А это чревато утечкой информации... Нет, нельзя.
– Дженни... – робко произнёс я.
– Уходи! – отрезала она.
Я понял, что спорить бесполезно. Покорившись судьбе, я поднялся с постели и стал одеваться – медленно, неторопливо, затягивая время в тщетной надежде что-нибудь придумать. За всё это время Дженнифер не проронила ни слова и даже не шевельнулась. Могло показаться, что она уснула.
В конце концов я оделся, привёл в порядок причёску (что заняло ещё пару минут), стряхнул с костюма невидимые пылинки и не спеша направился к выходу. Дженнифер не остановила меня.
Возле самой двери я задержался и предпринял последнюю попытку:
– Дженни, поверь, я не лгу... в самом главном не лгу. На Дамогране тебя никто не будет разыскивать.
Она промолчала. Глухой номер.
С тяжёлым сердцем я вышел из спальни в гостиную и прикрыл за собой дверь. Через несколько дней Дженнифер убедится, что я не солгал ей, но до того... Эти несколько дней она будет считать меня негодяем, который обещал ей помочь, использовал её, а потом бросил на произвол судьбы. Мало того, она может наделать глупостей, пытаясь избежать несуществующей опасности. При всём своём уме и изобретательности, Дженнифер простодушна и доверчива, как ребёнок; не исключено, что следующий, кого она попросит о помощи, окажется не столь равнодушным к её десяти миллионам. Ей нужен кто-то, кто защищал бы её, оберегал, кто заботился бы о ней. Внутренний голос нашёптывал мне, что я именно тот человек, в котором Дженнифер нуждается. Это дала о себе знать безусловно лучшая, но отнюдь не самая здравомыслящая сторона моей натуры – личность крайне сентиментальная, подверженная эмоциям и начисто лишённая способности критически воспринимать действительность. Под её влиянием я вновь испытал острый приступ одиночества, мной овладела смертельная усталость от бесконечной игры в прятки, от постоянного притворства и лицемерия. Я прожил в этом мире больше четырнадцати лет, привязался к нему, полюбил его, он стал для меня второй родиной... но за все эти годы я так и не обзавёлся здесь ни единым близким другом. Положение усугублялось ещё и тем, что я не мог поделиться своими заботами с родными – ни с отцом, ни с мамой, ни с обожаемой сестричкой Дейдрой, ни с умницей тётушкой Брендой, – поскольку не был уверен в их положительной реакции на моё открытие. Точнее сказать, я был почти на сто процентов уверен, что они расценят сложившуюся ситуацию как серьёзную угрозу шаткой стабильности во Вселенной и, чего доброго, поспешат загасить искру, пока из неё не вспыхнуло пламя.
Я опять вздохнул, нерешительно повернулся к двери спальни и открыл её.
На пороге стояла Дженнифер в шёлковом халате поверх прозрачной ночной рубашки и жалобно смотрела на меня влажными от слёз глазами. Она выглядела такой беззащитной и уязвимой, что у меня заныло сердце.
– Кевин... Пожалуйста, не уходи...
Я порывисто обнял её и прижал к себе.
– Что ты со мной сделала, Дженни?..
– То же, что и ты со мной, – прошептала она, зарываясь лицом на моей груди.
Слово «любовь» произнесено не было; оно как бы повисло в воздухе, и мы оба чувствовали его незримое присутствие. До самого последнего момента я даже не подозревал, насколько дорога мне Дженнифер, и только когда пришло время расставаться, я вдруг обнаружил, что не могу уйти, что это выше моих сил. Да и она в конце концов переступила через свою гордость, сама попросила меня вернуться. Нежданно-негаданно мы стали пленниками друг друга, и эта неволя пьянила нас так, как других пьянит свобода.
Я сел в кресло и посадил Дженнифер себе на колени, обняв её гибкий стан.
– Солнышко, ты должна верить мне. Тебе нечего опасаться.
Она нежно взъерошила мои волосы.
