Но промолчала. А про себя подумала: интересно, а в ЭТОЙ комнате тоже под батареей лежит девять рублей – четыре по рублю и одна пятерка?
Все. Все ушли. Исчезли в мгновение ока, как пресловутые ниндзя. Только что – шел человек по улице. И тут же – хлоп! – стена серая, окошки низкие, урна грязная. Человека нет. Вторая машина должна стоять через два дома в переулочке. Оттуда заходят Лешка и Федя.
И тут я вдруг поняла, что ОБЯЗАТЕЛЬНО должна быть там! Обязательно! Иначе то самое, непонятное и неопределяемое, которое она чувствовала даже отсюда, может всем очень и очень навредить! Господи, да что же делать-то?! Нельзя уходить – Саша не велел. Нельзя туда соваться – Саша запретил. Но не может же она сидеть здесь и ждать, пока с этими хорошими ребятами случится какая-то гадость. Причем по ее милости и по ее же вине!
Света поколебалась еще несколько секунд, потом решительно вышла из машины, прихватив рацию, и как можно тише захлопнула дверцу.
Так, девушка. И как вы себе мыслите дальнейшие действия? Откуда подходить к этому чертову дому? И что делать? Может, попытаться все-таки сосредоточиться и понять, что же там такого опасного? Ах, ты, черт побери, не могу я, оказывается, напрягать свои ведьминские способности по заказу, хоть и диплом имею... Как это там пелось в нашем детстве? “Но всемогущий маг лишь на бумаге я...”? Ой, ой, ой, ну что же делать? Не многовато ли вы чертыхаетесь, милая?
Света медленно двигалась по правой стороне улицы, сжав руки в кулаки. Почему-то в этот самый момент ей вспомнилось, как с таким же точно напряжением она следила в школе за рукой учителя, ползущей по раскрытому журналу. Алексеев, Артамонов, Бисярин, Будник, Гриф, Дроздовская... не помню, кому уж я тогда молилась, чтобы роковая шариковая ручка миновала короткое незаметное “Жукова”! Да нет, не ищите в моем школьном прошлом моих ведьминских корней. Получалось далеко не всегда. То есть просто-напросто частота вызова к доске Жуковой Светы не выходила за рамки обыкновенной вероятности.
Еще пять шагов. Еще десять. Через пятнадцать метров за углом как раз и покажется дом.
Последним отчаянным усилием, вспомнив ближайшую по ассоциации ведьму (а именно – лучшую ведьму русской литературы – Маргариту), каким-то даже остервенелым внутренним рыком она крикнула: невидима! невидима! И, сразу же резко обернувшись, чуть не захохотала в голос от радости, НЕ обнаружив за собой тени. Мутноватое стекло низкого первого этажа покорно отражало кусок улицы, стоящий у обочины “жигуль”, кусты на противоположной стороне. И больше никого.
Да, ребята, это, пожалуй, поинтересней, чем в кино.
Света неслышно вошла в темную парадную, заметив притаившуюся в углу тень (Федор? Гришка?), поднялась по щербатым ступеням на второй этаж (чуть не подвернула ногу, чуть не вскрикнула, чуть не обнаружила себя!). Саша с Алексеем стояли по обе стороны двери. Звонить или стучать не пришлось. Собака за дверью первой почувствовала чужих. Послышалось глухое ворчание, звук шагов, тут же стихший, стук, шорох. И снова тишина. А потом сразу – грохот!
Я не могу точно сказать, как все происходило. Знаете, как это бывает, когда по телеку показывают какой-нибудь штурм? Плохое освещение, камера дергается, изображение прыгает, громкие невнятные голоса, кто-то матерится, выстрелы... В общем, жуткий тарарам и ничего не разобрать. То есть вот это уже на кино не было похоже ничуть. Не так красиво и не понять, кто – кого.
Честно говоря, Света была немного разочарована перепалкой. Не ясно только, к недостаткам чьей режиссуры это следовало отнести – Сашиной ли любви к быстрым развязкам, или Светиной некомпетентности в вопросах освобождения заложников. К тому же все это было до зевоты тривиально.
Когда – буквально через десять секунд после начала штурма! – Света решилась войти, в квартире уже стояла полнейшая тишина. Сама квартира была просто огромная. Почти пустая и очень запущенная. Даже слишком запущенная. Как будто здесь за очень хорошие деньги поработала дизайн-фирма, специализирующаяся на декорациях для фильмов ужасов. Участники действа расположились в стандартнейших “киношных” позах: один бандюган с сильно завернутой за спину рукой лежал – морда в пол, – придавленный крепкой коленкой Феди Грымова; второй – с огнестрельным ранением в плечо – сидел на полу в коридоре и зло зыркал исподлобья на улыбающуюся Лэйму (а вот что за штуку она держала в руках – я вам не скажу. Потому что не знаю. То ли очень большой пистолет, то ли очень маленький пулемет. Не знаю, как стреляет, но выглядит внушительно).
