Вот почему 6-Лакрица нежно взял ребенка в руки и, оттянув кожную складку на своем животе, бережно положил внутрь, где тот моментально припал к соску.
6-Лакрица проделал то же самое и с остальными четырьмя.
После чего они с 3-Персик, не теряя времени даром, снова спарились, чтобы дать начало новой беременности. Правда, теперь в их движениях было меньше страсти, нежели в первый раз, – 6-Лакрица боялся ненароком повредить новорожденным у себя в сумке.
Когда они закончили, 3-Персик – как всегда, настроенная более оптимистично, чем ее партнер, заявила:
– Согласись, что они все хороши.
6-Лакрица осторожно погладил живот. Он ужасно переживал, опасаясь возможных мутаций. Кто знает, как отразится на новом поколении долгая космическая одиссея, коварная космическая радиация, пока они с 3-Персик, заключенные в капсулы, скитались по бездонным галактическим глубинам. Впрочем, переживала и его партнерша.
– Да-да, ты права. И я уверен, что наши следующие четверо или пятеро будут такими же сильными.
После появления на свет приплода население колонии новолюдей внутри носителя приблизилось к семи сотням – то есть примерно в два раза превзошло число тех, кто участвовал в захвате новой среды обитания. Разумеется, на первый взгляд этот рост численности был практически незаметен, потому что молодняк все еще сидел в отцовских сумках.
Тем не менее к концу второго месяца, когда все особи мужского пола неуклюже передвигались вперевалочку, первые детеныши из первого помета покинули сумки, начав подвижную, независимую от родителей жизнь. Теперь они могли самостоятельно добывать себе пишу из тела носителя и, хотя пока еще не владели речью, должны были вот-вот заговорить. А освободившиеся сумки их отцов временно опустели, чтобы вскоре принять новую партию молодняка.
(В конце каждого цикла 6-Лакрица с его растянутой сумкой на животе выглядел более беременным, нежели его подруга З-Персик.)
Не успела первая партия молодняка встать на ноги, как вторая заняла свое место в отцовской сумке, а третья – в материнской утробе, и так далее, и так далее.
К концу шестого месяца колония новолюдей уже насчитывала более трех тысяч обитателей. А самые старшие дети уже были по пояс своим родителям.
К концу первого года насчитывалось уже около шести тысяч особей, которые не знали иной среды обитания, кроме внутренностей носителя. Из первоначальных двухсот переселенцев в результате естественной убыли в живых оставалось около полутора сотен. 6-Лакрица и 3-Персик были в их числе.
Теперь самые старшие дети, которым исполнился год, уже стали половозрелыми особями и тоже приступили к размножению, как и их родители.
В тот месяц число спаривающихся пар достигло четырехсот. А через месяц на свет появились две тысячи их детей.
Через месяц к спариванию было готово и второе поколение потомства. Шестьсот пятьдесят пар произвели на свет три тысячи двести пятьдесят детей.
Через два – число новорожденных составило четыре тысячи пятьсот.
Когда в следующий раз к спариванию приступили еще двести пятьдесят пар, на свет появились уже пять тысяч семьсот пятьдесят ребятишек.
А еще через месяц, и еще, и еще, и еще…
К концу второго года население колонии новолюдей внутри носителя приблизилось к ста тысячам.
А ведь они только-только начали обживать свой новый дом.
Самый старший из первого помета наших героев, 2-Мёд, отметил свои первый день рождения. Это был энергичный юноша, такой же неисправимый оптимист, как и его мать.
Его полное обозначение было 2-Мёд-4-Лакрица-9-Гвоздика. В нем причудливым образом объединились характерные запахи родителей, как, впрочем, и в других его братьях и сестрах.
На основе этих запахов новолюди объединялись в кланы. Принадлежность к одному клану делала невозможным спаривание с представителями других кланов или по крайней мере создавала определенные границы: любимого или любимую можно искать только из определенного числа претендентов – так было заложено в генном механизме. Предусмотрительные биоинженеры приняли меры к недопущению широкой практики экзогамных браков, причем с определенной целью.
Зная, что отныне человечество станет носителем исключительно нематериальной культуры, биоинженеры всерьез задумались о том, какой груз знаний из того, что человечество накопило за шесть тысяч лет существования цивилизации, будет и далее передаваться из поколения в поколение. Так были отобраны несколько наиболее важных способностей, главными из которых были математические.