– А мне всё равно, Кевин, врёшь ты или говоришь правду. Это неважно. Главное, что ты улетишь, а я... я останусь одна. Без тебя.
– Мы не можем лететь вместе.
– Но почему? Боишься, что тебя обвинят в соучастии?
Я тяжело вздохнул:
– Если бы только это, я бы не беспокоился.
– Так в чём же дело?
Несколько секунд я набирался смелости, как перед смертельным прыжком.
– Видишь ли, Дженни, обстоятельства таковы, что... В общем, нельзя допустить, чтобы моё имя было связано с твоим. Это может причинить мне массу неприятностей, куда более серьёзных, чем обвинение в пособничестве преступнику.
– Я не совсем понимаю.
– Сейчас поймёшь. Когда ты позаимствовала у мужа десять миллионов, то для отключения сигнализации воспользовалась его личным кодом, верно?
– Ну да.
– Это был код доступа самого высокого уровня?
– Разумеется. Ведь Купер председатель совета директоров банка и владелец контрольного пакета акций.
– Вот то-то же. Воспользовавшись этим кодом, ты не просто отключила сигнализацию, но и полностью деактивировала систему безопасности. В результате твоих действий секретные архивы банка стали так же доступны, как отдел беллетристики публичной библиотеки. Твой муж оказался нечист на руку, и огласка некоторых сведений о его тайной деятельности повлекла за собой громкий скандал. В настоящий момент ему предъявлен ряд серьёзных обвинений, на имущество банка наложен арест, а контракт на сооружение станции гиперсвязи расторгнут по причине неплатёжеспособности крупнейшего частного инвестора проекта.
Дженнифер немного отстранилась и недоверчиво посмотрела на меня:
– Откуда ты знаешь?
Вот он, критический момент!
– Я знаю, – выпалил я, – потому что лично дал указание свернуть работы по установке станции.
– Ты?!! – потрясённо воскликнула Дженнифер.
Я утвердительно кивнул:
– Да. У меня есть портативный передатчик.
– Ты связан с этим бизнесом?
– Самым непосредственным образом. Я один из разработчиков принципа гиперсвязи, но по некоторым соображениям держу это в секрете.
Дженнифер встала с моих колен и в растерянности прошлась по комнате.
– Ну и ну! – наконец произнесла она. – Значит, вот откуда твоё богатство. Вовсе не от отца-пирата.
Я улыбнулся:
– Ты слышала и такую версию?
Вдруг Дженнифер остановилась и всплеснула руками.
– Так Купер действительно в тюрьме?!
– По моим последним сведениям, до суда он находится под домашним арестом. Но за решётку попадёт обязательно.
– Надолго?
– Как минимум на тридцать лет. А скорее всего, получит пожизненный срок. Ты хорошо поработала.
Дженнифер села в соседнее кресло и разразилась истерическим смехом.
– Так ему и надо, ублюдку! Пусть теперь подавится... сукин сын!.. – Она закашлялась, по её щекам ручьями текли слёзы. – Боже... я так счастлива!.. Если бы ты знал, Кевин... Если бы ты знал, как я счастлива!..
Я наклонился к ней и взял её за руки.
– Дженни, милая, успокойся. Прекрати сейчас же – или получишь пощёчину.
Она мигом урвала свой смех, обхватила руками мою шею и прижалась губами к моим губам. Поцелуй был такой долгий и такой жаркий, что у меня закружилась голова.
– Я не отпущу тебя, Кевин. Мы полетим вместе.
– Да, – обречённо ответил я. – На корабле до Дамограна.
– А потом?
– Потом мы провернём маленькую хитрость и улетим на моём челноке.
– Ты откажешься от «прыжка самурая»?
– Придётся. Я не могу рисковать, хоть косвенно впутываясь в историю, где фигурирует гиперстанция. Если кто-нибудь заподозрит меня в причастности к этому проекту, за мной повсюду будет тянуться шлейф шпионов длиною в десятки световых лет. Многие компании готовы на что угодно, лишь бы узнать секрет функционирования межзвёздной связи.
