Я заглянула. Большая, толстенная книга лежала там. Черный кожаный переплет был украшен белой надписью — «Библия ведьмы».
— Твое, — сухо сказала бабушка. — Никому в руки не давай, передать можно только дочери или внучке. Да повидайся с Сашкой своим, измаялся парень, только о тебе и речь.
— Магда — дурра, — раздался надо мной пронзительный голос и я изумленно подняла глаза. Надо мной на балке сидел здоровый попугай и чистил перышки.
С минуту я непонимающе таращилась в пустоту. Реальность в виде моей собственно квартиры и меня, лежащей в кроватке, была слишком контрастной. Только что я держала руку бабушки. Только что Димка неловко чмокнул меня в щечку, сказал что он меня все равно найдет и опрометью убежал. Странный сон… Я заново пережила свое детство. Но про то что есть Библия Ведьмы — я узнала только что. Бабушка так и не успела передать мне родовую Книгу, не успела благословить… А все мать, которая не соизволила отвезти меня к умирающей старушке.
— Машка, — тихо позвал меня чей — то голос.
— А? — отозвалась я.
— Чего на завтрак будешь?
Я подумала, и сообразила — Маруська. Приподнялась на локте, и увидела ее на другом конце кроватки.
— Кофе, как обычно, но сварю сама, ты его слишком крепким варишь, зубы сводит.
— А я тосты поджарю тогда. Тебе чем их помазать?
— Йогуртом, — ответила я. — Черничным.
Маруська встала и в одних трусиках прошлепала в ванную умываться, и я завистливо посмотрела ей вслед — именно такую форму груди я всю жизнь хотела — третий размер, и плотная, словно ей силикона накачали. У меня ж она сначала была маленькая и невыразительная, потом я подколдовала и она стала невыразительной, но очень большой. Зато у меня талия пятьдесят восемь сантиметров, и а не семьдесят два как у Маруськи!
Я сладко потянулась и тут увидела ЭТО. Крошечное белое пёрышко лежало слева на моей подушке. Снежно — белое, оно искрилось, словно бриллиант высокой чистоты. Бог мой!
Я осторожно подхватила пёрышко, благоговейно полюбовалась на него и убрала в стенной сейф.
У меня дома побывал Ангел….
Мой проводник в мой сон…
Подойдя к окну, я раздвинула шторы, вышла на лоджию и несколько минут просто стояла, наблюдая за рассветным городом. В такое время, на заре, когда тишина стоит на улицах и свежий ветер шелестит листвой, хорошо творить светлую магию. Лечить малышей, возвращать в семью любимого мужа, делать удачу.
Только вот на сегодня у меня нет клиентов. Поэтому я просто постояла, наслаждаясь рассветом, вернулась в спальню и накинула халат.
Умываясь, я анализировала сон. Детские воспоминания — шелуха. Бабушка открыла мне, где лежит Книга и велела повидаться с неким Сашей. Каким Сашей ? У меня Саш много.
Беда с этими пророчествами — никогда не скажут ясно, мол, сделай то — то и то — то. Нет, все приходится домысливать.
Ладно. Для начала навестим бабушкин дом, а там видно будет.
Быстренько набрав номер Ворона и сказала:
— В общем, первое звено у меня есть, до обеда меня не будет, а там встретимся.
— Ты всегда так лаконична? — хмуро спросил он.
— А чего вату — то катать? — хмыкнула я, откручивая кран и затыкая пробкой ванну. — Мне не за это деньги платят. Кстати — ты аванс приготовил?
— С тобой неприятно иметь дело, — произнес он.
Плеснув от души пены, я добавила горячей воды и рассудительно заметила:
— Ты определись, я должна тебе нравиться или деньги искать? Если нравиться, то это гораздо дешевле, 500 рублей в час и не ко мне, но телефон знакомых девочек по вызову подскажу без проблем.
— Если таких же страшных как ты — то лучше не надо, — не полез за словом в карман Ворон.
Я молча нажала на кнопку отбоя.
Потом кое — как засунула волосы под полиэтиленовую шапочку и залезла в ванную. Телефон тут же зазвонил.
— Да, — спокойно отозвалась я, намыливая левую ногу.
— Ты что, обиделась? — раздался покаянный голос Ворона.
— Потом обсудим. Приготовь аванс, — бесстрастно сказала я и нажала на отбой.
Козел!
Тварь, убийца, недоносок, motherfucker, bloody bastard, merde!
— Машка! — раздался вопль Маруськи через несколько минут.
— Ну? — лениво отозвалась я.
— Старушка! — Маруська возникла на пороге ванны и бросила мне полотенце. Пока я вытиралась, она села на стул и поведала :
— Короче, мне домой нельзя.