Представители клана 2-Мёд были носителями интегралов Римана. Они появлялись на свет с врожденными способностями к решению этих головоломных функций. Ограничение возможности спаривания с представителями других кланов служило залогом тому, что этот бесценный дар будет и дальше передаваться из поколения в поколение.
В подруги 2-Мёд выбрал себе женскую особь по имени (или вкусу/запаху) 7-Яблоко-1-Гвоздика-8-Персик. Он повстречал ее на другой половине носителя, спасаясь бегством от настырного лимфоцита. Нырнув в пористый лабиринт, слишком тесный для гиганта-лимфоцита, 2-Мёд забрел в дом 7-Яблока и ее семьи, доводившейся ему дальними родственниками. Это была любовь с первого взгляда.
Как-то раз, вскоре после того как их первое потомство появилось на свет, супруги отправились проведать его родителей. Незадолго до этого сын и его жена после жарких споров обнаружили, как им показалось, новый аспект интегралов Римана. И теперь хотели спросить мудрого мнения старших, удостовериться, что их открытие оригинально и верно. Если действительно так, новую информацию следует как можно скорее довести до всех членов клана, с тем чтобы обеспечить ее сохранность и дальнейшее распространение.
Торопливо передвигаясь по извилистым коридорам, 2-Мёд и 7-Яблоко пытались осознать значимость сделанного ими открытия.
– Если так оно и есть, – сказала 7-Яблоко, – то это будет великая для нас честь. Кто знает, вдруг в один прекрасный день это поможет всем нам вернуться домой, на нашу родную планету, на Землю.
– Прекрасная мечта, 7-Яблоко, – рассеянно отвечал супруг. – Даже если это не более, чем мечта. И все равно не стоит терять надежды… – Он не договорил. Почему-то его настроение не располагало к пустым разговорам. Сознанием завладели изящные переплетения интегралов, и 2-Мёд душой перенесся в царство абстрактных сущностей.
Увы, 7-Яблоко слишком поздно заметила недавно появившиеся на этом отрезке пути кислотные пузыри, 2-Мёд не заметил их вовсе. Она бросилась в сторону. Он же, не сбавляя шага, устремился по ним.
Пузыри взорвались, с ног до головы окатив своим содержимым его и лишь обдав легкими брызгами ее.
Когда 7-Яблоко открыла глаза, она увидела, что 2-Мёд корчится в судорогах на полу. Не обращая внимания на боль, она подошла ближе, чтобы потрогать его.
– Не надо, – остановил он ее. – Ты рискуешь получить ожог. Берегись жидкости. Обмой меня.
Сказав это, 2-Мёд зашелся душераздирающим криком. Крик этот пронзал все ее существо подобно ножу. 7-Яблоко бросилась назад по коридору, стараясь не думать о том, как из-под обвисшей клоками плоти обнажились белые кости ее супруга.
Когда она вернулась с мешком прохладной жидкости, которую набрала в одной из желез, ноги ее супруга – последняя часть его тела, что еще предстала ее взору, – буквально на глазах у нее исчезли, поглощенные гигантским макрофагом. Судьба, давшая 2-Мёду лишь короткую передышку, чтобы он мог соединиться со своей подругой, настигла его.
7-Яблоко швырнула в макрофага мешком с жидкостью, который сорвала с железы. Тот лопнул, обдав содержимым макрофага, переваривавшего ее супруга. После чего, превозмогая горе, чтобы самой не лишиться жизни – ведь это бы лишило колонию возможности узнать о сделанном ими открытии, – она бросилась прочь.
Про себя 7-Яблоко поклялась, что каждая новочеловеческая душа узнает о мужестве ее супруга и его математическом гении. Она сделает для этого все, что в ее силах.
С момента его рождения до зрелости, от первых шагов до первого открытия ему была отпущена короткая жизнь – меньше четырехсот дней.
Мухи-однодневки. Быстро вянущие цветы. Век их короток. Но для них самих их жизнь поистине длится век.
