- Батчер?
Он подошел к ней, черты его лица были окутаны цветным туманом.
Остановился, кивнул.
- Почувствовав себя лучше, я решила прогуляться, - объяснила она. -
Что это за часть корабля?
- Помещения лишенных тела.
- Я должна была знать... - они пошли в ногу. - Вы тоже прогуливались
здесь?
Он покачал тяжелой головой.
- Чужой корабль проходит вблизи "Тарика", и Джебел хочет прослушать
донесение чувствователей.
- Союзник или захватчик?
Батчер пожал плечами.
- Мы знаем только, что это не человеческий корабль. В семи
исследованных галактиках с начала межзвездных полетов было обнаружено 9
разумных рас. Три из них определенно поддерживали Союз. Четыре приняли
сторону Захвата. С двумя невозможно было установить связь.
Они так далеко зашли в сектор лишенных тела, что вокруг ничто не
казалось материальным. Стены были синим туманом с углами. Отдающийся эхом
шелест обмена энергией, вызывал отдельные вспышки, и перед ее глазами,
дразня, возникали образы полузнакомых привидений, которые как будто прошли
мгновенно назад, но сейчас их нет.
- Далеко ли мы идем? - спросила она, решив идти с ним, думая в то же
время: если он не знает слова "я", как же он может понимать слово "мы"?
Понимая или нет, он ответил:
- Скоро.
Потом взглянул прямо на нее своими тяжелыми глазами и спросил:
- Почему?
Тон его голоса был настолько отличен от того, что она знала, и не
соответствовал тому, о чем они говорили в последние минуты, что она стала
рыться а памяти, пытаясь вспомнить, что же она такое сделала?
Он повторил:
- Почему?
- Что "почему", Батчер?
- Почему спасение Джебела от Корда?
В этом вопросе не было возражения, только любопытство.
- Потому что он мне нравится, потому что он нужен мне, чтобы
доставить меня в штаб-квартиру, к тому же мне было приятно, что я... - она
запнулась. - Вы знаете, кто это - "я"?
Он покачал головой.
- Откуда вы пришли, Батчер? На какой планете вы родились?
Он пожал плечами.
- Голова, - сказал он спустя мгновение. - Сказали, что что-то не в
порядке с головой.
- Кто?
- Доктора.
Голубой туман плыл между ними.
- Доктора на Титане? - продолжала спрашивать Ридра. Батчер кивнул. -
Почему же вас тогда поместили в тюрьму, а не в госпиталь?
- "Мозг не болен", - сказали они. Эта вот рука, - он поднял левую
руку, - убила четверых за три дня. Эта рука, - он поднял правую, - убила
семерых. Разрушила четыре здания термитом. Нога, - он шлепнул себя по
левой ноге, - пнула в голову охранника в телехронном банке. Там очень
много денег, слишком много, чтобы унести. Унести можно было четыреста
тысяч кредитов. Немного.
- Вы ограбили банк телехрона на четыреста тысяч кредитов?..
- Три дня, одиннадцать человек, четыре здания: все за четыреста тысяч
кредитов... Но Титан... - лицо его дернулось, - там было совсем не весело.
- Я слышала. Как долго они не могли вас поймать?
- Шесть месяцев.
Ридра свистнула.
- Снимаю перед вами шляпу, раз вы смогли так долго продержаться после
ограбления банка. И вы обладаете достаточными знаниями, чтобы сделать
сложное кесарево сечение и извлечь плод живым. В этой голове кое-что
имеется.
- Доктора сказали, мозг не глупый.
- Послушайте, мы с вами разговариваем и будем разговаривать еще. Но
сначала я должна научить... - она запнулась, - научить мозг кое-чему.
- Чему же?
- Насчет "вы" и "я". Вы слышите эти слова сотни раз в день. Разве вы
никогда не задумывались, что они означают?
- Зачем? Большинство вещей понятно и без них.
- Ну, давайте говорить на том языке, с которым вы выросли.
- Нет.
- Почему же нет? Я хочу установить, знаком ли мне этот язык!
- Доктора сказали, что что-то не в порядке с мозгом.
- Хорошо. Но что же не в порядке?
- Афазия, аплексия, амнезия.
- Да, это осложняет дело, - она нахмурилась. - Это произошло до или
после грабежа банка?
- До.
Она старалась привести в порядок то, что узнала.
- Что-то произошло с вами. В результате вы утратили память,
способность говорить, читать, и первое, что вы сделали после этого -
ограбили телехронный банк... который именно банк?
