– наконец пришел в себя Неймид.
– Неужели Дина…
Неймид боязливо взял прибор, и внезапно изображение аурелианина окутало его с головы до ног.
– Ах, вот в чем все дело! – воскликнула удивленная и прозревшая Мармион. – Эта женщина водила нас за нос! Только представь, она играла с нами, выдавая себя за секретаря, в то время как сама была капитаном Лучардом…
Мармион задохнулась от избытка чувств.
– А как она вертела командой, лучше вообще не вспоминать, – произнес Неймид-Лучард звучным басом, со странным акцентом и модуляциями чужеземного существа. – Неудивительно, что знаменитого Лучарда никто не видел в лицо.
Мармион засмеялась – вернее, захихикала – и села на кровать.
– Да, Неймид, я бы сроду не догадалась. Дина – великая актриса.
– И не только актриса, – сказал Неймид своим привычным голосом, выключая изображение и возвращая прибор на стол. – Она никогда не надевала личину в моем присутствии, но, с другой стороны, ей не нужно было притворяться Лучардом перед собственным мужем.
– А то бы ты поколотил свою женушку.
– О, такое с ней тоже случалось. Я видел у неё шрамы, – вздохнул Неймид.
Он потрогал проектор, но тотчас же отдернул руку. – И что нам делать с этой штукой?
Мармион, видимо, обдумывала ту же проблему. Она поводила указательным пальцем по щеке.
– Тут нужно все хорошенько обдумать, а я слишком устала.
Она посмотрела на постель.
– И не вздумай говорить, что будешь ночевать на полу, Неймид, – твердо добавила Мармион и лукаво улыбнулась.
– Как настоящий мужчина… – начал Неймид, но его губы и глаза улыбались ей в ответ.
– Настоящий, да, мужчина, да, но… Последнее слово прозвучало таким недвусмысленным приглашением, что Неймид не мог отказаться.
* * *
Она могла только ждать, наблюдать и иногда задремывать, пока люди устраивались на ночлег. Несмотря на поднявшуюся вьюгу, она довела-таки их до безопасного места, хотя снег ледяной мошкой впивался в глаза, уши и нос. И даже под бдительным присмотром Остальных некоторые из людских существ умудрились отстать, сбиться с пути и замерзнуть насмерть. Их тела отыщут только после оттепели.
Коакстл и её «котенок» отдыхали. С ними рядом прикорнули и обитатели Боготы, и хозяин железной птицы. Из самой глубины Дома бурлящие горячие ключи несли тепло и покой. А снаружи холодный ветер наметал снежные заносы, которые с каждой минутой становились все больше и больше. У входа в пещеру залегли медведи, как большие белые горы, им много тепла не надо. А в самой пещере копошились леопарды, белые тигры, рыси и песцы, которые пережидали пургу и загоняли людей поглубже в чрево Дома.
Некоторые, как человечий детеныш со львенком, открыв рот, зачарованно озирали Дом, прислушиваясь к песням его крови, вглядываясь в разноцветье его красок и чутко отзываясь на его ритмичное дыхание. Кита и её наставница улыбались сквозь дрему, которая сморила их после тяжкого перехода.
Чего нельзя было сказать об остальных! Они разразились такими жалобными и пронзительными воплями, что кошке пришлось зажать лапами уши, чтобы спокойно заснуть.
* * *
Неймид выскользнул из постели, которую он делил с Мармион, подбросил дров в печь и после пяти неудачных попыток все же разжег огонь. Потом астроном натянул теплую местную одежду – плотное нижнее белье, вязаные шерстяные носки, шерстяные штаны, рубаху, сапоги из овечьей кожи, натертые бобровым жиром, чтобы не пропускали воду, шарф, шапку, рукавицы и парку. В карман парки он положил голопроектор. И, бросив признательный взгляд на Мармион, отворил дверь и шагнул в нежно-розовый рассвет Сурса.
Неймид потопал по тропинке между сугробами, ведущей к домику О'Нилов, и открыл незапертую дверь. Он рассчитывал справиться в одиночку, но под дверью, скрытой ковром, увидел спящего Диего Метаксоса.
