Я приобрёл его перед отлётом с Земли и благоразумно откладывал знакомство с ним, пока не окажусь в стационарных условиях.
Машина завелась, что называется, с полуоборота. Зазвучали фанфары, компьютер бодрым голосом произнёс:
– Приветствую тебя, о повелитель! Я весь к твоим услугам. От имени группы моих разработчиков и всей фирмы Apple IBM...
– Заткнись, тупая железяка! – буркнул я и потянулся было к клавиатуре, чтобы не на словах, а на деле заставить «тупую железяку» заткнуться, как вдруг компьютер осёкся на полуслове и печально сообщил:
– Инструкция принята к исполнению. Речевой интерфейс деактивирован вплоть до специального распоряжения.
Я удовлетворённо хмыкнул. Что ж, прогресс не стоит на месте. Разработчики учли пожелания даже таких редких консервативных клиентов, как ваш покорный слуга. Наслаждаясь безмолвием компьютера, я вставил в гнездо кристалло-пластиковую карточку и перекачал всю необходимую для дальнейшей работы информацию. В течение следующего часа я занимался настройкой на свой вкус пользовательской оболочки и инсталляцией не входивших в стандартный комплект поставки узкоспециализированных программ. Когда с этим делом было покончено, я принялся анализировать результаты своих последних расчётов, аварийно прерванных привычным сообщением: «Некорректно заданные краевые условия».
Однако долго работать мне не пришлось. Где-то через четверть часа после того, как я углубился в непроходимые дебри математической физики с пикантной примесью нелинейной логики, настойчиво зазвучал зуммер вызова.
Скорчив недовольную гримасу, я взял пульт дистанционного управления и нажал соответствующую кнопку. На встроенном в противоположной от меня стене кабинета стереоэкране возникло изображение профессора Фернандо Альбы в лабораторном халате. В руках он держал какой-то листок бумаги, вид у него был немного растерянный, вернее, недоуменный.
– Добрый день, доктор Макартур. Я вам не помешал?
– Ни в коей мере, профессор, – вежливо ответил я. – Рад вас видеть. Чем могу служить?
– Нет ли поблизости сеньориты Дженнифер?
– К сожалению, нет.
– Вот и хорошо. Я хотел бы поговорить с вами о ней.
– Слушаю.
– Дело в том, доктор, что ваша кузина находится во власти весьма странного заблуждения. С подобным случаем я ещё никогда не сталкивался и боюсь, что ей требуется помощь квалифицированного психиатра.
– О Боже! – встревожено произнёс я. – Что с ней?
– Уверяю вас, ничего опасного, – поспешил успокоить меня профессор. – У всех нас есть свои комплексы, подчас проявляющиеся в самых неожиданных формах... Скажите, у сеньориты Дженнифер, случайно, не было конфликтов с отцом?
После некоторых колебаний я ответил:
– Да, были.
Профессор Альба понимающе кивнул:
– Так я и думал. Самообман, как защитная реакция психики.
Я чуть не подпрыгнул от беспокойства и нетерпения.
– Прошу вас! Объясните, пожалуйста...
Закончив разговор с профессором, я добрых пять минут неподвижно просидел в кресле, как парализованный, и ошалело таращился на погасший экран. Меня никогда не били обухом по голове, посему не стану утверждать, что слова Фернандо Альбы возымели похожее действие. Однако шок был что надо.
Спустя некоторое время я додумался закурить. Сигаретный дым немного прочистил мои мозги. Я достал из бумажника фотографию Дженнифер, положил её перед собой и внимательно всмотрелся в милое и такое знакомое лицо. Чуть погодя меня осенила ещё одна мысль. Я открыл сейф и взял небольшой, но толстый пластиковый конверт, в котором хранились фотографии моих ближайших родственников. Когда мне становилось слишком одиноко, я использовал их как игральные карты, раскладывая нечто вроде пасьянса; это помогало одолеть тоску.