Искушенные любители боевиков уже, наверное, догадались, что делал третий. Совершенно верно. Он стоял в самой дальней маленькой комнатке, левой рукой крепко прижимая к себе бледного, худого мальчика. Света сразу вспомнила и эту синеватую прозрачную бледность, и большой рот, и светлые непослушные волосы. Все это она не раз видела на фотографии в кабинете Виталия Николаевича Антонова. А в точно такие же серые печальные глаза она еще сегодня утром (тем, настоящим, СЕГОДНЯ, и тем, настоящим, УТРОМ) смотрела с любовью...
В правой руке у бандита был пистолет, направленный ребенку в висок. Картину дополнял Саша Самойлов с выставленными вперед пустыми руками – его пистолет, как и полагается в таких ситуациях, валялся далеко в углу.
– Боцман, Боцман, успокойся, – ласково приговаривал Саша, медленно пятясь в коридор.
– Стоя-ать! – заорал Боцман, сильно дергая мальчика.
Света удивилась, что ребенок на все происходящее реагировал совершенно индифферентно и только слегка морщился, наверное, когда было больно. В огромных руках бандита он выглядел крошечным. Света, забыв на время, что невидима, испуганно прижалась спиной к стене.
В этот момент в лице Боцмана что-то изменилось, и на этой отвратительного вида испитой подушке с черными дырками глаз появилось странное подобие злорадной улыбки. Смотрел он при этом куда-то мимо Саши, в угол.
Вот. Вот и появилось то самое, опасность, которая не давала покоя Свете.
Из темного угла под кривым креслом медленно выползала змея. Не очень большая, удивительно красивой расцветки, с маленькой узкой головой.
Саша ее не видел.
У мальчика глаза расширились до невероятной величины.
Если бы я не была ведьмой, я бы уже давно испустила дикий вопль и спокойненько сидела бы во-он на том шкафу. Но диплом! Я сама видела, как в нем, черным по белому, каллиграфически-официальным почерком было написано, что я, Жукова Светлана Вениаминовна, прослушала курс... и т.д. и т.п. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Вся небольшая, заваленная дрянным старым барахлом комнатка мгновенно отпечаталась в мозгу, словно четкий фотоснимок. Я увидела все, что хотела увидеть. Каждую долю секунды я знала расстояние (с точностью до миллиметра) до этой проклятой змеи. Еще я знала... нет, я чувствовала, что эта гадина безумно ядовита и нападает в основном резким броском, целясь в лицо или шею. На этот раз ей это не удалось. Единственное, в чем проявилась моя слабость (или просто неопытность), – я все-таки завизжала.
Саша потом рассказывал, что сам чуть не заорал от неожиданности, когда услышал вначале шорох за спиной, затем дикий вопль, а потом здоровенный кухонный нож сам собой соскочил со стола и принялся кромсать ползущую змею.
Глупость, конечно, немереная. А что, если у этого отмороженного Боцмана (пропади он пропадом вместе со своим кораблем и всей командой!) вдруг отказали бы нервы? И он от неожиданности пальнул бы парню в висок? Впрочем, раздумывать и рассусоливать было уже некогда. Сейчас необходимо использовать на полную катушку временно приобретенное преимущество – неожиданность.
С воинственным криком: “Саша, я здесь!” Света подскочила к Боцману и сделала первое, что пришло в голову. А именно: резко, двумя руками дернула вниз ствол пистолета.
До сих пор не пойму, почему я просто не ударила его ножом? Но, видно, мой боевой настрой весь вышел при виде мелко накрошенной твари, поэтому я даже не помню, как и куда выкинула нож. Но, как оказалось, и того, что сделала, было вполне достаточно.
В конце концов, отделение капитана Самойлова только временно занимается пустяками вроде той кладбищенской нечисти. Обычно-то делами посерьезней ворочают. И подобная операция для них – не самое сложное упражнение. Да и народ подбирался не по принципу кто дальше плюнет или у кого рожа шире. Друг друга через двухметровую стену видят и за километр слышат. Потому и работают, как один человек.
Разве что – с ба-альшими способностями. Да ладно, ладно, дайте человеку немного похвастаться. Тем более что финал операции можно было снимать на пленку и показывать в Высшей школе милиции, как учебный материал. Ну разве что с небольшой поправкой. Для успешного проведения данной операции хорошо бы иметь в штате хотя бы одного сотрудника, обладающего, гм, гм, нетрадиционными способностями.
