в Сердце скрывается некий ключ к тому, что случилось в сарае. И с трудом Эррилу удалось поначалу отогнуть один палец.
— Что ты делаешь? — неприязненно спросила Мишель.
— Пытаюсь достать у него из руки Камень Сердца, — ответил Эррил, отгибая второй.
— Зачем?
Эррил посмотрел на эту странную мать и убрал с лица прядь черных волос, упавших на глаза.
— Камень может дать нам ответ на вопрос о том, с чем мы столкнулись. — И он продолжил попытки. Наконец, весь вспотев, Эррил все-таки раскрыл всю ладонь. Камень, всегда мерцавший таинственным светом, лежал теперь тусклый и мертвый, не вспыхивающий даже в свете лампы. Эррил потянулся к нему.
— Не надо! — вдруг пронзительно вскрикнула Елена, перестав смешивать травы и внимательно вглядываясь в лицо огра. Рука Эррила застыла на камне.
— Что ты так кричишь? — не поднимая головы, спросила Мишель.
— Ведь Камень всегда светился хотя бы слабым светом магии огров, — ответила девушка. — И там, в сарае, я тоже видела, как в сумке вспыхивает энергия, и я знала, что это Камень Сердца. Но если он держал его в руке, значит, это было что-то другое! Значит, что-то было в сумке!
Эррил убрал руку с камня, отбросил одеяло и полез в шерстяное нутро набедренной сумки. Мешок из козьей кожи по-прежнему был туго привязан к бедру Толчука, и под ним находилось что-то, размерами явно меньше священного талисмана.
Быстро оглядев Елену и Мишель, Эррил стал осторожно шарить в сумке, но там что-то вдруг зашевелилось, и он судорожно отдернул руку, задев краем ладони по камню.
Камень выпал из руки огра, а из нутра сумки вдруг снова полился пронзительно-яркий свет. Ослепленный, Эррил отступил на шаг и, часто моргая, стал смотреть на сумку. Правда, свет очень скоро угас, оставшись лишь смутным красноватым сиянием. Но и этот свет не лился спокойно, он то угасал, то снова вспыхивал, напоминая этими ритмами удары сердца.
— Отвернитесь! — крикнула Мишель.
Но Эррил, наоборот, подошел ближе.
— Что-то идет оттуда... — прошептал он.
Действительно что-то старалось выбраться из сумки, и через секунду все увидели, как из отверстия выглянула мордочка с усами и судорожно втянула в себя воздух. Потом наружу вышло и все тельце.
— Это крыса, — разочарованно протянул Эррил.
— Крал тоже говорил что-то про крыс, — вспомнила Мишель, на всякий случай прижимая к себе Елену. — Это отродье гвардии страха.
Но Елена покачала головой.
— Это не они. Эта крыса ранена. — Она указала на ранку на спине крысы, которая все еще отчаянно пыталась выбраться на свободу полностью. Казалось, рана не причиняет серой твари никакого вреда, и она двигалась так медленно скорее не от боли, а из осторожности. Глазки ее быстро оглядывали комнату.
— Свет... — вдруг ахнула Елена.
И Эррил тоже увидел, что свет исходит от крысы, и как только последний коготок освободился из сумки, свет стал чище и ярче.
— Это крыса светится! — изумленно пробормотала Мишель.
Крыса была самой обыкновенной речной крысой с серо-грязной шкуркой, но из-под этой пораненной шкурки текло розовато-нежное сияние, делавшее нечистое животное по-настоящему красивым, словно этот свет выявлял в крысе все хорошее и благородное, что в ней имелось.
— Что бы это могло значить? — тихо спросила Елена.
Но ни Эррил, ни Мишель ей не ответили.
Неожиданно входная дверь хлопнула, и все, включая крысу, вздрогнули.
— Этот вонючий харчевник дал мне всего одну кружку! — грустно объявил Могвид, входя в комнату.
