Она огляделась. Общий зал был охвачен приготовлениями. Девушка,
которая принесла им цыплят, теперь глядела на Ридру, все еще испуганная.
Испуг смешивался с любопытством, и она перебралась на два стола ближе,
потом любопытство сменилось равнодушием, и она отправилась за ложками к
шкафу у стены.
Ридра задумалась, что случится, если она переведет свое восприятие
движений людей, движений их мускулов на Вавилон-17. Она понимала теперь,
что это не только язык, но и гибкая матрица для аналитических
возможностей, в которой то или иное "слово" так же соответствует узлам в
паутине медицинского отсека или в защитной сетке космического корабля.
Что он сделает с выражением человеческого лица? Возможно, дрожание
ресницы или пальца может быть описано математически. Или возможно...
Пока она думала, ее мозг одновременно проникал в компактность
Вавилона-17. Но она закрыла глаза, услышав... голоса...
Очерчивая и определяя друг друга, не сами голоса, а мозги,
создававшие эти голоса, переплетались друг с другом, так что она теперь
знала, что человек, входящий в зал, был огорченным братом Свиной Ноги, а
девушка, прислуживающая им, влюблена в юношу из сектора лишенных тела, и
этот юноша появляется во всех ее сновидениях...
То, что она сидела в общем зале, который постепенно заполнялся
людьми, шедшими на ужин, составляло малую часть ее сознания.
Объединенные общим голосом, зубастый зверь в одном человеке, ленивый
омут в другом, а вот знакомая волна юношеского смущения - это взвод с
"Рембо" идет, парни тузят друг друга, и ведет его сосредоточенный
помощник. А дальше над возбуждением, голодом, любовью - _с_т_р_а_х! Он
звенел в зале, вспыхивал красным приливом, и она поискала Джебела или
Батчера, поскольку в этом страхе были их имена, но не нашла их в
помещении, а тощий человек по имени Джеффри Корд, в чьем мозгу
сосредоточен страх, искрится и брюзжит: _у_б_и_т_ь _н_о_ж_о_м,
к_о_т_о_р_ы_й _я_ с_п_р_я_т_а_л _в_ о_б_у_в_и, и снова: _з_а_н_я_т_ь
с_а_м_о_е_ в_ы_с_о_к_о_е_ м_е_с_т_о_ н_а_ "Т_а_р_и_к_е", а мозги вокруг
него, ощупывая и бормоча, излучали юмор или боль, любовь и ненависть, все
ощущали облегчение от приближения ужина и представления, которое мудрый
Клик покажет этим вечером. Мозги участников пантомимы были заняты своей
игрой, когда они смотрели на зрителей, перед которыми час спустя они будут
выступать. Один пожилой навигатор с геометрической головой торопился дать
девушке, которая будет изображать в пьесе любовь, серебряную пряжку,
которую он сам выплавил и отделал, чтобы проверить, будет ли она играть в
любовь с ним...
Она села на свое место, ей принесли сначала графин, потом хлеб, она
видела это и улыбнулась, но она видела и многое еще: вокруг нее люди
сидели, отдыхали, а обслуживающие бегали от прилавка, где дымились
бифштексы и печеные фрукты, к столу... Но через все это ее мозг вернулся к
тревоге Джеффри Корда. Я _д_о_л_ж_е_н д_е_й_с_т_в_о_в_а_т_ь _э_т_и_м
в_е_ч_е_р_о_м, _к_о_г_д_а к_о_н_ч_и_т_с_я п_р_е_д_с_т_а_в_л_е_н_и_е.
И, не способная сосредоточиться на чем-либо, кроме этой мысли, она
следила, как он двигается вперед, когда начинается пантомима, как будто он
лучше хотел рассмотреть сцену, мысленно скользит вдоль стола к тому месту,
где сядет Джебел, вонзает кинжал ему между ребер, а в лезвии - желобок,
полный яда, а когда его захватывают в плен, думают, что он под
гипнотическим контролем, и он рассказывает дикую историю, как его много
часов продержали в гипнозе под персонафиксом, что он был под контролем
Батчера, потом он ухитряется остаться наедине с Батчером и кусает руку или
ногу Батчера, вводя в него тот самый наркотик, которым отравлен его рот; и
делает огромного каторжника беспомощным, а когда Батчер становится
руководителем "Тарика", Джеффри Корд становится первым помощником Батчера,
как теперь Батчер у Джебела, а когда "Тарик" Джебела становится "Тариком"
Батчера, то Джеффри контролирует Батчера так, как он подозревает, что
Батчер сейчас контролирует Джебела, и настает царство жестокости и всех
чудаков выбросят из "Горы" в вакуум, и они будут могущественно
обрушиваться на все корабли: Союза, Захвата, Теневые корабли в Снэп.