Рядом с фото Дженнифер легла фотография другой голубоглазой блондинки – Бренды. Да, нужно быть просто слепцом, чтобы не заметить их сходства – тот же овал лица, такая же форма носа, те же чувственные губы, такой же изгиб бровей. О дьявол, как я был слеп!.. Но нет, не совсем. Дженнифер с самого начала мне кого-то напоминала, только я решил, что это игра моего воображения. На самом же деле она действительно была похожа – но не на Монгфинд, а на мою родню по отцовской линии. И больше всего...
Чисто машинально я отсканировал фотографию Дженнифер, а потом стал думать, зачем это сделал. Наконец до меня дошло. При помощи соответствующей программы я изменил цвет её волос на тёмно-каштановый, а брови и ресницы сделал чёрными. Хотя в этом не было никакой нужды, я вынул из конверта фотографию Юноны. Теперь сходство было не просто очевидным, а поразительным. Всё-таки я слепец, глупец, дурак, идиот! Зов крови, голос сердца – я упорно игнорировал их, объясняя своё якобы наваждение заумными психоаналитическими терминами. Я даже игнорировал тот бесспорный факт, что Дженнифер не блондинка! По крайней мере, не платиновая блондинка. Я несколько раз видел фотографию в её настоящем паспорте – но закрывал на это глаза, предпочитая правде заблуждение...
Я сплёл пальцы рук на затылке и со стоном откинулся на спинку кресла. «Самообман, как защитная реакция психики», – сказал профессор Альба и попал в яблочко. Только он ошибся адресом – это не о Дженнифер, а обо мне. Многие годы я жил в постоянном страхе, что кто-нибудь из колдунов случайно наткнётся на этот мир; предпринимал все мыслимые меры предосторожности, чтобы сохранить своё открытие в тайне; был подозрителен, как параноик... и вёл себя соответствующим образом. Одной из особенностей параноидального мышления является искажённое восприятие действительности. Больной паранойей человек попросту отказывается видеть то, что идёт вразрез с его представлениями. Мой отец, большой любитель произносить с умным видом банальные сентенции, частенько говорит, что нельзя решить проблему, игнорируя её, и он, конечно, прав. Однако последнее время я как раз этим и занимался. Я упорствовал в самообмане, панически боясь обнаружить, что до меня в этом мире побывал кто-то ещё.
Но кто именно – вот в чём вопрос?..
Мои чувства лениво сообщили мне, что в соседней комнате кто-то есть. Я прикрыл переделанный портрет заставкой и сделал это вовремя – спустя пару секунд входная дверь отворилась, и в кабинет заглянула Дженнифер.
– Ага, ты здесь!
Она вошла и ослепительно улыбнулась мне. Тут я подумал, какими же словами обзовёт меня отец, когда узнает, что три с лишним недели я изо дня в день видел эту неподражаемую улыбку и ничего не заподозрил. Так ослепительно улыбалась только Юнона...
Чтобы окончательно убедиться, я послал в направлении Дженнифер слабенькое заклятие. Я проделывал это со всеми людьми, которые вызывали у меня хоть малейшее подозрение, но самого подозрительного человека... самую подозрительную женщину до сих пор не удосужился проверить.
Дженнифер вздрогнула, улыбка исчезла с её лица. Скрытый Дар отреагировал на толчок, неощутимый для простых смертных.
– Что с тобой? – невинно осведомился я.
– Ничего... Совсем ничего. Тебе показалось. – Дженнифер опять улыбнулась, словно ободряя себя. Я был удивлён, почему она не сказала мне, что её затошнило. Это было не свойственно для наших доверительных отношений. – Кевин, я поговорила с Анхелой. Думаю, мне удалось успокоить её.
– А я только что разговаривал с профессором Альбой. Он сообщил нечто весьма интересное.
Дженнифер мгновенно переменилась в лице. Весь её вид выражал растерянность.
– Да?.. Но зачем?.. – Она села в одно из кресел и прижала ладони к вискам. – Зачем он сказал? Я же просила его молчать... И он обещал...