Когда щеки юноши коснулся морозный воздух с улицы, он открыл глаза.
– Доброе утро, – сказал Диего бодрым голосом. Неймид кивнул. Разговаривать ему не хотелось.
– Что-то рано вы встали, – продолжал Диего.
– Мне нужно поговорить с Диной.
– Это вряд ли.
– Почему? С ней что-то случилось? Диего пожал плечами.
– Не знаю. Но если вспомнить, как планета подействовала на моего папу в первый раз, едва ли Дина сможет хоть слово сказать. Они же терпят со вчерашнего вечера.
– Что значит «терпят»? Ей плохо?
– Не хуже, чем тем, кому она вредила всю свою жизнь. Но людям с такими замашками, как у нее, первая встреча с Сурсом обходится недешево. Сами поглядите.
– А как же ты?
– Ну, мне все это нравится. Я вот лежал и придумывал новую песню обо всем, что с нами произошло. Думаю, что мне ничего не будет, если я спущусь вниз, но насчет вас я не уверен.
– Рискну. Но.., не обижайся, я пойду туда один.
– Лучше, если с вами будет кто-нибудь из местных, – рассудительно сказал юноша.
– Но ты не местный, а с тобой было все в порядке.
– Ну, я совсем молодой.
– Если ты не против, я пойду один. Внутренне я не чувствую себя достаточно взрослым. Диего вздохнул.
– Как вам угодно. Но я все равно спущусь через пару минут. Я так давно не разговаривал с Сурсом! Может, я и не местный, но уже здорово соскучился.
Он встал с пола, и Неймид начал спускаться по ступеням, не заметив, как у самых его ног прошмыгнул рыжий кот и заторопился в пещеру.
Банни проснулась и поискала глазами спальный мешок Диего. Мешок оказался пуст. По комнате разносилось тихое сопение членов семьи, приютившей юную пару на ночь.
Неплохо, поскольку сегодня Банни собиралась переговорить с Мармион с глазу на глаз. Диего может и не понять её Она собиралась отговориться тем, что желает помочь Мармион приготовить завтрак Банни быстро оделась и вышла из дома, плотно прикрыв внутреннюю дверь, чтобы утренний мороз не разбудил семью Она оказалась в прихожей, где стояли снегоступы, лыжи, висела запасная собачья упряжь и была сложена другая подобная утварь. Девушка распахнула внешнюю дверь и вышла на улицу.
Постучав в дверь Сегитуков, она услышала немного сонный голос:
– Да?
За прошедшую ночь Мармион стала выглядеть менее собранной и более счастливой. Поверх теплой ночной рубашки она натянула вязаную безрукавку, на ноги – шерстяные носки. Мармион сидела за столом и потягивала из чашки что-то горячее. Она казалась смущенной, если не сказать больше.
– Я думала, что ты не справишься с завтраком. Хотела помочь вскипятить чайник, – сказала Банни.
– Вот еще! Если ты помнишь, я неплохо готовлю, а эта печь мало чем отличается от той, что стоит у моей бабушки на Банф-Два. В детстве я часто проводила там каникулы.
– Наверное, здорово жить так, как тебе нравится, – заметила Банни, стягивая варежки.
– Еще бы. Что случилось, милая Баника? Ты погрустнела, а я не могу смотреть на грустных людей, когда сама чувствую себя превосходно. Возьми чашечку этого чудного фруктового чая и расскажи, что с тобой не так. А там поглядим.
– Спасибо, – улыбнулась девушка. – Чаю налить просто, а вот все остальное…
Она разделась, налила чаю и присела, грея руки о горячие бока чашки и созерцая пар, поднимающийся от напитка. Во время разговора Марми всегда ухитрялась заставить тебя поверить, что ты самый важный для неё человек. Ах, Банни хотелось, чтобы так и было!
– Я хочу, чтобы вы правильно меня поняли, леди. Я люблю Сурс. И я бы ни за что не согласилась жить где-то в другом месте.., постоянно.
