Проанализируй свои ощущения. Кстати, твой телесный облик был необычайно хорош.
– Ты до сих пор?..
– Почему бы и нет?
– Еще чего! Страшно подумать, что могло бы стать плодом такого союза – какие-нибудь монстры… Крылатые змеи, например…
– Или, может быть, люди?..
Облако мрака начинает расползаться, теряя форму, растворяясь в окружающем его свете, но и свет при этом блекнет, принимая в себя частицы мрака. И вот уже нет ни мрака, ни света – есть только тусклое, бесформенное нечто… или, может быть, ничто…
ГЛАВА 40
Вступление победоносной альдийской армии в столицу королевства обернулось, разумеется, праздником и триумфом – весь народ чествовал короля-победителя и своих воинов, столь мужественно отстоявших независимость державы от посягательств захватчиков-имперцев. В городе царила праздничная суматоха, повсюду слонялись пьяные добродушные люди, на рынке энмарцы, удержанные в Альде войной (они боялись по пути в Империю оказаться в районе боевых действий, где купца только ленивый не грабит, вопя: «попался, вражеский лазутчик!»), увлеченные теперь общим веселым подъемом, выставили множество диковинных и дорогих товаров, прежде провозимых транзитом в более богатые страны…
На сей раз обошлось без молебна – ибо побеждены были не враги Мира, в общем-то, однако собор получил причитающуюся ему дань – ярко-алый рыцарский доспех, необычайно богато украшенный, да пару чудовищных шипастых дубин, которые удалось разыскать на болоте. помимо этого от имени короля Ингви епископу была вручена довольно значительная сумма наличными – «на нужды храма». Денежное вознаграждение получили также рыцари, их воины, ополченцы, обозные слуги, горожане, чинившие крепостные стены – словом, все, принявшие хоть какое-то участие в войне…
Сэр Валент, вернувшись из похода в Ничейные Поля, доложил, что неприятельская армия держит путь на север, несомненно направляясь в Гонзор – куда же им еще-то… Ингви принял маршала в тронном зале в достаточно торжественной обстановке, правда, без своих магических эффектов. Выслушав рыцаря, король ответил:
– Благодарю вас, сэр маршал, этим вашим сообщением война и впрямь завершена. Окончательно и победоносно. Полагаю, это была самая опасная война, ведшаяся Альдой за последние сотни этак полторы лет – как по-вашему, господа? Ну, ладно… В Гранлот вы, разумеется, заглядывали?
– Да… Заезжал по дороге, – хмуро кивнул маршал.
– И конечно, застали там полный разгром?
– Ну-у… Не то, чтобы совсем полный… Стены-то целы, – маршал сделал вялую попытку улыбнуться.
– Сэр Валент, если пятисот золотых не хватит на возмещение убытков – прошу вас, без стеснения скажите мне. Я хочу, чтобы вы не пострадали никоим образом, ведь это по моей просьбе вы отказались от защиты своего владения ради общих интересов.
– Ваше величество… – бравый воин был ошеломлен, сумма, назначенная ему, была громадной и в несколько раз превышала нанесенный ущерб, – я лишь исполнил свой долг…
– И замечательно исполнили! Сэр Мертенк, распорядитесь выдать маршалу эти деньги из казны – надеюсь, столько там наберется?
– Да, ваше величество, однако осмелюсь заметить, что выданные по случаю победы суммы заметно выходят за пределы двух тысяч.
Канцлер был смущен чудовищными размерами денег, буквально ежедневно проходивших через казну – то приходящих, то тут же тратящихся, а ведь совсем недавно там не было ни гроша – пришлось пустить на продажу даже королевский гардероб. И было-то это совсем недавно… Или, может, давно? Время при нынешнем короле словно несется вскачь… Сколько всего изменилось…
– Не беспокойтесь, Лорд-хранитель королевства, – благодушно улыбнулся король, – вскоре, я надеюсь, мы начнем получать выкупы за пленных, да и купцы понаедут – ведь навигация началась давно, это только война торговлю прервала… Вот и прибыль казне! Впрочем, я собираюсь созвать совет и все это мы оговорим там. А сейчас у меня хорошее настроение и я хочу быть щедрым и беззаботным!
