А потом лодка старого Келдрика занялась тем, что умела делать лучше всего: бодро пошла по ветру.
Джарик устало прислонился к ахтерштевню; его ноги прилипали к палубе, на которую упали капли смолы. Такелажный нож, его единственное оружие, валялся где-то под кучей пакли — Корли наверняка бы разозлило такое обращение с оружием.
Джарик закрыл глаза и представил Таэн, поддразнивающую его из-за смолы, которую ему придется как минимум две недели вычищать из-под ногтей.
Но веселое возбуждение вскоре оставило победителя, и он вздрогнул, подумав, что чуть было не потерял все: ключи от Эльринфаэра и спасение Кейтланда. Пережитое оставило его опустошенным и обессиленным, и все же юноша продолжал держаться выбранного курса, и «Каллинде» летела, как птица, спасающаяся от убийственной зимы.
Пламя за кормой потускнело. Джарик откинул с лица спутанные волосы и с удивлением понял, что хочет есть так, как будто не ел много дней. Заставив себя сосредоточиться на обычных вещах, он нашарил коробку с галетами. Однако, откусив кусочек, понял, что слишком устал, чтобы есть.
Бросив галету обратно и слизнув с пальцев крошки, он слегка поправил курс, упрямо отказываясь оглядываться назад, на суда тьензов. Их уцелевшая лодка пойдет за ним, в этом Джарик не сомневался. Во что бы то ни стало он должен приготовиться к новому нападению, не позволить демонам поработить свою волю.
Наконец сын Ивейна все же заставил себя поесть.
Он вел «Каллинде» к земле, не догадываясь, что недавняя победа многое изменит в его судьбе.
Когда демоны подобрали последнего тьенза, примостившегося на обломке рангоута, «Каллинде» уже скрылась за горизонтом. Тьенза втащили на палубу, и он сел, скуля от боли, потому что его жабры ужасно болели. Даже недолгое пребывание в морской воде обошлось ему так дорого, что скорее-всего-почти-наверняка к рассвету его спутникам придется разделить с ним предсмертное видение.
Наконец главный тьенз закатил ему оплеуху, чтобы заставить замолчать, и демон отполз в сторону, облизывая перепончатые пальцы, а его здоровые товарищи уложили на палубе раздавленные тела погибших, установили мысленную связь с ранеными, чтобы облегчить их страдания, и оплакали пропавших. Ночь почти подошла к концу, когда выжившие побежденные-Джариком собрались у грот-мачты, чтобы слить свои разумы воедино и сообщить о своей беде в Храм Теней.
Это сообщение вызвало большую тревогу.
Советники Скайта и старшие члены союза торопливо совещались в главном зале. Владыка Храма Теней в это время обедал, но одного из младших тьензов, несмотря на его рыдающие протесты, все-таки отрядили в обеденную яму, чтобы позвать повелителя. Прежде чем смысл сообщения юнца одолел кровожадные инстинкты Скайта, повелитель демонов успел откусить тьензу руку. Но потом Скайт смирил свой аппетит, не поддавшись искушению разорвать горло посыльного, хотя новости, которые тот принес, заставили владыку Храма Теней встопорщить гребень. Оставив своего стонущего подданного истекать кровью среди остатков обеда, Скайт покинул яму и присоединился к совещанию в главном зале. Он даже не потрудился смыть с себя кровь и все еще сжимал в челюстях кисть тьенза, сообщившего о том, что Джарик спасся. Только самые амбициозные из советников не задрожали при виде своего владыки.
— Итак, сын-Ивейна-наследник-Повелителя-огня-Джарик полон отваги, и нам придется с этим считаться. — Скайт помедлил, облизал губы и злобно уставился на дрожащих советников. — Будь проклято семя его отца! Но мы с ним все-таки разберемся.
Пока повелитель демонов поднимался на возвышение и усаживался на трон, ни один демон вокруг зеркального бассейна не шевельнулся. Устроившись на троне, Скайт взглянул на морщинистого тьенза, который поспешно присел у ног владыки.