Мармион кивнула, подбадривая её, поскольку слова давались Банни с трудом.
– Но я много думала. Дело в том, что я ничего раньше не видела. Разве что космобазу, а это довольно мрачное зрелище, да множество солдат, которые уходили и не возвращались. А если и возвращались, то даже петь об этом не хотели. Мне и во сне не могло привидеться такое место, как Гал-Три или планета, которую Шарми показывала мне на голографиях.
Мармион улыбнулась.
– «Как я могу вернуться в деревню, если я видел Париж?»
– Н-не понимаю.
– Это одна старая песня. Прости, милая, это всего лишь значит, что, когда ты однажды увидишь часть Вселенной, тебе непременно захочется увидеть больше. Именно в этом все и дело?
– Отчасти. Я бы так не беспокоилась, если бы в любой момент могла отправиться куда хочу. Но ведь это не так. Понимаете, там столькому можно научиться! Я видела разные штуки, которые могли бы пригодиться здесь, на Сурсе, если бы мы только умели ими пользоваться. Но здесь я такому не научусь. Я ведь уже немного разбираюсь в технике, и Диего показывал мне разные приборы, которые, например, могли сгодиться при ремонте снегоходов. Не знаю. Наверное, я путано объясняю. Все, чего я хотела бы, – это улететь на некоторое время, иначе я никогда не смогу…
Мармион положила ладонь на руку Банни.
– Мы все стремимся познать свои пределы, дорогая. Хотя ты и начала учиться позже остальных. Почему бы тебе не закончить начальное обучение здесь, а уж потом, когда ты окончательно решишь улететь из дому и удовлетворить любопытство, можешь отправляться. Конечно, после того, как тебе стукнет хотя бы двадцать лет. Тогда ты в любое время сможешь вернуться обратно. Наемники с Сурса так и делают. И лучше, чтобы ты решилась сейчас, а не когда ты досидишься до.., ну, сорока.
Банни усмехнулась. Аргументы Мармион были такими очевидными, но как раз об очевидном Банни и не задумывалась.
– Более того, мне было бы приятно подарить тебе хороший учебный ком и целую кипу дисков – копий всех книг и учебников, какие могут понадобиться. Мое наследство включает в себя несколько приличных библиотек. И когда ты будешь готова к путешествию, ты можешь стать курсантом Внепланетной Гражданской Летной школы Сурса.
– Я и не знаю про такую!
– Ну, я только что придумала её и решила стать спонсором.
Банни перегнулась через стол и чмокнула Мармион в щеку.
– Марми, вы прелесть!
– Я тоже так думаю. Кстати, ты не видела Неймида?
– Нет. Диего тоже куда-то пропал. Но я как только оделась, сразу же прибежала сюда.
– Тогда я тоже оденусь, и мы отправимся их искать, идет?
Если бы Дина О'Нил, и.о. устрашающего капитана Лучарда, знала, что её ждет, она бы отстояла себе путь к свободе. Даже если бы пришлось пустить в ход зубы. Не считая разнообразных воинских искусств, которыми она владела с детства. И ни в коем случае не дала бы запереть себя в пещере. Спускаясь по лестнице, она услышала невнятный скулеж Медженды. Потом увидела непонятное мерцающее свечение, но продолжала храбро спускаться вниз, навстречу теплым потокам воздуха, которые оглаживали её лицо. И подумала, что их тюрьма по крайней мере теплее, чем дом, в котором они до этого сидели.
Вот тут-то она и обнаружила пропажу голопроектора. Нет, она не встревожилась из-за того, что аборигены могут пустить его в ход. Но Неймид поймет, что это такое. Какая промашка! Капитан Лучард, с улыбкой подумала Дина, будет рвать и метать, когда она доложит ему о своей непредусмотрительности.