– Я слышала, что ваших людей время от времени похищают.
– Бывает и такое, – подтвердил я. – Но всякий раз похитители остаются с носом. Во-первых, нам всегда удаётся освободить похищенных, а во-вторых, все, из кого можно было бы вытянуть ценные сведения, либо находятся под надёжной охраной, либо работают в глубоком подполье, как я. Даже члены правления нашей корпорации не знают меня в лицо.
– И ты открыл мне свою тайну? Почему?
Я растерянно покачал головой:
– Спроси что-нибудь полегче, Дженни. Я понятия не имею, что на меня нашло.
Она погладила меня по щеке.
– Тебе просто одиноко, милый. Ты очень нуждаешься в ком-то, кому мог бы доверять, на кого мог бы положиться. Я не обману твоего доверия.
Дженнифер смотрела на меня, ласково улыбаясь. Боже, как прекрасна её улыбка!..
Я перехватил её руку и поцеловал маленькую ладошку.
– Спасибо, любимая.
– Это признание? – спросила она.
Я ответил не сразу, а сначала тщательно проанализировал свои чувства. Результаты этой инспекции оказались крайне противоречивыми.
– Прости, Дженни. Честное слово, не знаю. Уже двадцать лет я влюблён в одну женщину и так привык к этому, что даже не представляю, как могу разлюбить её. Я люблю тебя, но люблю и её.
– Кто она?
– Это неважно. Всё равно у меня нет ни малейшего шанса добиться её взаимности...
* * *
На следующий день во время предстартового осмотра моего челнока техники обнаружили незначительное нарушение синхронности работы маршевых двигателей и генератора виртуального поля. Неполадка была устранена в течение часа, но этого оказалось достаточно, чтобы капитан ди Марко наложил запрет на «прыжок самурая». В ответ на мои протесты он заявил, что ему наплевать, сколько процентов акций компании я контролирую, во время полёта он на корабле главнее самого Господа Бога, и я должен подчиниться его решению. С помощью такой нехитрой уловки мне удалось, не роняя престижа, отложить свой вылет до остановки на Дамогране.
8. ЭРИК
«Что, завидно?» – спросил Мел, когда я с разинутым ртом переваривал известие о его предстоящей свадьбе с Дейдрой. Интересно, он у всех это спрашивал, или же меня почтил особым вниманием? Хотя вряд ли. Я был далеко не единственным, кто в своё время прошёл через стадию детской влюблённости в Дейдру; в частности, в этот список можно смело внести всех её родных братьев (милая семейная традиция – страсть к кровосмешению у нас в крови, простите за каламбур).
Правда, мне повезло больше, чем другим, – но не тогда, когда я об этом мечтал, а гораздо позже. После разрыва с Радкой я очень страдал, и Дейдра, пытаясь утешить меня, пожалуй, зашла слишком далеко в своём рвении. Она стала моей второй женщиной, однако не смогла заставить меня забыть первую. О нашем коротком романе я порой вспоминаю с ностальгической грустью, но без боли. Дейдра была очень мила, нежна и заботлива. Надо признать, что её «терапия», хоть и не излечила меня окончательно, всё же оказала весьма благотворное влияние и помогла мне восстановить утраченное душевное равновесие.
Впрочем, всё это время меня мучила мысль, что Дейдра просто жалеет меня; позже я понял, что ошибался. Однажды я спросонья назвал её Радкой, она была очень огорчена и даже расплакалась, как ребёнок. Теперь уже мне пришлось утешать её, а Дейдра всё твердила, что я ни капельки не люблю её, лишь использую, чтобы забыться. Мы разошлись тихо-мирно, без ссор и скандалов, продолжая оставаться добрыми друзьями. Кевин был страшно рад этому – он ревнует свою старшую сестру ко всем без исключения мужчинам (и даже к женщинам) и, хоть она не голубоглазая блондинка, думаю, был бы не прочь оказаться с ней в постели. Натуральный псих!..