Ридра оторвала свой мозг от мозга Джеффри и разыскала Джебела и
Батчера, и увидела, что они не гипнотики, что они не подозревают о
предательстве, и ее собственный страх удвоился... (ее страх происходил от
его страха), он проникал в нее, как в губку, но она была спокойна, даже
когда ей приходилось выбирать слова и рисовать картины его
предательства... Подавленная его страхом и подавленностью, она с трудом
оторвалась от него.
Она видела так много помимо того, что говорил маленький демонический
шут на сцене: "Перед вечерним представлением я хочу попросить нашу гостью,
капитана Вонг, сказать несколько слов или почитать для нас". И она
сознавала очень малой частью мозга, но этого было достаточно, что она
должна использовать предоставившийся шанс, чтобы разоблачить его. Сознание
моментально прогнало все остальное, но потом пришли и другие соображения:
она знала, что не может допустить, чтобы Корд помешал ее возвращению в
штаб-квартиру, поэтому она встала и пошла к сцене в конце общего зала,
видя в мозгу Корда смертоносное лезвие...
...и она достигла возвышения перед этим великолепным зверем, Кликом,
и взобралась, слыша голоса, гремевшие в тишине зала и подбирая слова, так
что они повисли в ней, и она смотрела на всех и смотрела на него,
пожиравшего ее глазами. Рифмы, которые были просто сложны для ушей
остальных в зале, для него были бесполезны, ибо соответствовали процессам
в его теле, разрушали, били эти процессы...
Отлично, Корд, чтобы быть господином черного "Тарика",
тебе нужно больше, чем шакалья эрудиция или живот, полный
убийства и грязного студня. Открой рот и руки. Чтобы понять
власть, используй свой мозг. Честолюбие, как рубиновая
жидкость, пятнает твой мозг, дрожит на шее желанием убить,
швырнуть в смерть. Ты называешь имя своей жертвы всякий
раз, как наполняешь чашу черепа бормочущим убийством. Она
предсказывает движение твоих пальцев к лезвию, скрывающемуся
за кожаной оболочкой: ты останешься в безопасности: утратив
удивительные миры, под сговорчивый свист персонафикса,
внушающего лживые воспоминания, в то время, как
землетрясение меняет "Тарик". Ты втыкаешь булавки в персики,
прячешь свой кинжал с желобком, а тем временем длинные и
стройные линии моего разума заставляют меняться твой. Теперь
же слушай меня, я приказываю: убийство отменяется.
И она была удивлена, что он продержался так долго.
Она смотрела прямо на Джеффри Корда. А Джеффри Корд смотрел прямо на
нее и дрожал.
Кто-то вскрикнул. Она думала на Вавилоне-17 и утратила английские
слова. Но теперь она снова думала по-английски.
Джеффри Корд дернул головой, его черные волосы рассыпались, он
оттолкнул стол и побежал к ней. Отравленный кинжал, который она видела
только через его мозг, был теперь выхвачен и направлен ей в живот.
Она отпрыгнула, ударила его по запястью, когда он попытался ударить
ее и промахнулся. Он упал навзничь и покатился по полу.
Золото, серебро, янтарь: Брасс несся из своего угла зала,
сереброволосый Джебел из другого, плащ его развивался, а Батчер уже был
рядом - между нею и поднимающимся Кордом.
- Что это? - спросил Джебел.
Корд стоял на одном колене, все еще держа в руках кинжал. Его черные
глаза перебегали от ствола одного вибропистолета к стволу другого. Он
словно онемел.
- Мне не нравятся нападения на моих гостей.
- Этот нож предназначен для вас, Джебел, - тяжело дыша, сказала она.
- Проверьте записи персонафикса "Тарика". Он хотел убить вас, взять под
гипнотический контроль Батчера и захватить "Тарик".
- О, - сказал Джебел. - Один из этих, - он повернулся к Батчеру. -
Наступило время еще для одного из них. Уже шесть месяцев никого не было.
Благодарю вас, капитан Вонг.
Батчер сделал шаг вперед и взял нож у Корда, чье тело, казалось,
окаменело, жили только глаза. Ридра слышала в тишине лишь дыхание Корда, а
Батчер, держа кинжал за лезвие, осматривал его. Лезвие в тяжелых пальцах
Батчера казалось маленьким. Рукоять семи дюймов длины была сделана из
орехового дерева.