Теперь число живых превысило число умерших. Естественно, что возросшая численность населения колонии начала сказываться на состоянии носителя. Бурное размножение несло в себе также и начало конца. Новолюди жили за счет резервов организма носителя – питались его тканями, пили его соки, в свою очередь загрязняя его своими испражнениями. Не будет преувеличением сказать, что они пожирали собственную среду обитания, постепенно подтачивая ее изнутри, отравляя продуктами собственной жизнедеятельности.
Носитель реагировал на это тем, что пускал в ход химическое, биологическое, физическое оружие.
С потолков капали, собираясь на полу в лужи, ядовитые ферменты – новолюди всячески старались их избегать. По коридорам бродили патрули из огромных желеобразных сгустков, которые при встрече переварили бы и мужчин, и женщин в буквальном смысле с потрохами. (Люди были вынуждены регулярно облизывать друг друга с головы до ног – это был жест солидарности и взаимопомощи, с помощью которого с кожи удалялись ароматические метки, которые позволяли макрофагам безошибочно обнаружить жертву.) В некоторых участках тела носителя температура поднялась на несколько градусов.
Увы, все меры оказались запоздалыми. Новолюди бросили на борьбу с оборонительными уловками носителя всю свою хитрость и изобретательность. Макрофагов они научились одолевать числом – просто разрывали этих хищников на части и поедали. Сожри, или сожрут тебя самого – таков был закон. Разрушительным ферментам и другим длинным молекулам они противопоставили свои собственные биологических агенты – ведь в далеком прошлом их сконструировали для того, чтобы в случае чего дать врагу достойный отпор. Стены обитаемых участков тела носителя орошались мочой, которая для этих целей меняла свой состав и химические свойства. Некоторые из атак иммунной системы носителя новолюди сумели отбить, выведя из строя нервные узлы в его теле.
Надо сказать, что даже в разгар этой биологической войны жизнь была отнюдь не аскетически суровой. Более того, внутренности носителя оглашало пение. То было единственное искусство, которое сохранилось в своем первозданном виде в их новой, нематериальной цивилизации, и новолюди упражнялись в нем от души. Они исполняли сложные хоралы, оплакивая память о древней, утраченной родине. Скорбь в этих торжественных гимнах была смешана с ликованием, так что стенки внутренних органов носителя оглашались то грустными, то радостными нотами. Унисон и многоголосие, мадригалы и хоралы – все это было оружие несгибаемого, непобедимого духа.
В конце второго года, когда численность населения колонии достигла полумиллиона, внутренности носителя начали проявлять признаки болезни и органического разложения. В нос били тошнотворные гнилостные запахи, впервые начала ощущаться нехватка продовольствия.
Новолюдей это не тревожило – для них такой исход был в порядке вещей.
Они начали готовиться к отлету.
6-Лакрица и 3-Персик стояли на толстом, прозрачном участке внешних покровов носителя, который некогда был предназначен для того, чтобы пропускать внутрь солнечные лучи – судя по всему, именно такой цели служили эти голубые выпуклости. Новолюди не могли сказать зачем – в отличие от носителя, которому наверняка был известен ответ на этот вопрос.
Теперь эти выпуклости были мертвы, но солнечный свет все равно проникал внутрь.
Носитель утратил способность маневрировать по отношению к гравитации звезды, выпуская наружу наподобие реактивной струи отработанную жидкость и газы, и теперь медленно, но неизбежно падал в невидимый гравитационный колодец, автоматически вращаясь вокруг своей оси. Правда, его собственная внутренняя гравитация пока еще оставалась на прежнем уровне. Так что новолюди по-прежнему крепко стояли на ногах на скользком полу, даже если сам этот пол менял положение в пространстве на сто восемьдесят градусов.
Вращение носителя вокруг своей оси для нашей пары открыло в окне новый вид – планету и ее спутник. Спутник был сер и мертв. Картина его поверхности почему-то вызвала в душе новолюдей смутные, трепетные воспоминания. Планета, некогда голубая и зеленая, теперь представляла собой безжизненный белый шар, такой же безликий, как и сам носитель.
3-Персик и 6-Лакрица молча рассматривали планету. Но вот та скрылась из виду, и тогда 3-Персик спросила у супруга:
– Как ты думаешь, они когда-нибудь исчезнут?
– Кто знает? Ведь нам даже неизвестно, откуда они взялись. Более того, мы не знаем, какого они происхождения – естественного или искусственного. Например, почему внутри их организма действует сила тяжести?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51