— Кенди, я понимаю, как тебе сейчас трудно. Ты пережил ужасные времена, а теперь вдруг оказался в чужом мире, где люди живут на деревьях бок о бок с инопланетянами. Я очень хорошо понимаю, как тебе не хочется думать про историю Беллерофона или пытаться понять треск и клацанье, издаваемые чед-балаарцами.
Мальчик ничего не ответил. Он просто смотрел в пол, явно пропуская слова наставницы мимо ушей.
— Если когда-нибудь будет настроение поговорить, — сказала она, — просто дай мне знать, хорошо? Иногда бывает, что поделишься с кем-нибудь, и становится легче. Или, если не хочешь обсуждать свои дела со мной, побеседуй с кем-нибудь другим. Дети Ирфан заботятся о своих ближних. Мы, конечно, не реальные люди, но делаем все, что в наших силах.
Кенди по-прежнему молчал. Ара вздохнула и ласково потрепала его по плечу. И вдруг ему нестерпимо захотелось плакать. Мальчик задержал дыхание, чтобы не дать волю слезам.
— Ладно, — сказала она, — пожалуй, тебе действительно пора идти. А мне еще надо успеть приготовить обед. Увидимся вечером на празднике, договорились?
— Хорошо.
Кенди подхватил копье и поспешно вышел, чтобы матушка Ара не успела заметить слезы, навернувшиеся ему на глаза.
— Ну, и как идет расследование? — поинтересовался дядя Хазид, отправив в рот очередную порцию креветок под соусом карри.
Бен поднял глаза от тарелки. Вопрос предназначался его матери, но что-то в тоне дяди привлекло внимание мальчика.
— Какое расследование? — недоуменно осведомилась Ара.
— Ну как какое, — вставила слово тетя Сил, — расследование убийств в Мечте. Я слышала, что убийца способен принимать разные обличья. Это правда?
— Откуда же мне знать? — пожала плечами мама.
— Но ты ведь участвуешь в расследовании этого дела, помогаешь службе охраны, разве не так? — настаивала тетя Сил.
Как и его мама, она была небольшого роста, пухленькая, с крупными чертами лица. Ее густые черные волосы были гладко уложены или же завивались кудрями, как того требовала мода или собственная прихоть. Платье с красным корсажем было украшено синими цветами. Ее наряд неплохо гармонировал с букетом на столе. Цветами был украшен и весь дом, а из музыкального центра негромко доносились праздничные мелодии. Вообще-то Бен любил этот праздник, если бы только не обязательный семейный обед. К счастью, данное мероприятие всегда проходило в начале, и он мог, отмучившись, со спокойной душой наслаждаться остальной праздничной программой.
— Какого дела? — спросила мама.
— Мне обо всем рассказала Дженина Фрэнк из службы охраны. У них пост здесь неподалеку, — сказала тетя Сил. — Хорошенькое дело, ты участвуешь в расследовании, о котором все только и говорят, а родной сестре даже словом об этом не обмолвилась.
Бен даже отложил вилку в сторону, не зная, что и думать.
— Мама, — начал он, — ты никогда ничего такого не рассказывала…
— Я… я вообще-то как раз и не должна никому об этом рассказывать, — неуверенно произнесла Ара.
— Разумеется, не должна, особенно не-Немым, — заявила тетя Сил, одарив Бена сладкой улыбкой. — Но мы-то твоя семья.
Мальчик так сильно сжал челюсти, что у него заныли зубы.
— Сил! — воскликнула мама. — Это не…
— А тело ты видела? — перебила ее Тресс. Ей было семнадцать, она тоже была невысокой и темноволосой и уже проходила в монастыре углубленный курс по изучению Мечты.
— Да, да! — вступил в разговор его кузен, Заим. Ему было на год меньше, и он страдал от прыщей. — Страшно было? В новостях говорили, что на трупе полно кровоподтеков и ссадин.
— Дети! — призвал их к порядку дядя Хазид. — Здоровое любопытство — это еще можно понять, но то, что вы болтаете, просто отвратительно. Ситуация становится опасной. Все вокруг напутаны. Ара, что ты можешь нам сказать по этому поводу?
Мама поджала губы, и на ее лице появилось выражение, очень хорошо известное Бену. Теперь ее расспрашивать — все равно что пытаться открыть мидию голыми руками.
— Я же сказала, что не имею права обсуждать эти проблемы. Любая утечка информации, касающейся расследования, может дойти до убийцы и быть использована им. Или ею.
— Мы никому не скажем! — воскликнула Тресс, широко распахивая глаза, отчего они сделались огромными и совершенно невинными.