- На Реа-IV.
- А, небольшой. Но однако... вы оставались на свободе шесть месяцев.
Есть ли у вас хоть какое-нибудь представление о том, кем вы были до утраты
памяти?
Батчер пожал плечами.
- Я полагаю, что были проверены все возможности, что вы работаете на
кого-нибудь под гипнозом. Вы не знаете, на каком языке говорили до утраты
памяти? Что ж, ваши речевые образы должны основываться на вашем прежнем
языке или вы узнали бы о "я" и "мы" просто услышав новые слова.
- Почему эти звуки должны означать что-нибудь?
- Потому что вы задаете вопрос, на который я не могу ответить, если
вы не понимаете значения этих слов.
- Нет, - недовольство исказило его голос. - Нет. Существует ответ.
Слова ответа должны быть простыми - и все.
- Батчер, существуют определенные идеи, обозначаемые словами. Если вы
не знаете слова, вы не можете знать идеи. А если у вас нет идеи, то нет и
ответа.
- Слово "вы" трижды произнесено, так? Но нет еще ничего неясного,
значит "вы" не имеет значения.
Она вздохнула.
- Это потому, что я использовала слово фактически, по обычаю, без
опоры на его реальный смысл... как речевой оборот. Послушайте, я задала
вам вопрос, на который вы не смогли ответить.
Батчер нахмурился.
- Понимаете, вы можете уловить смысл этих слов, вдумываясь в то, что
я говорю. Лучший способ изучить язык - слушая его. Так слушайте. Когда вы,
- она указала на него, - говорите мне, - и она указала на себя: "Зная
какие корабли уничтожить, и корабли уничтожены. Теперь идти вниз по Языку
Дракона", вы дважды ударили кулаком, - она коснулась его левой руки, - в
грудь, - она поднесла его руку к груди. Кожа под ее ладонью была
прохладной и ровной. - Кулак пытался сказать что-то... А если бы вы
использовали слово "я", вам не нужно было бы ударять себя в грудь. Вы
хотели сказать вот что: "Вы знаете, какие корабли нужно уничтожить, и я их
уничтожил. Вы хотите идти вниз по Языку Дракона, и я поведу "Тарик" вниз
по Языку Дракона".
Батчер нахмурился опять.
- Да, кулак что-то говорит.
- Разве вы не видите, что иногда вы хотите что-то сказать, но не
имеете идеи и слова, обозначающего эту идею? Вначале было слово. Пока
что-то не названо, оно не существует. А существование его необходимо
мозгу, иначе вы не били бы себя в грудь и не ударяли кулаком в ладонь.
Мозг жаждет этого слова - позвольте мне научить вас ему.
Его лицо нахмурилось еще сильнее.
Теперь туман между ними рассеялся. И в сверкающей звездной мгле
что-то двигалось непрочное и мерцающее. Они достигли выхода
чувствователей, выход пропускал волны, по частоте близкие к видимому
свету.
- Вот, - сказал Батчер. - Вот чужой корабль.
- Он с Кирибиа-4, - сказала Ридра. Они дружественны Союзу.
Батчер был удивлен тем, что она узнала корабль.
- Очень странный корабль.
- Забавно выглядит, верно?
- Джебел не знает, откуда он, - он покачал головой.
- Я их не видела с детства. Им доставляли делегатов с Кирибии во Двор
Внешних Миров. Моя мать была там переводчицей, - она оперлась на перила и
смотрела на корабль. - И не подумаешь, что такое неуклюжее сооружение
может совершать полеты в стасисе. Но оно летает.
- У них есть слово "я"?
- Фактически у них три формы этого слова: Я-ниже-температуры-в-60-
градусов... Я-между-температурами-в-60-градусов-и-93-градуса... Я-свыше-
девяноста-трех.
Батчер выглядел удивленным.
- Это связано с их процессом воспроизводства, - объяснила Ридра. -
Когда температура ниже шестидесяти градусов, они стерильны. Совокупляться
они могут при температуре между шестьюдесятью и девяносто тремя градусами,
но зачать могут лишь при температуре выше девяноста трех градусов.
Кирибианский корабль как перышко двигался по экрану.
- Может быть, вам будет понятнее, если я скажу вот что. В галактиках
известны девять разумных рас, все они распространены так же широко, как и
мы, все технически развиты, у всех сложная экономика, семь из них втянуты
в ту же войну, что и мы, и все же мы очень редко встречаемся с ними.
Настолько редко, что даже такой опытный космонавт, как Джебел, проходя
мимо одного из них, не может определить его. Хотите знать, почему?