— Покажи мне ауру Джарика, — велел Скайт. — Такой, какая она сейчас, а не в памяти Маэлгрима-брата-Таэн.
Старейшина тьензов поднялся, звеня украшениями, заморгал сморщенными веками и дерзко хлопнул жабрами. Потом, дав понять, что выполняет приказ не из страха, снова сел и послал повелителю четкий образ.
Скайт прищурил глаза. Память тьенза показала ему Джарика, стоящего в свете фонаря на палубе «Каллинде». На первый взгляд это был обычный человеческий юноша, мускулистый, загорелый, взлохмаченный. Но демоны могли видеть то, чего не видели обычные люди, и повелитель Храма Теней оскалил зубы, глядя на окружающий Джарика сложный узор магической энергии.
Семь десятилетий Скайт изучал врага и думал, что за это время познал врожденные способности человека к психическому развитию. Он тщательно исследовал природный дар Мерии-Татагрес, а потом Эмиена, сына Марла. Однажды он даже видел сновидицу Таэн, которую показали ему тьензы. Но еще никогда Скайт не видел ауры человека, обладающего скрытой магической силой, — ауры будущего волшебника, еще не прошедшего обучение у ваэре. И сейчас Скайт впервые понял, каким редким, ценным и невероятно сильным был талант людей, которых ваэре отбирали для связи с сатидами. И все же этот юноша, собиравшийся пройти Круг Огня, был не только опасен, но и наивен, потому что даже не подозревал, какая магическая мощь в нем таится.
Скайт задумался, по-прежнему полуприкрыв глаза, но советников не обманула его поза. Никто из членов Совета и не подумал, что владыка Храма Теней уснул, все ждали того момента, когда их повелитель кончит размышлять и выпрямится.
Свои соображения Скайт изложил словами, а не образами: его планы были слишком важны и он не собирался делиться ими с кем попало. Возможно, он замыслил рискованную вещь, но дар Джарика открывал перед демонами очень большие возможности. Демоны могли погубить человечество, не только завладев ключами от Эльринфаэра. Если поймать наследника Ивейна живым, союз сможет развить его дар и поставить себе на службу, введя юноше в кровь сатида, уже имевшего хозяина. Тогда магия Повелителя огня опрокинет весь Кейтланд в хаос, и демоны наконец-то отомстят людям.
Скайт широко ухмыльнулся и объявил старому тьензу свою волю:
— Соберите еще один флот и пошлите на помощь судам, которые сейчас на юге
В зале поднялось шушуканье, но Скайт жестом заставил всех умолкнуть.
— Больше молодежь не посылать. На этот раз отправьте только самых сильных и опытных тьензов, и с ними — нашего слугу Маэлгрима. Он уже обучен, так пускай исполнит мое желание и добьется успеха. Сына-Ивейна-наследника-Повелителя-огня-Джарика нужно поймать и доставить сюда живым!
16
ШТОРМОВОЕ ПЛАВАНИЕ
КОЛОКОЛЬЧИКИ, которые рыбаки Имрилл-Канде вешали на карнизы, чтобы отогнать штормовые ветры, позванивали под легким бризом. Каждое утро этот звук и крики детей, гнавших коз по улицам на пастбища в холмах, напоминали Таэн о том, что она дома. И когда девушка открывала глаза, она видела знакомую комнатку и натягивала на уши такое же знакомое выцветшее одеяло. И все-таки все здесь было теперь по-другому, слишком многое изменилось за год ее отсутствия. И брат, который раньше всегда спал в соседней комнате, теперь попал в руки демонов.
Таэн встала, быстро натянула брюки и рубашку Эмиена, а поскольку было прохладно, накинула еще старую куртку Корли, вместо пояса стянув ее веревкой, на которой матросы с «Безлунного» на память завязали узлы. Серебристо-серое одеяние сновидицы лежало в кедровом сундуке с того дня, как Таэн вернулась на Имрилл-Канд. Эта мантия слишком явно напоминала здешним жителям, что дочь Марла стала колдуньей, всего за год превратившись из десятилетней калеки во взрослую женщину. Таэн давно привыкла к отчуждению, и все же эта новая преграда между нею и земляками не могла ее не мучить. Однако девушка не в силах была справиться с этой бедой, поэтому старалась просто не думать о ней.