На сей раз я не допустил промаха. В тот день сюрприз следовал за сюрпризом, и я уже был начеку. Я сразу понял, что мы говорим о разных вещах, и многозначительно произнёс:
– Видно, у профессора были основания нарушить своё слово.
Дженнифер угрюмо кивнула:
– Да, он догадался. Это было проще простого. Элементарная арифметика...
В попытке справиться с изумлением я боднул головой голографическую картинку над клавиатурой и громко зарычал. Дженнифер подняла на меня жалобный взгляд:
– Пожалуйста, Кевин, не расстраивайся. Это тебя ни к чему не обязывает. Я ничего не требую. Я... я так благодарна тебе. Ты совершил настоящее чудо... – Она всхлипнула. – Да, чудо. Ведь меня признали абсолютно бесплодной. Неизлечимо... Какая-то необъяснимая генетическая аномалия... Если бы ты знал, как я счастлива! Если бы ты знал...
Едва переставляя ноги, я подошёл к Дженнифер, опустился перед ней на колени и взял её руки в свои.
– Родная... – Из глубины груди к моему горлу подступил комок, и лишь с невероятным трудом мне удалось проглотить его. – Я тоже счастлив, поверь.
Дженнифер заплакала – надо полагать, от счастья. Высвободив руки, она гладила меня по голове. А по моим щекам катились скупые мужские слёзы. Мир прекрасен, несмотря на всё его несовершенство, а жизнь – замечательная штука!
– Дженни, – спустя некоторое время спросил я. – Почему ты хотела это скрыть?
Она немного успокоилась.
– Потому что теперь ты снова заговоришь о женитьбе.
– А как же иначе! У нашего ребёнка должен быть отец.
– Он и так будет.
– Но семья...
– Семья, говоришь? – Дженнифер грустно улыбнулась. – Хороша получится семья, если муж и жена будут чувствовать себя кровосмесителями.
– В конце концов, – возразил я, – брак между двоюродными братом и сестрой не считается предосудительным.
– Ай, Кевин! Оставь это липовое родство в покое. Лучше посмотри правде в глаза. Кого ты во мне видишь? Сестру! Не любимую женщину, а милую сестричку.
– Так оно и есть. – Я встал с колен и сел рядом с ней. – Кстати, зачем ты перекрасила волосы?
– Так ты догадался? И давно?
– Недавно. Минут десять назад. На самом деле ты шатенка, не так ли?
– Да, светлая шатенка, почти блондинка. Но тот офицер с «Никколо Макьявелли», мой незадачливый ухажёр, рассказал мне в качестве анекдота о твоём болезненном пристрастии к стопроцентным, породистым блондинкам. Вот я и решила действовать наверняка... Ты не обижаешься?
– Конечно нет! Ведь благодаря твоему обману мы познакомились. Это настоящее чудо. Невероятное чудо.
– Да, это чудо. Всё, что произошло со мной с тех пор – чудо из чудес.
– Даже большее, чем ты можешь себе представить, – заметил я. – Что ты знаешь о своём отце?
– Ну... Его зовут Рональд Карпентер, уже семь лет он член Верховного Суда Нью-Алабамы...
– Дженни, я спрашиваю о твоём НАСТОЯЩЕМ отце.
Её взгляд отразил полное недоумение.
– Это какой-то розыгрыш?
– Вовсе нет. Твой отец не может быть простым... уроженцем Нью-Алабамы. На свете есть только два человека... и хорошо если это Брендон... но скорее...
– Кевин! – растерянно произнесла Дженнифер. – Ты говоришь такие странные вещи... Я ничего не понимаю.
– И я не совсем понимаю, – признался я. – Ладно. Предположим, наша встреча – чистое совпадение. Она войдёт в анналы самых невероятных событий в истории человечества. Найти тебя среди сотен миллиардов людей, разбросанных по всей Галактике... Если бы я верил в судьбу, то решил бы, что это её перст. Но главный вопрос остаётся открытым: КТО ТВОЙ ОТЕЦ?