Втроем с Доттом и Фрамером они подошли к Медженде, который скрючился на полу пещеры, в том самом месте, где она переходила в более обширное помещение – грот со стенами странных нежных тонов, испещренными ямками. Это была дикая, неуловимая красота: выемки на стенах светились, отбрасывая неверные тени на все вокруг. Стены, собственно, стояли прочно, и красочное свечение тоже оставалось недвижимым.
– Что это с ним. Дина? – спросил Дотт, тыкая пальцем в Медженду. Он попытался перевернуть первого помощника на спину, чтобы рассмотреть его лицо. Дотт был простым исполнителем, неприхотливым и выносливым, готовым делать любую работенку, лишь бы только платили. – Ты же сказала, что он просто замерз.
– Что-то мне не нравится, как он выглядит, – заметил Фрамер, испуганно отступая от скорченного тела Медженды.
– Он уже согрелся, – доложил Дотт, схватив руку Медженды и пытаясь перевернуть его лицом вверх.
– Эй, откуда в пещере может взяться туман? – удивился Фрамер и показал на поднимающуюся с пола мглу.
– Это не простая пещера, – ответила Дина, изо всех сил стараясь оставаться спокойной, но от этого тумана шел странный, незнакомый ей прежде запах. У неё мурашки пробежали по спине.
– Интересно, что все это значит? – добавила пиратка, повернувшись на каблуках и адресуя свой вопрос тем силам, которые сейчас их окружали. Она могла поклясться, что, когда они спускались по лестнице, никакого тумана и никакого запаха здесь не было. И стены светились по-другому. Оглянувшись, она обнаружила, что клубящийся туман почти покрыл стены.
«Что это значит?» – спросил кто-то. Фраза звучала вовсе не так риторически, как её произнесла Дина. Да и голос не был похож на её собственный.
– Дина? – раздался перепуганный вскрик Дотта. – Как нам отсюда выбраться? «Никак не выбраться».
– Бо-о-оже! Кто это говорит? – Фрамер принялся дико озираться по сторонам. – Кто говорит?
Дина собиралась успокоить их, сказав, что это местные жители решили их напугать, но, сама не зная как, она совершенно точно понимала, что этот голос не был человеческим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
– Неужели Дина…
Неймид боязливо взял прибор, и внезапно изображение аурелианина окутало его с головы до ног.
– Ах, вот в чем все дело! – воскликнула удивленная и прозревшая Мармион. – Эта женщина водила нас за нос! Только представь, она играла с нами, выдавая себя за секретаря, в то время как сама была капитаном Лучардом…
Мармион задохнулась от избытка чувств.
– А как она вертела командой, лучше вообще не вспоминать, – произнес Неймид-Лучард звучным басом, со странным акцентом и модуляциями чужеземного существа. – Неудивительно, что знаменитого Лучарда никто не видел в лицо.
Мармион засмеялась – вернее, захихикала – и села на кровать.
– Да, Неймид, я бы сроду не догадалась. Дина – великая актриса.
– И не только актриса, – сказал Неймид своим привычным голосом, выключая изображение и возвращая прибор на стол. – Она никогда не надевала личину в моем присутствии, но, с другой стороны, ей не нужно было притворяться Лучардом перед собственным мужем.
– А то бы ты поколотил свою женушку.
– О, такое с ней тоже случалось. Я видел у неё шрамы, – вздохнул Неймид.
Он потрогал проектор, но тотчас же отдернул руку. – И что нам делать с этой штукой?
Мармион, видимо, обдумывала ту же проблему. Она поводила указательным пальцем по щеке.
– Тут нужно все хорошенько обдумать, а я слишком устала.
Она посмотрела на постель.
– И не вздумай говорить, что будешь ночевать на полу, Неймид, – твердо добавила Мармион и лукаво улыбнулась.
– Как настоящий мужчина… – начал Неймид, но его губы и глаза улыбались ей в ответ.
– Настоящий, да, мужчина, да, но… Последнее слово прозвучало таким недвусмысленным приглашением, что Неймид не мог отказаться.
