– Конечно, нет, – ответил Саша и так и остался стоять с открытым ртом. – А... вы знаете Шестакоза?
– Не имею чести, – сухо ответил кувшин. – И искренне надеюсь впредь избежать знакомства со столь вульгарным субъектом, заканчивающим празднества пивом.
– Тогда откуда вы все это знаете?
– Как – откуда? Вы сами только что о нем подумали. Должен заметить, кстати, что у вас получилась очень яркая внутренняя картина. Вы не пробовали себя в качестве имажин-художника? Могу составить вам хорошую протекцию.
– Для начала я хотел бы выяснить, где очутился и что мне дальше делать, – с нажимом ответил Саша. Говорливый кувшин начинал действовать ему на нервы.
– Простите, я, кажется, увлекся. Если не возражаете, мы могли бы продолжить наш спор как-нибудь в другой раз.
– С удовольствием, – саркастически сказал Саша.
– А пока, исключительно для вашего удобства, можете называть меня Пематангсиантар.
– Как-как?
– Пематангсиантар. Вам не нравится? Ну, тогда – Панкалпинанг. Может быть, вам больше подойдет Телукбетунг?
– Вы опять издеваетесь, – укоризненно заметил Саша.
– Отнюдь. И попрошу вас аккуратней выбирать слова, характеризующие мои действия, – строго сказал кувшин. – Во-первых, не издеваюсь, так как в принципе не имею такой привычки. А, во-вторых, не “опять”, как вы изволили выразиться. Слово “опять” в вашем контексте указывает на повторение действия. А я, как замечено выше, такой привычки не имею. – Кувшин обиженно замолчал, и если бы не полная симметричность формы, Саша был готов поклясться, что тот отвернулся.
– Мне просто такое не выговорить, – объяснил Саша. – Вы выбираете очень сложные имена.
– Вы считаете, что “Панкалпинанг” труднее выговорить, чем “Вася”?
– Да.
– Вы меня окончательно сбили с толку, – признался кувшин. – Но, впрочем, ладно. Сделаем так: выбирайте сами.
– Ну-у, давайте, я буду звать вас... ммм... – Саша растерялся.
– Ну-ну, смелее, не стесняйтесь. Мне абсолютно все равно, – подбодрил ехидный кувшин.
– Я не знаю. Мне трудно подобрать вам подходящее имя.
– Вот видите!
Где-то далеко послышался звук гонга.
– Ужин, – пояснил кувшин. – Нам пора.
– Почему ужин? Пятница ведь началась совсем недавно, – удивился Саша.
– А какая связь между пятницей и ужином? – в свою очередь удивился кувшин.
– Никакой, кроме того, что вначале дня обычно идет завтрак.
– Что вы говорите! Любопытно, любопытно. Я постараюсь это запомнить.
– Ничего любопытного. Я, кстати, хотел спросить: этот гонг на ужин меня случайно не касается?
– Касается, касается! Мы как раз сейчас направляемся в столовую. Вы голодны?
– Я бы поел, – признался Саша.
– Искренне за вас рад. Не забывайте только, что сегодня пятница.
Как ты меня достал со своей пятницей, черт бы тебя подрал!
– А почему мне не следует об этом забывать?
– Потому что, боюсь, сегодня процесс поглощения пищи не вызовет у вас адекватных вкусовых ощущений.
– Не понял. Что значит – адекватных? У вас что – рыба со вкусом мяса?
– Не старайтесь сбить меня с толку своей казуистикой. Если вы хотели тонко пошутить, вам это не удалось.
– Я не хотел шутить.
– Тогда прошу вас следовать за мной.
И Саша последовал. Но перед самым выходом не смог удержаться – подошел к торшеру и резко его поднял. Как и следовало ожидать, никаких проводов, уходящих в пол, он там не обнаружил. Лампочка весело светилась сама по себе.
– Что-то не так? – озабоченно спросил кувшин.
– Да как вам сказать... Просто я привык к несколько другой конструкции.
– Пустяки, – заверил его кувшин. – Так гораздо удобней.
Путь в столовую занял не более пяти минут, так как теперь коридоры были хорошо освещены. Единственной неприятной деталью опять стало поведение кувшина. Который пустился в дорогу, приняв вид студенистой капли, двигавшейся конвульсивными рывками примерно на уровне Сашиного лица. Не забывая при этом трепаться без умолку.
– Переизбыток информации. Вот главная проблема любого мало-мальски динамично развивающегося сообщества. Опыт показывает, что самые совершенные системы гибнут именно от переизбытка информации!
– Ну-ну, – хохотнул Саша, опасливо проходя мимо комнаты с бронированной дверью, – динозавры, например. Книжек перечитались и повымерли все.
