— спросила доктор.
— Нет, — ответила я.
— Чем кормили и когда в последний раз?
— Да с полчаса назад, он съел муксунчик, курочку, печеночку, молочко и сливочки, — перечислила я, подумала и добавила, — а вот йогурт от Данон уже не стал.
Ветеринарша с изумлением посмотрела на меня и принялась доставать из шкафчика какое — то кишкообразное приспособление.
— Объелся ваш котенок. Будем делать промывание.
О, черт! Давайте я лучше не буду описывать эту процедуру. Через несколько минут после ее начала я не вынесла и выскочила в коридор.
— Ворон, иди и ассистируй, я не могу, мне его жалко!
Тот не слова не говоря исчез в кабинете.
— Помрет? — участливо спросил мужик.
Я прислушалась к воплям из кабинета, прерываемым бульканьем, и честно ответила
— Не знаю.
Еще минут через 15 Ворон вынес еще вопящего, но уже заметно похудевшего зайчика и мы, под сочувственные взгляды очереди поехали домой.
— Нафиг ты его обкормил, — ругалась я в машине.
— Так я ж хотел как лучше, — оправдывался парень.
— Чуть котенка не угробил мне!
— Ну не ругайся, Мария, я сам чуть не помер от страха
— За Бакса? — помягчела я.
— Не, боялся что ты меня убьешь, — признался парень.
Я скосила глаза на него, иронично осмотрела крепкую двухметровую фигуру и хмыкнула:
— Тебя убьешь…
— Хочешь попробовать? — ухмыльнулся он.
Я въехала в свой двор, как обычно бросила машину у заборчика — в гараж заезжать сплошной геморрой, и, выходя из машины, бросила:
— Послушай, ты часом не садомазохист?
— С чего ты взяла? — удивился он, выбираясь из машины. Припухший Бакс на его руках с диким видом озирал окрестности
— Да замашки у тебя какие — то странные.
— Нормальные замашки, — пожал плечами Ворон.
Я посмотрела на алеющее рассветное небо, вскинула руку с болтающимися часами на узком запястье. Шестой час утра.
— Слушай, а тебе чего от меня надо было, что ты среди ночи явился? Я тебе не назначала вроде? — я устала и хотела спать. А потому была стервозной.
— Да я мимо ехал, смотрю — свет горит, решил заехать. Твоя подруга открыла и сказала что ты с минуты на минуту будешь. Ну я и решил подождать.
— В ее постели? — уточнила ревниво я.
— С чего ты взяла? — недоуменно вытаращился он.
— Ты был полуголый!!! — негодующе возопила я.
Он внезапно рассмеялся, притянул меня в себе и расцеловал.
— Машка, мы пока не женаты для семейных сцен, — ласково шепнул он. — Я сок на рубашку пролил, прошлось снять.
Я счастливо вздохнула и обняла его покрепче. Все было предельно просто. Он меня любит — это было понятно. И его «пока » внушало определенные надежды.
— Спать хочешь? — спросил он меня.
— Угу, — промычала я, абсолютно счастливая в его объятиях.
— Тогда держи своего зайчика, — сунул он мне Бакса. — Извини, что ты сегодня из — за меня не выспалась.
Я стояла и смотрела как Ворон усаживается в свой лексус и думала о том, что я взрослая женщина, мне двадцать восемь лет, и ничего страшного не будет, если я попрошу его остаться со мной.
— Я завтра позвоню, — помахал мне Ворон, заводя машину.
— Постой! — приказала я.
Ворон вопросительно на меня посмотрел. Я вздохнула, залезла к нему в машину и решительно сказала:
— Послушай, нам надо поговорить. Ты знаешь, что ты мне нравишься, очень. Я тебе тоже нравлюсь. Так какого черта???
— Это все что тебя интересует в шесть утра? — резко спросил он.
— Это — меня в любое время интересует, — твердо ответила я.
— У нас ничего не выйдет, — в тон произнес он.
— Почему?
— На мне заклятье, — невнятно пробормотал он.
— Заклятье? Очень интересно, а я как раз специалист по снятию их!!! Что за заклятье?
— Меня однажды приворожили, — нехотя начал рассказывать парень, — и эта девочка меня бросила. Я очень страдал, пока одна колдунья не сжалилась и не сняла приворот. И поставила на меня заклятие — что я полюблю только свою половиночку. Родную мне во всем. Которая не бросит. А остальные мне противны, как жабы, особенно кто ко мне клеится. А я не хочу так с тобой. Ты хорошая, Машка.
Я молчала. Ощущение было такое, как будто я пропустила сильнейший удар под дых.
— А откуда ты знаешь, что я — не половиночка? — наконец с трудом спросила я. — Ты знаешь, я так как к тебе ни к кому не относилась.
— Потому что я знаю, кто моя половиночка, — мрачно ответил он.