* * *
Она могла только ждать, наблюдать и иногда задремывать, пока люди устраивались на ночлег. Несмотря на поднявшуюся вьюгу, она довела-таки их до безопасного места, хотя снег ледяной мошкой впивался в глаза, уши и нос. И даже под бдительным присмотром Остальных некоторые из людских существ умудрились отстать, сбиться с пути и замерзнуть насмерть. Их тела отыщут только после оттепели.
Коакстл и её «котенок» отдыхали. С ними рядом прикорнули и обитатели Боготы, и хозяин железной птицы. Из самой глубины Дома бурлящие горячие ключи несли тепло и покой. А снаружи холодный ветер наметал снежные заносы, которые с каждой минутой становились все больше и больше. У входа в пещеру залегли медведи, как большие белые горы, им много тепла не надо. А в самой пещере копошились леопарды, белые тигры, рыси и песцы, которые пережидали пургу и загоняли людей поглубже в чрево Дома.
Некоторые, как человечий детеныш со львенком, открыв рот, зачарованно озирали Дом, прислушиваясь к песням его крови, вглядываясь в разноцветье его красок и чутко отзываясь на его ритмичное дыхание. Кита и её наставница улыбались сквозь дрему, которая сморила их после тяжкого перехода.
Чего нельзя было сказать об остальных! Они разразились такими жалобными и пронзительными воплями, что кошке пришлось зажать лапами уши, чтобы спокойно заснуть.
* * *
Неймид выскользнул из постели, которую он делил с Мармион, подбросил дров в печь и после пяти неудачных попыток все же разжег огонь. Потом астроном натянул теплую местную одежду – плотное нижнее белье, вязаные шерстяные носки, шерстяные штаны, рубаху, сапоги из овечьей кожи, натертые бобровым жиром, чтобы не пропускали воду, шарф, шапку, рукавицы и парку. В карман парки он положил голопроектор. И, бросив признательный взгляд на Мармион, отворил дверь и шагнул в нежно-розовый рассвет Сурса.
Неймид потопал по тропинке между сугробами, ведущей к домику О'Нилов, и открыл незапертую дверь. Он рассчитывал справиться в одиночку, но под дверью, скрытой ковром, увидел спящего Диего Метаксоса.
Когда щеки юноши коснулся морозный воздух с улицы, он открыл глаза.
– Доброе утро, – сказал Диего бодрым голосом. Неймид кивнул. Разговаривать ему не хотелось.
– Что-то рано вы встали, – продолжал Диего.
– Мне нужно поговорить с Диной.
– Это вряд ли.
– Почему? С ней что-то случилось? Диего пожал плечами.
– Не знаю. Но если вспомнить, как планета подействовала на моего папу в первый раз, едва ли Дина сможет хоть слово сказать. Они же терпят со вчерашнего вечера.
– Что значит «терпят»? Ей плохо?
– Не хуже, чем тем, кому она вредила всю свою жизнь. Но людям с такими замашками, как у нее, первая встреча с Сурсом обходится недешево. Сами поглядите.
– А как же ты?
– Ну, мне все это нравится. Я вот лежал и придумывал новую песню обо всем, что с нами произошло. Думаю, что мне ничего не будет, если я спущусь вниз, но насчет вас я не уверен.
– Рискну. Но.., не обижайся, я пойду туда один.
– Лучше, если с вами будет кто-нибудь из местных, – рассудительно сказал юноша.
– Но ты не местный, а с тобой было все в порядке.
– Ну, я совсем молодой.
– Если ты не против, я пойду один. Внутренне я не чувствую себя достаточно взрослым. Диего вздохнул.
– Как вам угодно. Но я все равно спущусь через пару минут. Я так давно не разговаривал с Сурсом! Может, я и не местный, но уже здорово соскучился.
Он встал с пола, и Неймид начал спускаться по ступеням, не заметив, как у самых его ног прошмыгнул рыжий кот и заторопился в пещеру.
Банни проснулась и поискала глазами спальный мешок Диего. Мешок оказался пуст. По комнате разносилось тихое сопение членов семьи, приютившей юную пару на ночь.
