На занятии по совокуплению Рэнд и Фабиола расслабленно лежали на смятой простыне, которой был накрыт низкий лежак для соитий. Совсем недавно тело Фабиолы приняло зрелые формы – в точном соответствии с выбранными ею самой женственными очертаниями. Тело Рэнда также изменилось за эти годы – теперь это было сильное тело привлекательного молодого мужчины с узкими бедрами. Сейчас, когда Рэнд и Фабиола лежали обнявшись, они напоминали героев картин Бугеро – его работы трехсотлетней давности они изучали в последнем квинтместре на занятиях по истории искусства. Другие пары, занимавшие такие же лежаки, рядами расставленные но всему помещению копулятория, пребывали в таком же томном, расслабленном состоянии.
Лишь Шелли и Брюстер на соседней кушетке составляли единственное исключение из разморенного сладкой негой класса. Брюстер, чью врожденную брутальность теперь дополняла мощная мускулатура, лежал на спине. На его лице было написано хмурое выражение, руки сложены на волосатой груди. Шелли, чье белое лилейное тело считалось среди одноклассниц самым неоформившимся, лежала на боку, повернувшись к Брюстеру спиной и подложив руку под голову.
– Черт побери, подружка! Я бы советовал тебе проявить побольше страсти, а то лежишь как бревно! – Брюстер заговорил намного громче, чем это считалось этичным под сводами копулятория. Рэнд и Фабиола не могли не услышать его голоса.
Еле слышное «извини», произнесенное Шелли, было похоже на шепот бесплотного призрака.
– Одним «извини» делу не поможешь. Будь ты у меня единственной партнершей, в моем либидо уже давно образовался бы узел размером с арбуз.
С этими словами кряжистый юноша встал и подошел к соседнему лежаку.
– Твоя очередь, Рэнд. А я займу твое место.
Ни Фабиола, ни Рэнд не выразили особого неудовольствия по этому поводу. Пышнотелая Фабиола, чьи золотистые волосы разметались по простыням, заключила пылкого Брюстера в объятия, в то время как Рэнд лег на кушетку рядом с Шелли.
Когда Фабиола и Брюстер энергично задвигались в ритме вечной как мир любви, Рэнд осторожно обнял Шелли за плечо. Та повернулась к нему и доверчиво легла в его объятия, прижимаясь лицом к его груди.
– Хочешь, поговорим о чем-нибудь? – предложил Рэнд. – О том, что тебя особенно беспокоит?
– Мне все время тревожно на душе, Рэнд. Не знаю почему, но это не дает мне покоя, мешает всему, а не только урокам секса.
– Что же тебя тревожит? Будущее? Вполне естественно. В этом возрасте мы все такие, нам всем не дает покоя вопрос о том, какое поприще избрать для себя в жизни.
– Нет, будущее меня не беспокоит. Мое будущее мне прекрасно известно. Я хочу стать терезанкой.
Рэнд воздержался от комментариев относительно такого довольно необычного выбора.
– Тогда что же?
Шелли крепко сжала талию Рэнда.
– Мне тревожно за людей, которые мне небезразличны. За их здоровье, их безопасность, их жизнь. Я только об этом и думаю, особенно после того случая, когда Фабиола чуть не утонула.
Рэнд на несколько секунд замолчал.
– Но ведь, Шелли, это было целых пять лет назад!
– Лучше не будем об этом! Я до сих пор помню каждый миг того жуткого происшествия!
– Послушай, может, тебе стоит обратиться к психоаналитику?
– Если я и далее не смогу избавиться от моего состояния, то, пожалуй, обращусь. Но пока мне самой хочется разобраться в собственных ощущениях.
– И все-таки это так странно. – В голосе Рэнда прозвучало неподдельное недоумение. – В век ангелов мучиться архаичными страхами.
При упоминании об ангелах Шелли напряглась.
– В них-то и вся проблема. Их присутствие делает нашу смертность еще более ощутимой, и это при том, что они оберегают нас от несчастных случаев. Мы настолько привыкли полагаться на них, что частично утратили древний инстинкт самосохранения. А что, если их совершенство все-таки имеет какой-то изъян? Если вспомнить о том, откуда они происходят – «гибриды греха и глины».
Рэнд не рискнул вступать на запретную территорию – происхождение ангелов – и вместо этого отклонился на стезю литературной критики.
– Ты цитируешь Атенора. Его труды не в моем вкусе.