Свободной рукой Батчер схватил Корда за черные волосы. Затем, не
особенно торопясь, он погрузил кинжал по рукоять в правый глаз Корда.
Крик перешел в хрип. Слабеющие руки упали с плеч Батчера. Сидевшие
вблизи поднялись.
Сердце Ридры подпрыгнуло в груди, ударяясь о ребра.
- Но вы даже не проверили... может, я ошиблась... а может, здесь было
еще что-то.
Язык ее запутался в беспомощном протесте. Сердце в груди чуть не
остановилось. Батчер с окровавленными руками холодно взглянул на нее.
- Он двигался с ножом на "Тарике" к Джебелу и к леди, и он умер!
Кулак правой руки ударил по левой ладони почти беззвучно, так как
удар смягчила красная жидкость.
- Мисс Вонг, - сказал Джебел, - то, что я видел, не оставляет никаких
сомнений в том, что Корд действительно опасен. И у вас, я думаю, нет
никаких оснований сомневаться. Вы для нас высокополезны. Я чрезвычайно
признателен вам. Надеюсь, наше путешествие вниз по Языку Дракона пройдет
благополучно. Батчер сказал мне, что это ваша просьба отправиться туда.
- Спасибо, не...
Сердце снова подпрыгнуло. Она попыталась нацепить на крюк этого "не"
хоть какую-нибудь фразу, но не смогла. Она почувствовала головокружение,
покачнулась, полуослепшая. Батчер подхватил ее в кровавые ладони.

Снова - круглая, теплая, голубая. Но теперь Ридра была одна и смогла
подумать о том, что произошло в общем зале. Это было не то, что ей твердил
Моки: телепатия. Но, очевидно, телепатия была связана с ее прежними
способностями, и была новым способом мышления. Она открывала мир для
восприятия и действия. Но тогда почему она больна? Она вспомнила, что
время замедлялось, когда она думала на Вавилоне-17, вспомнила, что
ускорялись ее мыслительные процессы. Очевидно, соответственно ускорялись и
процессы психики, а ее тело не успевало за ними.
Записи с "Рембо" говорили, что следующая попытка диверсии будет
предпринята в штаб-квартире Администрации Союза. Она хотела явиться туда с
языком, словарем и грамматикой, передать им все и удалиться. Она также
была готова заняться поисками этого удивительного источника передач. Но
помимо этого удивительного источника передач оставалось еще что-то, что-то
такое, что нужно услышать и выговорить.
Чувствуя головокружение и тошноту, она оперлась на окровавленные
пальцы, пытаясь встать. Бесчувственное скотство Батчера, подкрепленное
чем-то таким, чего она не знала, было ужасным, но человеческим. Хотя и с
окровавленными руками, но он был безопаснее, чем мир, скорректированный
удивительным языком. Что можно сказать человеку, который не умеет говорить
"я"? Что он может сказать ей? Грубость Джебела, его жестокость, вполне
вмещались в границы существования цивилизации. Но это красное скотство -
оно очаровало ее!

4
Она поднялась с гамака, на этот раз не привязанная к нему. Уже с час
она чувствовала себя лучше, но продолжала лежать, размышляя. Пандус
скользнул к ее ногам.
Когда стена госпиталя закрылась за ней, она вышла в коридор.
Навстречу ей пульсировал воздушный поток. Спортивные брюки касались ее
обнаженных ног. Линия выреза черной шелковой блузы свободно лежала на ее
плечах.
Она хорошо отдохнула в ночной период "Тарика". В период высшей
активности время сна регламентировалось, но во время перелетов от одного
пункта к другому были часы, когда все население "Тарика" спало.
Вместо того, чтобы двинуться в общий зал, она свернула в незнакомый,
спускающийся вниз туннель. Белый свет, струившийся с пола, в пятидесяти
футах сменился янтарным, потом оранжевым, она остановилась и из-под руки
смотрела на оранжевый свет. Дальше, в сорока футах, оранжевый свет
переходил в красный, затем в голубой.
Перед ней раскрылось обширное пространство, стены раздвинулись,
потолок поднялся во тьме настолько, что его не было видно. От смены цветов
перед ее глазами качались какие-то воздушные изображения... Нематериальный
туман плюс непривыкшие глаза заставили ее повернуться, чтобы
сориентироваться.
На красном фоне входа в зал вырисовывался силуэт человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26