Неплохо, поскольку сегодня Банни собиралась переговорить с Мармион с глазу на глаз. Диего может и не понять её Она собиралась отговориться тем, что желает помочь Мармион приготовить завтрак Банни быстро оделась и вышла из дома, плотно прикрыв внутреннюю дверь, чтобы утренний мороз не разбудил семью Она оказалась в прихожей, где стояли снегоступы, лыжи, висела запасная собачья упряжь и была сложена другая подобная утварь. Девушка распахнула внешнюю дверь и вышла на улицу.
Постучав в дверь Сегитуков, она услышала немного сонный голос:
– Да?
За прошедшую ночь Мармион стала выглядеть менее собранной и более счастливой. Поверх теплой ночной рубашки она натянула вязаную безрукавку, на ноги – шерстяные носки. Мармион сидела за столом и потягивала из чашки что-то горячее. Она казалась смущенной, если не сказать больше.
– Я думала, что ты не справишься с завтраком. Хотела помочь вскипятить чайник, – сказала Банни.
– Вот еще! Если ты помнишь, я неплохо готовлю, а эта печь мало чем отличается от той, что стоит у моей бабушки на Банф-Два. В детстве я часто проводила там каникулы.
– Наверное, здорово жить так, как тебе нравится, – заметила Банни, стягивая варежки.
– Еще бы. Что случилось, милая Баника? Ты погрустнела, а я не могу смотреть на грустных людей, когда сама чувствую себя превосходно. Возьми чашечку этого чудного фруктового чая и расскажи, что с тобой не так. А там поглядим.
– Спасибо, – улыбнулась девушка. – Чаю налить просто, а вот все остальное…
Она разделась, налила чаю и присела, грея руки о горячие бока чашки и созерцая пар, поднимающийся от напитка. Во время разговора Марми всегда ухитрялась заставить тебя поверить, что ты самый важный для неё человек. Ах, Банни хотелось, чтобы так и было!
– Я хочу, чтобы вы правильно меня поняли, леди. Я люблю Сурс. И я бы ни за что не согласилась жить где-то в другом месте.., постоянно.
Мармион кивнула, подбадривая её, поскольку слова давались Банни с трудом.
– Но я много думала. Дело в том, что я ничего раньше не видела. Разве что космобазу, а это довольно мрачное зрелище, да множество солдат, которые уходили и не возвращались. А если и возвращались, то даже петь об этом не хотели. Мне и во сне не могло привидеться такое место, как Гал-Три или планета, которую Шарми показывала мне на голографиях.
Мармион улыбнулась.
– «Как я могу вернуться в деревню, если я видел Париж?»
– Н-не понимаю.
– Это одна старая песня. Прости, милая, это всего лишь значит, что, когда ты однажды увидишь часть Вселенной, тебе непременно захочется увидеть больше. Именно в этом все и дело?
– Отчасти. Я бы так не беспокоилась, если бы в любой момент могла отправиться куда хочу. Но ведь это не так. Понимаете, там столькому можно научиться! Я видела разные штуки, которые могли бы пригодиться здесь, на Сурсе, если бы мы только умели ими пользоваться. Но здесь я такому не научусь. Я ведь уже немного разбираюсь в технике, и Диего показывал мне разные приборы, которые, например, могли сгодиться при ремонте снегоходов. Не знаю. Наверное, я путано объясняю. Все, чего я хотела бы, – это улететь на некоторое время, иначе я никогда не смогу…
Мармион положила ладонь на руку Банни.
– Мы все стремимся познать свои пределы, дорогая. Хотя ты и начала учиться позже остальных. Почему бы тебе не закончить начальное обучение здесь, а уж потом, когда ты окончательно решишь улететь из дому и удовлетворить любопытство, можешь отправляться. Конечно, после того, как тебе стукнет хотя бы двадцать лет. Тогда ты в любое время сможешь вернуться обратно. Наемники с Сурса так и делают. И лучше, чтобы ты решилась сейчас, а не когда ты досидишься до.., ну, сорока.