Деловито расчесав волосы, Таэн заплела косы и спустилась по лестнице на кухню.
Мать, месившая тесто, сразу узнала ее шаги, хотя Таэн больше не подволакивала больную ногу. Не отрываясь от работы, вдова Марла крикнула дочери:
— Опять разгуливаешь босиком? Вот пропорешь ногу или простудишься, тогда не говори, что я тебя не предупреждала!
— Ну и кто из нас двоих ведьма? — Таэн с улыбкой спрыгнула с последней ступеньки. — Мои сапоги со вчерашнего вечера сушатся у печки, разве ты не видела их, когда разжигала огонь?
Мать фыркнула.
— Значит, опять бродила до рассвета, дочка? Негоже в темноте по холмам гулять, еще упадешь со скал!
Судя по запаху, первые буханки уже пропеклись. Таэн обернула руки полой куртки Корли и вытащила противень из печи.
— Знаю, знаю! — выпалила она, едва мать открыла рот, чтобы сказать, что так хлеб из печи не вынимают — можно обжечься.
В следующее мгновение Таэн торопливо поставила противень на стол и сунула в рот обожженный палец.
— Вот упрямая!
Вдова Марла оставила тесто подниматься и повернулась, вытирая руки о фартук. Раньше времени состарившаяся от горя, потерявшая и мужа и сына, она посмотрела на дочь, которую ваэре превратили в незнакомку.
— Опять идешь в холмы?
Таэн кивнула. Она предпочитала работать в одиночестве, чтобы не видеть, как знакомые с детства люди делают у нее за спиной знак, защищающий от злого колдовства.
— Может пойти дождь, — предупредила вдова Марла и погрозила Таэн, которая оторвала корочку свежеиспеченного хлеба и сунула в рот. — Ты уже слишком большая для таких штучек!
— Вот и кок на «Безлунном» то же самое говорил.
Таэн вздохнула, когда мама убрала от нее хлеб подальше; взамен ей предложили ячмень и копченую рыбу, но это было уже не так вкусно.
Девушка уныло ковырялась в тарелке, в который раз думая о грозящей Джарику опасности. Но здесь она ни с кем не могла поделиться своими тревожными мыслями. Весть о том, что Эмиеном овладели демоны, словно затянула весь дом паутиной, и Таэн старалась говорить только на самые обыденные темы.
— О чем это недавно кричал дядя Эвертт?
Вдова Марла разгневанно посмотрела в окно, выходившее в Крысиный переулок.
— Он хочет, чтобы бригантины Килмарка убрались из наших вод, кого бы они тут ни защищали. Я сказала, что, если он хочет поскандалить, пусть идет в таверну!
— А он не пошел, — догадалась Таэн без всякой горечи.
Жизнь дяди и раньше была нелегкой, а после того, как он лишился шлюпа, стала еще трудней.
На Имрилл-Канде ценилась любая еда, включая озимый ячмень. Таэн тщательно выскребла миску и завернула рыбу в платок, чтобы взять с собой.
— Если хочешь, я принесу к ужину душистые травы, — предложила она, вставая.
— Ты ведь сама знаешь, что к ужину не вернешься.
Вдова Марла вышла в кладовку и вскоре вернулась с корзинкой, а Таэн тем временем натягивала влажные сапоги.
— Возьми, дочка. Начинаются холода, как бы тебя не продуло.
Подняв голову, Таэн увидела, что мать протягивает ей плащ из тончайшей козлиной шерсти, коричневый с синей каемкой. При виде такого богатого подарка девушка лишилась дара речи — она лучше многих других знала, как туго с деньгами у ее родных. Таэн пристально посмотрела на мать, и ее первый восторг уступил место тревоге: разве они могли позволить себе такую роскошь?