— Вот и славненько! — обрадовалась я.
— Представляешь, Сереге своему сейчас позвонила — на меня там все старушки ополчились, вчера чуть ли не митинг устроили около подъезда.
— А чего им надо? — удивилась я.
— Так права моей сумасшедшей бабули отстаивают, — мрачно отозвалась подруга, — кто б мои права на спокойную жизнь у нее отстоял.
— Отстоим, не переживай, — подбодрила я ее, и натянула халат.
— Ты меня кофеем сегодня поить будешь? — улыбнулась Маруська.
— Блин, ну а куда ж я денусь? — ответила я и мы пошли на кухню. Через десять минут мы попивали кофе и думали как жить дальше.
— Мне б отоспаться, — мечтательно заявила Маруська.
— Ага, спи, а я по делам скатаюсь, — кивнула я.
— Когда приедешь? Давай я к твоему возвращению персиковый пирог испеку?
— И коту баксы поменяешь? — уточнила я.
— Поменяю, — согласилась она.
— Тогда к пяти часам я наверно приеду обратно, — взглянула я на свой крутой ролекс.
За что Маруську люблю — готовит гениально. От меня же все бойфренды, которых я вовремя не приворожила, посбегали. Потому как парни — создания странные. Точно знаю, что когда они живут одни, то способны питаться чуть ли не сухой перловкой. Однако стоит им завести девушку — и все меняется. На завтрак нам надо телячью отбивную, на обед — комплекс из трех блюд минимум, ужин — это вообще святое и приравнивается к празднику. А я готовить не умею и потому спокойно пью кофе на завтрак и заказываю пиццу на обед. Поэтому я и живу одна, наверное.
Выпив кофе, я потянулась за трубкой и позвонила матери.
— Алло, — раздался в трубке ее голос.
— Мам, эт я. Ты в бабушкином доме давно была?
— Ну здравствуй, ты там как ? — осторожно спросила мать.
— Я нормально, не переживай, — успокоила я ее.
— Точно? А то давай я приеду?
— Точно — точно! — перепугалась я. — Я, собственно, в деревню собралась, отцу чего передать?
— Что б он сдох скорей, алкоголик чертов! — выкрикнула мать.
— Ага, ясно, целую, — быстренько протараторила я, но мать была начеку.
— Погоди, — велела она, — когда приедешь?
— Вчера была, — удивилась я.
— Ну спасибо, уделила матери минутку, — вредно произнесла она.
Я, памятуя, что спорить с ней бесполезно, заканючила:
— Ой, мам, ну ты же знаешь — поспать не успеваю…
— А кто виноват? Пошла б в педагогический, как я хотела, жила б сейчас спокойно, — ответила мать. Моего занятия она категорически не одобряла.
— Ну мам, — предупреждающе буркнула я. Я тоже не одобряла ее нотации.
— Ладно, большая уже. — Скрепя сердце мама остановила поток нравоучений и спросила : — Так ты чего в деревне — то хотела?
— Да вот, надо съездить.
— Зачем?? — изумилась она.
— Позагорать, — буркнула я. — Там все нормально, не знаешь?
— А что может случиться?
— Бог мой, — я начала терять терпение, — возможно, там уже на крыше березки растут, или вообще местные на дровишки разобрали. Я ж там четыре года не была!
— Отец твой там живет, так что ни березкам ни дровишкам я не удивлюсь, — сухо обронила она.
— Хм, все еще? Ну ладно, пока тогда. На днях заеду, — и я отключилась.
Слово «твой отец» мать произнесла таким укоризненным тоном, словно за этот факт я несу персональную ответственность. Папа был алкоголиком по складу души. Во всяком разе вылечить я его так и не смогла. Для этого надо хоть немного желания самого подопечного избавиться от тяги. Но этого мне бабушка не сказала, пока я сама не поняла потом на собственном опыте. За несколько лет я перепробовала все до единого заклинания на отце. Причем неудачи я объясняла тем что у меня недостаточно силы. Каждый раз чувствуя, что я стала опытнее и сильнее, я заново принималась за папу. Но потом я разделила с ним его душу по праву кровного родства — есть такое сложное заклинание — и за то краткое мгновение я его поняла полностью. Отцу нравилось пить. Нравился вкус водки, нравилось как она обжигающей струей бежит по пищеводу. Но больше всего — нравилось то, что она дает — его собственный мир, где он — умный и сильный мужчина. В этом мире все легко и просто, женщины — красивее, проблемы не имеют значения, а значит, их нет. В этом мире ему было светло и спокойно, и алкоголь был единственным проводником в него. Поэтому мой папа любил водку.