Кабинет Ладислава, где я вышел из Туннеля, был пуст и неосвещён, но компьютер работал. Однако это ещё ничего не значило. Если я просто побаивался компьютеров, то Ладислав умел лишь нажимать клавиши, двигать мышью и вставлять диски – кстати, не всегда правильной стороной. Он где-то вычитал, что чем реже включать и выключать машину, тем лучше, и воспринял этот совет буквально. На моей памяти он лишь однажды выключил свой компьютер – когда случайно зацепил ногой шнур питания и выдернул его из розетки.
Я вышел из кабинета и отправился искать Ладислава. Час назад он связался со мной и назначил встречу. По его словам, тот хакер, Всеволод, которого он вытащил из тюрьмы и вновь засадил за работу, пообещав ему пять миллионов гривен наличными и доходное ранчо в нейтральной Коста-Рике, вот-вот доберётся до нужных нам секретных файлов в базе данных Интеллидженс Сервис. Впрочем, это уже не имело решающего значения. Было ясно, что все технологии, связанные с Формирующими, попали в этот мир извне; осталось только выяснить, каким путём, и главное – откуда. Пока наш гениальный взломщик (к слову сказать, щуплый восемнадцатилетний паренёк в очках с толстыми линзами) сидел на конспиративной квартире в предместье Лондона и рылся в государственных тайнах Британской Империи, мы с Ладиславом наугад обыскивали прилегающие миры – скорее, чтобы не терять времени даром, нежели в надежде что-либо найти. Ведь с каждым миром граничит бесконечное число миров, а единица, делённая на бесконечность, равна нулю – что и даёт вероятность успешного исхода наших бессистемных поисков.
Здесь бы нам очень пригодилась помощь кого-нибудь из адептов Источника. Однако я не спешил делиться нашим открытием с кем бы то ни было – даже с мамой, даже с отцом, даже с Дианой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
– Дженни... – робко произнёс я.
– Уходи! – отрезала она.
Я понял, что спорить бесполезно. Покорившись судьбе, я поднялся с постели и стал одеваться – медленно, неторопливо, затягивая время в тщетной надежде что-нибудь придумать. За всё это время Дженнифер не проронила ни слова и даже не шевельнулась. Могло показаться, что она уснула.
В конце концов я оделся, привёл в порядок причёску (что заняло ещё пару минут), стряхнул с костюма невидимые пылинки и не спеша направился к выходу. Дженнифер не остановила меня.
Возле самой двери я задержался и предпринял последнюю попытку:
– Дженни, поверь, я не лгу... в самом главном не лгу. На Дамогране тебя никто не будет разыскивать.
Она промолчала. Глухой номер.
С тяжёлым сердцем я вышел из спальни в гостиную и прикрыл за собой дверь. Через несколько дней Дженнифер убедится, что я не солгал ей, но до того... Эти несколько дней она будет считать меня негодяем, который обещал ей помочь, использовал её, а потом бросил на произвол судьбы. Мало того, она может наделать глупостей, пытаясь избежать несуществующей опасности. При всём своём уме и изобретательности, Дженнифер простодушна и доверчива, как ребёнок; не исключено, что следующий, кого она попросит о помощи, окажется не столь равнодушным к её десяти миллионам. Ей нужен кто-то, кто защищал бы её, оберегал, кто заботился бы о ней. Внутренний голос нашёптывал мне, что я именно тот человек, в котором Дженнифер нуждается. Это дала о себе знать безусловно лучшая, но отнюдь не самая здравомыслящая сторона моей натуры – личность крайне сентиментальная, подверженная эмоциям и начисто лишённая способности критически воспринимать действительность. Под её влиянием я вновь испытал острый приступ одиночества, мной овладела смертельная усталость от бесконечной игры в прятки, от постоянного притворства и лицемерия. Я прожил в этом мире больше четырнадцати лет, привязался к нему, полюбил его, он стал для меня второй родиной... но за все эти годы я так и не обзавёлся здесь ни единым близким другом. Положение усугублялось ещё и тем, что я не мог поделиться своими заботами с родными – ни с отцом, ни с мамой, ни с обожаемой сестричкой Дейдрой, ни с умницей тётушкой Брендой, – поскольку не был уверен в их положительной реакции на моё открытие. Точнее сказать, я был почти на сто процентов уверен, что они расценят сложившуюся ситуацию как серьёзную угрозу шаткой стабильности во Вселенной и, чего доброго, поспешат загасить искру, пока из неё не вспыхнуло пламя.