Вдова Марла заметила колебания дочери и нахмурилась:
— Что, недостаточно шикарно для тебя?
Таэн заставила себя весело улыбнуться:
— Что ты, вовсе нет! Но я уж испугалась, что ты его украла! — и, чтобы не расплакаться, крепко обняла перепачканную мукой женщину.
— С ткачом я рассчиталась деньгами, которые заработала вязанием свитеров, — призналась вдова Марла. — Против этого Эвертт не сможет возразить! А я буду крепче спать, зная, что моей девочке не приходится носить обноски всяких там пиратов.
Таэн отскочила.
— Это ты про Корли? — изумленно сказала она и чихнула, когда ей в нос попала мука. — Он лучший капитан Скалистой Гавани, а не «всякий там пират»!
— Иди, — велела мать. — Беги давай, пока я тебя не отшлепала за отломанную горбушку!
И она вытолкала Таэн за дверь, на мокрые камни Крысиного переулка.
Девушка погладила свой новый плащ и улыбнулась с нежностью, которая покоряла сердца самых суровых капитанов Килмарка.
— Спасибо, мам! — крикнула она, застегивая плащ простой медной брошкой.
Дверь приоткрылась, в руки ей пихнули завернутую в платок рыбу.
— Ты забыла свой обед, — сказала вдова Марла и быстро захлопнула дверь, но дочь успела разглядеть стоящие в ее глазах слезы.
Таэн в который раз подумала о том, насколько изменилась ее жизнь с тех пор, как она попала на остров ваэре. Она вернулась домой, но Имрилл-Канд казался ей теперь совсем другим, здешняя каждодневная борьба за существование была ей почти чужда. Девочкой она мечтала поправиться, чтобы выходить на лов на рыбацком шлюпе; если бы она тогда знала, что ей суждено будет стать волшебницей, ученицей ваэре!
Холодный ветер морщил лужи в Крысином переулке; колокольчики-талисманы настойчиво звенели, напоминая, что скоро осень.
Таэн подобрала края развевающегося плаща и спустилась с крыльца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Джарик устало прислонился к ахтерштевню; его ноги прилипали к палубе, на которую упали капли смолы. Такелажный нож, его единственное оружие, валялся где-то под кучей пакли — Корли наверняка бы разозлило такое обращение с оружием.
Джарик закрыл глаза и представил Таэн, поддразнивающую его из-за смолы, которую ему придется как минимум две недели вычищать из-под ногтей.
Но веселое возбуждение вскоре оставило победителя, и он вздрогнул, подумав, что чуть было не потерял все: ключи от Эльринфаэра и спасение Кейтланда. Пережитое оставило его опустошенным и обессиленным, и все же юноша продолжал держаться выбранного курса, и «Каллинде» летела, как птица, спасающаяся от убийственной зимы.
Пламя за кормой потускнело. Джарик откинул с лица спутанные волосы и с удивлением понял, что хочет есть так, как будто не ел много дней. Заставив себя сосредоточиться на обычных вещах, он нашарил коробку с галетами. Однако, откусив кусочек, понял, что слишком устал, чтобы есть.
Бросив галету обратно и слизнув с пальцев крошки, он слегка поправил курс, упрямо отказываясь оглядываться назад, на суда тьензов. Их уцелевшая лодка пойдет за ним, в этом Джарик не сомневался. Во что бы то ни стало он должен приготовиться к новому нападению, не позволить демонам поработить свою волю.
Наконец сын Ивейна все же заставил себя поесть.
Он вел «Каллинде» к земле, не догадываясь, что недавняя победа многое изменит в его судьбе.
Когда демоны подобрали последнего тьенза, примостившегося на обломке рангоута, «Каллинде» уже скрылась за горизонтом. Тьенза втащили на палубу, и он сел, скуля от боли, потому что его жабры ужасно болели. Даже недолгое пребывание в морской воде обошлось ему так дорого, что скорее-всего-почти-наверняка к рассвету его спутникам придется разделить с ним предсмертное видение.