И это выражение было отлично знакомо мальчику, он уже давно научился ему не доверять.
Мама тоже, очевидно, неплохо усвоила этот урок.
— А как твои занятия, Тресс? — поинтересовалась она.
— Отлично, — ответила девушка, — но как же насчет…
— А твои, Заим? — словно не слыша, перебила ее мама. — Ты уже сдал экзамены на квалификацию первой степени?
Займа оказалось отвлечь легче, чем Тресс, и какое-то время он рассуждал о том, как сдавал экзамены в Мечте, чтобы продемонстрировать уровень своего умения и навыков. Бен перестал слушать и вернулся к еде. Заим и Тресс обожали рассказывать про Мечту и про то, чем они там занимаются. Тетя Сил и дядя Хазид в этом от них ничуть не отличались. Обычно в такие минуты мальчику становилось скучно и тоскливо, он чувствовал себя в изоляции, потому что не мог принять участие в общей беседе. Однако на этот раз он был только рад подобному повороту застольной беседы, поскольку у него появилась возможность обдумать происходящее. Украдкой он бросил взгляд на мать. Она занимается расследованием убийства в Мечте? Что это значит? Неужели выслеживает в Мечте убийцу? И тем самым подвергает себя опасности?
Беспокойство, одна из самых знакомых Бену эмоций, накрыло его, словно тяжелое одеяло. Когда он был маленьким, и мама без движения лежала на кровати, пребывая в Мечте, он боялся, что та никогда не придет в себя. Когда подрос, он беспокоился, что во время своих рейдов по освобождению рабов мама сама попадет в рабство и никогда не вернется к нему на Беллерофон. Теперь же она, оказывается, разыскивает убийцу, про которого болтают, что он убил по меньшей мере двух женщин и, возможно, охотится за ней самой.
«Не валяй дурака, — ругал себя Бен. — Мама вполне в состоянии позаботиться о…»
— Внимание! — подал сигнал компьютер. — Поступил вызов для матушки Арасейль Раймар.
Извинившись, Ара встала из-за стола, но очень скоро вернулась. На лице у нее были написаны раздражение и досада.
— Прошу прощения, но мне придется вас покинуть. У Кенди — это мой студент — в общем, у него проблемы. Уже не в первый раз. Вернусь, как только смогу, и тогда все вместе отправимся смотреть фейерверк.
— Мы здесь все приберем, — заверила ее тетя Сил. — Но знаешь, Ара, не представляю себе, как ты можешь работать с этими людьми. Бывшие рабы все время создают массу неудобств. Казалось бы, они должны испытывать благодарность…
— Не все из них создают проблемы, — негромко заметила Ара. — Зато какая радость видеть, как они принимают присягу в ордене.
— Столько забот, а отдача слишком маленькая, — покачала головой Сил. — Я бы так не смогла.
— Ну разумеется, Сил. Вот поэтому ты всего лишь сестра ордена, а я скоро стану матушкой-наставницей.
И Ара скрылась за дверью. Бен едва удержался, чтобы не фыркнуть, а тетя Сил залилась краской. Хазид тщательно поправлял лежащую на коленях салфетку. Тресс и Заим обменялись понимающими взглядами.
— Вот вечно она тычет мне в лицо своими достижениями, — недовольно заговорила Сил, едва только дверь за Арой закрылась. — «Посмотрите-ка на меня, я скоро стану матушкой-наставницей!» Великая, можно подумать, честь…
— Такая уж твоя сестра уродилась, — философски заметил дядя Хазид. — Ее не переделаешь.
— Все время проводит с этими своими безобразниками, — не унималась его супруга, не обращая никакого внимания на сидящего за тем же столом Бена. — Готова приютить любых проходимцев, какие только попадаются на дороге. Она что, не понимает, что это просто неприлично!
Тресс подтолкнула локтем брата и ухмыльнулась, глядя на Бена. Руки у того дрожали. Ему хотелось запустить тарелкой в лицо тетки. Но вместо этого он просто встал из-за стола и вышел из комнаты. Сил и Хазид, продолжавшие обсуждать действия мамы, даже не заметили его ухода. В своей комнате мальчик устроился на сиденье тренажера и, несмотря на выходную одежду, решил немного размяться. В комнате словно все еще не спала полуденная жара, и его рубашка быстро пропиталась потом. Но гнев не давал ему остановиться, гнев на дядю и тетку, гнев на собственную мать за то, что она так часто оставляла его у них дома, гнев на своих кузенов за то, что они такие эгоисты и уроды.
Гнев на самого себя за то, что не умеет отстаивать свою позицию.