Я опять вздохнул, нерешительно повернулся к двери спальни и открыл её.
На пороге стояла Дженнифер в шёлковом халате поверх прозрачной ночной рубашки и жалобно смотрела на меня влажными от слёз глазами. Она выглядела такой беззащитной и уязвимой, что у меня заныло сердце.
– Кевин... Пожалуйста, не уходи...
Я порывисто обнял её и прижал к себе.
– Что ты со мной сделала, Дженни?..
– То же, что и ты со мной, – прошептала она, зарываясь лицом на моей груди.
Слово «любовь» произнесено не было; оно как бы повисло в воздухе, и мы оба чувствовали его незримое присутствие. До самого последнего момента я даже не подозревал, насколько дорога мне Дженнифер, и только когда пришло время расставаться, я вдруг обнаружил, что не могу уйти, что это выше моих сил. Да и она в конце концов переступила через свою гордость, сама попросила меня вернуться. Нежданно-негаданно мы стали пленниками друг друга, и эта неволя пьянила нас так, как других пьянит свобода.
Я сел в кресло и посадил Дженнифер себе на колени, обняв её гибкий стан.
– Солнышко, ты должна верить мне. Тебе нечего опасаться.
Она нежно взъерошила мои волосы.
– А мне всё равно, Кевин, врёшь ты или говоришь правду. Это неважно. Главное, что ты улетишь, а я... я останусь одна. Без тебя.
– Мы не можем лететь вместе.
– Но почему? Боишься, что тебя обвинят в соучастии?
Я тяжело вздохнул:
– Если бы только это, я бы не беспокоился.
– Так в чём же дело?
Несколько секунд я набирался смелости, как перед смертельным прыжком.
– Видишь ли, Дженни, обстоятельства таковы, что... В общем, нельзя допустить, чтобы моё имя было связано с твоим. Это может причинить мне массу неприятностей, куда более серьёзных, чем обвинение в пособничестве преступнику.
– Я не совсем понимаю.
– Сейчас поймёшь. Когда ты позаимствовала у мужа десять миллионов, то для отключения сигнализации воспользовалась его личным кодом, верно?
– Ну да.
– Это был код доступа самого высокого уровня?
– Разумеется. Ведь Купер председатель совета директоров банка и владелец контрольного пакета акций.
– Вот то-то же. Воспользовавшись этим кодом, ты не просто отключила сигнализацию, но и полностью деактивировала систему безопасности. В результате твоих действий секретные архивы банка стали так же доступны, как отдел беллетристики публичной библиотеки. Твой муж оказался нечист на руку, и огласка некоторых сведений о его тайной деятельности повлекла за собой громкий скандал. В настоящий момент ему предъявлен ряд серьёзных обвинений, на имущество банка наложен арест, а контракт на сооружение станции гиперсвязи расторгнут по причине неплатёжеспособности крупнейшего частного инвестора проекта.
Дженнифер немного отстранилась и недоверчиво посмотрела на меня:
– Откуда ты знаешь?
Вот он, критический момент!
– Я знаю, – выпалил я, – потому что лично дал указание свернуть работы по установке станции.
– Ты?!! – потрясённо воскликнула Дженнифер.
Я утвердительно кивнул:
– Да. У меня есть портативный передатчик.