– Пожалуйста, не томи меня! Объясни, что происходит.
– Как раз это я и пытаюсь сделать. И заодно найти разгадку. Дженни, подумай хорошенько. Неужели ты никогда не подозревала, что Рональд Карпентер не твой отец? Постарайся вспомнить хоть что-нибудь странное, необычное, подозрительное.
Дженнифер встала и прошлась по комнате. Её профиль заострился – точно как у моего отца, когда он погружался в глубокое раздумье.
– Странного и подозрительного в моей жизни было хоть отбавляй, – наконец отозвалась она. – Мне никогда в голову не приходило, что мой... что Рональд Карпентер не мой отец, однако... Мать покончила с собой вскоре после моего рождения. У неё была депрессия – но только ли экзогенная? Если твоя догадка верна, то может быть... этот... Карпентер довёл её до такого состояния? Что если он упрекал её, обвинял, угрожал ей разводом? И потом, он никогда не любил меня. Сколько себя помню, он относился ко мне как... как к гадёнышу. Он так и называл меня, когда был зол или пьян. – Вдруг Дженнифер остановилась, как вкопанная. На её бледном лице застыло выражение суеверного ужаса. – Боже, только не это!
– Что? – встрепенулся я.
– Пророк, – словно в трансе, произнесла она. – Господи! Неужели?..
Я понял, что она имеет в виду так называемого Великого Пророка, Учителя Истинной Веры, Предвестника Армагеддона, основателя Космической Церкви Второго Пришествия.
– Так что же Пророк?
– За девять месяцев до моего рождения он был на Нью-Алабаме. И не просто был – он жил в доме отца моей матери, епископа Монтгомерийского.
– И ты думаешь...
– Я боюсь думать об этом, Кевин! – Дженнифер закрыла лицо руками и вновь опустилась в кресло. – Но это ещё не всё, – продолжила она после короткой паузы. – У... у человека, которого я считала своим отцом, было много неприятностей из-за его отношения к личности Пророка и к Учению вообще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Машина завелась, что называется, с полуоборота. Зазвучали фанфары, компьютер бодрым голосом произнёс:
– Приветствую тебя, о повелитель! Я весь к твоим услугам. От имени группы моих разработчиков и всей фирмы Apple IBM...
– Заткнись, тупая железяка! – буркнул я и потянулся было к клавиатуре, чтобы не на словах, а на деле заставить «тупую железяку» заткнуться, как вдруг компьютер осёкся на полуслове и печально сообщил:
– Инструкция принята к исполнению. Речевой интерфейс деактивирован вплоть до специального распоряжения.
Я удовлетворённо хмыкнул. Что ж, прогресс не стоит на месте. Разработчики учли пожелания даже таких редких консервативных клиентов, как ваш покорный слуга. Наслаждаясь безмолвием компьютера, я вставил в гнездо кристалло-пластиковую карточку и перекачал всю необходимую для дальнейшей работы информацию. В течение следующего часа я занимался настройкой на свой вкус пользовательской оболочки и инсталляцией не входивших в стандартный комплект поставки узкоспециализированных программ. Когда с этим делом было покончено, я принялся анализировать результаты своих последних расчётов, аварийно прерванных привычным сообщением: «Некорректно заданные краевые условия».
Однако долго работать мне не пришлось. Где-то через четверть часа после того, как я углубился в непроходимые дебри математической физики с пикантной примесью нелинейной логики, настойчиво зазвучал зуммер вызова.
Скорчив недовольную гримасу, я взял пульт дистанционного управления и нажал соответствующую кнопку. На встроенном в противоположной от меня стене кабинета стереоэкране возникло изображение профессора Фернандо Альбы в лабораторном халате. В руках он держал какой-то листок бумаги, вид у него был немного растерянный, вернее, недоуменный.
– Добрый день, доктор Макартур. Я вам не помешал?
– Ни в коей мере, профессор, – вежливо ответил я. – Рад вас видеть. Чем могу служить?