Ингви с лукавой ухмылкой обвел глазами лица придворных – он видел, что его бесшабашное веселье готовы разделить все присутствующие сегодня в тронном зале. Все, за исключением, пожалуй, принца Алекиана – юноша молча бросал угрюмые взгляды исподлобья на собравшихся, наблюдаемая им картина совершенно не соответствовала тому представлению об альдийском дворе, что сложилось у него под влиянием рассказов Кадора. Вместо мрачного скопища монстров и нелюдей, угрюмо угнетающих несчастное население обреченной страны – обычный, в сущности, провинциальный двор, каких он навидался немало. Впрочем, не совсем обычный – нигде прежде он не встречал таких, как бы это сказать, эксцентричных придворных. И с каждым что-то не так… Вот этот вояка, весь в железе и потертой коже – лорд-орк (а ведь и не подумаешь сразу), а этому румяному весельчаку, которого принц принял поначалу за сверстника – восемьсот лет, говорят – и он князь эльфов. А сумасбродная девчонка Ннаонна, с которой они так здорово поговорили как-то о любимых книжках – и вовсе вампир! Бред какой-то… но, по чести сказать, принц Алекиан отчаянно завидовал им всем, их дружеским отношениям, непринужденности общения… У наследников престола Империи не бывает друзей. Как бы ему хотелось стать здесь одним из своих! И чтобы Санелана тоже… Размышления принца прервал Ингви:
– Что-то, вижу, вы не веселы, ваша светлость… Впрочем – простите! Я, конечно, увлекся и сказал сейчас ерунду – с чего бы вам веселиться… Просто сегодня я рад и хотел бы, чтобы все вокруг тоже радовались… Знаете что – мы, пожалуй, устроим турнир! Надеюсь, это вас развлечет… И вообще – постарайтесь почувствовать себя не пленником, а гостем, принц – а мы все постараемся вам в этом помочь… Словом, как только в казне что-то заведется – потратим это на турнир!
Да, – подумал принц Алекиан, – странный все же малый этот демон Ингви. Ну какой же вельможа так откровенно говорит о деньгах, тратах, содержимом казны. Такая меркантильность в высшем обществе… Впрочем, батюшка тоже частенько рассуждает о купцах, налогах, ценах – но не на приеме в тронном зале… Странный он, но, пожалуй, ужасно приятный… Эх, познакомиться бы с ним и его друзьями, то есть нет – его придворными – мысленно поправился принц, при иных обстоятельствах… Ну почему в его жизни все так нелепо складывается… Ну почему?!

…От горящих окон
Индевеют лица,
Животы жиреют
От живой молитвы.
С миру по идее –
Мёртвому землицы
Молоту Христову
Не остановиться…
Егор Летов
– Проходите, брат Когер, мы сейчас, – архиепископ Кениамерк, одетый по случаю разыгрываемого им спектакля в простой наряд священника невысокого ранга, посторонился, пропуская своего гостя в комнату, в то время как сам он придержал Элевзиля в дверях, – осмелюсь напомнить, ваше императорское величество, мы – скромные клирики, брат Томен и брат Дудо, не подведите же меня!
Прошептав эти последние наставления, он проследовал в кабинет, где брат Когер с сомнением оглядывался, стоя посреди комнаты и не зная, где ему сесть и можно ли садиться в присутствии столь высокопоставленных особ, как столичные клирики, состоящие в свите самого архиепископа!
Когда все наконец расселись вокруг стола, Император с любопытством оглядел приезжего священника, о котором было столько разговоров. Гость был довольно крупным мужчиной, лет тридцати пяти – тридцати шести на вид. Его простоватое широкое лицо не выражало ни глубины ума, ни полета фантазии, а маленькие глазки глядели на редкость простодушно – словом, обычный человек, каких тысячи и тысячи среди подданных…
– Итак, брат Когер, – начал «священник Дудо», то есть архиепископ Кениамерк, – я провел вас сюда, дабы вы могли изложить свои идеи вот этому доброму брату Томену. Брат Томен не занимает высокого положения в иерархии нашей святой Церкви, однако к его мнению прислушиваются… Словом, мы просим вас изложить вкратце содержание ваших замечательных проповедей.
– Я постараюсь, добрые братья, в меру своих скромных сил изложить вам те принципы, что открылись мне, недостойному, – не спеша начал Когер, положив перед собой на стол свои крупные чисто вымытые руки, у Элевзиля мелькнула мысль, что эти руки производят впечатление не чистых, а именно чисто вымытых, но предназначенных природой для тяжелой и грязной работы… – Итак, я в своих размышлениях исхожу из того, что Мир стоит сейчас на пороге неких значительных перемен, неких свершений, о чем явственно свидетельствуют многочисленные знамения!..
Голос у брата Когера был глубокий, звучный, но акцент выдавал в нем провинциала. Император поймал себя на мысли, что этот «крестьянин», как Элевзиль про себя окрестил гостя, ему неприятен.
