Ну точно женилась бы!
— Кто такая?
— Ведьма тоже, на днях меня чуть не убила. Представляешь??
— Как так — чуть не убила? — поразилась Маруська. — Она ж старая и неповоротливая.
— При чем тут это? Магией, — объяснила я, помахала пальчиками, стряхивая крошки и ухватила следующий кусочек.
— Вот сволочь! — с чувством сказала подружка.
— И не говори, — поддержала я. — Поехала в деревню по делам, а она меня там в засаде ждала. Еле отбилась, блин!
— А сегодня — то ты ее где нашла?
— Ты не поверишь, Марусь. Я ее у порога встретила. Иголки нам в дверь втыкала.
— Вот ничего себе, — всплеснула руками та.
— Сейчас поедим — и пойдем допрашивать, — постановила я.
— Тогда я уже поела! — воскликнула Маруська. —Я, старушка, ни разу не видела как ведьм допрашивают! Жечь ее бум?
Я подумала и с сожалением возразила:
— Классная мысля, но прецедент создавать опасно. А то кто его знает, как жизнь повернется!
— Как скажешь, — вздохнула подружка. — Пошли?
— Ну пошли, — согласилась я, — только ты будешь держаться позади, чтобы она тебе ничего не сделала, ладно?
— Ага, и гитару возьму, если что — буду бить по кумполу! — воодушевилась та.
Я быстренько перемыла посуду, подхватила мартини и мы отправились в Каморку. Грицацуева сидела, недобро на нас посматривая.
— Леди, — произнесла я. — Сейчас мы вас совсем — чуть — чуть полечим, однако если я пожалею о своей доброте — имейте в виду — в гневе я неприятна. От вас требуется рассказать почему вы жаждете моей смерти. Надеюсь на понимание.
И я, сняв ленты скотча, влила в нее рюмочку мартини. Очень маленькую рюмочку.
— Можешь говорить? — вопросительно посмотрела я на нее.
Та подумала и нехотя открыла рот.
— Что валандаешься, все равно меня утром на помойку свезешь в мешке.
— Ах мы решили поиграть в Зою Космодемьянскую? — подняла я бровь. — Маруся, моего благородного порыва не оценили. Будь добра, напиши ей табличку на шею «ОНА УБИВАЛА ДОБРЫХ ВЕДЬМ » и неси утюг. На помойку конечно не свезу, но помучаться придется.
— Ага, — шагнула она к двери.
— Ворон тебя заказал, — как — то устало произнесла ведьма. — Но я не хотела, Мария, твоей смерти.
Вот ничего себе! Я неверяще посмотрела на нее — Ворону я нравлюсь, несмотря на все его нелестные высказывания, слепой надо быть, чтобы этого не почувствовать! В конце концов — он приворожен, не бог весть как, но на пару месяцев — результат гарантирован. К тому же у него сложная ситуация и я ему элементарно нужна, чтобы сохранить шкуру — товарищам типа Зыряна бить себя в грудь копытом и каяться «Ну не шмогла я, не шмогла!» — бесполезно.
— Маруся, в прежнюю позицию, — велела я, и она тут же встала за Грицацуевой с гитарой в руках. — Расскажи подробнее, — посмотрела я на ведьму.
— Он позавчера пришел ко мне и положил передо мной задаток за твою смерть, — монотонно начала Грицацуева.
— А ты сразу и ухватилась, — кивнула я. — Сколько хоть дал?
— Пять тысяч, но я от них отказалась. Сказала что у нас баксы так не зарабатываются, и если убью я тебя, следом за тобой в могилу сойду.
— Верно, — кивнула я. Ведьму убивать — себе дороже, дух ее потом не успокоится, пока убийцу на тот свет за собой не утянет. А уж как там убитый и убиенный разбираться будут — никому не ведомо. — И как же он тебя уговорил ?
— Мария, у тебя дети есть? — спросила вдруг Грицацуева.
— Нет конечно, — пожала я плечами. — Я ж незамужем.
— Тогда не знаю, поймешь ли, только не уговаривал он меня, — качнула она головой и слезинка скатилась по ее щеке. — Сын мой, 16 лет парню всего, у него залогом. Потому и пляшу под его дудку, ослушаться боюсь.
— Вот тебе раз, — удивилась я. — А ты на Ворона магией — то не могла повлиять?
— После твоих оберегов? — горько усмехнулась та.
Я задумалась. Ситуация была отчасти комичной — я сама лично сделала Ворона неуязвимым. А мои охранки еще ни одна ведьма не пробила.
— Послушай, Грицацуева, — начала я.
— Как ты меня назвала?? — поразилась она.
— Ну мы же не знакомились, это я тебя для себя так обозначила.
— Я Клавдия Никитична, — вскинула она голову.