Я отвернулась, рассматривая в окно залитый утренними лучами двор. Чья — то кошка пробежала…
— Не плачь, — тихо сказал Ворон, и прижал меня к себе. Я так же молча пыталась склеить разбитое сердце, а слезы сами струились по щекам.
— Она красивая? — глухо спросила я.
— Она родная, — поправил он.
— Кто она?
— Тебе не надо это знать, Мария.
— Ты меня поэтому убить хотел?
— Нет, — нехотя признал он. — Я тебя тогда плохо знал, и решил тобой пожертвовать, чтобы твои охранки на мне вечными были.
— Гад, — глухо простонала я. Хотя что это я? Это и так понятно было! Одно из соображений в пользу приворотов всех клиентов — это как раз то, чтобы они не додумались именно до такого. Другие заклятья со смертью ведьмы исчезают без следа, но охранки — охранки становятся вечными.
— Не плачь, я дураком был, — тихо сказал он, неумело стирая с моего лица слезинки.
— Давай я сниму заклятье, — тоскливо попросила я. — Я без тебя жить не могу.
— Это пройдет, — терпеливо ответил он, вытирая мне слезы. — А снимать заклятье не надо. Я ХОЧУ, понимаешь, хочу любить только ту девочку. Не обижайся, пожалуйста. К тому же не забывай, что у меня эээ… неприятности, ты знаешь. Что со мной случится — не хочу, чтобы это и на тебе отразилось.
Я молча кивнула, и вышла из машины. Ворон ничего не сказал. А что говорить? Все было сказано. А последняя фраза про якобы заботу обо мне вообще была бредом. Я пришла домой и в одиночестве на кухне выхлестала бутылку водки для спиртовых настоев. Мне было погано как никогда в жизни.
Разбудил меня телефонный звонок. Я было попыталась нахлобучить на ухо подушку и дальше спать, как вдруг опомнилась — определитель проговаривал номер Оксаны — моей коллеги, тоже ведьмы. По пустякам мы не звоним друг другу. Я протянула руку и схватила трубку.
— Алло!
— Мария? Это Оксана.
— Я поняла, Оксана. Слушаю тебя.
— Мария, Галина просит собрания.
— Хорошо, — медленно произнесла я. По идее каждая из нас имела право попросить ведьм собраться и решить ее проблему, с которой она сама не справляется. Но мы практически к этому не прибегали — слишком в большом долге тогда ведьма оказывалась перед кучей народа. То есть — ведьмы, которые ей помогли, примерно год могли ей вертеть по своему усмотрению.
— Тогда собирайся и приезжай к ней домой, я тоже сейчас туда еду. Адрес знаешь?
— Разумеется, буду через сорок минут, — ответила я и отключилась. Что такое случилось у Галины, что она пошла на такое рабство?
Я нехотя встала с постельки, прошлепала в ванную, быстренько приняла душ и умылась. Башка после вчерашней водки трещала немилосердно.
На кухне Маруська читала Космополитен и энергично чистила мандаринчики.
— О, старушка, ну ты и спать! — поприветствовала она меня.
Я в недоумении вскинула руку с ролексом, посмотрела на часы и ужаснулась:
— Уже три часа????
— Точно! — подтвердила Маруська. — Сережка мой звонил, едет нас с тобой попроведовать.
— Я сейчас уезжаю, дела, — быстро сказала я. Встречаться с влюбленным в меня Маруськиным мужем я совсем не хотела. Мужиков — их, знаете ли, как грязи. А подруга у меня всего одна — это я твердо уяснила.
— Сначала поешь, в микроволновке пицца только что разогретая и кофе свежесваренный.
Я кивнула, быстро позавтракала и бегом спустилась вниз.
Бабульки на лавочке, увидев меня, здорово оживились.
— А ведь мы сделали все, — гордо заявила бабулька в строгом сером платье. — Вон, наняли дворничиху, работает уже.
Я посмотрела за ее вытянутой рукой и хихикнула — та самая темненькая девчонка, что позавчера рассуждала о преимуществах работы дворничихой перед благородным трудом жрицы любви стояла и говорила с каким — то плюгавеньким мужичонкой у забора. Впрочем, девушка сейчас была пепельной блондинкой, что ее нисколько не изменило.
— Теперь — никаких поквартирных дежурств, не так ли? — подала голос Августа Никифоровна, озабоченно глядя на меня.
— Ну разумеется, — поспешила я ее успокоить.
Путь ко брошенной с утра бээмвушке проходил как раз около новой дворничихи и я, не утерпев, остановилась.
— Ну что, все же устроилась, я смотрю.
Парочка обернулась ко мне как по команде и я присвистнула — мужичонкой оказался Николяша. Вот козел, уже и дома меня нашел!
Николяша на меня посмотрел долгим взглядом и церемонно произнес:
— Здравствуйте, Маняша, как ваша мама поживает?