Невидимая Света пригнула ствол пистолета вниз.
Саша в великолепном прыжке упал на пол вместе с ребенком.
А Гриша Серебряков сделал Боцману аккуратную дырку чуть повыше левой ключицы.
Вуаля!
– У-у, су-уки! – вопил заляпанный кровью Боцман, корчась на полу.
– Черт! – сказала Света, ударившись коленкой об пол, и стала видимой.
– Ты что, настоящий милиционер? – спокойно спросил ребенок, лежа у Саши на животе.
– Настоящий.
– А звание у тебя какое?
– Капитан.
– А разве капитаны не на кораблях?
– Нет, на суше тоже бывают, – ответил Саша и засмеялся. – Как тебя хоть зовут, дружище?
– Алексей Антонов, – строго ответил мальчик. – Можно я встану?
– Страшно было? – спрашивала Света Алешку, когда все уже кончилось и они с Сашей ехали к нему домой.
– Да нет, – меланхолично отвечал ребенок. – Я такое в кино сто раз видел. Я же знал, что милиция меня спасет.
Саша задумчиво кивал, сидя за рулем.
– Ты есть хочешь? – Свете очень хотелось прижать мальчика к себе, но вид у того был такой строгий и отстраненный, что она не решалась это сделать.
– Да нет, – рассеянно ответил Лешка и снова ушел в свои мысли.
– А что ты любишь? – не унималась Света.
Чего ты к нему пристаешь? Чего такого интересного ты хочешь услышать или увидеть в этом совершенно чужом тебе ребенке? Ведь ты его абсолютно не знаешь. Он – полностью твое собственное творение в этом мире. Основанное всего лишь на фотографии из кабинета Виталия и двух-трех обрывках фраз типа: “хилый, болезненный...”, “капризный, неуправляемый...”. В основном, насколько я помню, употреблялись нелестные и совершенно немужские эпитеты – Виталий был всерьез недоволен воспитанием сына и, как я подозреваю, даже делал попытки отсудить отпрыска себе. Точно, точно! Я вспомнила! Одно время мне казалось, что я вот-вот стану мачехой, и я даже купила книжку Спока! Потом, правда, все как-то заглохло. Я думаю, Виталию просто надоела сильная суета вокруг дела, требовавшего больших затрат, но не сулившего крупной прибыли.
– ^ Я сосиски люблю, – вдруг сказал Лешка. – И чипсы. И еще шоколад. Иногда.
– А во что ты играешь? – Интересно, что он ответит, если я даже приблизительно не знаю, во что играют современные семи-(шести-? восьми-?)летние дети.
– Вообще-то я на компьютере играю обычно... А ты на компьютере играешь? – Света вздрогнула, услышав до боли знакомые интонации. Так и почудилось, что Лешка сейчас добавит: “Болвасик”.
– Нет.
– Ты приезжай ко мне, я тебя научу. – Наконец-то в Лешкиных глазах мелькнул интерес. – Я тебе покажу мой новый “Варкрафт” и еще “Дьявола”.
– Спасибо, – робко сказала Света.
– Ты, главное, когда пойдешь в подземелье, первый меч не бери... А вот из бутылок из всех пей, они жизнь дают... – Света в первый момент не поняла, какое подземелье имеет в виду Лешка. Но потом сообразила, что он рассказывает о какой-то игре; – ...И главное – на карту все время смотри, чтобы к оркам случайно не зайти, я против них еще оружия не знаю... – Лешка говорил, все более и более увлекаясь.
Интересно, а это-то у него – откуда? Я не помню, чтобы Виталий что-то говорил об увлечении своего сына компьютерами. Света вдруг подумала, что вся эта затея с путешествием и освобождением – полный бред, пустяшная затея, игрушки обиженной девчонки-эгоистки.
Наверное, мне просто хочется, чтобы у него был именно такой, странный, задумчивый сын, который за все это время ни разу не улыбнулся, не заплакал, не позвал маму или папу. Скорее всего это все не имеет ничего общего с Алешей Антоновым, а просто-напросто говорит о моем стервозном характере. И вот тут как полезли вопросы – один другого интересней... Как, например, выглядит в этом мире Антонов наш, Виталий Николаевич? Судя по решительным антикапиталистическим действиям Саши, Антонов здесь вовсе не миллионер. Тогда почему украли ребенка? И у кого?
– Слушай, Саш, а как вся эта история увязана с деятельностью твоего отделения? Это ж, наверное, не просто моя инициатива – искать ребенка?
– Конечно, нет, – спокойно ответил Саша, искоса глядя на Лешку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55