– Нет ли поблизости сеньориты Дженнифер?
– К сожалению, нет.
– Вот и хорошо. Я хотел бы поговорить с вами о ней.
– Слушаю.
– Дело в том, доктор, что ваша кузина находится во власти весьма странного заблуждения. С подобным случаем я ещё никогда не сталкивался и боюсь, что ей требуется помощь квалифицированного психиатра.
– О Боже! – встревожено произнёс я. – Что с ней?
– Уверяю вас, ничего опасного, – поспешил успокоить меня профессор. – У всех нас есть свои комплексы, подчас проявляющиеся в самых неожиданных формах... Скажите, у сеньориты Дженнифер, случайно, не было конфликтов с отцом?
После некоторых колебаний я ответил:
– Да, были.
Профессор Альба понимающе кивнул:
– Так я и думал. Самообман, как защитная реакция психики.
Я чуть не подпрыгнул от беспокойства и нетерпения.
– Прошу вас! Объясните, пожалуйста...
Закончив разговор с профессором, я добрых пять минут неподвижно просидел в кресле, как парализованный, и ошалело таращился на погасший экран. Меня никогда не били обухом по голове, посему не стану утверждать, что слова Фернандо Альбы возымели похожее действие. Однако шок был что надо.
Спустя некоторое время я додумался закурить. Сигаретный дым немного прочистил мои мозги. Я достал из бумажника фотографию Дженнифер, положил её перед собой и внимательно всмотрелся в милое и такое знакомое лицо. Чуть погодя меня осенила ещё одна мысль. Я открыл сейф и взял небольшой, но толстый пластиковый конверт, в котором хранились фотографии моих ближайших родственников. Когда мне становилось слишком одиноко, я использовал их как игральные карты, раскладывая нечто вроде пасьянса; это помогало одолеть тоску.
Рядом с фото Дженнифер легла фотография другой голубоглазой блондинки – Бренды. Да, нужно быть просто слепцом, чтобы не заметить их сходства – тот же овал лица, такая же форма носа, те же чувственные губы, такой же изгиб бровей. О дьявол, как я был слеп!.. Но нет, не совсем. Дженнифер с самого начала мне кого-то напоминала, только я решил, что это игра моего воображения. На самом же деле она действительно была похожа – но не на Монгфинд, а на мою родню по отцовской линии. И больше всего...
Чисто машинально я отсканировал фотографию Дженнифер, а потом стал думать, зачем это сделал. Наконец до меня дошло. При помощи соответствующей программы я изменил цвет её волос на тёмно-каштановый, а брови и ресницы сделал чёрными. Хотя в этом не было никакой нужды, я вынул из конверта фотографию Юноны. Теперь сходство было не просто очевидным, а поразительным. Всё-таки я слепец, глупец, дурак, идиот! Зов крови, голос сердца – я упорно игнорировал их, объясняя своё якобы наваждение заумными психоаналитическими терминами. Я даже игнорировал тот бесспорный факт, что Дженнифер не блондинка! По крайней мере, не платиновая блондинка. Я несколько раз видел фотографию в её настоящем паспорте – но закрывал на это глаза, предпочитая правде заблуждение...
Я сплёл пальцы рук на затылке и со стоном откинулся на спинку кресла. «Самообман, как защитная реакция психики», – сказал профессор Альба и попал в яблочко. Только он ошибся адресом – это не о Дженнифер, а обо мне. Многие годы я жил в постоянном страхе, что кто-нибудь из колдунов случайно наткнётся на этот мир; предпринимал все мыслимые меры предосторожности, чтобы сохранить своё открытие в тайне; был подозрителен, как параноик... и вёл себя соответствующим образом. Одной из особенностей параноидального мышления является искажённое восприятие действительности. Больной паранойей человек попросту отказывается видеть то, что идёт вразрез с его представлениями. Мой отец, большой любитель произносить с умным видом банальные сентенции, частенько говорит, что нельзя решить проблему, игнорируя её, и он, конечно, прав. Однако последнее время я как раз этим и занимался. Я упорствовал в самообмане, панически боясь обнаружить, что до меня в этом мире побывал кто-то ещё.