Мать же моя, как я уже упоминала, до невозможности правильна. Отцу приходилось очень тяжко. Мать его пилила денно и нощно, пока наконец бедный папик не догадался сбежать в деревню в бабушкин дом. Я была за него очень рада — папик наконец — то зажил счастливо и спокойно. Самогона в деревне навалом, картошка и огурчики соленые на закусь свои — чего еще ему надо для счастья?
Как бы то не было, я насыпала нарезанной телятинки Баксу, одела легкие шорты с майкой, чмокнула любимую подружку и отчалила в деревню.
По дороге я заехала в магазины, и теперь я везла для отца новую чистую одежду, все для бритья, шампунь и мыло. Я конечно понимала что папику в его иллюзорном мире это не требуется, однако упорно каждый раз при встрече пыталась придать ему человеческий вид. Багажник я забила продуктами — деньги, какие и были, он явно давно пропил и питается теперь стопроцентно огурцами с огорода. Если их еще кто — то посадил, конечно.
Путь был неблизкий — почти 200 километров.
Пока выехала из города, основательно изжарилась и похвалила себя за предусмотрительность, что практически ничего на себя не надела. Да еще и купила десяток бутылок ледяной газводички. Я быстренько вскрыла пряжкой от ремня безопасности металлическую крышечку и блаженно принялась попивать «Буратино». Где — то я читала, что в стеклянных бутылках из темного стекла напитки лучше сохраняют температуру, чем в тонких жестяных баночках. Истинный крест, моя газводичка была ледяная — и именно в такой вот пивной стеклотаре.
Движение на трассе по мере удаления от города все затихало и затихало. А жара прибывала так, что мне оставалось только проклинать свое невезение — как невовремя кондиционер — то сломался! Было ощущение, что я еду в большой духовке, и курочка для запекания сегодня я. Ощутив, как струйки пота стекают уже и по ногам, я не выдержала. Воровато оглядев пустынную трассу, я вытянула левую ногу в окно и с наслаждением ощутила, как здорово ее обдувает ветер. К черту! У меня все равно коробка — автомат, угрозу я потому не представляю, да и некому ее представлять. Поддав газку, и подложив под высунутую ногу свитер, что б не резало ребром окошка, я понеслась дальше, попивая следующую бутылку газводички — на этот раз «Дюшес».
Гаишников я увидела слишком поздно. Выворачиваю из-за поворота, а они тута! Ну никак я не ожидала их увидеть, Богом клянусь! Не знаю, кто больше был потрясен — я их коварством, или они — моей наглостью, но я как с добрым утром проехала мимо них с торчащей из окошка ногой и на 150 км/ч. Они даже среагировать не успели. Правда, потом я увидела, как они очнулись и сделали мне знак, чтобы я остановилась. Вот черт! Я мудро решила сделать вид, что я в зеркало заднего вида не смотрела, а значит ничего не видела. Однако враги мои не успокоились и, быстренько вскочив в машину с мигалками, догнали меня и по матюгальнику приказали остановиться. Вот черт!!!
Что делать мне было, бедной сиротке? Припарковалась и жду неприятностей.
Из машины тут же высыпали все три гаишника, и один, сурово представившись, грозно на меня посмотрел.
— Ну? — выжидательно спросила я. Грозно смотреть я еще лучше него умею вообще — то. К тому же это не злые на меня городские гаишники, хотя я и с теми в половине схваток победительницей выходила.
— Нога почему высунута? — хмуро спросил он.
— Вам не нравится моя нога? — поразилась я и бодро перечислила : — Вы только посмотрите, изумительно стройна, длинна, гладка и загорела!
— С ногой из окна — не положено, — нахмурился еще больше гиббон, даже не взглянув на мою изумительно стройную, длинную и так далее ногу.
Я озверела и тут же навсегда занесла гаишников в свой черный список. Ноги — это вообще единственное, что у меня есть красивого, и проигнорировать их — значит навлечь на себя неприятности.
— Значит, не положено? — нехорошим голосом переспросила я.
— Не положено, — твердо ответил гиббон.
— И где ж это сказано? — сощурилась я.
— В документах! — слегка задумавшись, ответил он.
— Документ мне этот покажите сначала, где сказано что водителю запрещается ездить с высунутой ногой из окна, потом будем разговаривать, — холодно отпарировала я.
Гиббон надолго задумался. Выручил его другой гаишник, заявив:
— По правилам, если из автотранспорта выдается наружу негабаритный инородный предмет, на его конце должен висеть красный флажок. А у вас я такого флажка не вижу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36