– Ты связан с этим бизнесом?
– Самым непосредственным образом. Я один из разработчиков принципа гиперсвязи, но по некоторым соображениям держу это в секрете.
Дженнифер встала с моих колен и в растерянности прошлась по комнате.
– Ну и ну! – наконец произнесла она. – Значит, вот откуда твоё богатство. Вовсе не от отца-пирата.
Я улыбнулся:
– Ты слышала и такую версию?
Вдруг Дженнифер остановилась и всплеснула руками.
– Так Купер действительно в тюрьме?!
– По моим последним сведениям, до суда он находится под домашним арестом. Но за решётку попадёт обязательно.
– Надолго?
– Как минимум на тридцать лет. А скорее всего, получит пожизненный срок. Ты хорошо поработала.
Дженнифер села в соседнее кресло и разразилась истерическим смехом.
– Так ему и надо, ублюдку! Пусть теперь подавится... сукин сын!.. – Она закашлялась, по её щекам ручьями текли слёзы. – Боже... я так счастлива!.. Если бы ты знал, Кевин... Если бы ты знал, как я счастлива!..
Я наклонился к ней и взял её за руки.
– Дженни, милая, успокойся. Прекрати сейчас же – или получишь пощёчину.
Она мигом урвала свой смех, обхватила руками мою шею и прижалась губами к моим губам. Поцелуй был такой долгий и такой жаркий, что у меня закружилась голова.
– Я не отпущу тебя, Кевин. Мы полетим вместе.
– Да, – обречённо ответил я. – На корабле до Дамограна.
– А потом?
– Потом мы провернём маленькую хитрость и улетим на моём челноке.
– Ты откажешься от «прыжка самурая»?
– Придётся. Я не могу рисковать, хоть косвенно впутываясь в историю, где фигурирует гиперстанция. Если кто-нибудь заподозрит меня в причастности к этому проекту, за мной повсюду будет тянуться шлейф шпионов длиною в десятки световых лет. Многие компании готовы на что угодно, лишь бы узнать секрет функционирования межзвёздной связи.
– Я слышала, что ваших людей время от времени похищают.
– Бывает и такое, – подтвердил я. – Но всякий раз похитители остаются с носом. Во-первых, нам всегда удаётся освободить похищенных, а во-вторых, все, из кого можно было бы вытянуть ценные сведения, либо находятся под надёжной охраной, либо работают в глубоком подполье, как я. Даже члены правления нашей корпорации не знают меня в лицо.
– И ты открыл мне свою тайну? Почему?
Я растерянно покачал головой:
– Спроси что-нибудь полегче, Дженни. Я понятия не имею, что на меня нашло.
Она погладила меня по щеке.
– Тебе просто одиноко, милый. Ты очень нуждаешься в ком-то, кому мог бы доверять, на кого мог бы положиться. Я не обману твоего доверия.
Дженнифер смотрела на меня, ласково улыбаясь. Боже, как прекрасна её улыбка!..
Я перехватил её руку и поцеловал маленькую ладошку.
– Спасибо, любимая.
– Это признание? – спросила она.
Я ответил не сразу, а сначала тщательно проанализировал свои чувства. Результаты этой инспекции оказались крайне противоречивыми.
– Прости, Дженни. Честное слово, не знаю. Уже двадцать лет я влюблён в одну женщину и так привык к этому, что даже не представляю, как могу разлюбить её. Я люблю тебя, но люблю и её.
– Кто она?
– Это неважно. Всё равно у меня нет ни малейшего шанса добиться её взаимности...
* * *
На следующий день во время предстартового осмотра моего челнока техники обнаружили незначительное нарушение синхронности работы маршевых двигателей и генератора виртуального поля. Неполадка была устранена в течение часа, но этого оказалось достаточно, чтобы капитан ди Марко наложил запрет на «прыжок самурая». В ответ на мои протесты он заявил, что ему наплевать, сколько процентов акций компании я контролирую, во время полёта он на корабле главнее самого Господа Бога, и я должен подчиниться его решению. С помощью такой нехитрой уловки мне удалось, не роняя престижа, отложить свой вылет до остановки на Дамогране.