– Да, братья, – продолжал тем временем «крестьянин», – весьма многочисленные. Некий рыбак в Легонте вытащил неводом говорящую рыбу; в Эстрамне, что в герцогстве Нелла, говорят, родились несколько телят и поросят с двумя головами либо с шестью ногами; ходят слухи, что между гномами объявились колдуны, чего не случалось прежде, а в Альде на престоле ныне сидит демон! Демон, братья, воцарился там и по слухам превратил страну в вертеп, где вольготно чувствуют себя лишь ведьмы, вампиры, людоеды и мерзкие чародеи… Да что там – по прибытии в столицу я сам невольно стал свидетелем бесчинств, творимых неким еретиком-колдуном, проповедующим гнусные мерзости среди бела дня! Оный злодей обернулся громадным волком, когда я восстал против него и лишь с превеликим трудом мне удалось унять его святой молитвой при помощи некоего благочестивого юноши, что состоит в свите нашего любимого Гилфингом Императора!.. Ох, простите, братья, я увлекся… но все эти многочисленные знамения – хочу я сказать – говорят о предстоящих еще более грозных и странных событиях. Несомненно они свидетельствуют о предстоящем явлении божества – и мыслю я, что Мир ожидает новое явление Гилфинга, отца нашего… Но в каком виде явится он в Мир? В каком облике? – проповедник обвел взглядом лица слушателей привычным движением (в этом месте проповеднику полезно вглядеться в лица паствы), однако было видно, что он сам увлечен уже собственной речью и не думает о собеседниках, – ипостаси прелестного юноши, зрелого мужа и величественного старца уже позади… Так каким же ему объявится в Мире?! И открылась мне, недостойному, истина! Великая, потаенная истина нового – и последнего – явления господа-создателя!!!
Войдя в раж, брат Когер, совсем недавно скромный и застенчивый, гремел и завывал, как и положено полубезумному пророку:
– А истина, братья мои, заключается в том, что в Мир придет бог-дитя! Да, такого обличья Гилфинга Мир еще не ведал… Вот тут-то и сбудутся все жуткие пророчества блаженного Энтуагла! Потекут реки крови и отверзнутся алчущие зубастые пасти посреди земной тверди! Падут мор и глад на детей Мира! Не будет ни правого, ни виновного – одни лишь жертвы, обреченные мукам и смерти!..
– Постойте, постойте, брат Когер, – остановил словно вошедшего в транс проповедника Император, – все эти беды грозят нам с приходом бога-ребенка?
– Именно так! – уже спокойнее принялся пояснять тот, – ибо бог есть бог – во всей силе и мощи своей, а то, что он явится в облике дитяти… Когда дитя играет – оно не ведает ни закона, ни справедливости – одну лишь свою волю. Девочка безжалостно топит куклу в корыте, а после устраивает ей пышные похороны, ибо ей пришла блажь поиграть в похороны… Мальчик, играя солдатиками, беспощадно разит их деревянным мечом, хотя те и не думают сопротивляться. Вам, братья, не приходилось ли видеть, как вообразивший себя Дантлином юный мечтатель убивает палкой ужа? Как истребляет десяток мышат, считая себя Авейном Неистовым, а зверьков – гномами? Как… Впрочем, достаточно – вы, добрые братья, уже, вижу, согласны с тем, что детское обличье – самое опасное для всемогущего? Ведь с той же непосредственностью и простодушием, с каким человек-дитя отрывает крылышки у мухи, бог-дитя может подвергнуть тягчайшим пыткам любого жителя Мира, не сознавая при том даже, что творит зло… Да и зло ли то, что творит бог?
– М-да, – заговорил Кениамерк, – вы рисуете жуткую картину, брат Когер… И есть ли по-вашему спасение от такой напасти?
– Я, неразумный, предполагаю, – важно ответствовал проповедник, – что спасение в том, чтобы – как и обычно – следовать примеру господа. Если он не мудр и не опытен – станем и мы таковы! Если он жесток и невинен в своей жестокости – то и нам надлежит быть беспощадными, сохраняя при том в его глазах невинность! Мудрые и сильные падут, ибо что их сила перед силой всемогущего! Слабые и ничтожные разумом спасутся, ибо станут любимыми игрушками, а может и более – товарищами в играх бога-дитяти… Мудрецы будут низвергнуты, простецы – вознесутся!.. Верным господу надлежит стать простыми и не мудрыми, как дети!..
Проповедь была прервана стуком в дверь – довольно решительным и настойчивым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75