— Еще одна, — бормотнула я озадаченно, вспомнив секретаршу Ворона. — Нет уж, раз так, то оставайся — ка ты лучше Грицацуевой. Так вот. Объясни, а почему ты со мной из вон рук плохо работала? Несерьезно меня заморозила в деревне, да и сегодня не прогадала, когда я точно буду отсутствовать и тебе не помешаю работать с моей дверью?
Этот вопрос меня здорово мучил. То что Грицацуева воспылала ко мне симпатией и потому спустя рукава работала — я отмела сразу. Но тогда — почему?
— Любит тебя кто — то сильно и прикрывает тебя это, как щитом, — обвиняющее произнесла ведьма. — А работала я на совесть, сына надо выручить хотя бы, я то что, моя жизнь пройдена, — махнула она рукой.
— Вот видишь, какая я умная, что кучу мужиков напривораживала, — наставительно обратилась я к Маруське.
— Да нет, тут как раз никаким приворотом не пахнет, настоящее, — отрезала Грицацуева.
— Как не пахнет? — растерялась я.
— На тебя посмотреть, так тебя будто без приворота и не любили, — буркнула Грицацуева.
Я промолчала. Не любили потому что и в самом деле. Ни разу. Не было у меня не свиданий с мальчиками. Никто меня не провожал до дому, не приглашал в кино или на футбол. Все мои сверстницы давно уже замужем и растят детей. А я смирилась с тем что буду одна. Потому что привороженные — не вариант. Когда привораживаешь — отдаешь этому человеку все до капельки хорошее отношение, что есть у тебя в душе персонально к нему. Закон сохранения энергии, сэр. Из ничего — даже любовь не рождается. И уж там, в душе привораживаемого твои эмоции прорастают и растут буйным цветом. А сама я остаюсь ни с чем. Мне просто-напросто нечем любить тех, кого я приворожила.
Кто ж меня так любит по настоящему, а я не знаю? А, к черту! Наверняка я поразила воображение какого нибудь маргинала, кто на такую обезьяну как я поведется.
— Что ты, Мария, делать со мной будешь? — просительно взглянула на меня Грицацуева.
— Отпустить — тебе придется меня по любому убить, — начала я размышлять вслух. — Не отпустить — значит надо с тобой что — то решать…
— А Ворон другую наймет, — подала вдруг голос молчавшая до этого Маруська.
— И то верно, — погрузилась я в неприятные размышления.
— Надо с ним урегулировать как — то, — опять подала голос Маруська. — Съезди да трахни его хорошенько, что ли. Он тебе тут же все простит.
— Думаешь? — протянула я.
— Ага, — кивнула та. — И платье белое одень. Прикинься красивой невинной овечкой, помогает здорово.
А еще немного подумала и пришла к выводу что в Маруськиных словах резон есть. Идти и напрямую выяснять, чего ему от меня надо — придется.
— Хорошо, — кивнула я. — Этой — матрасик выдать, руки сковать, рот заклеить.
— Не по-людски, — нахмурилась Маруська.
— Если по-людски, то она тут же как я уйду колдовать начнет, хочешь с ней остаться тогда? — предложила я.
— Нет, — быстро ответила Маруська. — Потом подумала и упрямо мотнула головой. — Не могу я так. Не по-людски!
— Ладно, — кивнула я. — В крайнем случае — напои ее хорошенько мартини и сними скотч с губ. Колдовать она не сможет нетрезвая.
— Вот это уже лучше! — обрадовалась сердобольная Маруська.
Я вздохнула и пошла звонить Ворону.
Сотовый он долго не брал. Наконец, раздался его сонный и недовольный голос :
— Алло!
— Привет, — я тяжким вздохом произнесла я. — Как дела?
— Мария? — недоверчиво спросил он.
— Мария, — призналась я, — ничего что я в такое время звоню?
— Да нет конечно, — горячо заверил он меня. — У тебя проблемы?
В голосе его явственно слышалась забота и желание оградить меня от всех невзгод.
— Нет, вернее да, — призналась я. — Можно я к тебе приеду? Надо поговорить.
— Конечно, приезжай, — сказал он и добавил, — ты на меня еще обижаешься? Я днем насчет внешности твоей проехался.
— А тебе это важно? — снова тяжко вздохнула я.
— Наверно.
— Обижаюсь, — честно сказала я. — Мне не очень повезло с внешностью, Ворон, и я сама об этом знаю, наверно не надо меня все же тыкать в это.
— Извини, я веду себя как мальчишка. Это сродни дерганию за косичку девчонок в школе, — вздохнул он и положил трубку.
Вот черт! За косичку меня дергал только Димка, когда она немного отросла к одиннадцати годам. И я понимала — это все его невысказанные мечты и желания, как мне об этом рассказать, он просто не знал, и потому страдали мои волосы. Дергая меня за косичку, Димка рассказывал мне, как он мечтает сходить со мной в кино, посидеть на берегу нашей речки, что ему хорошо около меня. Я это понимала, и не обижалась на него.