В это время лежавшие неподалеку Брюстер и Фабиола шумно достигли пика. Керамический диск на запястье свисавшей с лежака руки Фабиолы позвякивал, ритмично ударяясь о кафельный пол. Рэнд неожиданно испытал возбуждение. С молчаливого согласия смущенной Шелли, от которой не скрылся сей бросающийся в глаза факт, он принялся ласкать ее тело. Вскоре и они соединились и ритмично задвигались.
Официальный балл, выставленный им в конце занятия, оказался очень даже высок. Он был снижен всего чуть-чуть, за посткоистальные слезы Шелли.
Контрастный пар, то сухой, то влажный, просачивался сквозь пористую поверхность стен слабо освещенной сауны. Его капли несли с собой пьянящие природные ароматы и амигдалоиды: бальзам, ваниль, альт-пикант. Инстинктивно разбившись на группы по половому признаку, юноши и девушки собрались в кучки в отдельных фотах, как будто после занятий по искусству совокупления мужская и женская дружба требовала восстановления в правах. Робкие смешки и звонкий хохот сменялись шумной болтовней.
Сев на абсорбирующий пол, Шелли прижалась спиной к мягкой эластичной стене, подтянув коленки к подбородку. Она даже не пыталась вступить в разговор. Почти весь сеанс пребывания в сауне она провела в задумчивом молчании. Она бы молчала и дальше, но тут подошла Фабиола и с улыбкой опустилась на пол рядом со своей задумчивой темноволосой подругой. Шелли посмотрела в ее сторону – не то чтобы недружелюбно, но без особого энтузиазма. В свою очередь Фабиола сделала вид, что ничего не заметила.
– Я слышала, ты уже решила, чем будешь заниматься в жизни, – начала Фабиола.
– Откуда тебе… ну… вообще-то… да, – смутилась Шелли.
– По-моему, это так трудно – быть терезанкой… отказывать себе во всем, жить для других, – продолжила Фабиола, немного помолчав.
– Да как ты смеешь так утверждать? – возмутилась Шелли. Было видно, что слова подруги задели ее за живое. – Я хочу всецело посвятить себя духовному благосостоянию людей. Скажи, что может быть благороднее этой стези?
– Но блокаторы либидо, обет самоограничения буквально во всем! Не кажется ли тебе это добровольное самоотречение несколько странным, особенно если вспомнить то безграничное изобилие, которое мы имеем.
– Наверное, в чем-то ты права. В наше время у людей в изобилии есть все: секс, еда, развлечения. Но от страданий это не избавляет. Смерть и неудовлетворенность жизнью как были так и остаются, от них никуда не деться. Когда даешь обет, этот шаг одновременно и реален, и символичен. Он помогает обрести внутреннюю сосредоточенность, проникнуться важностью нашей миссии по избавлению от боли других. Терезанки стоят всего на одну ступеньку ниже самих ангелов.
Фабиола поморщилась от такого сравнения.
– Ну, Шелли, не стану кривить душой, утверждая, будто это не для тебя. Ты с самого раннего детства проявляла сострадание к людям.
Шелли ничего не сказала в ответ, ни за, ни против. Исходя обильным потом, подруги еще примерно минуту сидели молча. Первой молчание нарушила Фабиола.
– Хочешь узнать, какой выбор сделала я?
Лицо Шелли просветлело.
– Конечно, хочу. Я и не знала, что ты уже выбрала, чем заниматься в жизни.
– Я решила посвятить себя исследованиям в области экзо-биологии. Более узкая специализация – лейкотеанские формы жизни с упором на гибридологию.
– Тебе придется телепортироваться для посещений Лей-котеи?
– Конечно, если я приму решение попутешествовать, а я, наверное, его приму. Ведь как иначе преодолеть световые годы огромных расстояний?
– Я бы ни за что не согласилась на такое, пусть даже временно, – отозвалась Шелли. – Лишиться собственной телесной оболочки…
Ее слова заставили Фабиолу рассмеяться.
– И что в том страшного? Просто перестаешь существовать там, где ты есть, зато выныриваешь на другом конце вселенной. Кстати, кто тебе больше нравится – Рэнд или Брюстер? – поинтересовалась Фабиола, переводя разговор в другое русло.
На лице Шелли появилось смущенное выражение.
– Рэнд очень добрый. Он ласков со мной. Этого нельзя отрицать. А еще он такой обаятельный. Но в Брюстере есть нечто такое, что притягивает меня к нему как магнитом. В нем есть сила, властность, и это меня почти пугает.
– Я бы советовала тебе быть с ним поласковее. Говори, что уважаешь его, восхищаешься его силой.
– Я стараюсь, но мои мысли вечно уносятся куда-то еще. – Шелли прикусила нижнюю губу и неожиданно спросила: – Фабиола, а ты часто вспоминаешь свою смерть?