— Спасибо, отлично, — брякнула я.
— Мы тут с мамой хотели к вам в гости бы прийти, как вы на это посмотрите?
— А, это к ней, — махнула я рукой. — А вы тут чего делаете?
Глупый вопрос — понятно, что меня выпасает.
— Да вот, свою ученицу повстречал, — он кивнул на дворничиху. — Можно вас на кофе пригласить, Маня?
Я машинально полезла в сумочку, поискала кошелек, не нашла и огорчилась:
— Увы, Николай. У меня дела.
— Ну тогда разрешите откланяться, — он и правда слегка поклонился и засеменил со двора.
— Урод, — припечатала я ему вслед.
Девчонка удивленно поглядела на меня и сказала:
— Вы что! Это же Николай Марьянович!
Произнесено это было с придыханием и имя Николяши прозвучало с благоговейной интонацией.
Я внимательно на нее поглядела. Вроде не придуривается. Она тоже внимательно на меня посмотрела и сказала:
— А я тебя помню! Ты тут раньше работала, да?
— Ну, типа того, — уклонилась я. — А ты вроде темненькой была?
— Была, — кивнула она и с обидой сказала, — а этому козлу блондинки нравятся, вот я и перекрасилась!
— О! Кстати насчет блондинок — подружка твоя беленькая что, тоже в дворники?
— Не, — махнула она рукой, — Насте, дуре, повезло, она себе кекса богатого отхватила на днях! А я вот до первого сентября поработаю, хоть папашу пьяного не видеть.
— Настя? — переспросила я.
Вот тебе раз! Держите меня крепче, да ведь эта блондинка около моего Ворона — и есть ее подруга! Как я сразу не сообразила!
— Ага, Наська Солодовникова, мы учимся вместе в школе, а меня Натахой зовут. Сигареты не будет?
Я порылась в сумочке и вытащила стибренную вчера у Маруськи пачку «Явы».
— Фу, дрянь какая, — скривила Натаха носик, — «Парламента» — то что, нет?
— Да говори спасибо что хоть такие есть, — возмутилась я.
У меня вообще как у некурящей сигарет в сумочке отродясь не водилось.
— Да, подруга, у всех у нас бывают хреновые времена, — философично сказала она и выбила из пачки несколько сигарет. Одну она сунула в рот и тут же прикурила, остальные заныкала в нагрудный кармашек.
— Как работа? — спросила я.
— Да ниче, но вот как ты тут на такую тачку заработала — непонятно, — с сожалением окинула взглядом она мою бэмку.
— А что тут непонятного? Ты на дом посмотри, тут знаешь какие кексы живут? — подмигнула я ей.
— И что? Подарили? — затаила она дыхание.
— Дарят только подарки на Новый год и День Рождения, и то в пределах стольника, а я — заработала! — отрезала я.
— Поняла — поняла, — с умным видом кивнула она.
— Ну я пошла.
— Ага, еще встретимся.
Кажется, я только что создала филиал местного борделя в нашем милом домике. Ну да что делать — я всегда одобряла асоциальные поступки.
В доме Галины стоял запах горя. Сразу же было понятно — здесь кто — то умер. Зеркала были занавешены черной тканью, слышался какой — то безнадежный плач, кроме меня собралось достаточно много ведьм и просто незнакомых мне людей. И все ходили на цыпочках и разговаривали вполголоса.
Я зашла в комнату — пожилая женщина у окна в черном навзрыд рыдала, спрятав лицо в ладонях.
— Мама, ну мама, — безнадежно тянула ее за подол кроха лет пяти. На столике стоял портрет юной девушки в траурной рамке, и перед ним горела одна свеча. Со смешанным чувством я всмотрелась в прехорошенькое ненакрашенное личико, светло улыбающееся с портрета. Бог мой… Немного краски — и я ее знаю… Жгучая ревность, свившая гнездо в самом сердце, медленно растаяла, оставив вместо себя жалость. Совсем дитя, не пожила еще толком, Наська, Наська…
Я осторожно закрыл дверь и пошла разыскивать Галину. Нашла я ее в прихожей. Вежливо и спокойно ведьма прощалась с мирскими. Увидев меня, она мне кивнула:
— Здравствуй, Мария. Спасибо что пришла.
— Здравствуй, — тихо сказала я. — Что произошло?
— Мария, пять минут, хорошо? — показала она глазами на мирских. — Подожди пока с остальными в гостиной.
Я кивнула и пошла обратно в гостиную. Собравшиеся ведьмы, человек десять, тихо переговаривались, ожидая хозяйку. Наконец она явилась, строгая и печальная.
— Сестры, — начала она. — Спасибо вам, что откликнулись вы на мою беду, не оставили меня и пришли.
— Погоди благодарить, Галина, — прошамкала Пелагея из уголочка, — я как — то сделала сбор, так все на свете прокляла потом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36