Но кто именно – вот в чём вопрос?..
Мои чувства лениво сообщили мне, что в соседней комнате кто-то есть. Я прикрыл переделанный портрет заставкой и сделал это вовремя – спустя пару секунд входная дверь отворилась, и в кабинет заглянула Дженнифер.
– Ага, ты здесь!
Она вошла и ослепительно улыбнулась мне. Тут я подумал, какими же словами обзовёт меня отец, когда узнает, что три с лишним недели я изо дня в день видел эту неподражаемую улыбку и ничего не заподозрил. Так ослепительно улыбалась только Юнона...
Чтобы окончательно убедиться, я послал в направлении Дженнифер слабенькое заклятие. Я проделывал это со всеми людьми, которые вызывали у меня хоть малейшее подозрение, но самого подозрительного человека... самую подозрительную женщину до сих пор не удосужился проверить.
Дженнифер вздрогнула, улыбка исчезла с её лица. Скрытый Дар отреагировал на толчок, неощутимый для простых смертных.
– Что с тобой? – невинно осведомился я.
– Ничего... Совсем ничего. Тебе показалось. – Дженнифер опять улыбнулась, словно ободряя себя. Я был удивлён, почему она не сказала мне, что её затошнило. Это было не свойственно для наших доверительных отношений. – Кевин, я поговорила с Анхелой. Думаю, мне удалось успокоить её.
– А я только что разговаривал с профессором Альбой. Он сообщил нечто весьма интересное.
Дженнифер мгновенно переменилась в лице. Весь её вид выражал растерянность.
– Да?.. Но зачем?.. – Она села в одно из кресел и прижала ладони к вискам. – Зачем он сказал? Я же просила его молчать... И он обещал...
На сей раз я не допустил промаха. В тот день сюрприз следовал за сюрпризом, и я уже был начеку. Я сразу понял, что мы говорим о разных вещах, и многозначительно произнёс:
– Видно, у профессора были основания нарушить своё слово.
Дженнифер угрюмо кивнула:
– Да, он догадался. Это было проще простого. Элементарная арифметика...
В попытке справиться с изумлением я боднул головой голографическую картинку над клавиатурой и громко зарычал. Дженнифер подняла на меня жалобный взгляд:
– Пожалуйста, Кевин, не расстраивайся. Это тебя ни к чему не обязывает. Я ничего не требую. Я... я так благодарна тебе. Ты совершил настоящее чудо... – Она всхлипнула. – Да, чудо. Ведь меня признали абсолютно бесплодной. Неизлечимо... Какая-то необъяснимая генетическая аномалия... Если бы ты знал, как я счастлива! Если бы ты знал...
Едва переставляя ноги, я подошёл к Дженнифер, опустился перед ней на колени и взял её руки в свои.
– Родная... – Из глубины груди к моему горлу подступил комок, и лишь с невероятным трудом мне удалось проглотить его. – Я тоже счастлив, поверь.
Дженнифер заплакала – надо полагать, от счастья. Высвободив руки, она гладила меня по голове. А по моим щекам катились скупые мужские слёзы. Мир прекрасен, несмотря на всё его несовершенство, а жизнь – замечательная штука!
– Дженни, – спустя некоторое время спросил я. – Почему ты хотела это скрыть?
Она немного успокоилась.
– Потому что теперь ты снова заговоришь о женитьбе.
– А как же иначе! У нашего ребёнка должен быть отец.
– Он и так будет.
– Но семья...
– Семья, говоришь? – Дженнифер грустно улыбнулась. – Хороша получится семья, если муж и жена будут чувствовать себя кровосмесителями.
– В конце концов, – возразил я, – брак между двоюродными братом и сестрой не считается предосудительным.