Наконец главный тьенз закатил ему оплеуху, чтобы заставить замолчать, и демон отполз в сторону, облизывая перепончатые пальцы, а его здоровые товарищи уложили на палубе раздавленные тела погибших, установили мысленную связь с ранеными, чтобы облегчить их страдания, и оплакали пропавших. Ночь почти подошла к концу, когда выжившие побежденные-Джариком собрались у грот-мачты, чтобы слить свои разумы воедино и сообщить о своей беде в Храм Теней.
Это сообщение вызвало большую тревогу.
Советники Скайта и старшие члены союза торопливо совещались в главном зале. Владыка Храма Теней в это время обедал, но одного из младших тьензов, несмотря на его рыдающие протесты, все-таки отрядили в обеденную яму, чтобы позвать повелителя. Прежде чем смысл сообщения юнца одолел кровожадные инстинкты Скайта, повелитель демонов успел откусить тьензу руку. Но потом Скайт смирил свой аппетит, не поддавшись искушению разорвать горло посыльного, хотя новости, которые тот принес, заставили владыку Храма Теней встопорщить гребень. Оставив своего стонущего подданного истекать кровью среди остатков обеда, Скайт покинул яму и присоединился к совещанию в главном зале. Он даже не потрудился смыть с себя кровь и все еще сжимал в челюстях кисть тьенза, сообщившего о том, что Джарик спасся. Только самые амбициозные из советников не задрожали при виде своего владыки.
— Итак, сын-Ивейна-наследник-Повелителя-огня-Джарик полон отваги, и нам придется с этим считаться. — Скайт помедлил, облизал губы и злобно уставился на дрожащих советников. — Будь проклято семя его отца! Но мы с ним все-таки разберемся.
Пока повелитель демонов поднимался на возвышение и усаживался на трон, ни один демон вокруг зеркального бассейна не шевельнулся. Устроившись на троне, Скайт взглянул на морщинистого тьенза, который поспешно присел у ног владыки.
— Покажи мне ауру Джарика, — велел Скайт. — Такой, какая она сейчас, а не в памяти Маэлгрима-брата-Таэн.
Старейшина тьензов поднялся, звеня украшениями, заморгал сморщенными веками и дерзко хлопнул жабрами. Потом, дав понять, что выполняет приказ не из страха, снова сел и послал повелителю четкий образ.
Скайт прищурил глаза. Память тьенза показала ему Джарика, стоящего в свете фонаря на палубе «Каллинде». На первый взгляд это был обычный человеческий юноша, мускулистый, загорелый, взлохмаченный. Но демоны могли видеть то, чего не видели обычные люди, и повелитель Храма Теней оскалил зубы, глядя на окружающий Джарика сложный узор магической энергии.
Семь десятилетий Скайт изучал врага и думал, что за это время познал врожденные способности человека к психическому развитию. Он тщательно исследовал природный дар Мерии-Татагрес, а потом Эмиена, сына Марла. Однажды он даже видел сновидицу Таэн, которую показали ему тьензы. Но еще никогда Скайт не видел ауры человека, обладающего скрытой магической силой, — ауры будущего волшебника, еще не прошедшего обучение у ваэре. И сейчас Скайт впервые понял, каким редким, ценным и невероятно сильным был талант людей, которых ваэре отбирали для связи с сатидами. И все же этот юноша, собиравшийся пройти Круг Огня, был не только опасен, но и наивен, потому что даже не подозревал, какая магическая мощь в нем таится.
Скайт задумался, по-прежнему полуприкрыв глаза, но советников не обманула его поза. Никто из членов Совета и не подумал, что владыка Храма Теней уснул, все ждали того момента, когда их повелитель кончит размышлять и выпрямится.
Свои соображения Скайт изложил словами, а не образами: его планы были слишком важны и он не собирался делиться ими с кем попало. Возможно, он замыслил рискованную вещь, но дар Джарика открывал перед демонами очень большие возможности. Демоны могли погубить человечество, не только завладев ключами от Эльринфаэра. Если поймать наследника Ивейна живым, союз сможет развить его дар и поставить себе на службу, введя юноше в кровь сатида, уже имевшего хозяина. Тогда магия Повелителя огня опрокинет весь Кейтланд в хаос, и демоны наконец-то отомстят людям.