Бен еще увеличил нагрузку тренажера, больше даже, чем следовало, потом переключил тренажер на режим развития мышц ног. Как же это бывает, думал он про себя, когда живешь в обычной, нормальной семье? В семье, где есть папа, мама и несколько детей? Мама пыталась сделать так, чтобы Тресс и Заим были для него сестрой и братом, но…
— Мне жаль его, — послышался негромкий голос Займа. — Мама правильно говорит, он ведь не виноват, что не Немой. Возможно, в этом виновата тетя Ара.
— Ага. Наверное, принимала какие-нибудь запрещенные лекарства во время беременности, и поэтому Бен такой и получился. — Это произнесла Тресс.
Бен очень аккуратно, стараясь не шуметь, опустил вес. Раздался только слабый стук. Голоса слышались из открытого окна. Кузены, видимо, вышли на веранду, окружавшую дом со всех сторон.
— Наверное. Ты видела этот его тренажер? — спросил Заим. — Какая потеря времени! Сначала занимался компьютерами, теперь тяжести вот таскает. Он смог бы, наверное, научиться входить в Мечту, если бы не растрачивал понапрасну время на всякие бестолковые занятия. Папа говорит, что он просто не прилагал к этому должных усилий.
— Я где-то читала, что тяжелой атлетикой занимаются только те, у кого маленький член. Таким образом они надеются компенсировать свой недостаток, — заявила его сестра.
— Совершенно верно. И лучшее тому доказательство — то, что меня никогда не привлекала тяжелая атлетика.
Тресс фыркнула.
— Он всегда был жутко противным.
У Бена от обиды задрожали губы. С его кузенами всегда одно и то же. В раннем детстве они обзывали его «коротышкой» и «бледной молью». Когда же подросли, и стало ясно, что Бен не ощущает Мечту и никогда, судя по всему, не сможет войти в этот мир, ему придумали новые прозвища — «крикун» и «мутант». Тресс имела привычку щипать его под столом, от чего на руках и ногах мальчика оставались огромные синяки. Займу нравилось ломать игрушки Бена, а потом сваливать все на него самого, за что ему страшно влетало от Сил и Хазида. Жизнь у тети с дядей во время маминых «поисковых поездок», как она сама их называла, сделалась для мальчика настоящим кошмаром. Учеба и компьютеры были для него сначала формой спасения, а потом это вошло в привычку. И когда Ара разрешила сыну во время своих отлучек оставаться одному дома, он вздохнул с невероятным облегчением.
Тресс и Заим все еще обсуждали его и маму, хотя, как вскоре понял мальчик, вполне отдавали себе отчет, что он прекрасно их слышит. Бен думал, что будет, если он сейчас высунет голову в окошко и крикнет им что-нибудь оскорбительное. Что-нибудь едкое и остроумное, чтобы оба они вмиг заткнулись.
Что-нибудь такое, чего от него никто не ожидает.
Мальчик уставился в окно. Все было бы ничего, если бы у него были настоящие друзья, ну хотя бы один друг. Но друзей у него не было. В школе для не-Немых родственников членов ордена Детей Ирфан Бен завоевал прочную репутацию одиночки. Тресс и Заим научили его, что дружелюбные увертюры часто являются всего лишь вступлением для грубых шуточек и издевательств, а сам он никогда не умел завязывать знакомства. Быть одному, во всяком случае, гораздо лучше, чем становиться потенциальной мишенью для насмешек.
Бенджамин Раймар в на редкость мрачном настроении снова вернулся к своим занятиям, и грохот металла вскоре заглушил голоса за окном.
Кенди бродил по переходам, заполненным веселящейся толпой — людьми, чед-балаарцами, инопланетянами других рас. Хотя солнце давно село, все вокруг было ярко освещено. С каждого карниза, с каждого балкона свешивались, разгоняя темноту приглушенным золотистым светом, гирлянды бумажных фонариков. На балконах и на лестницах сидели группы барабанщиков, отбивающие четкие ритмы, выкрикивая слова одобрения после особенно удачных пассажей. Почти все участники праздника в одной руке держали чашу, а в другой — свечу. Свеча олицетворяла собой костер, вокруг которого собрались чед-балаарцы и люди во время церемонии, объединившей две расы; тогда как чаша являла собой символ сосуда, из которого вкушали особый напиток все участники знаменательной церемонии. В тот день наркотики, подмешанные в напиток, и ритмичный бой барабанов чед-балаарцев сделали свое дело, и первые люди открыли для себя мир Мечты, что в конечном итоге привело к созданию ордена Детей Ирфан.
«Ирфан, должно быть, была весьма одарена от природы, — мрачно размышлял Кенди, — если ей с первого раза удалось попасть в Мечту».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52