– Динозавры? – Зеленая капля притормозила, , задумавшись. – Вы имеете в виду этих крупных пресмыкающихся, страдающих замедленностью нервных импульсов?
– Почему “этих”? – удивился Саша. – Как раз очень даже “тех”. Не припомню точно, когда с ними приключилась такая неприятность, но точно – о-очень давно. Поэтому они уже ничем не страдают.
– Да, да... – Рассеянно согласился проводник. – Ничем. А вот пример вы привели неудачный. Я говорил о динамически развивающемся сообществе. А ваши динозавры, простите, никуда не развивались.
– Тьфу, да почему же они мои? – совершенно развеселился Саша.
– Ну не мои же! – очень убежденно отреагировала капля, поворачивая направо. – А вот и столовая. Милости прошу.
Столовая представляла собой длинную мрачную комнату с низким деревянным потолком и огромным камином. Саша сел перед единственным столовым прибором, чувствуя себя настолько же неловко, как если бы уселся перекусить на краю футбольного поля. Студенистая капля – его назойливый собеседник – непринужденно устроился прямо на столе, изображая на этот раз вазу с цветами. Никто Саше не прислуживал, блюда появлялись сами собой и так же исчезали.
Проклятие! Теперь я, наконец, понял смысл той дурацкой фразы про адекватность (или неадекватность?) моих вкусовых ощущений. Какая тут, к дьяволу, адекватность! – вкуса просто не было! То есть – абсолютно! Та самая жареная рыба, и тушеные почки, и салат из морковки с чесноком – все это пахло, пахло, пахло, но на вкус... Промокашка. Вот как это называется. Хорошо вымоченная промокашка.
Саша, который набросился было на еду, буквально через минуту озадаченного жевания повернулся к говорящему букету:
– А где у этой еды вкус?
– Вкус-то на месте, уважаемый гость. Но вы, видимо, забыли, и я вновь напоминаю вам, что сегодня – пятница!
– Вот что, говорливый ты мой гербарий, – угрожающе начал Саша, переходя на “ты”, – а ну-ка, немедленно объясни мне, что у вас тут за заморочки с днями недели и как это все отражается на качестве пищевых продуктов!
– Объясняю, – торопливо согласился “гербарий”. – В соответствии со строгим недельным распорядком, по пятницам единственным отключенным чувством является чувство вкуса.
– Так, – задумчиво произнес Саша. – Я, кажется, начинаю понимать... В четверг не было света. Значит...
– Вы на правильном пути, – подбодрил его букет. – У вас хорошо развито логическое мышление. Я не премину сообщить об этом начальству.
– Значит, по четвергам у вас отключают зрение?
– И зрение, – поправил букет.
– То есть... – Саша быстро прикинул про себя, – в понедельник у вас тут вообще ничего не видно, не слышно и не вкусно?
– Совершенно верно! Понедельник – день отды ха. Зрение, обоняние, осязание, слух, вкус – все чувства отдыхают.
– А во вторник? С чего начинаете врубать?
– Простите?
– С какого чувства начинаете?
– С осязания.
Саша мысленно порадовался за себя, что очутился в этом специальном мире к концу четверга.
– Попробуйте вино, – гостеприимно предложил букет.
– Спасибо. Я лучше водички попью. Все равно никакой разницы, – отказался Саша.
– Напрасно, напрасно, у нас великолепная коллекция вин. И, скажу вам по секрету, я лично считаю, что виноделие – одна из самых полезных и перспективных отраслей человечества.
Нашел секрет! Саша криво улыбнулся букету и взял высокий бокал с красным вином. Ну и что? Одно расстройство. Вода, подкрашенная чернилами. Хоть с градусами, надеюсь, они здесь ничего не сотворили?
Да нет, похоже, что нет. В животе приятно потеплело, а после пяти-шести глотков и настроение стало повышаться.
– Надеюсь, завтра я смогу насладиться вашими винами в полной мере, – заметил он, любезно улыбаясь букету.
– Завтра?
– Следуя вашей логике, завтра все мои чувства будут при мне? – расширил свой вопрос Саша.
Букет в замешательстве поерзал по столу и даже потерял форму, снова став каплей.
– К сожалению, на данный момент я не уполномочен обсуждать с вами ваше ближайшее будущее...
– А ЧТО вы уполномочены обсуждать? – поинтересовался Саша. Логичней, кстати, было бы спросить: КЕМ уполномочен?
– Ну-у... Ваши привязанности, способности, гм, гм, притязания...
– Что, что? Какие это еще притязания?
– В частности, я должен был выяснить ваше отношение к подвигу.