Вряд ли Ворон имел это же в виду. Как можно любить человека, и в то же время хотеть его смерти — я решительно не понимала.
Но тем не менее воспоминание о Димке меня взбодрило, и я почувствовала себя гораздо увереннее.
За следующие полчаса я успела одеть белое открытое платье, распустить волосы, сделать макияж и побрызгаться из баночки заготовленной водой с заклинанием красоты. Повертелась перед зеркалом и пошла на тестирование к Маруське — она в Каморке спаивала Грицацуеву.
— Супер, — пораженно вздохнула Маруська. — Ты как это делаешь?
— Да я краситься просто умею, — самодовольно отозвалась я. — Ну и гламарией облилась немного.
— А ты чего тогда всегда страшненькой — то ходишь?
Я посмотрела на нее, во все глаза рассматривающую меня, вздохнула и честно призналась :
— Лень мне каждый день красоту наводить. Я ж блондинка, пигмента нет, вот и получается, что я не страшная, а просто бесцветная. С макияжем — то я о-го-го! Ты мне просто скажи — я трону его сердце? Мне нужно сейчас пробудить в нем нежность, а не страсть. Получится?
— Такой — получится, — серьезно заверила меня Маруська, чокнувшись с Грицацуевой. — С Богом.
И я пошла.
Пацаны на лавочке все как один замолкли, увидев меня. Ночь на двор, чего людям не спится? Я скромно опустила очи долу и проплыла к своей машине. Нежная, беззащитная овечка — только этот имидж мог сейчас сработать. Ворон привороженный. Он должен меня захотеть охранить и защитить.
Не зря я мучалась со своей гламарией! Ох не зря! Все эти русские заговоры, «что б понравиться», — полная туфта, эффект небольшой и чисто психологический, а если глаза закрыть, так половина дурнушек и без гламарии окажутся чертовски привлекательными! Да вот только всем вокруг глаза не завяжешь. Я что сделала — первым делом приготовила основу — родниковая чистейшая вода, ну и так, немного ее приправила. Масло ландыша, в аромате которого сплелись, словно любовники в жарком объятии цикламал и буржонал. На что ведутся глупые сперматозоиды, ускоряя свое движение. Сандал, притягивающий своим неприкрытым эротизмом, теплым и чарующим, заставляющий бурлить кровь в жилах и мечтать о несбыточном. Пачули, обволакивающий запах пачули проникает в душу, разъедает все выстроенные кордоны и иланг — иланг после такой атаки проникает людям прямо в сердце — что бы легко войти в распахнутые ворота выбросившей белый флаг крепости. Заполировала я эту адскую смесь заклинанием оморачивания, обычно использовавшийся для того, чтобы заставить парня жениться на определенной девушке. Вышло, как ни странно, просто чудесно. И несмотря на то что я деру по пятьсот зеленых за пол-литровую банку, обычную плебейскую банку из — под кабачковой икры, до краев залитой гламарией, желающих ее купить не переводится. За все это время претензии предъявила только одна дама, которая почему — то решила что сей ценный продукт надо употреблять внутрь, еле успокоила ее муженька.
Охрана дома Ворона пропустила меня беспрепятственно. То ли он их предупредил, то ли они просто на меня засмотрелись. Второй вариант мне неожиданно понравился и я робким взглядом лани посмотрела на охрану из — под ресниц, не прерывая шага. Я однозначно произвела впечатление. У меня даже слегка закружилась голова — настолько неожиданно приятно оказалось быть поразительно красивой и нравиться. Бог мой! А может права Маруська и макияж с чарами нужно накладывать почаще? Заготовить впрок трехлитровую банку лично для себя — на пару месяцев хватит. Мысль меня вдохновила, однако пока я поднималась на лифте, скептически хмыкнула. Я стану предметом насмешек всех ведьм в округе, скажут мол, Машка совсем голову потеряла. И правда это выглядело как — то смешно — ходить постоянно под гламарией.
Двери лифта распахнулись. Подперев стенку плечом, напротив стоял Ворон, босой, слегка взлохмаченный, в длинном махровом халате.
— У охраны глаза при виде тебя на лоб наверно вылезли, — ласково улыбнулся он, увидев меня.
— Вылезли, — подтвердила я и мы рассмеялись.
— Пойдем? — он вопросительно кивнул на дверь квартиры.
— Приглашаешь? — далее взмах ресницами, нежный взгляд.
— Приглашаю, Мария. Ты у меня еще ни разу не была.
Он подошел, взял меня за руку и внезапно приложил мою ладошку тыльной стороной к своей щеке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36