— Тише! — зашипели все трое на оборотня, и тот так и остался стоять у двери.
Крыса, перепуганная шумом, быстро переползла с ноги Толчука на его грудь, а потом спряталась под тяжелым заросшим шерстью подбородком. Там она сидела, свернувшись в клубок, но свет ее от страха разгорелся еще ярче.
Этот свет омывал лицо огра, освещая его грубые черты и глубокие складки кожи. И как нежный свет открывал все достоинства простой речной крысы, так он облагораживал страшное лицо, открывая в нем его внутреннюю красоту.
— Ах, как он похож на своего отца! — прошептала Мишель таким нежным и столь не похожим на свой обычный голосом, что поначалу Эррил даже не понял, кто это произнес. И, повернувшись, он увидел слезинку, застывшую в углу глаза Мишель.
Но тут широкие ноздри огра дрогнули. Казалось, что таинственный свет, словно дым, проникает в легкие и будит спящего. Задвигались губы, будто Толчук что-то говорил во сне, потом веки упали на слепо открытые глаза.
— Что тут происходит? — не выдержал Могвид.
Мишель шикнула и махнула рукой в сторону сына.
— Теперь, мне кажется, он уже просто спит здоровым сном. Морок ушел. — Она наклонилась над Толчуком. — Ты меня слышишь?
Огр заворочался, заворчал и, не открывая глаз, спросил:
— Мама? Это ты, мама?
— Это я, сынок, — похлопала его по плечу Мишель. — Пора просыпаться.
— Но... Но отец хотел, чтобы я кое-что сказал тебе...
Мишель нервно оглянулась, и на лице ее было написано явное беспокойство.
А Толчук продолжал невнятно бормотать.
— Отец говорит, что просит у тебя прощенья за то, что тебе пришлось так уйти. Сердце его до сих пор слышит твой голос, и тело помнит жар твоего тела. Он простил тебя.
Мишель заплакала, не стесняясь.
— И я простила его. — Она жадно стиснула плечо Толчука. — Но, Толчук, пришла пора возвращаться обратно. Здесь еще так много дел, ты нам нужен, вернись!
— Я помню... Я помню... — заворочался огр. — Но Напасть! — Огр вдруг резко открыл глаза, громко вскрикнул, и тело его дернулось. Толчук окончательно проснулся. Он огляделся по сторонам. — Что произошло? Где я?
— Ты в безопасности. — Мишель положила ладонь ему на грудь.
Но крыса вдруг снова почувствовала себя отнюдь не в безопасности и стала быстро перебираться на руку огра. Толчук, увидев это, скривил в отвращении толстые губы и попытался смахнуть наглую тварь, но Елена спрыгнула с кровати и поймала крысу в сложенные ладони.
— Толчук, эта кроха спасла тебе жизнь, — сказала она, прижимая крысу к груди. Голый хвост мгновенно обвился вокруг ее запястья, сияние прошло, и на руках у девушки теперь сидела обыкновенная грязная тварь. Она равнодушно пожевала листья мха, обвивавшего левую руку девушки, но быстро выплюнула их.
Глаза огра прояснились.
— Я помню эту крысу, — медленно проговорил он. — У нее еще хвост кривой. Я сам положил ее в сумку.
— Но зачем? — удивилась, переставшая понимать что-либо Мишель. — Зачем ты сделал это?
Толчук тяжело сел и поежился.
— Не знаю. Она была ранена.
— Хм... — только и могла произнести Мишель.
— Так что? — произнес тоже ничего не понявший Эррил.
— Отдай ему его камень, — приказала Мишель, кивнув в сторону талисмана на полу.
Эррил наклонился и взял бесценный камень. Он оказался таким тяжелым, что однорукий с трудом смог его поднять.
— Сердце.... — проговорил Толчук, и лицо его стало испуганным. Он протянул руку.
Эррил положил камень, и как только грани его коснулись ладони огра, талисман вновь заиграл разноцветными огнями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73