– Положительное, – доверительно сообщил Саша, откидываясь на стуле. Никакого удовольствия прием пищи ему не доставил, но чувство голода исчезло.
– Какой вид подвига предпочитаете? Героический Одномоментный? С жертвами? Без? Протяженный Дискретный? Протяженный Единовременный? За Идею? Немотивированный? Во имя кого-либо? Анонимный?
Саша совершенно растерялся от вываленной на него внезапно столь необычной классификации подвигов.
– Я... немножко не понял... Как, как вы сказали? Протяженная идея?
– Я не говорил: протяженная идея! – строго осадил его букет. И тихо добавил про себя: – Предупреждали же меня – вин до еды не подавать...
– Не могли бы вы рассказать поподробней? – попросил Саша, пропуская мимо ушей замечание насчет вина.
– Хорошо. Давайте подробней. – Букет покачал цветами и заговорил тоном учительницы, которая уже час бьется с тупым учеником: – Итак. Подвиги, как известно, делятся на одномоментные и протяженные. К одномоментным относятся героические деяния, совершаемые, как следует из названия, в один момент. И, как правило, под действием сильного душевного порыва. К таким подвигам относятся, в частности: падение на амбразуру, забегание в горящий дом и вынесение оттуда младенцев, спасение утопающих...
– Вы что – лекции в жэках читаете? – поинтересовался Саша.
– Почему вы так решили?
– Меня после второй вашей фразы в сон потянуло.
– Я могу и не рассказывать, – обиделся букет. – Вы сами попросили.
– Все, все, извините, я постараюсь больше не перебивать, – извинился Саша и постарался устроиться максимально неудобно, чтобы не засыпать. Он внимательно прослушал все, что касалось подвигов одномоментных, заинтересовался протяженными дискретными подвигами, но на немотивированных его таки сморил сон.
– ...Таким образом, – профессионально повышая голос, закончил букет, – вы можете выбрать себе любой из вышеперечисленных видов подвигов!
– Спасибо, – поблагодарил Саша, стараясь подавить зевок. – Но я не понял, какое это все имеет отношение ко мне?
– Как это – какое? – Ввиду отсутствия рук букету пришлось всплеснуть цветами. – А зачем вы сюда, собственно, пришли? Почему я вожусь тут с вами второй день? Объясняю, растолковываю! Я уже мозоль себе набил на языке!
– Ну уж, ну уж! Насчет мозоли это вы преувеличиваете... – попытался было возразить Саша, но букет уже разошелся не на шутку.
– Присылают кого ни попадя! Ни подготовки, ни воспитания! Сами толком не знают, чего хотят! А я тут с ними возись! Все! Ухожу!
– В монастырь? – подсказал Саша, живо припоминая нервного короля из отечественного варианта “Золушки”.
От неожиданности букет на мгновение замолчал, но тут же взорвался с новой силой:
– Вот! Он еще и издевается! Меня – в монастырь! Меня! Средоточие порока и невоздержанности! Какое кощунство!
– Средоточие чего? – переспросил Саша, поражаясь неожиданной самокритичности букета.
– Все, – сказал букет, внезапно успокаиваясь. – Я умываю руки. Вы закончили прием пищи?
– Да, спасибо.
– Тогда прошу вас следовать за мной. – И прозвучало это весьма зловеще.
Саша покорно встал из-за стола и повернулся к выходу. То есть повернулся-то он к той единственной, насколько удалось заметить, двери, через которую вошел. А вот и фигушки! Вместо тяжелой дубовой двери на стене теперь красовался потертый гобелен. Где на выцветшей от времени травке не меньше дюжины молоденьких пастушек предавались повальному греху с волосатоногими фавнами. А, впрочем, я могу и ошибаться. Может, и не пастушки. И, может, и не с фавнами. Черт их разберет. Но зрелище, доложу я вам, весьма бойкое.
– Интересуетесь? – язвительно проскрипели сзади. – Пожалуйста, пожалуйста, я подожду.
– Нет, просто выход ищу, – краснея, ответил Саша.
– Здесь? – удивился букет, приплясывая около низенькой дверцы справа от камина. В его голосе звучало нетерпеливое снисхождение ребенка, папаша которого, вместо того, чтобы топать с сыном на рыбалку, уже битый час наблюдает голые ляжки соседки, пропалывающей огород.
– У нас, – с нажимом заметил Саша, – принято выходить через ту же дверь, что и вошел.
– Ну уж, ну уж! – Букет с гадким хлюпаньем снова превратился в зеленую каплю. – Вы будете отрицать, что это не ваши изобретения – “выхода нет!”, “проход закрыт!” и “вход с обратной стороны!”?
Саша громко откашлялся, но ответить было нечего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55