Банни усмехнулась. Аргументы Мармион были такими очевидными, но как раз об очевидном Банни и не задумывалась.
– Более того, мне было бы приятно подарить тебе хороший учебный ком и целую кипу дисков – копий всех книг и учебников, какие могут понадобиться. Мое наследство включает в себя несколько приличных библиотек. И когда ты будешь готова к путешествию, ты можешь стать курсантом Внепланетной Гражданской Летной школы Сурса.
– Я и не знаю про такую!
– Ну, я только что придумала её и решила стать спонсором.
Банни перегнулась через стол и чмокнула Мармион в щеку.
– Марми, вы прелесть!
– Я тоже так думаю. Кстати, ты не видела Неймида?
– Нет. Диего тоже куда-то пропал. Но я как только оделась, сразу же прибежала сюда.
– Тогда я тоже оденусь, и мы отправимся их искать, идет?
Если бы Дина О'Нил, и.о. устрашающего капитана Лучарда, знала, что её ждет, она бы отстояла себе путь к свободе. Даже если бы пришлось пустить в ход зубы. Не считая разнообразных воинских искусств, которыми она владела с детства. И ни в коем случае не дала бы запереть себя в пещере. Спускаясь по лестнице, она услышала невнятный скулеж Медженды. Потом увидела непонятное мерцающее свечение, но продолжала храбро спускаться вниз, навстречу теплым потокам воздуха, которые оглаживали её лицо. И подумала, что их тюрьма по крайней мере теплее, чем дом, в котором они до этого сидели.
Вот тут-то она и обнаружила пропажу голопроектора. Нет, она не встревожилась из-за того, что аборигены могут пустить его в ход. Но Неймид поймет, что это такое. Какая промашка! Капитан Лучард, с улыбкой подумала Дина, будет рвать и метать, когда она доложит ему о своей непредусмотрительности.
Втроем с Доттом и Фрамером они подошли к Медженде, который скрючился на полу пещеры, в том самом месте, где она переходила в более обширное помещение – грот со стенами странных нежных тонов, испещренными ямками. Это была дикая, неуловимая красота: выемки на стенах светились, отбрасывая неверные тени на все вокруг. Стены, собственно, стояли прочно, и красочное свечение тоже оставалось недвижимым.
– Что это с ним. Дина? – спросил Дотт, тыкая пальцем в Медженду. Он попытался перевернуть первого помощника на спину, чтобы рассмотреть его лицо. Дотт был простым исполнителем, неприхотливым и выносливым, готовым делать любую работенку, лишь бы только платили. – Ты же сказала, что он просто замерз.
– Что-то мне не нравится, как он выглядит, – заметил Фрамер, испуганно отступая от скорченного тела Медженды.
– Он уже согрелся, – доложил Дотт, схватив руку Медженды и пытаясь перевернуть его лицом вверх.
– Эй, откуда в пещере может взяться туман? – удивился Фрамер и показал на поднимающуюся с пола мглу.
– Это не простая пещера, – ответила Дина, изо всех сил стараясь оставаться спокойной, но от этого тумана шел странный, незнакомый ей прежде запах. У неё мурашки пробежали по спине.
– Интересно, что все это значит? – добавила пиратка, повернувшись на каблуках и адресуя свой вопрос тем силам, которые сейчас их окружали. Она могла поклясться, что, когда они спускались по лестнице, никакого тумана и никакого запаха здесь не было. И стены светились по-другому. Оглянувшись, она обнаружила, что клубящийся туман почти покрыл стены.
«Что это значит?» – спросил кто-то. Фраза звучала вовсе не так риторически, как её произнесла Дина. Да и голос не был похож на её собственный.
– Дина? – раздался перепуганный вскрик Дотта. – Как нам отсюда выбраться? «Никак не выбраться».
– Бо-о-оже! Кто это говорит? – Фрамер принялся дико озираться по сторонам. – Кто говорит?
Дина собиралась успокоить их, сказав, что это местные жители решили их напугать, но, сама не зная как, она совершенно точно понимала, что этот голос не был человеческим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37