Ее собеседница беззаботно рассмеялась.
– Мою смерть? Да я же жива, вот она я, сижу рядом с тобой. Разве я мертва?
– Но ведь ты умирала! Ты тонула. У тебя останавливалось сердце. Оно перестало биться и заработало снова лишь после того, как ангел его оживил.
Не обращая внимания на слова подруги, Фабиола тряхнула гривой мокрых волос.
– Сауна всегда портит мои волосы! Надо обязательно поговорить с контролерами химического состава, пусть изменят протеиновую смесь в ополаскивателе.
На другом конце сауны Рэнд и Брюстер разглядывали обеих девушек сквозь молочную завесу густого пара, из-за которого все, кто находился здесь, скорее напоминали бесплотные тени Елисейских полей. Рэнд стоял, прислонившись к стене в расслабленно-небрежной позе, скрестив руки на безволосой груди. Брюстер, напротив, энергично разминал верхнюю часть туловища – поигрывая внушительной мускулатурой, выполнял замысловатые гимнастические упражнения.
– О, праматерь Гея! – воскликнул он. – У меня тотчас встает, стоит мне взглянуть на Фабиолу! Ты только посмотри на ее грудь, когда она выгибает спину, поправляя волосы. Вот это кайф!
– В нашем классе вы с ней, пожалуй, лучше всех подходите друг другу. Ты собираешься встречаться с ней после окончания школы?
Брюстср перестал размахивать руками и приступил к бегу на месте.
– Вряд ли. У Фабиолы есть один существенный, на мой взгляд, недостаток – слишком она умная. Собирается и дальше получать образование. В мои планы такое не входит.
Рэнд отделился от стены и с любопытством посмотрел на товарища.
– В самом деле? Это для меня новость. Я не знал, что у тебя уже есть четкие планы на будущее. Поделись, если не против.
– Я уже подписал контракт с Институтом восстановления дикой природы. Меня пообещали взять, но только после краткосрочных подготовительных курсов. Наверное, махну в тропический лес Сакраменто.
– Благородная миссия.
– Благородная, как моя задница! Просто я уже по горло сыт этими нашими зонами безопасности! Осточертело. Хочу жить на лоне природы, чтобы почаще работать мускулатурой, а не мозгами.
– Но ведь дикая природа там тоже искусственно создана. К тому же там за тобой и твоими коллегами будут постоянно присматривать ангелы.
– Не напоминай мне о них! – взревел Брюстер, словно разъяренный минотавр. – От их навязчивой опеки деться некуда. Для меня эти чертовы серафимы что смирительная рубашка для душевнобольного. Причем заметь, мнение нашего с тобой поколения никто даже не спросил – нужны нам они или нет.
– Интересное сравнение, – улыбнулся Рэнд. – Большинство людей сравнивают их с сеткой безопасности, которую натягивают под куполом цирка.
– Большинство людей – ленивые самодовольные придурки. Теплый автономодом, беспрерывные развлечения, сытый гогот стаи отпрысков. Им для счастья этого вполне достаточно.
– Ну спасибо.
Брюстер прекратил бег на месте.
– Можно подумать, тебе неизвестно: тебя я к этой массе не причисляю. Ты хороший друг, Рэнд. Мы с тобой, Шелли и Фабиола – между нами существует особая связь, мы что-то вроде единого целого. И мне почему-то кажется, что мы всегда будем крепко держаться друг за друга.
– Сентиментальность и реверанс в сторону будущего. Видимо, это и есть та самая «зрелость», о которой я так часто слышал.
– Ладно, хватит прикалываться. Кстати, о твоих планах на будущее мне пока еще ничего не известно. Может, вы с Фабиолой втихаря заключили соглашение о совместной жизни?
– Ничего подобного. Но в следующем году мы будем учиться в одном университете.
– Ага! Только не говори мне, что и ты тоже собираешься изучать этих склизких инопланетян.
– Нет, если ты, конечно, не относишь к ним юпитерианские испарения.
Брюстер одобрительно крякнул и шлепнул Рэнда по спине, причем весьма чувствительно, потому что Рэнд покачнулся.
– Значит, это все-таки будет горное дело! Поздравляю! А я уж буду и дальше восторгаться моей тепличной дикой природой! Работа в космосе – да, это классная вещь.
Рэнд не стал кривить душой.
– Вообще-то большая часть работы производится на Земле, через спутники связи, – пояснил он. – Все остальное на месте делают машины. Сомневаюсь, что стану летать в космосе чаще, чем пару раз в год.
– И все равно чаще, чем кто-то из нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51