– Ай, Кевин! Оставь это липовое родство в покое. Лучше посмотри правде в глаза. Кого ты во мне видишь? Сестру! Не любимую женщину, а милую сестричку.
– Так оно и есть. – Я встал с колен и сел рядом с ней. – Кстати, зачем ты перекрасила волосы?
– Так ты догадался? И давно?
– Недавно. Минут десять назад. На самом деле ты шатенка, не так ли?
– Да, светлая шатенка, почти блондинка. Но тот офицер с «Никколо Макьявелли», мой незадачливый ухажёр, рассказал мне в качестве анекдота о твоём болезненном пристрастии к стопроцентным, породистым блондинкам. Вот я и решила действовать наверняка... Ты не обижаешься?
– Конечно нет! Ведь благодаря твоему обману мы познакомились. Это настоящее чудо. Невероятное чудо.
– Да, это чудо. Всё, что произошло со мной с тех пор – чудо из чудес.
– Даже большее, чем ты можешь себе представить, – заметил я. – Что ты знаешь о своём отце?
– Ну... Его зовут Рональд Карпентер, уже семь лет он член Верховного Суда Нью-Алабамы...
– Дженни, я спрашиваю о твоём НАСТОЯЩЕМ отце.
Её взгляд отразил полное недоумение.
– Это какой-то розыгрыш?
– Вовсе нет. Твой отец не может быть простым... уроженцем Нью-Алабамы. На свете есть только два человека... и хорошо если это Брендон... но скорее...
– Кевин! – растерянно произнесла Дженнифер. – Ты говоришь такие странные вещи... Я ничего не понимаю.
– И я не совсем понимаю, – признался я. – Ладно. Предположим, наша встреча – чистое совпадение. Она войдёт в анналы самых невероятных событий в истории человечества. Найти тебя среди сотен миллиардов людей, разбросанных по всей Галактике... Если бы я верил в судьбу, то решил бы, что это её перст. Но главный вопрос остаётся открытым: КТО ТВОЙ ОТЕЦ?
– Пожалуйста, не томи меня! Объясни, что происходит.
– Как раз это я и пытаюсь сделать. И заодно найти разгадку. Дженни, подумай хорошенько. Неужели ты никогда не подозревала, что Рональд Карпентер не твой отец? Постарайся вспомнить хоть что-нибудь странное, необычное, подозрительное.
Дженнифер встала и прошлась по комнате. Её профиль заострился – точно как у моего отца, когда он погружался в глубокое раздумье.
– Странного и подозрительного в моей жизни было хоть отбавляй, – наконец отозвалась она. – Мне никогда в голову не приходило, что мой... что Рональд Карпентер не мой отец, однако... Мать покончила с собой вскоре после моего рождения. У неё была депрессия – но только ли экзогенная? Если твоя догадка верна, то может быть... этот... Карпентер довёл её до такого состояния? Что если он упрекал её, обвинял, угрожал ей разводом? И потом, он никогда не любил меня. Сколько себя помню, он относился ко мне как... как к гадёнышу. Он так и называл меня, когда был зол или пьян. – Вдруг Дженнифер остановилась, как вкопанная. На её бледном лице застыло выражение суеверного ужаса. – Боже, только не это!
– Что? – встрепенулся я.
– Пророк, – словно в трансе, произнесла она. – Господи! Неужели?..
Я понял, что она имеет в виду так называемого Великого Пророка, Учителя Истинной Веры, Предвестника Армагеддона, основателя Космической Церкви Второго Пришествия.
– Так что же Пророк?
– За девять месяцев до моего рождения он был на Нью-Алабаме. И не просто был – он жил в доме отца моей матери, епископа Монтгомерийского.
– И ты думаешь...
– Я боюсь думать об этом, Кевин! – Дженнифер закрыла лицо руками и вновь опустилась в кресло. – Но это ещё не всё, – продолжила она после короткой паузы. – У... у человека, которого я считала своим отцом, было много неприятностей из-за его отношения к личности Пророка и к Учению вообще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63