- Почему?
- Потому что совместные факторы коммуникации невероятно слабы.
Возьмите этих кирибианцев, у которых достаточно знаний, чтобы их вареные
строенные яйца несли их от звезды к звезде: у них нет слова "дом",
"жилье", "жилище". "Мы должны защищать свои дома и семьи". Когда готовили
договор между нами и Кирибией во Дворе Внешних Миров, я помню,
понадобилось сорок пять минут, чтобы сказать эту фразу по-кирибиански. Вся
их культура основана на жаре и смене температур. Наше счастье, что они
знали, что такое семья, кроме людей, они единственные имеют семьи. Но что
касается "дома", то кончили следующим описанием: "...помещение, которое
создает температурное различие с внешним окружением на такое количество
градусов, которое делает возможным существование организма с температурой
тела в 98,6 градуса; это же помещение способно понизить температуру в
жаркий сезон и повысить ее в холодный; где имеются условия для сохранения
от порчи органических веществ, используемых в пищу, а также для нагрева их
до температуры кипящей воды, чтобы сделать их вкус более соответствующим
для обитающих в этом помещении, которые благодаря смене миллионов жарких и
холодных сезонов приспособились к таким изменениям температуры..." и так
далее. В конце концов, нам удалось дать им некоторое представление об идее
"дома" и о том, почему его нужно защищать. Когда им объяснили
принципиальное устройство кондиционеров и центрального отопления, дело
пошло лучше. Теперь: существует огромная фабрика преобразования солнечной
энергии, которая снабжает электричеством все потребности Двора. Элементы,
улавливающие и преобразующие солнечный свет, занимают пространство
большее, чем "Тарик". Один кирибианец может пройти по этой фабрике и затем
описать ее другому кирибианцу, который никогда не видел ее, таким образом,
чтобы второй сумел создать ее точную копию, включая даже цвет стен. Так и
было сделано, так как они решили, что мы изобрели нечто стоящее, и хотели
сами попробовать; и в этом описании была указана каждая деталь, ее
размеры, и все это было описано в девяти словах. В девяти маленьких
словах.
Батчер покачал головой.
- Нет. Устройство для консервации солнечной энергии слишком сложно.
Эти руки разбирали одно, не слишком давно. Очень большое. Нет...
- Да, Батчер, девять слов, по-английски это потребовало бы несколько
томов, полных электрических схем и архитектурно-строительных описаний. Они
использовали для этого девять слов. Мы так не можем.
- Невозможно.
- Тем не менее, это так, - она указала на кирибианский корабль. Вот
он летит, - она следила, как напрягается его мозг, удивленный и
озадаченный. - Если у вас есть правильные слова, - сказала она, - это
сберегает много времени и облегчает дела.
Немного погодя он спросил:
- Что такое "я"?
Она улыбнулась.
- Прежде всего, это очень важно. Гораздо важнее, чем что-либо другое.
Мозг действует, пока "я" остается живым. Потому что мозг есть часть "я".
Книга есть, корабль есть, Джебел есть, вселенная есть, и, как вы могли
заметить, "я есть".
Батчер кивнул.
- Да. Но я есть что?
Туман сгустился над экраном, закрывая звезды и кирибианский корабль.
- На этот вопрос можете ответить только вы.
- "Вы", должно быть это тоже очень важно, - пробормотал Батчер, -
потому что мозг заметил, что вы суть.
- Умница!
Внезапно он погладил ее щеку. Петушиная шпора легко коснулась ее
нижней губы.
- Вы и я, - сказал Батчер. Он приблизил к ее лицу свое. - Никого
другого здесь нет. Только вы и я. Но который есть кто?
Она кивнула, отодвигая щеку от его пальцев.
- Вы получили идею.
Грудь его была холодной, пальцы - теплыми. Она положила поверх его
пальцев свою руку.
- Иногда вы пугаете меня.
- Я и меня, - сказал Батчер. - Только морфологическая разница. Мозг
видит за этим одну идею. Почему вы пугаете меня иногда?
- Пугаюсь. Морфологическая коррекция. Вы пугаете меня, потому что
грабите банки и всаживаете нож в глаза людей, Батчер!
- Почему вы пугаетесь, я... поправка, меня?
- Потому что зло - нечто такое, чего я никогда не делала, не хочу и
не могу делать. А вы мне нравитесь, мне нравятся и ваши руки на моих
щеках, поэтому если вы вдруг решите всадить мне в глаз нож, что ж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26