Скайт широко ухмыльнулся и объявил старому тьензу свою волю:
— Соберите еще один флот и пошлите на помощь судам, которые сейчас на юге
В зале поднялось шушуканье, но Скайт жестом заставил всех умолкнуть.
— Больше молодежь не посылать. На этот раз отправьте только самых сильных и опытных тьензов, и с ними — нашего слугу Маэлгрима. Он уже обучен, так пускай исполнит мое желание и добьется успеха. Сына-Ивейна-наследника-Повелителя-огня-Джарика нужно поймать и доставить сюда живым!
16
ШТОРМОВОЕ ПЛАВАНИЕ
КОЛОКОЛЬЧИКИ, которые рыбаки Имрилл-Канде вешали на карнизы, чтобы отогнать штормовые ветры, позванивали под легким бризом. Каждое утро этот звук и крики детей, гнавших коз по улицам на пастбища в холмах, напоминали Таэн о том, что она дома. И когда девушка открывала глаза, она видела знакомую комнатку и натягивала на уши такое же знакомое выцветшее одеяло. И все-таки все здесь было теперь по-другому, слишком многое изменилось за год ее отсутствия. И брат, который раньше всегда спал в соседней комнате, теперь попал в руки демонов.
Таэн встала, быстро натянула брюки и рубашку Эмиена, а поскольку было прохладно, накинула еще старую куртку Корли, вместо пояса стянув ее веревкой, на которой матросы с «Безлунного» на память завязали узлы. Серебристо-серое одеяние сновидицы лежало в кедровом сундуке с того дня, как Таэн вернулась на Имрилл-Канд. Эта мантия слишком явно напоминала здешним жителям, что дочь Марла стала колдуньей, всего за год превратившись из десятилетней калеки во взрослую женщину. Таэн давно привыкла к отчуждению, и все же эта новая преграда между нею и земляками не могла ее не мучить. Однако девушка не в силах была справиться с этой бедой, поэтому старалась просто не думать о ней.
Деловито расчесав волосы, Таэн заплела косы и спустилась по лестнице на кухню.
Мать, месившая тесто, сразу узнала ее шаги, хотя Таэн больше не подволакивала больную ногу. Не отрываясь от работы, вдова Марла крикнула дочери:
— Опять разгуливаешь босиком? Вот пропорешь ногу или простудишься, тогда не говори, что я тебя не предупреждала!
— Ну и кто из нас двоих ведьма? — Таэн с улыбкой спрыгнула с последней ступеньки. — Мои сапоги со вчерашнего вечера сушатся у печки, разве ты не видела их, когда разжигала огонь?
Мать фыркнула.
— Значит, опять бродила до рассвета, дочка? Негоже в темноте по холмам гулять, еще упадешь со скал!
Судя по запаху, первые буханки уже пропеклись. Таэн обернула руки полой куртки Корли и вытащила противень из печи.
— Знаю, знаю! — выпалила она, едва мать открыла рот, чтобы сказать, что так хлеб из печи не вынимают — можно обжечься.
В следующее мгновение Таэн торопливо поставила противень на стол и сунула в рот обожженный палец.
— Вот упрямая!
Вдова Марла оставила тесто подниматься и повернулась, вытирая руки о фартук. Раньше времени состарившаяся от горя, потерявшая и мужа и сына, она посмотрела на дочь, которую ваэре превратили в незнакомку.
— Опять идешь в холмы?
Таэн кивнула. Она предпочитала работать в одиночестве, чтобы не видеть, как знакомые с детства люди делают у нее за спиной знак, защищающий от злого колдовства.
— Может пойти дождь, — предупредила вдова Марла и погрозила Таэн, которая оторвала корочку свежеиспеченного хлеба и сунула в рот. — Ты уже слишком большая для таких штучек!