8. ЭРИК
«Что, завидно?» – спросил Мел, когда я с разинутым ртом переваривал известие о его предстоящей свадьбе с Дейдрой. Интересно, он у всех это спрашивал, или же меня почтил особым вниманием? Хотя вряд ли. Я был далеко не единственным, кто в своё время прошёл через стадию детской влюблённости в Дейдру; в частности, в этот список можно смело внести всех её родных братьев (милая семейная традиция – страсть к кровосмешению у нас в крови, простите за каламбур).
Правда, мне повезло больше, чем другим, – но не тогда, когда я об этом мечтал, а гораздо позже. После разрыва с Радкой я очень страдал, и Дейдра, пытаясь утешить меня, пожалуй, зашла слишком далеко в своём рвении. Она стала моей второй женщиной, однако не смогла заставить меня забыть первую. О нашем коротком романе я порой вспоминаю с ностальгической грустью, но без боли. Дейдра была очень мила, нежна и заботлива. Надо признать, что её «терапия», хоть и не излечила меня окончательно, всё же оказала весьма благотворное влияние и помогла мне восстановить утраченное душевное равновесие.
Впрочем, всё это время меня мучила мысль, что Дейдра просто жалеет меня; позже я понял, что ошибался. Однажды я спросонья назвал её Радкой, она была очень огорчена и даже расплакалась, как ребёнок. Теперь уже мне пришлось утешать её, а Дейдра всё твердила, что я ни капельки не люблю её, лишь использую, чтобы забыться. Мы разошлись тихо-мирно, без ссор и скандалов, продолжая оставаться добрыми друзьями. Кевин был страшно рад этому – он ревнует свою старшую сестру ко всем без исключения мужчинам (и даже к женщинам) и, хоть она не голубоглазая блондинка, думаю, был бы не прочь оказаться с ней в постели. Натуральный псих!..
Кабинет Ладислава, где я вышел из Туннеля, был пуст и неосвещён, но компьютер работал. Однако это ещё ничего не значило. Если я просто побаивался компьютеров, то Ладислав умел лишь нажимать клавиши, двигать мышью и вставлять диски – кстати, не всегда правильной стороной. Он где-то вычитал, что чем реже включать и выключать машину, тем лучше, и воспринял этот совет буквально. На моей памяти он лишь однажды выключил свой компьютер – когда случайно зацепил ногой шнур питания и выдернул его из розетки.
Я вышел из кабинета и отправился искать Ладислава. Час назад он связался со мной и назначил встречу. По его словам, тот хакер, Всеволод, которого он вытащил из тюрьмы и вновь засадил за работу, пообещав ему пять миллионов гривен наличными и доходное ранчо в нейтральной Коста-Рике, вот-вот доберётся до нужных нам секретных файлов в базе данных Интеллидженс Сервис. Впрочем, это уже не имело решающего значения. Было ясно, что все технологии, связанные с Формирующими, попали в этот мир извне; осталось только выяснить, каким путём, и главное – откуда. Пока наш гениальный взломщик (к слову сказать, щуплый восемнадцатилетний паренёк в очках с толстыми линзами) сидел на конспиративной квартире в предместье Лондона и рылся в государственных тайнах Британской Империи, мы с Ладиславом наугад обыскивали прилегающие миры – скорее, чтобы не терять времени даром, нежели в надежде что-либо найти. Ведь с каждым миром граничит бесконечное число миров, а единица, делённая на бесконечность, равна нулю – что и даёт вероятность успешного исхода наших бессистемных поисков.
Здесь бы нам очень пригодилась помощь кого-нибудь из адептов Источника. Однако я не спешил делиться нашим открытием с кем бы то ни было – даже с мамой, даже с отцом, даже с Дианой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63