— Вот и кок на «Безлунном» то же самое говорил.
Таэн вздохнула, когда мама убрала от нее хлеб подальше; взамен ей предложили ячмень и копченую рыбу, но это было уже не так вкусно.
Девушка уныло ковырялась в тарелке, в который раз думая о грозящей Джарику опасности. Но здесь она ни с кем не могла поделиться своими тревожными мыслями. Весть о том, что Эмиеном овладели демоны, словно затянула весь дом паутиной, и Таэн старалась говорить только на самые обыденные темы.
— О чем это недавно кричал дядя Эвертт?
Вдова Марла разгневанно посмотрела в окно, выходившее в Крысиный переулок.
— Он хочет, чтобы бригантины Килмарка убрались из наших вод, кого бы они тут ни защищали. Я сказала, что, если он хочет поскандалить, пусть идет в таверну!
— А он не пошел, — догадалась Таэн без всякой горечи.
Жизнь дяди и раньше была нелегкой, а после того, как он лишился шлюпа, стала еще трудней.
На Имрилл-Канде ценилась любая еда, включая озимый ячмень. Таэн тщательно выскребла миску и завернула рыбу в платок, чтобы взять с собой.
— Если хочешь, я принесу к ужину душистые травы, — предложила она, вставая.
— Ты ведь сама знаешь, что к ужину не вернешься.
Вдова Марла вышла в кладовку и вскоре вернулась с корзинкой, а Таэн тем временем натягивала влажные сапоги.
— Возьми, дочка. Начинаются холода, как бы тебя не продуло.
Подняв голову, Таэн увидела, что мать протягивает ей плащ из тончайшей козлиной шерсти, коричневый с синей каемкой. При виде такого богатого подарка девушка лишилась дара речи — она лучше многих других знала, как туго с деньгами у ее родных. Таэн пристально посмотрела на мать, и ее первый восторг уступил место тревоге: разве они могли позволить себе такую роскошь?
Вдова Марла заметила колебания дочери и нахмурилась:
— Что, недостаточно шикарно для тебя?
Таэн заставила себя весело улыбнуться:
— Что ты, вовсе нет! Но я уж испугалась, что ты его украла! — и, чтобы не расплакаться, крепко обняла перепачканную мукой женщину.
— С ткачом я рассчиталась деньгами, которые заработала вязанием свитеров, — призналась вдова Марла. — Против этого Эвертт не сможет возразить! А я буду крепче спать, зная, что моей девочке не приходится носить обноски всяких там пиратов.
Таэн отскочила.
— Это ты про Корли? — изумленно сказала она и чихнула, когда ей в нос попала мука. — Он лучший капитан Скалистой Гавани, а не «всякий там пират»!
— Иди, — велела мать. — Беги давай, пока я тебя не отшлепала за отломанную горбушку!
И она вытолкала Таэн за дверь, на мокрые камни Крысиного переулка.
Девушка погладила свой новый плащ и улыбнулась с нежностью, которая покоряла сердца самых суровых капитанов Килмарка.
— Спасибо, мам! — крикнула она, застегивая плащ простой медной брошкой.
Дверь приоткрылась, в руки ей пихнули завернутую в платок рыбу.
— Ты забыла свой обед, — сказала вдова Марла и быстро захлопнула дверь, но дочь успела разглядеть стоящие в ее глазах слезы.
Таэн в который раз подумала о том, насколько изменилась ее жизнь с тех пор, как она попала на остров ваэре. Она вернулась домой, но Имрилл-Канд казался ей теперь совсем другим, здешняя каждодневная борьба за существование была ей почти чужда. Девочкой она мечтала поправиться, чтобы выходить на лов на рыбацком шлюпе; если бы она тогда знала, что ей суждено будет стать волшебницей, ученицей ваэре!
Холодный ветер морщил лужи в Крысином переулке; колокольчики-талисманы настойчиво звенели, напоминая, что скоро осень.
Таэн подобрала края развевающегося плаща и спустилась с крыльца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44